Глава VI
ПЯТЫЙ КУРС ХИМИОТЕРАПИИ (ОБЛЕГЧЕННЫЙ)
В три часа ночи тридцатого декабря 2008 года друг юности Дмитрий заехал за Ильей, чтобы отвезти его в Город к семье. Илья не был дома более трех месяцев. От волнения вовсе не спал. Тихонько бродил по квартире, чтобы не разбудить матушку в соседней комнате. Перебирал подарки, загодя приготовленные для близких к Новому году. Поправлял упаковку, чтобы не помять и не нарушить. Упаковка в подарке занимает особое место. Обычная мишура, одноразовый кусок блестящей, красочной бумаги. Но какое это трепетное действие – вскрывать ее! Казалось бы, секундное дело, но благодаря этим мгновениям мы переживаем сказочное трепетание где-то внутри себя. Не зависимо от возраста, нас обуревает детский восторг предвкушения. Сердце взрослого человека, мгновенно превратившееся в детское сердечко, бьется быстро-быстро, тук-тук, тук-тук. Пусть порой мы и догадываемся о том, что именно находится там, внутри. А порой, и нет… Но этот чудесный момент, когда - после томительных многочасовых стреляний глазами под елку на «что-то там такое» и процессуального чокания бокалами после телепоздравления Президента, вопреки пышным прическам, парадным галстукам и отглаженным брюкам - мы бросаемся под пушистые ветки наряженной елочки и … ! Пусть о колючую ветку порвались новые колготки у жены, а у дочери из праздничных кудряшек задорно и бывало выглядывают елочные иголки вперемешку с блестящим дождем!.. Но!.. Заветный кулечек, желанная коробочка, хрустящий мешок с подарком внутри – у тебя в руке! Сладостный миг настал! Великолепное, ни с чем не сравнимое зрелище!..
Илья еще раз переложил каждый подарок. Оделся уже за час до приезда Димки. Сидел, улыбался, чуть подгонял время, глядя на часовую стрелку, которая, как когда-то в детстве, двигалась излишне вредно. Вчера он был у своего доктора, доложился о проведенном исследовании.
- Я очень довольна результатами Вашего анализа, улыбаясь, сказала лечащий врач, - но мы проведем еще два страховочных облегченных курса химиотерапии. Жду Вас после Нового года.
- Дорогая Аминат Умарасхабовна! - за три проведенных под наблюдением этой женщины месяца Илья научился без запинки проговаривать ее многоступенчатое отчество. Сейчас оно казалось звонким, гордым, скорее, даже парадным. – Спасибо Вам. Необходимы еще два курса – значит, так тому и быть. Как Вы скажете, так и будет. С наступающим Новым годом Вас! Здоровья и путных пациентов!
- Вы путный пациент, - повеселела доктор Магомедова. – С Новым годом и соблюдайте диету. Не излишествуйте за праздничным столом.
… Молодец, Димка! Приехал даже на полчаса раньше. Попрощавшись с матушкой Ильи, два старинных друга затемно выехали из Москвы. Их ждали свои семьи. Хорошо, когда тебя ждут. Человек живет этим ожиданием. Если тебя ждут – значит, тебя любят, тебя хотят, ты нужен, ты не один.
До Города добрались часам к двум дня. Последние часы пути Илья буквально поглаживал ключ от дома, не выпуская его из рук. Во дворе дома друзья попрощались. Димка не стал подниматься в квартиру, он торопился к своим. Его ждали жена Светлана с сыном Арсением и мама Мария Андреевна. До них ему нужно было добираться еще добрую сотню километров. Илья не стал настаивать.
- Конечно, конечно. Привет своим передавай. Спасибо за мягкую доставку, - улыбнулся Илья на прощание. Сам же, насколько хватало вымученных сил, ринулся к подъезду. Набрал код домофона. Через открывшуюся дверь вошел в подъезд. Полминуты ожидания у лифта. Подъем на шестой этаж. Еще полпролета до квартиры. Ключ в руках уже нагрелся от ожидания. Вставил в замочную скважину. Пол-оборота. Тихо приоткрыл дверь. Прислушался. В квартире тихо. Вошел.
- Я дома, - огласил Илья, втянув в себя такой знакомый домашний запах.
Через секунду к нему уже стремились его домочадцы. Хорошо!!!...
… Новый год было решено встречать только семьей. Шумные, многолюдные праздники были в прошлом. Илья хотел видеть только своих, разговаривать только с близкими. Он столько месяцев не видел дочь! У нее накопилось столько новостей! Ванька за эти месяцы вытянулся, стал смышленым, ему скоро пять лет. Не хватало только старшего Алексея. У него какие-то там разборки и притирки со своей барышней. На семейном совете было решено отправить эту парочку в Финляндию на несколько дней новогодних праздников.
- Пусть разберутся между собой. Поругаются, помирятся, потом снова поругаются и опять помирятся – к чему-нибудь да придут. Люди взрослые, - разрешил Илья.
Вот и вечер 31 декабря. Под елкой красуются и манят подарки. Елочка перемигивается праздничным разноцветием. Стараниями женской половины семейства накрыт стол. Илье не сидится на одном месте. Он соскучился по родной квартире. Переходит из комнаты в комнату. Поглаживает переплеты книг в кабинете. Поправляет какие-то мелочи в зале. Покуривает на балконе. Его курительные принадлежности все эти месяцы дожидались его на круглом столике. Было особенно приятно, что они, похоже, и не перемещались в другие места, будто и не было долгого отсутствия хозяина.
