Купеческая история

  Мои бабушка и дедушка по отцу выходцы из Орловской губернии. Еще в молодые годы за религиозные убеждения, расходящиеся с общепринятыми, они были отчуждены от церкви.
  Разобидевшись на весь белый свет, собрав нехитрые пожитки и усадив на телегу своего четырехлетнего сына, Петра, направились в Сибирь искать правды и единомышленников. По дороге, как это часто случалось в те времена с отдельно двигающимися переселенцами, где-то в глухих лесах Уральских гор, на их повозку напали бандиты. Спастись удалось только маленькому Петру, моему будущему отцу. С перепугу мальчишка убежал в лес, а разбойники догонять и искать его не стали, вероятно, просто поленились.

  Какими путями оказался маленький Петя на постоялом дворе одного из купцов города Тобольска, теперь нам уже никто не расскажет. Купец пожалел мальчишку и оставил жить в доме. Когда подошла пора, отправил в школу. Фамилию Петя не помнил, но знал, что родом из Орловской губернии. Долго не мудрствуя, дал купец мальчишке фамилию Орлов и свое отчество. Так стал Петя - Орловым Петром Александровичем.
  К учебе приемный сын оказался способный, да и в хозяйстве, и в торговле с малых лет оказался неплохим помощником. Без дела не сидел. После окончания школьного курса стал служить у купца приказчиком.

  Город Тобольск в то время стоял на главном Сибирском тракте, ну а товары возили гужевым транспортом. Купец Александр, приютивший мальчишку, содержал постоялый двор и большие обозы из Сибири останавливались у него отдохнуть, покормить лошадей, согреться да чая горячего попить. Петр приглядывался к людям, расспрашивал их о тех местах, откуда они везли товары. Молодому парню все было интересно. Особенно подружился он с купцом Ситниковым, который жил в Улале и возил на своих подводах в далекий Уральский город Ирбит орех, пушнину, кожи, мёд. В Ирбите закупал ковры, шелк, ситец, сукно, провиант для охотников, посуду и прочую утварь, так необходимую в каждом хозяйстве. Про Алтай Ситников рассказывал, что это место, где белок и соболей ловят руками, орех дешевле пшеницы и собирают его прямо на земле, мясо некуда деть, масло сливочное самое вкусное в мире, а дикий зверь табунами ходит.

  Загорелся отец мечтой побывать на Алтае, но и Ситникову он приглянулся. Тобольский купец, боясь, что новые места понравятся отцу и он останется там насовсем, долго уговаривал приемного сына не уезжать, обещал найти достойную невесту, помочь наладить самостоятельное дело. Но отец для себя уже определился и с одной из оказий проделал долгий путь из Тобольска в Улалу. Тот путь, который не удалось закончить его родителям.
После длинного переезда Ситников предложил ему отдохнуть, но не таков был отец. С позволения нового хозяина принялся выполнять работу приказчика и приемщика товаров. Торговым премудростям он хорошо обучился в Тобольске и теперь они оказались кстати. Вскоре отец становится доверенным лицом Ситникова, который поручает ему составлять сделки, договора, закуп товара. Отцу приходится выезжать в Бийск, Барнаул, Новониколаевск. С его приходом дело купца Ситникова расширилось, вырос товарооборот, увеличилась прибыль.

  Становился вопрос о женитьбе отца. У Ситникова была на выданье дочь и все вроде бы как должно было решиться само собой. Отцу невеста нравилась, но со сватовством он не торопился. Заторопились родители невесты, им хотелось поскорей пристроить дочь в надежные руки, так как поведение ее в последнее время нельзя было назвать примерным.
Свадьба была пышной, многие жители Улалы запомнили ее. Для отца  женитьба особых перемен не принесла. Работа отнимала основную часть времени. Вскоре родился сын. А еще через несколько лет, возвращаясь из Новониколаевска отец дома жену не застал. Захватив порядочную сумму денег, драгоценности, и на выездных рысаках, укрывшись медвежьим одеялом, со старшим приказчиком купца Ситникова, укатила его ненаглядная в неизвестном направлении.

  Искать жену отец не кинулся, но очень расстроился и дальнейшее пребывание в доме тестя счел невозможным. Ехать обратно в Тобольск тоже не захотел. Решил начинать жить самостоятельно. Тесть выделил немного денег, лошадь с упряжкой, да посоветовал малого сына оставить у них. Поездив по селам, выбрал отец для себя Ыныргу хоть там уже и имелись лавки купцов Абабкова и Табокова. Но место было центром большой округи и отец, теперь уже не просто Петр, Петр Александрович, принялся закупать пушнину объезжая при этом дальние деревни. Закупленное продавал в Улале, навещал тестя и сына, и опять мотался по деревням, не забывая при этом завозить товар в открытую в Ынырге лавку. Позднее стал закупать орех, мёд, рыбу, сливочное масло, скот на убой, находил у Улале перекупщиков приезжавших из Бийска, Барнаула, Ново-Николаевска и выгодно продавал им товар. За несколько лет упорной работы появилось достаточно средств, что бы построить в Ынырге большую лавку и составить конкуренцию Табокову и Абабкову. Однако, на него не обижались – работы хватало всем. Заключив деловые связи с купцом первой гильдии Алферовым в Бийске, отец отправлял ему обозы с товарами. В обратный путь обозы загружались сахаром, конфетами, чаем, мануфактурой и прочими товарами так  необходимыми жителям далеких таежных сел. Оборачиваемость денег возросла, увеличился ассортимент товаров в лавке и отец ввел новый способ торговли: выдавал товар под залог пушнины, меда, рыбы. Для местного населения это оказалось большим подспорьем. 

