Гортензия

               

1. Неведомая сила.

«Что такое со мной происходит? – напряженно думал художник Рене. – Такое чувство, что я стою на пороге какого-то великого свершения, а между тем мое вдохновение высохло, как лужа после дождя. Непременно, я должен сейчас создать что-то великое, поистине грандиозное – но что? Нарисовать какую-нибудь смазливую красотку? Или живописный пейзаж?.. Фи! Какое мещанство! Ведь таких картин – сотни! Нет, не этого просит душа!.. Или вообще ничего не просит?.. Или она так же  умерла, как мое вдохновение, и осталось только тело, которое ест – для того, чтобы жить, и живет, для того, чтобы есть?..»
 С досады на самого себя Рене махнул рукой, прервал свои  невеселые размышления, и на всякий случай, положив в карман бумагу и карандаш, отправился к морю. Удивительное дело – в последнее время туда его все время тянула какая-то неведомая сила – в любое время суток и в любую погоду – будь то палящий зной или сковывающий холод, буйный ветер или надоедливый дождь…
Когда Рене пришел к морю, сиял ясный день, но было безлюдно, а на берегу, повернувшись на бок, лежало странное, ужасного вида, создание, при виде которого опытный, наделенный богатым воображением, художник застыл от страха.
Это была огромная, фантастических размеров, рыба, покрытая стального цвета чешуей, с короткими плавниками,  большими немигающими глазами и полуоткрытым ртом. Несомненно, это была бы обычная рыба, если б туловище ее не оканчивалось человеческим торсом, бесстыдно обнаженными бедрами девы и  красивыми, стройными ногами, достойными танцовщицы. Эти бедра и эти ноги были так прекрасны, что вполне могли бы принадлежать какой-нибудь замечательной красавице, если б не принадлежали… рыбе.
Зрелище было настолько пугающим и завораживающим, что Рене не мог убежать, не мог отвести взгляда, а стоял, как заколдованный. Он боялся этой странной морской девы – и  в то же время любовался ею. В самой безобразности облика ее читалась какая-то чарующая красота, в нелепости вида – особая гармония, в бесстыдно обнаженных бедрах – кристальное целомудрие, а в пустых и бесцветных глазах рыбы – глубина человеческой мудрости и скорби, сочетающаяся с поразительным многоцветьем чувств.
Рене заметил, что она осознанно смотрит на него, словно прося о чем-то. Вдруг  существо начало задыхаться и биться о землю, безмолвно крича о каких-то своих, никому не ведомых, безмерных страданиях, избавить от которых могла лишь Смерть, которая, очевидно, подошла уже вплотную к этому несчастнейшему в мире созданию, в агонии трепыхавшемуся на берегу…
…Рене потерял чувство и провалился в извилистый лабиринт странных видений.


2. Счастливый сон на дне морском.

Маленькая Гортензия сидела в одной из  комнат богатого английского замка перед зеркалом и расчесывала дорогим гребешком свои великолепные белокурые волосы. Она была на редкость красивой девочкой с большими голубыми глазами и коралловыми губками. Как и многие девочки, она гордилась своей красотой и, действительно, имела на это полное право. Но, кроме хорошей внешности, Гортензия обладала  еще и исключительно добрым нравом и мягким сердцем, за которое ее любили не только отец  и мать, но и все окружающие, даже их огромный мраморный дог Рокфор.  Гортензия платила им тем же – и искренне считала себя самой счастливой девочкой в мире.
…Потом к ней подошла мама и сообщила, что скоро к ним приедут гости. Девочка была очень общительна, поэтому весьма обрадовалась.  Вскоре, действительно пришло много гостей, они окружили девочку теплотой и вниманием. Несмотря на юный возраст, она отличалась таким умом, такой воспитанностью и недетской грацией и таким ангельским обаянием, что окружающие восхищенно говорили ее матери:
- Матильда! Быть бы твоей дочери принцессой!
Прекрасная леди Матильда с восторгом и гордостью посмотрела на дочь, а та, чуть  покраснев, в смущении наклонила голову, что сделало ее еще милее. Было очень весело, все были довольны и счастливы, как вдруг маленькая Гортензия услышала оглушительный грохот, увидела ослепительную вспышку света и… проснулась!
Проснувшись, девочка поняла, что лежит на морском дне. Ни  ее роскошного замка, ни мамы, ни друзей, ни верного пса Рокфора рядом с ней не было – все оказалось лишь обманом, лишь сном, который бесследно растаял. Ее окружали лишь немые рыбы, да и она оказалась не прелестной юной графиней Гортензией, а одинокой, безымянной  морской девой – безымянной потому, что в море обитали лишь немые, как и она сама, рыбы – и некому было называть ее по имени. Бедняжке сделалось так грустно, что было впору заплакать, но плакать она не могла – поэтому лишь глубоко вздохнула – и поплыла на поверхность моря, чтобы посмотреть на жизнь людей, к которым ее всегда  очень сильно тянуло.
Еще бы! Мир людей так интересен! Не то, что наш подводный мир – рыбы такие глупые – только и умеют, что плавать, добывать пищу… ну, и спасаться от врагов… Бессмысленная, суетная жизнь! Я не понимаю ее! Одна радость здесь – дружить с дельфинами! Мир же людей – яркий и необыкновенно живой! Боже, как я люблю этот мир!
Думая так, Гортензия подплыла совсем близко к берегу, заметила  купающихся в море  детей и решила с ними поиграть. Но малыши, едва увидев ее, очень испугались и с громкими криками «Чудовище!»,  мигом вынырнули и разбежались. «Почему же дети так испугались меня? – удивилась Гортензия. – Ведь я точно такая же девочка, как и они – только живу в воде! Неужели они не понимают, что я вовсе не желала их обидеть!»
Ей стало очень грустно, обидно и почему-то стыдно. Гортензия хотела поиграть со своими друзьями-дельфинами, но тут же передумала, и, опустившись на дно моря, стала размышлять о своей маленькой,  однообразной,  несчастливой жизни, проплывающей во всех деталях перед ее мысленным взором…

