Кинотрейлер к роману Грааль Иуды

                КИНОТРЕЙЛЕР К РОМАНУ «ГРААЛЬ ИУДЫ»

          Троцкий вошел в кабинет стремительно. Так налетает самум. Миг – и ты закружен его торсионным вихрем, и твоя судьба поразительно изменяется. Он сказал: «Иван, твой талант нужен революции. Мы начинаем огромное дело монументальной пропаганды революционных идей. Ты должен вылепить статую…» - старик замолчал, вправляя движениями впалых щек вставную челюсть во рту.
- Статую кого? – не выдержал долгого молчания Игорь.
Дед глянул из-под косматых бровей блеклыми глазами, сказал шепотом.
- Иуды. Иуды Искариота.


С воем зашелестели на подлете снаряды. Оглушительно рвануло. Ряд теплушек поднялся в воздух в столбах огня и дыма. Полетели раскоряками десятки людей и скрылись в дыму. Снова рванули кусты разрывов с красной сердцевиной. Тяжело зашлепали осколки.
Пылали перевернутые платформы, дымящиеся трупы устилали перроны. Рвались снаряды и коробки с патронами в горящих складских вагонах.
Извиваясь, из аппарата быстро ползла лента с печатными буквами. Троцкий стремительно читал. Стол его был доверху завален серпантином донесений.



- Тебе надо отправиться в Свияжск, Игорек. Там ты должен найти голову и привезти ее мне…
Игорю вспомнилась манера чеченских духов отрезать и забрасывать головы российских военнопленных в расположение федералов.
- Чью голову, дед?
Иван Авдеевич вытаращил безумные глаза
- Ты должен привезти мне голову Иуды! – проклекотал он.


Личный телохранитель Троцкого Вольфганг Залус, затянутый в черную кожу верзила, сорвал ризы, и перед оцепеневшей толпой возникла буро-красная гипсовая фигурка злобного уродца с зияющим кратером вопящего рта и занесенной, словно бы грозящей небу правой рукой.
Женщины вскрикнули, толпа шарахнулась. Люди осеняли себя крестным знаменьем, старухи ладонями закрывали детям глаза. Убегающих загоняли обратно в толпу прикладами.


- Мудило! – выругался гигант и повернулся к Беспамятному. – Ты каким поездом
приехал?
- Не знаю.
- Видел, кто нашего человека столкнул?
- Нет.
- Как тебя зовут?
- Я сам хотел бы это знать.
- Чего он лепит тут? – недовольно посмотрел гигант на Тарана.
- Клофанули его, ничего не помнит.
Главарь указал на сидящего на полу Вырвиноса, спросил Беспамятного.
- Чего этот урод хотел от тебя?
- Куртку хотел снять. И про монету спрашивал.
- Про какую монету?
Беспамятный показал найденную в разрезанной куртке монету. Циклоп взял ее, понюхал и брезгливо бросил под ноги пленному.
- Эту монету искал?


        То, что Лева увидел, покрыло его, несмотря на мороз, испариной шоковой радости: в салоне, откинувшись на пассажирском кресле, полулежал незнакомый мужчина, а сама Ноздря, склонившись к нему в пах, ритмично двигала головой. Любовники были в экстазе и ничего вокруг не замечали.
       Не долго думая, Лева обежал машину и через лобовое стекло, подняв фотоаппарат над головой, выпустил по парочке в упор длинную серию снимков, блеском фотовспышек напоминающую очередь из автомата со снятым пламегасителем.


- У меня от него мороз по коже…
- Да? Почему?
- Он как инопланетянин. И взгляд у него такой…
- Какой?
- Странный.
- Человек память потерял, чего ты хочешь.
- Так устрой его в больницу.
- Ага, фигушки. Он мне именно такой и нужен!
- Зачем?
- А ты не хотела бы иметь собственного зомби?


