Изобилие

Что характерно, коммунизм еще не наступил, как много лет назад наши вожди обещали, а изобилие – вот оно, само по себе пришло, безо всякого коммунизма. Да такое, что по мозгам шибает.

Зайдешь в продовольственный, возьмешь телегу здоровенную металлическую на трех колесах, чтобы, значит, больше вошло, и полный вперед. Чем дальше, тем больше рот распахивается, нижняя челюсть так и отвисает, а слюной ну просто захлебнуться можно.

Всего по двадцать, тридцать, сорок сортов, а может, и больше. Стена чая, стена кофе, стена консервов, ванна с мясом, ванна с сыром, стеллажи с хлебом (и не с простым, а с подвывертом), с заморскими фруктами, которые если даже и купишь, то не знаешь, что с ними делать. Названия – непереводимые: авокадо, фейхуа, кизил, лук порей, имбирь на развес, весь в пупырышках и др.

Чай – шариками, которые в воде распускаются, как экзотический цветок, четыре тыщи за кг. Говорят, прочищает хорошо, прочищает. Встал утром – и ты, как девушка пятнадцати лет. Сыр с названием, которое длиннее, чем название вулкана (кажется,  Эйафьятлайокудль?), напугавшего нынешней весной всех, две штуки стоит. Засыриться можно.

Гуляешь, как по парку, или бредешь, как отсталый бегун по дорожке стадиона, делая круг за кругом, круг за кругом и думая, что же купить в этом море разливанном всяческих продуктов. Если нерешительный, ни хрена не выберешь, погуляешь-погуляешь, понюхаешь воздух, попялишь глаза, слегка развлечешься и уйдешь домой переваривать незабываемые гастрономические впечатления.

Хорошо, есть сотовый.
- Ты где?
- Я у вина. А ты?
- А я у колбасы. Через десять минут встречаемся у пятой кассы.

В простоте душевной ни фига за пять-десять рублей не купишь: ни соли, ни спичек, ни хлеба, ни перца горошком, ни пирожка с повидлом или с ливером. Даже кильки в томате не найдешь. Даже плавленый сырок  на закусь и тот как-то дороговато выглядит.

Вроде все такое же, продукт как продукт, и глаз его различает, вроде бы узнает, но либо произведен этот продукт где-то за рубежом каким-то сверхоригинальным способом, в супер-пупер упаковку вложен и переименован по-заморскому. Либо родной, в России сделанный, но навешано, нарублено, нафасовано, упаковано столько, что ешь его всей семьей вместе с правнуками или положи в холодильник и отковыривай в день по маленькому кусочку. А сто грамм – что, слабо взвесить и упаковать?

У стенок с сухими, креплеными и крепкими напитками ноги подгибаются и становится дурно. Хочется плакать. То, что душа просит, не по средствам, а то, чем народ травят, и даром не надо. Да, собственно мало что по средствам в этом набитом продуктами магазине.

- Мне, девушка, отбейте, буханку хлеба, пакет молока и сырок творожный с изюмом. Да, еще кубиков бульонных штуки три. Доброго Вам здоровьечка!

- И Вам не хворать!

- И на том спасибо! Выживем как-нибудь. Как говорят, пережили голод, переживем и изобилие.