  Наладив дела в торговле отец решил, что пришла пора обзавестись семьей. Невеста у него уже на примете была – дочь купца Абабкова в деревне Абабково (Киска) и он, решил свататься. Однако, препятствием стала вера отца, вернее ее отсутствие. «Родители не согласятся, - заявила невеста. – Вы в Бога не верите. Мне мама сказала, что вы за стол садитесь и даже образину свою не перекрестите».
  Абабковское родство было старообрядческой веры, набожные и на каждом шагу крестопоклонные. В чужой дом зайти, перешагнуть порог, обязательно нужно помолиться, за стол кушать сесть – помолиться, из-за стола встать – помолиться, ложиться спать – помолиться. Проснувшись утром нужно перекреститься несколько раз, перед работой – перекреститься, в бане перекреститься, пошел дождь – перекреститься, подул ветер – перекреститься и так без конца. Отец же, хоть и относился к вере с почтением, сам обряды не соблюдал. От набожной невесты, однако, отказываться не хотел. Съездил в Бийск, накупил подарков и заявился к Абабковым. Но ответ получил отрицательный. Помог брат невесты – довез ее до Гусевки, а тут уж их ждал отец на паре Вороных. Как говорится, взял невесту убегом.

  К тому времени у отца в Ынырге уже была не только лавка и амбары, был добротный новый дом. В него и завез он молодую хозяйку. Тесть с тещей дали благословение только после того как в новом доме появился первенец – дочь Анна. На приданное не поскупились. Лошадей, коров, сундуков с разным добром в хозяйстве Петра Алексеевича добавилось. Так в Ынырге объединились две купеческих семьи и дела в семье Орловых пошли еще лучше.
  Мне же, маленькому мальчику, родившемуся в этой семье третьим по счету, запомнились добрые отношения родителей. Папа был внимателен к нам, детям, особенно в новый год. Хоть мы, дети, никогда со взрослыми  за стол вместе не садились, но без подарков от деда мороза, в котором мы всегда узнавали нашего папу, праздник не обходился. Празднично проходило и рождество. Вечерами, ближе к полуночи в дом вваливалась толпа ряженых, кто барином, кто чертиком с рожками и хвостом, кто птицей, кто другим непонятным зверем – словом, кто во что горазд, и пели колядки. Родители щедро одаривали ряженых.

  Масленица тоже встречалась интересно – дети обычно катались на санках или лошади, работник Артем запрягал для нас Рыжку украшая его разноцветными лентами. Взрослые ездили верхом, состязались в гонках. Пасха праздновалась каким-то особым торжеством, уже тепло на солнцепеках, уже на проталинах выступает зелень, а в домах стряпают куличи и красят яйца, с которыми ходят и христосоваются, в церковь ходят. Празднуют пасху целую неделю. Не много было праздников, но все они  как-то  вселяли веру и радостные воспоминания.
Но наступил 1918 год. Мама рассказывала, что отец ездил в Бийск и там знакомые купцы его предупреждали, что в России большие беспорядки, московский купец Елисеев убежал в Париж, Колчак обосновался в Омске. Предлагали уехать хотя бы до Барнаула.  Но отец говорил, что ни в чем не виновен перед обществом, работал добросовестно, никому плохого не делал, что потребуется для восстановления новой власти, отдаст без колебаний и  будет служить верой и правдой.

  Новый 1919 год был встречен скромнее, хотя елка для детей была.
  В середине 1919 года стали появляться партизанские отряды. В Ыныргу еще не заходили, но в Улале, Чое, Турачаке уже побывали. Отец узнал, что бывший тесть, купец Ситников арестован и все имущество реквизировано. В ноябре 1920 года  были убиты  два брата Абабковых, Григорий и Андрей. Остальные из купцов Абабковых пустились в бега. Мать упрашивала отца бросить все и уехать куда-нибудь, но отец сказал, что уже поздно. Он очень опасался за жизнь детей и жены – если его сочтут беглецом, то не миновать надругательства над семьей.
  Жизнь продолжалась, тревога нарастала, торговля по существу свертывалась, отец уже ничего не закупал, отказывал в обмене. Скот забивали на мясо. Новый 1920 год встретили в семейном кругу. Были все в ожидании, что же он принесет. Долго ждать не пришлось. В феврале со стороны Чои прибыл первый партизанский отряд, который преследовал отряды белых и в Ынырге не остановился, направился в сторону Кебезеня.