      Как только ведущий подбежал на расстояние вытянутой руки, Виктор издал рев, похожий одновременно на боевой крик «кия» и рык разъяренного леопарда.
Затем он стремительно скользнул за спину  телеведущего, захватил звездное горло в сгиб левой руки, правой извлек из кармана перочинный нож и приставил кривое, как коготь, лезвие к сонной артерии не успевшего удивиться Махалова.


       В дверях кабинета начальника белогвардейской контрразведки Казани Рейснер обернулась.
- Хочу вас предупредить, господа: все, кто меня обижают, погибают мучительной
смертью. Для вашего же блага, отпустите меня, прошу вас.
Валериан Неженцев вздернул бровь.
- Вы угрожаете нам местью «товарищей»?
Рейснер ответила обыденно.
- Если вы обречете меня на смерть, никто из вас не доживет до Яблочного Спаса.


- Как тебя зовут? – тихо спросил гипнотизер.
- Иуда, - ответил Виктор. – Иуда Симонов Искариот, верный апостол Йошуа
Мошиаха, единородного Сына Бога.
- Где ты?
- Я в Иерусалимском храме, - речь гипнотизируемого становилась все менее
разборчивой, язык едва ворочался. - Мухи… лезут… в глаза и рот… кусаются, - он стал отмахиваться руками и вновь гортанно выругался на незнакомом наречии. – Хорошо священникам, их обмахивают опахалами. И дым кадильниц там гуще. – Лицо Виктора  вдруг исказилось. - О, ужас! Ужас! Горе!
- Что случилось, Виктор?
Трясущаяся рука указала вперед.
- Корова родила прямо на жертвеннике.

       Удивительно, но и под дулом пистолета она продолжала говорить неторопливо и тягуче, хрипловатым бархатным тембром, словно и не смотрел ей в глаза черный зрачок револьвера. Гипнотическая манера речи ее завораживала.
       Маневич позорно стоит в спущенных до колен галифе. Почему револьвер в руке? Поручик засунул оружие в кобуру, сжал голову, перебарывая звенящую спазму, сковавшую виски.


Силой мира и священного слова мы уничтожаем, заклинаем, истребляем, позорим и проклинаем Йошуа из Назарета, называющего себя Мошиах, и эти тридцать монет, уплаченных за него, как за раба, во имя Бога, кагала и этого священного завета; во имя 613 заветов Божиих, изложенных в этом завете; всеми херемами, проклятиями, заклинаниями, изгнаниями и уничтожениями, которые были употребляемы со времен Моисея до настоящего дня.


- Но он задыхается, Сережа! Он умирает!!!
- Это и есть цель гипнорепродукции! Это ты его убиваешь, не даешь прожить
матрицу и родиться. Ты хоть понимаешь, что творишь?
- Я вызываю санитаров!
- Этим ты все погубишь! Никто кроме меня не способен вывести его из транса!
        Врачи шепотом кричали друг на друга.
        Корчащийся Виктор смотрел на них вытаращенными невидящими глазами и втягивал в горло долгий нескончаемый хрип.

- Паша, - объявила она, - извини, но стебаться ты не умеешь! Ты же жополиз! Ты
всем льстишь и говоришь комплименты вместо того, чтоб нормально приколоться и опустить клиента до плинтуса! Я тебе покажу, как надо стебаться, договорились?! Так, орки, гоблины и вонючки, не расслабляться! – Ксения прошлась по сцене. – Вспомним алгебру, неучи! Кто помнит, чему равняется число «пи»? Вспоминайте! Ну!
        Сергей Доренко низким баритоном отозвался из второго ряда.
- Три, запятая, четырнадцать и дальше длинный ряд цифр.
- Сколько? – Ксения приложила к уху ладонь. - Три и запятая? Отлично!
Знаменитый журналист и теле-терминатор Сергей Доренко помнит еще школьную программу! Ваши аплодисменты! Сергей, что получится, если мы умножим вас на число «пи»?
- Ну, не знаю, - осанисто ответил Доренко.
- Получится пи-Доренко!


