Рассказ без имён

Рассказ без имён

I
11 октября 2011 г.

Тишина наступила внезапно.
Человек, собственно, и проснулся оттого, что наступила тишина. Стихли последние раскаты взрывов вдалеке. Ему даже показалось, что он слышит шум прибоя в ночи, хотя до моря отсюда ещё было довольно далеко. Как он сказал бы раньше – семь минут пешком, это он знал точно, но теперь нужно было ориентироваться по испещрённой пометками карте, а для этого включать фонарь или хотя бы мобильный телефон, но тратить заряд аккумуляторов ради пустого любопытства было бы непозволительной роскошью.
Человеку было девятнадцать лет. Ещё недавно он сказал бы – скоро двадцать, но теперь предпочитал мыслить границами сегодняшних суток.
Он открыл глаза и увидел звёзды в проломе крыши. Он присел на кирпичи на площадке последнего, четвёртого этажа. Прямо над проломом сиял в ясном южном небе ковш Большой Медведицы. Казалось – протяни руку и можно сорвать звезду. На память.
Напарник слегка застонал и заворочался во сне.
Ему вдруг безумно захотелось увидеть звёздное небо полностью. Он вскинул автомат на плечо и подошёл к провалу, который ещё несколько дней назад был лестницей.
– Ты не спишь? – спросили с третьего этажа. – Что у вас?
– Нет, – ответил он негромко, чтобы не разбудить товарища, – у нас всё тихо. Поделись сигаретами, если есть.
С третьего этажа протянулась рука в камуфляже с пачкой «Мальборо». Он взял несколько штук, поблагодарил и вернул пачку.
– Вода у вас есть?
– Пока есть.
Он подтянулся на руках и выбрался на крышу. Бездонное звёздное покрывало раскинулось над ним. Белая луна лениво выползла из-за рваного края соседней крыши и повисла над разрушенным, но ещё сопротивляющимся городом.
Флаг над крышей трепетал на ветру. В темноте он казался не зелёным, а чёрным.
Человек не отрываясь смотрел на звёзды, и странные мысли начали возникать в его голове.
«Вот звёзды», – думал он, – «Вот Большой Ковш… А ведь кто поручится, что они существуют в этот момент, когда я их вижу? Никто не поручится. Может быть, нет уже этих звёзд, они давно погасли, а свет от них всё идёт и идёт, и будет идти ещё много лет… Как странно – когда звёзд нет уже, а они всё равно светят…»
Он прикрыл глаза и с саднящей болью подумал о своей любимой. В последний раз они виделись случайно в середине августа. Она осталась там, в столице, где они вместе учились в университете, и он не знал, что с ней…
А ведь он хотел привезти её этим летом в свой город и познакомить с родителями… Но вышло всё иначе.
Он вдруг ощутил острую потребность писать стихи, достал из кармана карандаш и истрёпанный блокнот, начал писать не глядя, без фонаря, потому что аккумуляторы следовало поберечь. Стихи рождались сами, без усилий с его стороны, и мелкие неровные буквы побежали по листку бумаги справа налево:
«Ещё, может быть, миллионы лет
Светить будут звёзды, которых больше нет
Над городом, которого больше нет…»
«Зачем ты пишешь стихи, которые никто не прочитает?» – спросил подленький червячок у него внутри. – «Зачем? Иди лучше выспись. Или подумай наконец о том, как тебе выжить…»
Внутри каждого человека есть червяк. Он понял это недавно, несколько месяцев тому назад. И сила человека состоит в том, чтобы заткнуть этого червяка, поставить его на место, заставить замолчать.
«Заткнись», – сказал он червяку, – «Стихи – они просто нужны. Потому что они стихи. И я буду их писать, даже если никто не прочитает. Хотя это мы ещё посмотрим…»
Он знал точно, что победит в себе червяка.
Он знал это с того дня, когда услышал те слова выступления Брата-Лидера, после которых окончательно решил идти в армию добровольцем:
«Наше поколение не будет стыдиться себя. Наши дети и внуки не будут стыдиться отцов и дедов. Мы победим. Мы разобьем врага. Рано или поздно. Пусть не сейчас, а позже. Мы приняли решение выполнить наш долг перед самими собой».

II
20 августа 1991 г.

