Сон лейтенанта Копера

  Ночь на юге наступает быстро. Не успеешь оглянуться, а тут сразу уже появилась  Большая Медведица,  укачивая  своего Маленького медвежонка, вспоминает  о Млечном Пути, проходящему рядом, задевая все ее мечты о вечности.

  Тайна витает над ними. И за каждым валуном мерещатся чужие прицелы, направленные на эти сны. Таинственный юг, где можно встретить духов и оловянных солдатиков, коробочек и карандашей, гремучих змей и маленьких медвежат с соской в зубах.
  И если признаться честно, то давно ощущая себя щелкунчиком на юге, был явно не в своей тарелке.

 И колыбельная песня   Большой Медведицы больше походила на устав чести, раздавая приказы:
« Отбой! Ложись  спать, сынок! Завтра тебя так шарахнет! Но сначала мы шарахнем! И злая нас ведет судьба, не плачь мама, вернется  сын к тебе!»

  В палатке, где посапывая, похрапывая, посвистывая, свернулись на койках оловянные солдатики, подложив ручки под пухленькие щечки, видели во снах своих мамок, нянек, бабушек. Еще не целованные мальчишки, не знающие любовных песен под луной, только что недавно их оторвали от маменькиной мощной груди, чтобы здесь на юге они видели чудесный сон про то, как их накроет любовной волной весь этот ласковый  юг с их восточными сказками.

 « Мама моя родина, детсад на выезде! » - напевал я им песенку.

  В середине  стоит печка, через маленькое свое  оконце выдавала жар, добавляя в их сон уют и тепло отчего дома. Под звук треска дров, им снился последний школьный звонок,  и классный руководитель  по литературе упрашивал их: « Сереженька  Иванов, заправь рубашку в брюки, все же тебя сейчас фотографировать будут на память.  Коленька Васечкин, сними очки. Лопухин! Перестань  крутиться.  На тебя смотрит мама! »
А рядом убаюкивающая песня  АртДивизии, успокаивающего  обстрела, подпевала голосу родины:
«Я сегодня - дождь, уйду походкой валкой,
Перестану - стану высыхать,
А наутро свежие фиалки
Кто-то ей положит на кровать».

  И так хорошо кругом! Боже  праведный, не дай только уснуть артиллеристу у своего  орудия, пусть продолжает каждые  пятнадцать  минут выдавать им тишину  сна, наполнять их память самым светлым и чистым воздухом от успокаивающего обстрела.

  И тут крик ночной птицы ворвался. Последняя поленница дров догорела. В палатке стало темно. И я увидел других мальчишек. Их лица изменились.  «Господииии!» - только и смог я произнести в этот поздний час.

 Передо мной лежали солдаты Советской Армии, прошедшие через минные поля с засадой душманов, через свист разрывающихся снарядов, через последние вздохи умирающих Васечкиных, Лопухиных, Ивановых. Видавшие такие картины ужаса, которые мирному читателю лучше не видеть!

  Кровь выходила отовсюду, проливаясь на пыль, она медленно застывала в памяти оловянных солдатиков.

  «Юг,  дай им еще сна, хотя бы час! Успокой их сон, отогрей им душу, наполни их ясностью и пониманием   всего происходящего. Пусть им приснятся молоденькие девушки, ласкающие их волосы, целующие  их под луной  под  русские  песни  с родным мотивом:   «Я сегодня  - дождь, и ее поймаю, зацелую золотую прядь, захочу – до самого трамвая буду плотно прижимать».  И в этот час донесся родной голос  мамки  – Ваняяяя,  пора  домой….»

  И вот он настоящий сон, спустившись с гор, вошел в сознание, громом оглушая.

  - Чего ржете, как жеребцы? – ворвался голос товарища лейтенанта.  –  Еще не шандарахнуло по вам?
  - А мы, товарищ лейтенант, будем  жить всегда! – отрапортовал младший сержант Лопухин.
  - Разговорчики! Отставить!  Мамке будешь сказки рассказывать, да родине долги  раздавать! Если, Лопухин, сегодня ночью до палатки сам ногами дойдешь!

