Утро

Утро было как всегда тихим. Конец лета. Прохлада стала пробираться в подъезды, окна, витражи на старом соборе. Выпадала белой росой на тротуары, и даже души становились холодней, кутаясь в своих хозяев. Она стояла на балконе с чашкой зеленого чая, завернувшись в старый отцовский плед. Она смотрела, туда, откуда должен был прийти рассвет. Однако густая палена окутала город. На улице становилось все светлее, а солце так и не вышло. Деревья начали терять листву. Кто-то кричал в соседнем подъезде. Скрипели двери, хлопали изредка форточки в домах. Ветер гонялся за листьями. Серо. Все было Серо. Она стояла на полу босяком. Она молчала. Нет, не в том смысле… она молчала внутри. Ей нечего было сказать самой себе, и поэтому даже в глубине ее сердца была тишина. Утро было странным. Ей даже показалось, что это последнее утро в ее жизни. Она даже съежилась вся, натянула на голову плед, и опять принялась рассматривать соседские окна в поисках отражения. С детства у нее была такая игра, она выходила на балкон и рассматривала окна соседских домов, она искала отражения. И если ей казалось, что отражение напоминает дерево или сову, значит день будет удачным. И все что она хочет исполнится. Но если в отражениях она видела монстров или, того хуже… значит из дома не стоит выходить вообще. Но это ведь была ее игра. И когда становилось страшно, она придумывала, что видит отца, или фею, и тогда снова все было хорошо. И вот она стояла и искала отражение, которое скажет ей какой сегодня будет день. И вдруг в одном из окон промелькнула тень. Нет не в одном, тень пролетела сразу по всем окнам… тень была похожа на.. сме…
Он уже около получаса стоял в подворотне, спрятавшись в тень и наблюдал за ней. Она стояла на балконе. Он смотрел, смотрел… Он не мог оторвать от нее глаз. Он знал, что она не видит его, и… Вчера как-то все странно закончилось. Он проводил ее до дверей. Они долго молчали, потом она прижалась к нему всем телом. Он почувствовал, что она дрожит. Вся дрожит. Он обнял ее так сильно, как только мог. Он почувствовал, что не должен ничего спрашивать. Он почувствовал, что она исчезает из его жизни. Но он не мог ни отпустить ее, ни удержать. Прошло несколько минут, она отолкнула его, вошла в квартиру и хлопнула дверью. Он никогда не понимал, что заставляет ее бросаться из одного состояния в другое. Она была непредсказуема, она была … Она была для него всем. И он терпел ее, стараясь понять. Но ему это не было по силам. И он просто принял ее такую. Была еще одна странность. После одного из вечеров, когда они  бродили по городу, она обернулась и сказала: “Я, вдруг, сейчас увидела… Мы с тобой умрем в один миг… Понимаешь? Как в сказке. Они жили долго и счастливо…”. После этой фразы его словно вывернули на изнанку. Он ничего подобного еще не испытывал. И его ненашутку испугало то, что случилось минутой позже. Он услышал голос, нет он не сошел с ума, он услышал у себя внутри где-то глубоко, ее голос. С того момента он начал чувствовать ее, как себя. Он знал что и когда сказать. Он понимал, когда нужно позвонить или приехать. Он стал … Нет, скорее она стала частью его. И вот сегодня он решил сказать ей. Сказать то, чего еще никому не говорил, сказать ей что он…
Она медленно вошла в комнату, оделась, заглянула на кухню, поставила чашку в раковину, посмотрела на то место где обычно сидел отец и произнесла: “Мама, меня сегодня не жди, хорошо?” В ответ было молчание. Мать всегда так реагировала на ее заявления. Она вышла из подъезда и сразу в ноздри ринулись запахи… Тысячи… они смешивались, кружили голову. Запах пожухлой листвы, запах мокрого асфальта, запах сапожной мастерской за углом, запах сорваных цветов, хлеба… ветра…
“Привет!” – сказал он. Он хотел повести ее в особенное место, но не мог придумать в какое… И вот вчера кто-то из друзей рассказал ему о заброшеном полигоне. Там много остывших домов, ветер и ни души на сто километров. Он знал, что она любит такие места. И вот, полный бак, два шлема, и лучший мотоцикл на всей улице был в его распоряжении. Он боялся только того, что она испугается. И все же решил предложить.
“Привет!” – слека улыбнувшись ответила она. “Ты говорил про какое-то особенное место!?” Он кивнул. Она взяла шлем, одним движением одела его, приподняля подол своей, достающей до пят юбки, и, запрыгнув на заднее сидение стального коня, почти крикнула: “Поехали!” Он был счастлив.
