А это-мой Пушкин! гл. 51. Просто метали банк

Михаил Пущин уже несколько дней ожидал здесь оказии. Он ворчал, что еле дождался взятия Арзрума, чтобы ехать к Кавказским минеральным водам - это ему было обещано Иваном Федоровичем Паскевичем давно – для лечения.

Он перечислил подробно все заботы, которые возникли у него в связи с поездкой:
 - Но мне еще оставалось на несколько дней работы: по поручению главнокомандующего должен был составить проект укрепления города на случай нападения турок. Проект-то составить  легко, потому что нападения со стороны турок никак нельзя было ожидать - их армия так вся разбрелась, что никакая человеческая воля не могла ее собрать!- Он усмехнулся. - Но мне навязали и сопровождать пленных пашей до Тифлиса. Вот почему я только в первых числах июля сумел выехать из Арзерума…Мало того, что поручение неприятное, так оно еще задержало меня в карантине более, чем я ожидал.
 - А когда ты прибыл в Тифлис?- сверкнул любопытными глазами Саша.
 - В конце июля. Там ко мне, для следования сюда, к водам, присоединился  Руфим Дорохов. Но я ему поставил условие – ехать в моей коляске он будет только до первой драки – с кем бы то ни было.

Саша  при этом вопросе, с подначкой, рассмеялся:
- А Дорохов не смог сдержать обещания!
- Конечно, нет! Выехали-то мы вдвоем с ним. Но его денщик и мой человек, а с ними - и повар, остались в Тифлисе - заготавливать провизию на дорогу. Мы с ними уговорились, что в Душете они догонят нас, а мы будем их ожидать. Но они замешкались и прибыли с провизией и вьюками Дорохова довольно поздно вечером. И что тут началось! Дорохов, у которого желчь уже давно разливалась, начал тузить своего денщика…

- И что ты сделал? - спросил Саша, как будто не знал ничего.
- Что я сделал? Я объявил Дорохову, что условие им нарушено и я его оставляю; предпочитаю ехать один…Конечно же, Дорохов давал мне новые клятвенные обещания вести себя прилично, только чтобы я позволил ему вместе со мной ехать! Но я остался непреклонен. Условия всегда должны соблюдаться!

- А сейчас что ты собираешься делать?- не отставал от него Саша.
- Дождусь отряда с орудием, назначенным конвоировать собравшихся со мной путешественников и обозы,- Пущин посмотрел на  Сашу с удивлением – почему он так пытает его?
-А я тебя догнал, чтобы ехать вместе на воды,- торжественно объявил Саша.
И увидел довольную улыбку Михаила. Ему стало приятно - было видно, как обрадовался Пущин этому заявлению.

Саша, который уже выслушал душещипательную историю ссоры Руфима Дорохова с Михаилом, замялся, прежде чем продолжить:
- Михаил Иванович, у меня есть к тебе разговор…То есть,э-э-э... просьба.- Он просительно поглядел на принципиального Михаила. - Только прошу мне не отказывать в её исполнении ...
- Конечно, я рад услужить тебе, Александр Сергеевич. Говори, что за просьба!
- Дело в том, что Дорохов послал меня к тебе просить прощения... Он позволяет тебе прибить себя, если он кого-нибудь при тебе еще раз ударит. Возьми его тоже с собой!

Саша настороженно следил за пробегающими на лице Пущина колебаниями. 
-Ты не знаешь, что Дорохов по натуре своей не может не драться! Это очень несдержанный человек, не умеющий держать себя в руках, – воскликнул в сердцах Михаил,которого Саша своей просьбой поставил в неловкое положение - и отказать ему нельзя, и Дорохова он больше видеть не желает!

Однако Саша  стал перечислять все достоинства провинившегося товарища – его бескорыстие, доброту, верность.И употребил все свое красноречие, чтобы Михаил согласился на его просьбу.
 
Наконец, тот с неохотой поддался на уговоры. И Саша побежал за драчуном, и привел его к Пущину. Весь вид Дорохова выражал такую покорность, и он напустил на лицо такой уморительно виноватый вид, что Саша с Пущиным не выдержали и расхохотались. Глядя на них, заулыбался и сам виновник.Дорохов радостный, что прощен и опять он вместе с ними, протянул руку, и Пущин пожал её -крепко.

Однако рано они обрадовались.Михаил поставил новое условие.Теперь обоим: во все время следования в товариществе до вод в Пятигорск в карты между собой не играть.
Они переглянулись. А для чего тогда они затевали этот спектакль!
Саша был ошарашен таким жестоким условием:

- Как?!
- Так! Дайте мне честное слово! Иначе я не хочу иметь с вами никакого дела! – потребовал Михаил твердым голосом.
Он насмешливо взирал на эти две понурившиеся фигуры. Наконец, услышал тихое и недовольное:
-Даем! А что нам остается? - Скрепя сердце, оба дали честное слово, скрепив уговор рукопожатием.