  И взглянув  на эту смеющуюся молодую гвардию оловянных солдатиков, которые видели смерть, щупали ее, заглядывая в ее самую преисподнюю,  представил их сосуд памяти и как гром среди ясного неба меня осенило.  « А ведь,  сосуд-то пуст!  Что в нем? Крик пьяного отца – Задушу гадину! Все козлы! Спускающееся,  замусоленное  кухонное  полотенце  по плечу,  вечно замученной матери от коммунальных побоищ. Зеленая электричка за колбасой, набитая Лопухиными.  И эта поездка в столицу всегда заканчивалась  просмотром Третьяковской галереи - забором  с вечными символами  из трех букв. И под музыку «Мы идем всегда вперед», молодой Кобзон с отечественного  телевизора развивал  вкус  к  прекрасному .  А из подъездов больших домов с коммунальными квартирами доносились  три аккорда в пять струн  «Я сегодня - дождь, пойду бродить по крышам, буйствовать, панели полоскать. В трубах тарахтеть и никого не слышать, никому ни в чем не уступать». И в завершении всей этой «наполненности»  раздаются слова  училки по литературе – А сегодня мы пишем сочинение на тему « Как мы представляем долг перед  будущим поколением»,  а ты, Лопухин выйди из класса и не возвращайся, пока не приведешь себя в надлежащий вид».

  - Чувствуешь,  Лопухин, ее красавицу!?  Вот она разлеглась, ожидая тебя!
  - Товарищ  лейтенант, сюрпризов не вижу!
  - А ты не суетись, сапер! Ты к ней с нежностью подойди, огляди ее, красавицу. Вот, и проводочки показались. Ой, ты, какие мы все страстные,  да заковыристые. Прямо дух захватывает! Вот сейчас будем ее ласкать, выжимая из нее весь темперамент. Что? Дыхание сперло?
  Да, не лапай ты ее! Ты давай, как в первый раз, дай возможность  немного надышаться перед встречей с твоими ручками. Пальчики-то  твои,  вон какие тонкие и музыкальные, а подушечки-то – прямо как мастер-класс, тебе бы ими только на пианино играть!  Дай ей почувствовать твое дыхание, подпусти ее  для вдохновения  к себе, а после  руками, пальчиками  входи, нежно, ласково успокаивая ее плоть. Проведи по ней,  дай почувствовать свою горячность  и желание. Не буди в ней  тигрицу, а насладись вначале ее беспомощностью.   И… сразу – на боковую ее, перекусывай!

  - А теперь, Лопухин, хохочи  во все свое жеребячье горло! Долг выдал по полной программе!

  Сокруши своим смехом дома на Рублевке! Выбей красный кирпич  из  стены! Заткни рот сопящей кучке со спускающейся слюной: «Мы вас туда не посылали и вам ничего не должны!»   
  Смейся сапер! И обязательно после зайди в Третьяковку, посмотри на «Черный Квадрат»,  влюбись в саму королеву и чтобы сына тебе родила она. И учителю по литературе  свой  роман подари, чтобы показывала она его  всему последующему поколению со слезами на глазах, с высоко поднятой головой, произнося: « Это мой ученик!»
 - Да, я писать не умею, товарищ  лейтенант.
 - Отставить разговорчики!  Научишься, Иван! Уже свой сосуд  заполняешь с этого момента! Только Васечкину все же дай на проверку орфографии роман свой, пусть и он свой долг перед  родиной выполнит.  И матери  возврати  все долги, за то, что родила тебя и отдала без возражений на растерзание.   И  отцу  выдай, за то, что не смог дать  откупную  ректору  Филфака,  и однокласснице, которую ты так  ни разу не поцеловал, и сыну твоему в будущем  тоже долг подари,  чтобы не боялся тебя, кричащего во сне, не стеснялся, а гордо говорил всем – Это мой отец!  Он выполнил  свой  долг перед  родиной! А если, Лопухин, ты не сделаешь этого, я же тебя из-под земли достану!
  - Есть, товарищ лейтенант!
 - А теперь, сынок, шагай домой! Шагом марш! За тобой колонна идет! Всем матерям своей последней обезвреженной миной сейчас долг возвратишь!  Всем будущим невестам счастье подаришь! Вот долг – долг перед ними! Запомни это, как твою песню в три аккорда. Как вы там…ее пели…

Я сегодня буду самым смелым,
Самым робким - буду сам собой,
Разноцветным - синим, рыжим, белым,
Радугу открывшим над рекой.