- В этом кисете находились сребреники Иуды, - сказал Друммонд.
Повисла долгая звенящая пауза.
- Кисет из кожи козленка, который вы видели на фотографиях, наполненный
тридцатью проклятыми монетами… внимание!.. был брошен Иудой себе под ноги в момент повешения. В смертных корчах у удавленников часто происходит непроизвольное кало- и мочеиспускание. – После долгой паузы Друммонд размеренно произнес. - Нечистоты удавленника истекли на кисет. Извините за прямоту, но я назову вещи своими именами, чтобы они с особой силой проникли в ваш мозг. Кисет с монетами был обосран удавленником в момент самой позорной и отвратительной кончины, какую только может себе представить человеческое воображение. Так образовался «Грааль Иуды».

         

- Кто за то, чтобы направить Ледовских на принудительное лечение, прошу
голосовать?


- Я побежал в сад, - глаза Ледовских прикрылись, он говорил, как сомнамбула. – Я
прибежал туда раньше солдат… перед самым их приходом. У нас было всего несколько минут… Сзади шла толпа с факелами и копьями. Учитель не ожидал меня увидеть. Я ведь должен был всего лишь договориться со священниками и указать, где Его искать. Мы стояли и смотрели друг на друга. Вот так горел костер. Он почти потух. И тогда я сделал то, для чего и бежал в этот проклятый сад из последних сил. Я сделал единственное, что можно было сделать всего за минуту до ареста.
Прошла пауза.
- Что же именно вы сделали? – как-то оцепенело спросил Апт.
        Игорь держался за горло, ему было трудно говорить.
- Я поцеловал Учителя, - придушенным голосом сказал он. - Я попрощался с Ним.


- Игореша, родной! – старик с трудом проморгался, - видишь, засыпаю на ходу…
задремываю, вот какая беда… Так вот слушай и запоминай. Эта весть станет для тебя громом среди ясного неба. Только ты не пугайся. Ты… - старик пожевал иссохшими губами и почти прокричал в камеру.
- Ты не мой внучек, Игорь! Ты внук Льва Давидовича Троцкого и Ларисы
Михайловны Рейснер! Посмотри на них! Вот твои великие дед и бабка!

Черный человек внезапно быстро приблизился, ноздри изогнутого носа раздулись, губы искривились в предельном отвращении, лицо подернулось нервными тиками.
- Зачем крычиш-ш-шь, а-а? – прошипел он. - Пачиму нэ пагаварышь по-
чилавечески? Пачиму нэ скажешь, ара, друг, для чего ты пришел?
       


Справа в углу медленно открылась дотоле невидимая дверь в дубовой панели, и из тьмы потайного хода показалось жерло помпового ружья невиданных размеров. Свет пролился в полированную стальную глотку восьмизарядного шотгана. Чья-то невидимая рука передернула снизу затвор, досылая патрон с картечью. Вашуков с невозможно расширенными бурятскими глазами выдирал из подмышки зацепившийся пистолет. Он почти достал табельный «ПМ», когда шотган изрыгнул грохочущую струю пламени и свинца.


Николай Бурляй-Бурлесков осенил себя крестным знаменьем. - М-меня охватывает ом-мерзение при одной мы-мысли, что подобные Иуды д-должны были стоять по всем городам святой Руси! Я приехал, чтобы дать б-бой п-попыткам хоть в какой-то степени обелить или оправдать этот мерзопакостный образ! Если Иуда не п-предатель, тогда и вера наша тщетна, и проповедь ложна, вот как можно сказать, переиначив слова величайшего из апостолов - Павла.

Вот этот диалог, я повторю его. Я внутренне трепещу, повторяя великие слова. «Друг, для чего ты пришел?» «Радуйся, равви», ответил Иуда. Боже, я плачу над этими фразами, - глаза Тэра заблестели, голос дрогнул, тронув те же струны в душе Игоря. - В них вся трагедия и мудрость жизни  на земле. Согласны ли вы, что слова Христа - это слова Бога, а Бог не может лгать и лицемерить?
- Да, согласен!
Тогда почему он назвал предателя другом?