3. Большое несчастье счастливой семьи.


        …Жизнь графа Чарльза Болейна можно было назвать счастливой. Он был  очень богат, знатен и красив, к тому же обладал   всеми возможными  достоинствами: был умен, добр, честен, храбр и силен духом. Он имел замечательную жену – красавицу Матильду, известную своим прекрасным, добрым нравом, безмерно любил ее -  и был обожаем ею.
Одно лишь большое несчастье огорчало эту счастливую семью: у них не было детей. Сэр Чарльз очень мечтал о наследнике-сыне – таком  прелестном мальчике, каким был сын его друга – очаровательный Ник Грэй. Леди Матильда, напротив, хотела дочь, но этим мечтам, увы, не суждено было сбыться. Сильно горевала леди Матильда, и надежда таяла с каждым днем.
Но однажды случилось нечто странное. Она отправилась на прогулку в поле, как и любила, в полном одиночестве. День был ясный.  Вдруг на солнечном небе вспыхнула молния,  прогремел гром, и леди Матильда лишилась чувств. Придя в себя через какое-то время, она, к величайшему своему удивлению, увидела, что лежит на берегу моря и что сама она так промокла, будто бы только что вышла из воды… Не помня себя от удивления и ужаса, Матильда кое-как добралась до своего дома и сбивчиво рассказала домашним о своем  странном происшествии. Те решили, что она заблудилась и, наверное, попала под дождь, а, возможно,  ей просто приснился страшный сон… Да, в конце концов, так ли уж важно, что произошло? Ведь Матильда вернулась домой – живая и здоровая!..
Через короткое время она почувствовала, что ждет ребенка. Надо ли говорить, какое счастье воцарилось в доме Болейнов? Супруги полюбили друг друга еще сильнее – радость их была безмерной. Они живо представляли себе своего будущего ребенка и с нетерпением ждали его рождения. Леди Матильда была уверена, что родится девочка, и даже дала ей красивое имя – Гортензия. Часто, сидя вечерами у камина, она явственно представляла себе, как будет играть с прелестной, белокурой девочкой, как будет ласкать ее пышные волосы, целовать румяные щечки… Она явственно слышала звонкий смех своей дочери, ее нежный голос… Сладкие грезы Матильды прерывал верный пес Рокфор; он клал свою голову на ее колени, и, получив полагающуюся ему долю ласки, преданно глядел в глаза своей госпожи, словно понимая всю глубину ее счастья…
…Но когда Гортензия родилась, леди Матильда услышала не звонкий крик новорожденной дочери, а сдавленный крик повитух. Через мгновение она увидела испуганное лицо прибежавшего в комнату мужа и слабым голосом спросила его:
- Чарльз, что с нашей девочкой? Она больна?
- Да, дорогая, -  испуганно и растерянно отвечал он. – Тебе сейчас лучше  ее не видеть…
Почувствовав, что случилось нечто ужасное, леди Матильда лишилась чувств, но, едва придя в себя, вновь принялась расспрашивать близких о ребенке.
- Где моя крошка Гортензия?
- Она родилась мертвой, и мы похоронили ее, - отвечал муж.
- Моя девочка умерла?  Это правда? – обезумев от горя, переспрашивала несчастная мать.
Близкие, испуганно переглядываясь, согласно кивали головами. Ей казалось, что от нее  скрывают что-то…
- Это ложь! Моя Гортензия жива! Вы меня обманываете!
Все пытались утешить ее, как могли, но безуспешно. Отчаяние леди Матильды невозможно было передать словами. Шли годы, но разве могли они  излечить глубочайшую рану материнского сердца? Несчастная женщина утратила радость жизни и веру в счастье. Она не верила своим родным, она возненавидела даже своего некогда обожаемого мужа за то, что он, как ей казалось, скрывает от нее правду об их дочери. Каждую ночь она видела ее во сне – веселой, прекрасной белокурой девочкой; порой она видела ее маленькой, печальной русалочкой, живущей на дне морском, и с каждым днем уверенность леди Матильды в том, что ее Гортензия жива, все более укреплялась…

