Пыльные дни

Я не сказал бы, что я очень одухотворенный человек. Я стараюсь уходить от этого. Это так близко и тесно к тому, чтобы стать истеричным, музейным романтиком. Человеком, который раз в несколько дней оповещает мир о своем новом рождении, о себе – фениксе из пепла. Пошло это. Затерто. Выглядит театрально глупо. Это детством называют, ибо настоящая жизнь –  вот она – кастрюли, тряпки, работа, шторы на окнах, умеренный завтрак и ужин, иногда хороший фильм. И вот в этот хороший фильм и вкладывается вся твоя позволенная духовность и тонкость натуры.
И все так,  что бы ни случилось. У тебя умер дальний родственник – ты разогреваешь полуфабрикаты на ужин. Тебе сделали больно – ты разогреваешь полуфабрикаты наужин. Ты остался один – ты разогреваешь полуфабрикаты на ужин. Готовишь,готовишь, готовишь себя, поддерживаешь себя на умеренном, приличном уровне. Нет, без громких фраз «мне нужно держаться» или «я должен быть сильным». Просто это порядок. И порядок ты стараешься навести во всем. И то, что рушит его в твоей голове, тактично отодвигаешь со сцены своей жизни, чтобы другие не увидели. Ты не разобрался, не понял, что происходит, но сделал это движение ногой. Добавил универсальных специй, спрессовал в форму, согласно стандарту, затянул в полиэтилен и вот новая порция замороженного «Я». Я, я, я, я, я – в морозилке, ровными стопками, пачками. «Я» на работе, «я» дома, принимающий гостей, «я» узнаю как дела у старого знакомого на улице, «я» на семейном празднике. Где я?
Очень хорошо заниматься спортом. Это дает слабый пшык в костер постепенно гаснущего самолюбия. Непременно нужна работа. Затем хобби или, еще лучше, «талант». Талантище! Нужны домашние животные. Телевизор или интернет. Фоновая музыка. И нерушимое чувство порядка и медленного течения жизни. И картина готова – это и есть ты, спящий по кусочкам фарша в морозилке своего холодильника.
И не надейтесь на момент из кино, где вы вдруг просыпаетесь, бросаете свои тряпки и кастрюли, и бежите босиком по песочному пляжу к своей «настоящей жизни». Так не будет. Мы никогда не проснемся.
Я иногда потягиваюсь во сне, что-то говорю вслух, едва не просыпаюсь. Стою, помешивая сахар в кружке с кофе. Стою долго, невыносимо долго. И вдруг не могу понять, какого же черта не хватает во всем этом? Я получил ту жизнь, которую хотел, и достиг того образа себя в двадцать с лишним лет, который нарисовал когда-то. Руки замирают. Я не помню, зачем я сделал себе этот кофе. Я его не хочу. Опускаю ложку. Иду в комнату, оглядывая квартиру, будто в первый раз. Пытаюсь, напряженно пытаюсь понять, зачем это все. Зачем я, зачем здесь. Ложусь на кровать, и этот навязчивый вопрос все сильнее, чем дольше я гляжу в потолок. Встаю, делаю несколько кругов по комнате, ложусь на пол. Но ничего не меняется. Вопрос не уходит. И мучаешься так, пока один из твоих ежедневных усыпителей не вернет тебе покой. Отвлечешься и малодушно думаешь о том, что вот, вот все и прошло, и проблемы не было. Вот он я – хороший и правильный. Вот он я – я для себя. Но вопрос не уходит и смотрит на тебя по утрам из зеркала, стоит позволить себе задуматься.
Зачем я? Зачем здесь? Что есть энергия моей жизни? Где эта сущность-экзистенция?
Кто-то вытащил нужный файл из моей головы и заставил меня поверить в то, что так было и должно быть.
Ты, кофе, кружка, ложка, дни.