Саша сразу приказал притащить свои и Руфима вещи к Пущину.
- Между прочим, у меня - ящик отличного рейнвейна, который дал Раевский мне на дорогу,- сверкнул он белозубой своей улыбкой.
-Тогда и начнем! – провозгласил Михаил, и они тут же распили несколько бутылок…
 
Ехали втроем в коляске. Но Саша иногда садился на казачью лошадь и скакал от отряда: никак  не мог смириться с тем, что ему не довелось подраться с турками. А здесь, как назло, никак не встречаются горцы, которых он хотел навести на их конвой и орудие - душа требовала приключений!

Михаил, глядя на своих спутников, усмехался: « И тяжело же моим друзьям во время привалов и ночлегов: один не смеет бить своего денщика, а другой не смеет заикнуться о картах. Правда, Пушкин уже не раз, безуспешно,однако, пытался снять с меня тягостный уговор.- Он вздохнул. - Один только рейнвейн услаждает нашу общую скуку, и то - немного его осталось…».

В Пятигорске  он обратился к ним:
- Я не намерен оставаться здесь - для раны моей мне надлежит ехать прямо в Кисловодск. Поэтому я хочу сразу же начать осмотр города. Кто со мной?-Повернулся к Саше.- Александр Сергеевич, поедешь со мной?
- Н-н-нет, я здесь уже бывал и знаю город, как пять своих пальцев,- уклончиво отказался он.
- Ну, хорошо. Уже начало августа, мне надо спешить к Нарзану. Я намерен ехать туда завтра же. Если ты со мной не поедешь завтра, то когда же тебя мне ожидать?- не отставал от него Михаил.
- Могу тебе только то сказать, что не замедлю здесь лишнего дня; только завтра с тобой ехать не в состоянии: хочу здесь день-другой отдохнуть…- «До чего же настырный!»  - возмутился он про себя…

Как же удивился Пущин, который вернулся на закате:«уставший сильно и хотевший отдохнуть» Пушкин был увлечен игрой в карты с Дороховым и офицером Павловского полка Астафьевым, которого он встречал где-то раньше...Но он не был с ним знаком.
На укоризненный его взгляд  Пушкин заявил ему задиристым тоном:
-  Все! Довольно мы терпели, связанные словом! Но ведь слово дано было до вод? А на водах мы выходим из-под твоей опеки, и потому - не хочешь ли поставить карточку? Вот - господин Астафьев мечет ответный...

 - Ты совершенно прав, Пушкин, - вынужден был признать Михаил. - Слово было дано - не играть между собой до вод. И ты сдержал слово благородно. Мне остается только удивляться твоему милому и покладистому характеру.
 
Но он только наблюдал за игрой…
Саша был, наконец, в своей стихии: он был оживлен, весел, сыпал меткими словечками, иногда с его уст срывались экспромты.В этот вечер он был счастлив - выиграл несколько червонцев. Дорохов проиграл больше, чем, видимо, желал проиграть. Зато Астафьев и Пушкин закончили игру в веселом расположении духа,а  Дорохов отошел угрюмый от стола…

Когда Руфим ушел, Михаил проворчал:
 - Александр Сергеевич, как случилось, что ты, не будучи никогда знаком с Астафьевым, привел его сюда и я нашел его у себя,с тобой и с Дороховым играющего?
 - Очень просто, - отвечал ему Саша, сверкая счастливыми глазами. - Мы, как только ты ушел, послали за картами и начали играть с Руфимом.  А Астафьев,случайно проходя мимо, зашел познакомиться... Ну, мы ему и предложили поставить карточку, и оказалось, что он: добрый малый - любит в карты поиграть…
 - Как бы я желал, Пушкин, чтобы ты скорее приехал в Кисловодск и дал мне обещание с Астафьевым в карты больше не играть!-крикнул в сердцах Михаил.
- Нет, брат, дудки! Обещания не даю! Астафьева не боюсь, и приеду в Кисловодск раньше, чем ты думаешь!

Но он не сдержал слова. Больше недели они с Дороховым оставались в Пятигорске, пока не продулись в пух и прах. Потом только Пущин узнал, что Пушкин проиграл тысячу червонцев, взятых им у Раевского... Правда,здесь Саша  пообещал ему вести «правильную жизнь» и много заниматься. Поэтому, как и всегдаделал,стал проворно распоряжаться: приказал Кирилову - человеку Пущина, приводить ему по утрам одну из лошадей – для прогулок. Они паслись рядом от того места, где они устроились жить.
И,на удивление много, Пушкин катался, пока Михаил не заподозрил его в хитрости и не проследил за ним.

И что же! Он узнал, что Астафьев поселился по соседству в Солдатской слободке возле Кисловодска, а Пушкин ездит каждое утро туда, чтобы играть!Он возмутился, но решил пока не обнаруживать своей осведомленности о делах друга.