                4. Тайна большого зеркала.

Леди Матильда была права. Гортензия вовсе не родилась мертвой – но была ужасно уродливой – верхняя часть туловища у нее была, точно  как у рыбы, а вместо рук -  пара плавников. Но кроме человеческих ног и  человеческого разума - Гортензия обладала еще и удивительными дарами, каких нет у людей обычных. Она могла читать мысли людей так же легко, как мы слышим их речь, и видела далекое прошлое так же ясно, как мы видим окружающие нас вещи. Гортензия помнила все: помнила роскошный дворец своих родителей; помнила, с каким нетерпением ждали они ее появления на свет; помнила свою маму, в задумчивости сидевшую у большого камина, и верного пса, лежавшего у ее ног; помнила Гортензия и миг своего рождения – сдавленный крик ужаса увидевших ее повивальных бабок и испуганное лицо взглянувшего на нее отца; помнила, как кто-то со словами «Это – кара Божья!» бросил ее в море – далее в памяти был провал, после которого началась ее жизнь в воде. Несчастной девочке было очень одиноко с немыми неразумными рыбами, и единственной радостью было для нее лишь любоваться удивительными кораллами да играть со смышлеными дельфинами, которые были ей самыми верными друзьями.
Но Гортензию неумолимо тянуло к людям. Она знала, что она родилась на земле и что она подобна им. Более того, она знала, что несчастная, тоскующая женщина, одиноко сидевшая на  морском берегу – ее мать, которая очень любит ее и тоскует по ней.  Девочку мучила горькая обида на злых людей, так жестоко разлучивших их, и она мечтала выйти на берег и вернуться в отвергнувший ее мир, но однажды, к своему удивлению, она обнаружила,  что на земле она может жить не более одной минуты и способна дышать лишь в воде…
Для Гортензии не было никаких  таин – кроме одной: она совершенно не подозревала о своем ужасном уродстве и представляла себя прелестной светловолосой девочкой – именно такой, какой видела себя в счастливых снах. Гортензия не сомневалась, что она почти такой же человек, как все остальные – ведь ноги-то у нее совсем как у людей!
Но когда девочке было 12 лет, ужасная тайна обнажилась внезапно и беспощадно. Ее друзья-дельфины отправились в далекое путешествие и взяли ее с собой. Гортензия с огромным интересом и восторгом  созерцала открывавшиеся перед ней морские дали, восхищению ее не было конца. Но где-то в середине пути они увидели большой затонувший корабль, и Гортензия, отстав от друзей, поплыла туда. Она знала, что этот корабль – осколок так любимого ею человеческого мира. Заплывая то в одну, то в другую каюту, девочка с интересом и почти восторгом разглядывала разные предметы, принадлежавшие когда-то людям и казавшиеся ей до боли знакомыми. Но скоро радость Гортензии сменилась печалью: она повсюду находила останки людей и всем сердцем жалела погибших пассажиров корабля, для которых море стало могилой. Однако, находясь в этом мертвом, но все же человеческом мирке, Гортензия с тайным наслаждением и гордостью в полной мере ощущала себя человеком…
Заплыв в одну из освещенных дневным светом больших комнат, она увидела висящую на стене странную картину, изображающую какую-то огромную рыбину. Гортензия захотела рассмотреть ее получше, подплыла к ней поближе, но увидела, что рыба шевелится. Девочка  испугалась – никогда еще  она не видела таких  больших рыб – и поплыла прочь, но, оглянувшись назад, убедилась, что чудовище не только не гонится за ней, но и вовсе исчезло из виду. «Какая же я глупая! – рассмеялась про себя Гортензия. – Должно быть, мне показалось. Это же просто изображение!» И, набравшись смелости, поплыла к странной картине. Ужасная рыба вновь появилась в поле зрения, и, чем ближе подплывала к ней Гортензия, тем ближе подплывала к Гортензии и она. И, подплыв к картине совсем близко, Гортензия заметила, что это – вовсе не картина, а  стекло, в котором отражается не только эта рыба, но и находящиеся в каюте предметы. «Это же зеркало! – сообразила девочка. – В него люди смотрят, чтобы разглядеть себя. Я видела похожее во дворце своих родителей – это был сон, но я помню, что я тоже  будто бы смотрелась в зеркало!» Тут ее обожгло догадкой «Получается, эта ужасная рыба – я сама?!» - и она в ужасе отпрянула назад. Рыба в точности повторила ее движение. Гортензия подплыла ближе – рыба сделала то же самое. Гортензия повторила это движение несколько раз – рыба вновь все повторила за ней! Это чудовище мастерски копирует ее! Гортензия хотела вскрикнуть от досады и ужаса, но не смогла, а страшная рыба, словно дразня ее, широко разинула отвратительную пасть. «Не может быть, чтоб я была этой рыбой! – подумала девочка. – Ведь у меня нет хвоста!» И резко поднялась на ноги.
Тогда рыба в зеркале исчезла, а на Гортензию взглянуло ужасное, невиданное чудовище с туловищем гигантской сардины и бесстыдно обнаженными бедрами девушки. Оно стояло на ногах, посередине заброшенной каюты. «Да, это я! – убедилась несчастная и с безумной  ненавистью пнула чудовище ногой. Стекло разбилось, до крови  поранив нежную ножку Гортензии. Но та даже не заметила этого – ведь сердцу было больнее – и, поспешно покинув корабль, заплыла в самый холодный и темный грот, потому что ей было стыдно видеть свет и попадаться на глаза какому бы ни было живому существу. Ведь она была чужая всем!
Вот кто я на самом деле! Создание колдовских сил! До этого дня я считала  себя человеком, а теперь, получается, я не имею права называться даже рыбой – ведь у меня нет рыбьего хвоста! Теперь понятно, почему меня отвергли люди и почему так испугались дети, когда я вздумала играть с ними! Рыба с ногами девочки! Девочка с рыбьим туловищем!  Я вообще непонятно кто!.. безобразное, отвергнутое всеми существо, никому не нужная насмешка природы, не могущая даже излить свое горе в слезах и рассказать о своей беде родной матери, да она и испугалась бы, увидев меня такой! И знать бы, наверное, не захотела! Зачем я живу?! Лучше б меня сожрали акулы! Хотя им, наверное, было бы противно даже есть такую, как я!..