  В середине марта дошли слухи, что со стороны Бийска по реке Бия  отряд партизан преследует большие силы белогвардейцев. Учитывая сложность продвижения берегами Телецкого озера, партизаны видели единственный их путь оторваться от преследования и выйти к Катуни только по долине реки Саракокша. В Ынырге начали готовиться к неминуемому приходу белогвардейцев и партизан. Отец закрыл лавку, а приказчик Григорич попросился отпустить его, что отец и сделал, щедро его рассчитав.
  Однако, командир белого отряда решил все же пробиваться по Телецкому озеру несмотря на крутые перевалы и безлюдную местность. Белокобыльский партизанский отряд бросил преследование и направился в обратный путь через Ыныргу. В этом большом селе отряд решил передохнуть и восстановить силы. Штаб командир отряда разместил в двухэтажном доме Абабковых. В наш  дом поселилось тоже очень много партизан, как сейчас помню стук оружия, громкую ругань матерщину, постоянные хлопанья дверей. Мама с грудным ребенком и прислугой находилась в дальней комнате, мы, дети, в спальне, отец постоянно был на кухне – он все время помогал готовить еду для постояльцев.  На другой день пришел командир партизанского отряда, поздоровался с отцом, но руки не подал. На кухне спросил у партизан, как кормят и, получив удовлетворительный ответ, повернулся и вышел.

  Командир партизанского отряд задался целью  ограбить купца Орлова, единственного в Ынырге, оказавшегося не в бегах. Через два дня пришли двое вооруженных людей и пригласили отца следовать в штаб, домой он уже не вернулся.
  В тот же день мама получила разрешение войти в дом, где сидел отец, я увязался с ней. Отец особенно не волновался, только был раздражен и недоволен  на командование партизанского отряда, что плетут какие-то интриги, хотят скомпрометировать. Мы ушли со слезами.

  В заключении отец просидел шесть дней. Мы с сестрой Анной каждый день в обед и вечером носили ему еду. Отец подолгу сидел с нами, целовал, хоть и был за загородкой. А на дворе тем временем стояла весна и ни куда от нее скрыться было невозможно – лужи по улицам, последний снег с крыш превращался в огромные сосульки, совсем недалеко оставалось до Светлого Христова Воскресенья.
  Когда на седьмой день мы с Анной в очередной раз понесли отцу обед,  были удивлены и перепуганы тем, что у дома, где он сидел собрался народ. Потом мы увидели маму, ее в нашу сторону вели два партизана. Она громко плакала и вырывалась. Ничего не понимая, мы с Анной остановились. Увидев плачущую маму Анна, напугавшись, поставила супницу, которую несла отцу,  на землю и сидя на корточках закрывала и открывала ее. Я бросил на землю свою кастрюльку и побежал навстречу маме. Два партизана держали ее крепко и мне пришлось идти вместе с ними до нашего дома, где маму заперли в одной из комнат. В этой комнате оказался и я. Мне было страшно смотреть на маму. Она каталась по полу с распущенными волосами, билась головой о стенки, губы и нос были в крови…

  По рассказам очевидцев партизаны просили местное население дать согласие на казнь купца Орлова, но не получили его. Больше того многие жители села Ынырги высказывались в защиту отца. Но это противоречило партизанским идеям, и что бы решить дело быстро и без лишних размышлений купец Орлов был выведен на центральную площадь села и по приказу командира Белокопыльского партизанского отряда палач приступил к казни. Первым ударом шашки он промахнулся и нанес отцу большую рану на щеке. Второй удар оказался смертельным – острое лезвие пересекло горло… После этого отца положили на сани и увезли на кладбище, где не похоронили, а забросили в глубокий сугроб.

  После убийства отца партизаны полностью разграбили все наше хозяйство. В доме, в амбарах и завознях, не осталось ни одной не оторванной доски на полу. На четвертый день после злостной расправы с отцом, партизаны уехали. Труп отца откопали из глубокого снега и привезли домой. Когда тело папы начало оттаивать, из раны на щеке и из горла сочилась кровь и бабушка постоянно вытирала ее ватой. Хоронили по христиански хоть и не был отец верующим человеком.

  Ночью, почему-то ночью, по настоянию бабушки, отца повезли в церковь отпевать. Мы все подходили к гробу, крестились, целовали папу в лоб, плакали и отходили в сторону. Утомленные впечатлениями прошедшего дня все мы улеглись в постели и быстро заснули. Отца мы уже больше не видели.

  Весной мы посадили на могиле отца пихту, которая растет до сих пор. Последний раз я посетил Ыныргу в 1972 году, поклонился папе и той пихте, которую мы посадили в лихую годину его гибели.

  После похорон отца вся семья перебралась в Абабково (Киску). Николай прожил там десять лет. Позднее скитался до самой войны по всему Советскому Союзу, долго не мог получить паспорт.  На фронт был призван из города Балхаш. Воевал честно, награжден тремя орденами. В настоящее время Николай Петрович Орлов проживает в городе Барнауле.

  Рассказ записал В.Бахмутов                август 2006 год