        Аудитория загудела. Ведущий подошел к героине.
- Ксения, говорят, вы реально приносите несчастья.
- Так сказала моя мать перед смертью. Знаешь Андрюш, отчего умерла моя мать? От
родов!

        Платон зубы сжал. 
- Слушай, - сказал он Гуссейну, - этот твой Шамиль, он что, совсем по-русски не
понимает?
- Почему, понимает.
- Плохо понимает!
- Тебе боец нужен или переводчик? – белозубо оскалился чернобородый Гуссейн.
- Шамиль в лесу вырос, в лагере. Настоящий джигит. Лучший гранатометчик в отряде. Его сам Хаттаб учил.
- Ладно. Скажи ему, стрелять только по моей команде.


       Бронепоезд взревел. Это не был низкий гул тепловоза, это был вопль доисторического тиранозавра, вырывающийся в воздух вместе со столбом остервенелого пара.
Пейзаж оглох. Стаи галдящих ворон безмолвно реяли в воздухе.
       Бандиты буровской группировки окоченели. Их бронированные джипы и бумеры выглядели жестяными игрушками по сравнению с клепанной громадой «Грозного мстителя». Их «узи» и помповые «мосберги» казались жалкими пукалками рядом с жерлами наведенных шестидюймовок и курносыми рылами «Максимов».
       Под шумовым прикрытия гудка бронепоезд изрыгнул первый залп.


       «Микрофон» показал зубы в насильственной усмешке. Кулак его разжался – на ладони лежала чека от гранаты.
- Не угадал, - жестяным голосом сказал депутат, - здесь она.
        С этими словами он повернул правую руку и раскрыл сильно дрожащие большой и указательный палец. В кулаке под зеленым овалом гранаты блестел обод сребреника

Кто? Неужели он? Или это видение воспаленного мозга?
По-строевому делая отмашку рукой, невысокий человек в тонком белом свитере, в джинсах, с редеющими на темени белесыми волосами, с узким лицом, длинным тонким носом и решительно сжатыми губами подошел к застывшему полковнику.
У Гурьянова резко подскочило давление. 
Подбежал лабрадор, обнюхал Гурьянова и завилял хвостом. Реакция Конни показала, что Гурьянову можно доверять. Президент пожал полковнику руку и жестом пригласил к столу.


Замедлитель запала РГД-5 горит четыре секунды. Ровно столько времени было у Игоря Ледовских для принятия самого важного в его жизни решения.
Ложись! – крикнул он, прыгнул на Ингу и сбил ее на пол.


Женский палец дожал тугой курок до щелчка. Сорвался с крепления и остро впился в капсюль боек. Капсюль взорвался, воспламеняя порох в латунном цилиндрике. Взрыв в патроне вытолкнул пулю в ствол. Нарезной ствол вскружил свинцовую голову. Она медленно набирала скорость, выбираясь из дула в огненной струе бурлящих газов и раскаленных пороховых частиц.
Поручик Маневич остановившимся взором наблюдал эту картину.



       А кто еще, кроме Бога, может воплотиться на такой прекрасной планете? Кто, кроме
Бога, может пройти ее испытания? И для кого, если не для Всевышнего Господа, была создана такая превосходная, такая замечательная, такая потрясающая планета – одна на весь бескрайний космос? Разве где-то еще во вселенной можно пережить такие сильные страсти, такие азартные приключения, такое отчаяние, такой страх, такую любовь? Только здесь. В мире людей, на прекрасной и вечной земле. Интересно было на ней жить?



- Женщина! - окликнул ее врач. Она оглянулась – хирург копался в кармане
зеленого, заляпанного кровью халата. - Возьмите на память. Это его осколок.
        Инга приняла в ладонь металлический кругляш.
        Глаза ее расширились.
        В руке ее тускло блестела исковерканная монета со следами древней чеканки.