                5. Горячее сердце в холодной груди.

Гортензия несколько дней лежала в темном холодном гроте совершенно одна. Ей не хотелось ничего – ни играть, ни гулять, ни путешествовать, ни даже есть. Иногда она забывалась коротким  тяжелым сном без сновидений, который ненадолго прерывал ее сумбурные, печальные мысли.
Но однажды Гортензию разбудил какой-то шум. Открыв глаза, она увидела одного из своих друзей-дельфинов. Бедняжке не хотелось никого видеть – сгоряча она хотела даже прогнать гостя, но подумав, решила, что он ни в чем перед ней не виноват – и просто сделала вид, что не заметила его. И он уплыл. Это привело ее в чувство.
«Последний друг меня покинул! – с грустью думала девочка, сидя на небольшом камне – точь-в-точь как сидят обычные земные люди. – Видно, и ему стал противен мой ужасный вид!» Но не успела она и оглянуться, как увидела, что дельфин вернулся с целой стаей своих собратьев. Увидев свою потерявшуюся спутницу живой и здоровой,  умные животные так обрадовались, что принялись резвиться вокруг нее, а один, самый любимый ее друг, которого она назвала Макс, чувствуя всю глубину отчаяния девочки, подплыл  совсем близко и положил свою голову ей на колени – совсем как верный пес. Гортензии стало весело. «Разумные дельфины любят меня, хоть и я безобразна! Значит, я хоть кому-то нужна! Я должна всегда держаться с ними, и мне не будет одиноко. Ведь я и сама чем-то похожа на дельфинов! Жить среди людей я все равно никогда не смогу – но я буду всегда любить их и служить им, как сумею; а глупым рыбам абсолютно все равно, есть у меня хвост или нет! Если я родилась, то должна жить такой, какой меня сотворил Создатель, и, насколько это возможно, радоваться жизни!» Решив так, Гортензия вместе с дельфинами отправилась домой, в свой давно обжитый грот.
Шло время. Жизнь Гортензии вошла в свое обычное русло. Она по-прежнему дружила с дельфинами, которые заботились о ней и всячески ее радовали: делились своей лучшей пищей, защищали от возможных опасностей и даже украшали ее грот прекрасными жемчужинами.
Но девочка по-прежнему стремилась к людям. Узнав о своем уродстве, она перестала сердиться на них за то, что они так сурово обошлись с нею – напротив, их поступок стал ей понятен. «Я должна быть благодарна людям за то, что они бросили меня в море, потому что таким образом они спасли мне жизнь!» - думала Гортензия.
Единственное, что безмерно огорчало ее – это разлука с любимой матерью. Каждую ночь снилась Гортензии ее семья, ее родной дом… Часто, по вечерам, она подплывала к берегу, где сидела несчастная леди Матильда и осторожно, чтобы не испугать ее, выплывала на поверхность, а ее мама думала, что это, должно быть, резвится дельфин. И хотя леди Матильда не могла подозревать, что эта большая рыба и есть ее якобы умершая дочь, горе ее озарялось лучом веры и надежды, что девочка жива и счастлива, ибо Гортензия силой своей мысли умела утешать людей, так же как мы – словами утешения. Каждую ночь она являлась матери во сне – иногда в виде прекрасной молодой девушки, иногда – в виде хорошенькой печальной русалочки, живущей на дне морском; часто они беседовали, и Гортензия рассказывала леди Матильде, как ей грустно и одиноко без нее.
Любя людей всей  душой, Гортензия подвергалась с их стороны серьезной опасности. Так, однажды она попала в рыбацкие сети и едва спаслась, разорвав их своими сильными ногами.
