Жми, Серый!!!

Ударил гонг. Рванул я с места, а вместе со мной еще десяток гнедых, оставляя за собой огромный столб пыли. Вмиг загудел ипподром, словно гигантский рой пчел. Лишь только время от времени слышны выкрики:
— Давай, Буян, вперед Наполеон, жми Серый!!!
Кстати, Серый — это я! Кличка у меня такая потому как родился я настолько серым утром, что никто даже не смог толком разглядеть мой светло-рыжий окрас. На арену ипподрома я вышел совсем недавно. Мои хозяева возлагают на меня большие надежды. Сначала я думал, он у меня один — хозяин, ну тот, что каждый день меня кормит и поит, а оказывается, над ним тоже есть начальники, которые содержат его. Ко всему прочему приставили ко мне еще какого-то жокея, неприятный типчик, скажу я вам, то кнутом по бокам моим пройдется, то сахарком меня задобрит. Одним словом давно я на него зуб заимел.  А вообще если честно признаться, о другой я жизни мечтал, совсем не такой. Думал, что вот подросту брошу свое родное стойло и умчу, куда глаза глядят. Буду скакать по равнинам, горы огибать, реки переплывать, вольно грудью дышать, и нестись, лететь вперед, к своему счастью, гордо держа гриву по ветру. Только, как оказалась, другая мне уготовлена судьба.
Вот пошел на второй круг. Вперед всех вырвался, чуть ли не на пол круга, и поверите нет, даже ни грамма во мне усталости. Ипподром из гудения перешел на рев и еще громче слышу я хрипатые выкрики:
— Давай, Буян, вперед Наполеон, жми Серый!!!
Мне хозяин сегодня перед забегом так сказал: «Ты Серый сил не жалей, если и на этот раз на третьем круге канючить вздумаешь несдобровать ни тебе, ни мне. Ты не ржи, не ржи морда твоя лошадиная, нам сегодня без первого места лучше и не жить. Так, что рвись к финишу не жалея копыт! А я тебя вечером так расчешу, все кобылы твои».
Второй круг. Я темп не сбавляю. Буян, метров на десять от меня отстает, Наполеон еле за ним поспевает, а других и вовсе не видно. А весь ипподром ревом заходится:
— Давай Серый! Вперед Серый! Жми Серый!
Третий круг. Уверенно лечу и победа уже не за хвостом. Да только нет, что-то радости от повеявшего в морду триумфа. Не моя это радость, не моя победа, не мои мечты. А тут еще жокей, о котором я почти и забыл, что он на мне восседает, как врежет мне по левому боку хлыстом. Все внутри прям закипело. Не так от боли, как от обиды. За что это он меня сморчок в кепке бить вздумал. Вдруг резко встал как вкопанный, наездник через меня перелетел… и лежит не шевелится, а я вылупился на зрителей и ушам не верю. Только и слышу:
— Тварь, Серая! Да беги ж ты скотина! Вот, конь педальный!!!
А в то самое время, промчал мимо меня Буян с диким ржанием:
— Спасибо Серый!
Затем пронесся Наполеон с гоготом:
— Дурак ты Серый!   
А я хотел им сказать: «Остановитесь! Куда же вы черти гривастые! Не туда нам надо! Ведь лучше и не жить, чем вот так ради чужого счастья копыта сбивать!».
Вдруг. Глаза открываю. Слышу, будильник вовсю, разрывается. Я в постели приподнялся, осмотрелся. Вокруг знакомые предметы: письменный стол, тумбочка с телевизором, кресло в котором как обычно спит мой кот «Карпуша», и никакого тебе ипподрома и ни каких тебе лошадей. Тут телефон зазвонил. Беру трубку, а оттуда слышу взволнованный голос моего приятеля по работе Игоря Буянова:
— Серый ты давай сегодня не опаздывай, директор пообещал тебе место начальника отдела. Смотри, а то пролетишь, я тогда своего счастья не упущу. Стою будто заново в сон провалился, а затем, отвечаю коллеге, сам не веря словам своим:
— Знаешь Игорек, я, пожалуй, сойду с дистанции.
— Что? — не понял он.
— Да так, не бери в голову.
— Слышь, я чего-то не врубился, а что директору передать?
— Скажи, скучно Серому в стойле стало, на волю поскакал, — и повесил трубку.