Молодая беременная женщина сидела за шитьём в кресле перед телевизором и смотрела международные новости. Сквозь распахнутые окна в комнату лился яркий солнечный свет. Солнечные лучи падали на высокие пальмы, и они отбрасывали тени на светлые и тёплые улицы города. На коленях у женщины лежала светло-зелёная шёлковая ткань, она ловко орудовала иглой, а взгляд её был прикован к телевизору.
Она никогда не интересовалась политикой. Но сегодня она не видела, а скорее, чувствовала, что в пяти тысячах километров от её маленького и уютного города происходит что-то страшное, что не сможет не отразиться и на её судьбе.
Показывали далёкую северную страну. На экране бушевала толпа. Она была огромной, наверное, в несколько раз больше людей, чем всё население маленького зелёного города, и тесно им было на просторных площадях, и как будто не хватало на всех предосеннего московского воздуха… Люди что-то кричали на своём языке, скандировали фамилию своего президента, которую с трудом выговаривал даже диктор государственного телевидения, переворачивали троллейбусы и перегораживали ими широкие проспекты своего огромного города.
– Что там происходит? – спросил её муж, вошедший в комнату, – Чего они хотят? Чего им не хватает?
– Не знаю, – ответила она, – но просто страшно…
– Не смотри телевизор, – сказал он ей, – это не у нас, это далеко. Тебе нельзя беспокоиться. Подумай о ребёнке.
Сам он за секунду до этого думал о том, что хорошо бы к рождению первенца приобрести автомобиль, и мысли его были о беспроцентном кредите, а не о каких-то далёких событиях, которые к его семье не имели ни малейшего отношения.
Муж почти силой увёл жену от телевизора и сел к экрану сам.
Люди на экране размахивали трёхцветными флагами. Он не понимал их языка, и даже не мог определить цвета флага на чёрно-белом изображении – было только понятно, что там три горизонтальные полосы. Оператор показал толпу сверху, полумиллионную толпу на огромной площади, жаждущую разрушения…
«Не дай Аллах увидеть такое в жизни», – подумалось ему.
Конечно, его жена не могла знать, что решалось в эти дни. Не могла знать, что на площадях холодного северного города, где она ни разу не была и никогда не побывает, решалась в эти дни и судьба ребёнка, которого она носила под сердцем. Она это просто почувствовала на уровне интуиции. Почувствовала – и забыла об этом ощущении на много лет.
Да и вряд ли в тот день на московских площадях кого-то интересовала она и её ещё не рождённый ребёнок, который когда-нибудь будет писать стихи.
…Ровно через два месяца она родила здорового мальчика.
Но всё уже было решено.
И было слишком поздно.

III
11 ноября 2011 г.

Девушка зарядила нетбук и вышла из дома, закутанная с головы до ног во всё чёрное. Она медленно брела по направлению к базару, глядя себе под ноги. Её чёрная юбка едва не касалась тротуара, и издали она казалась женщиной неопределённого возраста, возможно, даже старухой, хотя ей не так давно исполнилось восемнадцать лет. Нетбук был скрыт под одеждой.
На базаре она должна будет найти торговца фруктами – она знала его только в лицо, но к нему в течение дня стекалась информация от партизан, которую не считали возможным доверять электронным средствам связи. Он передаст ей записи, и она уйдёт, она найдёт место, наиболее безопасное с её точки зрения, раскроет нетбук, наберёт на клавиатуре текст сегодняшней сводки, подключится через спутниковый канал к Интернету и выложит текст в социальную сеть. Потом она выключит компьютер и будет быстро уходить и только шёпотом, про себя молиться всемогущему Аллаху, чтобы никто не застал её за этим занятием. И стараться не думать о том, что будет, если в один из дней её всё-таки застанут…
Девушка свернула на другую улицу.
Тёплый ветер нёс ей под ноги клочки обгоревшей бумаги.
Что-то заставило её остановиться и поднять их.
На одном из листков ей удалось прочитать:
«Ещё, может быть, миллионы лет
Светить будут звёзды, которых больше нет
Над городом, которого больше нет…»
Это были единственные уцелевшие строчки, которые ей удалось разобрать.
Но не узнать почерк человека, с которым она простилась три месяца назад, она не могла.
Девушка огляделась. Но вокруг никого не было.
Слёзы душили её, но глаза оставались сухими. Она с силой до боли закусила губу, пока не почувствовала солоноватый привкус своей крови.
На это она имела право – ведь её лицо было закрыто чёрным платком.
Ещё не настал день, когда можно будет плакать и радоваться, ни от кого не таясь.
До этого дня ещё очень-очень далеко.
Но он наступит.
Обязательно.
И в далёкой северной стране – тоже.

Ноябрь 2011