В холодной рыбьей груди этого странного существа билось горячее, доброе и полное любви человеческое сердце. Невозможно сосчитать, сколько людей спасла Гортензия, вынося их на берег на своей спине, как это делают дельфины. Однажды она спасла от верной гибели 4-летнего малыша, который был в сознании – и потом рассказывал  взрослым, что его вытащила из воды  какая-то большая рыба. Одни решили, что это был дельфин, другие – что мальчик все выдумал – а его по счастливой случайности вынесло на берег волнами. А Гортензия продолжала – по мере сил – служить людям, ибо милосердие было для нее тем воздухом, которым она дышала, и в спасении чужих жизней видела смысл своей собственной. Это позволяло ей чувствовать себя человеком и быть по-своему очень счастливой. Так жила морская дева до 16-летнего возраста, пока не постигло ее еще более тяжкое испытание.


                6. Катастрофа на море.

Однажды на море разразился страшный шторм. Гортензии стало неспокойно. А что, если там, на поверхности, сейчас погибают люди? И отважная девушка, ни минуты не медля, решительно поплыла навстречу буйным волнам. Безошибочное чутье не подвело Гортензию – выплыв на поверхность, она увидела огромный корабль, погибающий в морской пучине. Такой катастрофы она еще не видела! Огромное судно за считанные минуты рассыпалось в щепки, тут же уносимые волнами, которые яростно  дрались друг с другом, словно дикие звери! Неистово завывал ветер, и бешено выли волны! Шансов на спасение у пассажиров  не было – всех их безжалостно поглотила разбушевавшаяся стихия… Горе им, несчастным!
Тут краем глаза девушка заметила человека, в бесчувственности висевшего на обломке палубы. Быть может, он еще жив! Не раздумывая ни секунды, Гортензия бросилась к нему, совершенно не думая о том, что рискует своей жизнью. Она положила его себе на спину и, рассекая бьющие ее волны, поплыла к едва различимому в густом тумане берегу. Было очень тяжело – но отчаяние придавало ей нечеловеческие, просто фантастические, силы. Только бы не задохнуться! Нет! за свою жизнь Гортензия не боялась – она всем сердцем жаждала спасти этого неведомого ей человека. Любой ценой! Как бесконечна  и мучительна эта ужасная морская дорога! Нужно каждые три секунды нырять в  воду, чтобы хватило дыхания – и в то же время нести на себе едва живого человека!.. Только  бы его спасти! А потом… И умереть можно! Буря утихает, и земля уже видна. Еще немного…
Вот и берег! Гортензия положила человека на песок и поспешно нырнула в воду, чтобы набрать воздуха в грудь. И, вынырнув через минуту, она огляделась вокруг. Стихия совсем унялась, на небе появилась яркая, полная луна, окатив Гортензию и человека своим щедрым, мягким сиянием, так что было можно хорошо разглядеть его.
Ах, как он высок, строен и  необыкновенно прекрасен! Мне  показалось, что он похож на статуи греческих богов, украшавшие дом моих родителей. Но ведь он не статуя, он живой человек! Он молод – вероятно, ему нет еще и 30 лет! Луна ласкает его прекрасные светлые волосы своими лучами… Боже! Как я завидую луне!.. Как я жажду! - страстно поцеловать его холодные, бледные уста! Но нет! Разрази меня гром, если я дерзну – хотя бы в мыслях! - прикоснуться к нему своим отвратительным ртом!.. О, мое проклятое уродство!.. Но главное… Я чувствую, что ему сейчас хорошо! Он даже улыбается во сне… Спасен! Спасен! Спасен!!!
Гортензия так углубилась в свои мысли, что забыла обо всем окружающем. «Что же это я! – вдруг сообразила она. – Ведь если люди сейчас же не помогут ему, он может умереть! (На берегу стоял маленький домик) Нужно немедленно позвать их на помощь!» Гортензия со всей силы расплескала воду и подняла такой шум, что из домика вышли люди,  заметили лежащего на песке человека, спасенного ею, подобрали его и унесли в свой дом.
Облегченно вздохнув, Гортензия отправилась в свою родную стихию и, не помня, как добралась до дома, заснула крепким, как никогда счастливым, сном. Ей снилась такая же лунная ночь, в которую она, прекрасная девушка, гуляла по прекрасному саду рука об руку со спасенным ею юношей…