По дороге она была так близко, во всех смыслах слова, что он успокоился и подумал, что сегодня именно тот день. Она тоже почувствовала. Они оба знали, что этот день будет…
Дорога заняла полтора часа, после чего они оказались около бетонного забора, увенчаного колючей проволокой. Забор был разбит и выворочен наружу, словно кто-то прорываля изнутри с боями. Кругом висели ржавые таблички с упреждающими надписями, ну там, про “посторонним…”, или “Стреляю…”. Мотоцикл остался позади, возле ворот. Она как маленькая девченка, сбивая носки ботинок побежала с криками и воплями вперед, а он хохотал. Они бегали по развалинам и покинутым домам на территории базы, словно им по 6 лет. Играли в “войнушку” схватив первые попавшиеся доски. Валялись в песке. Вымазаные как черти, они добрались до одного из пожарных гидрантов чтобы умыться. Но отуда хлынула такая мощная струя, что они вымокли до нитки и отправились в ближайший подземный командный пункт, чтобы немного обсохнуть.
Ее губы были синими и дрожали. Он снял военную куртку, которую нашел где-то по дороге, накинул на нее и, собрав немного досок, развел костер. Потом он достал из сумки термос с чаем. Он знал какой она любит, и сделал именно его. Пара бутербродов утолили, возникший из неоткуда, голод. 
Стало тепло. Она прижималась к нему, и это было так по… по семейному, чтоли, по домашнему. Он лег на землю, подстелив валявшийся невдалеке кусок брезента. Она легла рядом, опустив голову ему на грудь. Потом она задрала его свитер и стала что-то рисовать пальцем у него на животе. Ему нравилось когда она так делала. В такие моменты он чувствовал себя безумно сильным и большим.
Она наблюдала за танцем теней на стене. Костер был словно нарисован, и ей почему-то стало так… так странно. Она хотела сегодня сказать ему, что им нужно расстаться. Она сама не понимала почему, но она уже приняла решение. Она даже открыла рот, чтобы начать этот, до безумия сложный для нее разговор. Но… сейчас было не время. А может это время никогда не наступит, подумала она. А может он и есть… А может… Ей хотелось плакать и смеяться одновременно, ей хотелось выть, кричать и ломать все вокруг. Но она просто вздохнула. Так тяжко и глубоко, что он проснулся. Да, ему было так хорошо, как никогда еще не было, он думал как сказать ей то, самое важное… А потом стало тихо и спокойно. И он неожиданно для себя занул. Они долго лежали в тишине. Но он чувствовал, что ей плохо, или, нет не плохо, ей тяжело… Он приподнялся придерживая ее голову рукой, но она сама захотела встать. На его губах дрожал вопрос, но она сразу все поняла, и приставив к его рту палец, прошипела: “Чшш-ш-ш…”
Через некоторое время они встали и он, бросив еще пару досок в костер, чтобы тот не остыл пока их нет, повел ее к башне. Он сразу приметил старую покосившуюся конструкцию в глубине полигона. И когда она не дала ему сказать, он понял, что там это будет сделать легче. Луч от фонаря разрезал темноту коридоров, они поднялись несколько пролетов вверх. И вот они снова на поверхности. В ее глазах опять появилась искра баловства. Он безумно любил этот взгляд. Она рванула к башне, будто знала, что он хочет повести ее туда. Он держал ее за руку и под собственное улюлюканье, они добежали до башни.
Лесница была крутой, да еще и многих ступенек не хватало. Каким-то чудом, помогая друг другу, они все же выбрались на самый верх. Вид был черезвычайный! У него аж перехватило дыхание. Впереди стояло несколько зданий, разбитых и уродливых, но сразу за ними открывалось озеро. Великолепное, зеркально чистое и гладкое озеро. По нему плыли утки, а чуть дальше, слегка золотясь верхушками стоял лес. Он оперся на изогнутые,  ржавые перила. И на мгновенье замер. Она не долго думая протиснулась между ним и пирилами и прижалась к нему спиной. Так хорошо им ни вместе ни поотдельности, никогда не было. Они были одни в этом мире. И весь мир был для них. Казалось, даже солнце вышло посмотреть на эту идилию…
Он обнял ее, вдохнул с наслаждением полные легкие запаха ее волос, и прошептал: “Я тебя…”
Неожиданно зарево от солнца стало настолько ярким, что на него стало больно смотреть. Они вместе обернулись на запад, в ту сторону, где был город… Вспышка света полоснула им по глазам. Он быстрым движением накрыл ее голову курткой. После вспышки подул штормовой ветер. Он замер. Она вылезла из укрытия и увидела его обезумевши взгляд. Она повернулась и увидела поднимающиеся клубы дыма ядерного гриба.
Еще издалека был слышен грохот ломающегося и дребезжащего от ужаса мира. Осколки которого неслись к ним с неумолимой скоростью и силой. К ним приблтжалась ударная волна.