Но однажды, якобы возвратившись с прогулки, Саша высыпал при Михаиле несколько червонцев на стол.
 - Откуда, Пушкин, такое богатство?  - сделал Пущин удивленное лицо.
 - Должен тебе признаться, что я всякое утро заезжаю к Астафьеву и довольствуюсь каждый раз выигрышем у него нескольких червонцев...Я его мелким огнем бью, и вот, сколько уж вытащил у него моих проигранных ему денег!
 - Какая наивность! Ты выиграл всего червонцев двадцать! Долго же тебе придется отыгрывать свою тысячу червонцев!- закричал рассерженный Михаил…

Но Саша был расстроен, когда Астафьев все-таки оставил Кисловодск.
Пущин же думал: «Пушкин о своем намерении много заниматься объявил громко, но ни разу не сдержал своего обещания! А теперь и некогда ему!».

На самом деле, они оба вели разгульную жизнь.Часто обедали у Шереметева Петра Васильевича, который жил с ними в доме у Реброва. У него был отличный стол и приличное общество. Естественно, что после обеда:

     ...в ненастные дни
     Занимались они
     Делом:
     И приписывали,
     И отписывали
     Мелом...
То есть, попросту говоря, метали банк.

Здесь же Саша познакомился, как ему казалось, с замечательной личностью – с сарапульским городничим Дуровым, братом той Дуровой, которая служила в гусарском полку во время двенадцатого года и получила Георгиевский крест. Саша слышал, что и после этого девица эта ходила в мужском платье, и по наружности - рябой и мужеподобной, её никто не мог отличить от мужчины...

Зато его восхищал и удивлял цинизм Дурова. Теперь он был занят постоянно тем, что заставлял рассказывать Дурова что-нибудь из своих приключений. Слушая его, Саша постоянно хохотал и утирал слезы – это были занимательные приключения!

Он с утра до позднего вечера не расставался с ним. А когда наступило время отъезда, они условились с ним ехать до Москвы. Но вот беда - ни у него, ни у Дурова  денег на дорогу нет.

Саше пришлось идти на поклон к Михаилу Пущину, который, с ворчанием,но снабдил его деньгами :
- Нечего было играть! Я тебя предупреждал! Вот тебе деньги – но только на путевые издержки.

Он с неудовольствием узнал, что Дуров решил присоединиться к поэту: «Пиявка! Опять будут играть не на жизнь, а на живот! Да - пусть его!».

Он посмотрел, как они покатили в коляске Пушкина. Но уже из Новочеркасска Саша ему  написал: «Дуров оказался мошенником, выиграл у меня пять тысяч рублей, которые я достал у наказного атамана…Я с ним расплатился и разъехался  в Новочеркасске. Теперь скачу один в Москву... С Дуровым вряд ли когда-нибудь еще захочу встретиться…».

Саша жил в Новочеркасске в доме, принадлежавшем вдове донского казачьего офицера, содержавшей «въезжую квартиру». Словоохотливая офицерша поведала любопытному путешественнику  про обычаи и нравы казаков. Рассказывая о казачьих костюмах, она, по его просьбе, достала из сундука и показала ему головной убор казачек: шелковый, с яркими цветами, колпак.

Саше колпак так понравился, что он надел его себе на голову и, смеясь, выскочил на балкон,где предстал перед удивленными взорами  любопытной публики.

Вернувшись в комнату и смеясь, он упросил хозяйку продать ему этот колпак… И продолжал дальше  рассматривать своеобразные уборы и наряды донских казачек .
 - Это – кубилёк, – поясняла ему хозяйка, доставая из сундука чудо портновского искусства.
- А что такое кубилек? – пощупал Саша ткань.
- А это, батюшка мой, старинный костюм донских казачек. Надевается поверх длинной шелковой рубашки, не доходя до пола на одну четверть аршина. Вот посмотрите - спинка у кубилека цельная, плотно охватывающая талию, рукава узкие, прямые. И вот еще ,что в нем интересно:застегивается он спереди пуговицами - сверху донизу, и охватывается вот этим серебряным пояском…

В Новочеркасске он убедился - быт донских казаков совершенно отличается от  русского быта, знакомого ему по Михайловскому.

Но этот город и позабавил его. Как и везде, он, куда бы ни приехал, искал книги и  забрел в книжную лавку Жиркова, у которого спросил:
-А есть у вас сочинения Пушкина?
Жирков молча протянул томик его «Евгения Онегина».
Приятно удивленный, Саша, улыбаясь, спросил:
-А скажите, любезный, сколько стоит эта книжка?
Жирков назвал цену, в пять раз превышающую стоимость его книг в Москве и Санкт-Петербурге.

 Саша вскричал:
-А почему так дорого?
Жирков ответил загадочно:
- Случалось ли вам пить чай без сахара?
- Случалось. Но это неприятно.
Жирков веско произнес:
- Так вот, пойдите домой, возьмите эту книжку и велите налить себе чаю без сахара. Пейте чай и читайте эту книжку – будет так же сладко, как и с сахаром.

Саша громко расхохотался – такой трактовки своих стихов ему никогда не приходилось слышать. Под этим приятным впечатлением он на время забыл о проигранных пяти тысячах мошеннику Дурову. Но по дороге из лавки помрачнел: « А ведь эти деньги я должен вернуть Донскому наказному атаману!.. А еще нужно найти деньги, чтобы выехать отсюда… Где же их взять-то?» - Он погрузился в отчаяние...