                7. Скрещенье сердец.            

Но все последующие ночи Гортензия спала не так спокойно – отныне помыслы и чувства ее принадлежали этому прекрасному незнакомцу. Она узнала, где он живет – оказалось, совсем недалеко  от дома ее родителей – и каждый день подплывала к тому месту. Она узнала, что он был капитаном того погибшего корабля, что зовут его Ник Грей и что он знает семью Гортензии с детства – их родители дружили домами. «Можно сказать, что он мне – названый брат», - не без удовольствия думала девушка. Но сердце не обманешь – Гортензия понимала, что ее чувство к нему совсем не сестринское – и боялась этого. А в ее женском сердце загорелась ядовитая, растущая с каждым днем нежность, на которую, понимала несчастная, она не имела никакого права. «Да, я люблю его – больше жизни! – размышляла девушка. – Но что я перед ним? Он – сама Красота, он – свет солнца, он – трель птицы!.. А я… Всего лишь жестокая шутка природы, которая вынуждена прятаться от людей, чтобы не испугать их своим видом! Нельзя же ожидать, что он полюбит мое гадкое, уродливое тело, в котором скрыто горячее сердце! Я могу вызвать лишь ужас, отвращение, в лучшем случае – сострадание, но уж никак не любовь!» От этих мыслей ей становилось очень горько, но Гортензия утешала себя тем, что ее Ник жив, счастлив  - и совершенно не подозревает о ее существовании.
Но последней надежде Гортензии не суждено было сбыться. Ник прекрасно знал, что обязан жизнью морской деве, даже знал ее имя, но будучи без сознания, он не мог видеть безобразного тела своей спасительницы, но ясно видел ее прекрасную душу, поэтому представлял ее юной златокудрой русалкой с алыми губами и бездонными синими глазами. Когда Гортензия выносила его из бушующих, ревущих волн, ему казалось, что она несет его на руках, с любовью прижимая к своему сердцу и говоря ласковые слова утешения. Оставшись в живых, он не мог забыть свою прекрасную морскую деву, которая снилась ему каждую ночь и по которой он смертельно тосковал.
- Признайся, Ник, кто та Гортензия, чье имя ты постоянно произносишь? Это одна из пассажирок твоего корабля, которая вскружила тебе голову, не так ли? – с усмешкой спрашивали его друзья.
- Нет, это прекрасная русалка, которая спасла меня во время той ужасной бури! – честно признавался он.
- Ты же взрослый человек и должен знать, что русалок не существует! Тебя вынесло на берег волнами!
- Да нет же! – горячо возражал Ник. – Я видел ее прекрасное лицо, слышал нежный голос, она гладила мне волосы своими тонкими пальчиками, глаза ее подобны океану, а губы – красным кораллам; я помню, что когда она спасла меня - и я уже лежал на берегу, она поцеловала меня нежно! Это был поцелуй ангела!
Тогда друзья Ника смеялись над ним,  беззастенчиво заявляя ему, что он сумасшедший. А Гортензия прекрасно  знала о страданиях любимого – ведь она умела читать мысли – и ее собственные страдания возрастали многократно.
Ах! Он полюбил меня так же сильно, как я его! но он совершенно не подозревает о моем ужасном уродстве! Ник! У меня нет тонких пальцев, чтоб ласкать твои волосы; у меня нет прекрасного лица, которым ты мог бы любоваться; у меня нет бездонных глаз, в которых ты мог бы утонуть; у меня нет красивых губ, чтобы целовать твои уста; у меня нет ангельского голоса, чтобы ласкать слух твой, потому что я нема! Но если бы даже я была прелестной русалкой,  какой тебе кажусь, а не отвратительным чудовищем, каким являюсь на самом деле, мы все равно никогда не смогли бы быть вместе, как не могут соединиться море с землею! Мы принадлежим разным стихиям, но неумолимо тянемся друг к другу, постоянно снимся друг другу и не можем жить друг без друга! Я чувствую, что это страшное скрещенье сердец  безжалостно погубит нас обоих!..

               
                8. Венчание стихий.

День ото дня сильнее любил Ник свою Гортензию, день ото дня сильнее тосковал по ней. Будучи прежде веселым и бесшабашным, теперь он стал задумчивым и серьезным. Он не искал земной любви, ибо был верен своей Гортензии, которую любил за прекрасную душу и чистое сердце, спасшее его от верной гибели. Друзья и близкие  не понимали произошедшей в нем перемены, решили, что он сумасшедший, и отвернулись от него. Так юноша стал совершенно одиноким. Часто в печальном раздумии бродил он по берегу моря, с обожанием глядя на волны, где жила его милая Гортензия, и сердце его разрывалось на части.
В один из таких моментов Ник почувствовал смертельное одиночество и безысходную тоску.
- Милая Гортензия! Знаешь, я больше не могу без тебя!  Я не сомневаюсь, что ты существуешь, я чувствую, что ты тоже любишь меня! Друзья от меня отвернулись, потому что мне стали чужды их забавы, они считают меня безумным, потому что я люблю тебя! Ты спасла меня тогда не только от физической смерти, но от моей прежней беспутной и бессмысленной жизни, которой я предавался доселе! Как же я  хочу к тебе! Я понимаю, что я не смогу жить в море, но лучше быть мертвым с тобой, чем прозябать среди живых мертвецов!..
С этими словами он бросился со скалы в море.
Нежное сердце Гортензии почувствовало беду, и она поспешила к той скале, где стоял ее возлюбленный, чтобы спасти его во второй раз! Но поздно! Он был уже мертв. Безмерно опечалилась девушка. Она проклинала себя, потому что считала, что она и только она была виновницей его страшной гибели. «Почему тем, кого я люблю, и кто любит меня – я приношу лишь страдания и горе?» - сетовала несчастная.
Она отнесла тело Ника к своему гроту и с исступленным упоением любовалась его красотой. Она ни на минуту не отходила от него, тщательно охраняя его от жестоких прожорливых рыб – ведь это было единственное сокровище, которое осталось теперь в ее жизни!
Прошло 2 дня. Гортензия заметила, что тело ее любимого стало некрасивым. А еще через день его растерзали хищные мурены! Не стало больше ее единственной святыни! И жизнь девушки потеряла всякий смысл.  Что будет дальше? Съедят ли ее акулы? Или она будет существовать до старости, скитаясь по гротам и ловя ртом водоросли? Теперь ей было абсолютно все равно.
Она знала, что киты иногда выбрасываются на берег, чтобы там умереть, но мысль о самоубийстве никогда раньше никогда не посещала ее, однако сейчас это представлялось ей единственным выходом. Ей было очень жаль расставаться с добрыми друзьями-дельфинами, особенно с любимчиком Максом, который позволял ей кататься на нем верхом. Но мир без Ника невосполнимо опустел и потерял для нее всякую ценность.  Как безжалостен Рок! Но с уст ее не срывались  проклятия –  ведь она была немой, но и доброе сердце девушки не омрачалось черными мыслями – напротив, она была благодарна Судьбе за все немногочисленные счастливые минуты своей жизни и за то, что Ник озарил ее светом недолгой радости. Она считала своим священным долгом разделить его участь. «Мой возлюбленный погиб из-за меня,  а я продолжу свое жалкое существование в море?! Нет! не бывать этому! Он добровольно принес себя в жертву морю, а я должна отдать себя земле! Нам никогда не суждено быть вместе, но великой силой любви мы повенчаем Океан и Землю!» С этими мыслями отчаявшаяся, смертельно одинокая и чужая всем Гортензия легко и быстро поплыла к поверхности моря. Выйдя на берег, она легла на бок и стала ожидать смерти.
Какое ясное солнце! Но для меня его больше нет! ведь мое солнце – мой Ник – угасло навеки. Ах! Я вижу, сюда приближается какой-то человек!.. А у меня даже нет волос, чтобы закутаться в них и скрыть свою наготу! Воздуха! Воздуха!.. я задыхаюсь… он смотрит на меня… мое тело бьется в агонии… воля к жизни… он теряет чувство… я умираю… вижу милую матушку… Камин… своих друзей-дельфинов… проклятое зеркало… бурю … Ника… всю жизнь… прощай, милая матушка… прощай, мир… Я умираю… как это мучительно… прощай, Ник!..
И беспросветный мрак покрыл очи Гортензии…
Но лишь на мгновение. Очнувшись  секунду спустя, она почувствовала себя не просто здоровой, но и какой-то иной, не той, что была прежде, и поняла, к своему изумлению, что теперь может дышать на земле так же легко и свободно, как раньше – в воде… Поднявшись на ноги и оглядев себя, она заметила, что на ней надето белое платье, и  на плечи спадают великолепные белые волосы и – что это? – плавники исчезли, а вместо них появилась пара нежных, белых ручек! Наконец-то – как это возможно?! – она стала человеком! Девушка сделала несколько шагов и поняла, что легко ступает по воздуху - так же легко, как люди – по земле!
- Куда я иду? – вслух произнесла Гортензия, первый раз в жизни обретя дар речи.
- К нам! – дружно ответили ей какие-то звонкие голоса.
- Кто вы? – изумленно спросила девушка, и голос ее звучал, как прекрасная мелодия. – Отчего же я вас не вижу?
- Мы –  бессмертные дети Урана, и  хотя днем нас затмевает солнце, отчего мы становимся невидимыми, ночь делает нас хозяевами небосклона. Мы диктуем стихи поэтам, мы радуем взоры людей, мы наполняем грезами влюбленные сердца, мы указываем странникам верный путь и дарим счастье тем, кто его достоин, и посылаем утешение тем, кто в нем нуждается! Ты станешь одной из нас – это награда за твое прекрасное сердце и жестокие страдания.
- Но как же я найду путь к вам? – встревожилась она.
- ОН доведет тебя, - ответили волшебные создания. – Ибо ОН разделит с тобой твою участь.
Гортензия подняла глаза, увидела  своего прекрасного Ника, словно бы спускающегося  к ней по невидимой лестнице, и, забыв обо всем, упала в его объятия.
- Любимый мой! Неужели я вижу тебя! – ликовала девушка. – Но как это возможно? Ведь ты же умер!
- Ты забыла, что смертно только тело? – нежно улыбаясь, говорил он.
- Значит, мы с тобой оба мертвы! – испугалась Гортензия.
- Напротив,  теперь мы бессмертны! - возразил Ник, взял любимую на руки – и они оба скрылись в  глубокой лазурной дали.

                9. Пробуждение.


…Очнувшись от обморока, художник Рене по-прежнему лежал на безлюдном берегу моря, но испугавшее его существо  бесследно исчезло. «Вот так сон!» – усмехнулся про себя художник, но подойдя к морю ближе, увидел на песке четкий силуэт огромной рыбы, плавно переходящий в человеческое бедро и полусогнутую в колене ногу. Тогда он понял, что все увиденное им было не сном, не бредом, а чистой правдой, открывшейся ему в вещем видении, – и, глубоко потрясенный, поспешил домой.
По дороге он встретил красивую неизвестную женщину, лицо которой почему-то казалось ему до боли знакомым. Она выглядела столь несчастной, что Рене не выдержал и спросил участливо:
- Простите, сударыня, у Вас какое-то горе?
- Дочь моя сегодня умерла, - ответила печальная  незнакомка и горько зарыдала.
… Сев за мольберт, художник с необыкновенной легкостью написал свою  самую удивительную картину (на ней он изобразил Гортензию такой, какой увидел ее в последние минуты ее жизни – выбросившейся на песок девушкой-рыбой), принесшую ему, впоследствии, мировую славу и сохранившуюся до наших дней.
… А на небе в тот же вечер зажглись две необыкновенно яркие звезды, которые так тесно связаны между собой, что не могут существовать друг без друга. Астрономы считают их единым светилом и называют «двойной звездой»…