Семья собралась в зале перед экраном большого телевизора. Выступал Президент. Заканчивался этот страшный високосный год. Тяжелый он был. Болезнь, приковавшая на долгие месяцы к больничной койке. Экономический кризис, грянувший в самый разгар болезни. Прикованному к капельнице Илье приходилось разруливать рабочие проблемы, не выходя из клиники, что называется, из-под капельницы. Случились и потери. В декабре лопнуло два банка, с которыми Илья сотрудничал. Бешеная пляска курса доллара и обвалившийся рубль да-а-а-леко не прибавляли оптимизма больному. За прошедшую осень на Илью навалилось столько проблем и бед, что только природный здоровый авантюризм и профессиональные действия лечащего врача смогли сначала удержать ситуацию на плаву, а затем медленно, но верно исправлять ее.
Обо всем этом Илья думал, стоя на балконе. Куранты отгремели. Начался отсчет нового 2009 года. Илья покуривал, разглядывая праздничную иллюминацию. Город был особенно красив в новогодние праздники. Улицы переливались в нарядном убранстве. В этот раз отцы Города особенно постарались: гирляндами были украшены даже строительные краны. Эти высокие исполины в молчаливом достоинстве возвышались то тут, то там над домами, гордо, но с иронией подмигивая прохожим разноцветными лампочками, похожие на великанов-часовых, пышноусо говоря жителям сказочного города:
- Празднуйте веселее! Мы на страже. С Новым годом!
В ноль часов одну минуту улицы новогоднего города еще пусты. Горожане у праздничных столов, в шумных и не очень компаниях веселятся, пьют, закусывают и смотрят праздничный «Новогодний огонек». Пляски и горластые песни будут немного позже, через часок-полтора, когда хмельные напитки вскружат голову, окутают тела теплом, а дегустация салатов и поглощение вкуснейших мясных яств отяжелят животы. Вот тогда толпы хлынут на улицы, чтобы протоптаться, просвежиться, погорланить и снова вернуться за столы к еде, выпивке и застольному веселью – это уж у кого насколько фантазии хватит.
А пока улицы пусты. Взгляд Ильи привлекла маленькая иномарка, медленно въехавшая на небольшую площадь перед окнами дома. На этой площадке располагался фонтан, нареченный в шутку «Одуванчиком»: тонкая длинная игла была увенчана шаром, и правда напоминающим пышный одуванчик. Зимой трубки, по которым летом текла вода, меняли на металлические стрелы, украшенные световыми гирляндами. Все это праздничное сооружение, согласно заданной электропрограмме, светилось, переливалось и жизнерадостно моргало. «Одуванчик» в зимнем наряде стал неотъемлемой частью новогоднего парада светового великолепия Города. С балкона Ильи этот нарядный шарик и вовсе казался центром праздничной красоты.
Красненькая «Kia» приткнулась носиком в сугроб перед фонтаном и замерла. Через незамерзшие стекла авто узнавался женский силуэт. Дама была в машине одна. Всего минуту назад пробили куранты, огласив наступление Нового года. Илья не мог разглядеть, что именно делает в салоне одинокая женщина. Показалось, что она достала бутылку шампанского и наливает себе ее содержимое. Сама себе.
- М-да… сложная штука – судьба, - отметил Илья. - Человек рождается, учится ходить и говорить. Общается со сверстниками в садиках и дворах. Учится в школе. Согласно инстинкту и возрасту строит планы. Думает над их разрешением. Все вроде бы поступательно и разумно. Но судьба преподносит свои сюрпризы. Она, как провидение, невидимой рукой расставляет свои условия и вносит свои поправки. Казалось бы, просыпаешься утром и заранее знаешь свои планы. Но невидимый «кирпич» уже поджидает тебя. Только и ждет, когда ты выйдешь на улицу, чтобы враз изменить всю твою жизнь, рухнувши тебе на голову. Разве об этом просила и мечтала эта девушка, уткнувшись ночью в подушку, грезя о прекрасном ком-нибудь? Хотела ли она вот так одиноко сидеть в новогоднюю ночь, наливая сама себе праздничного напитка, вглядываясь вдаль? Думаю, нет.
- Так вот и мой «кирпич» дождался меня, - пробормотал Илья, перебирая события последних месяцев. – Пусть уж эта дама все же улыбнется, пожелав в новогоднюю ночь чего-нибудь хорошего себе.
- С Новым годом! - крикнул он с балкона даме в машине и помахал ей рукой. Захотелось хоть так поддержать ее. Все-таки в новогоднюю ночь человек не должен быть один!
Докурил сигарету, закрыл окно балкона. Еще с полчаса посмотрел со своими праздничное шоу по телевизору и запросился спать: он был еще очень и даже очень слаб.
Через три недели, был его День рождения. 45 лет. Казалось бы, юбилей. Но, дав мозгам волю на воспоминания, Илья нашел в теперешнем одиночестве какую-то правильность и логичность. Ежегодное шумное и бурное празднование своего Дня рождения сейчас было не нужно вовсе. Отрывочные кадры из памяти стали понемногу упорядочиваться, выстраиваясь в стройную оценочную систему. Но на этот раз он никого не оценивал. Судил самого себя. Спокойно, без суеты. Вряд ли могло быть по-другому. Человек большую часть времени проводит среди людей. Волей-неволей примеряет себя к ним. Находит свое место под солнцем общества. Что-то творит, грешит, добивается, оправдывается. Доказывает свою правоту, порой, там, где больше всего сам и накуролесил. Но, оставшись наедине с самим собой, некому что-либо доказывать. Не перед кем оправдываться. Маски члена общества тщательно смываются мылом и горячей водой вместе с мытьем рук после улицы. И вот ты уже стоишь перед зеркалом, из которого на тебя смотрит творение природы, не обремененное дежурной улыбкой, без приклеенных к нему жестов вежливости, без тяжести уместных фраз на языке, освобожденный от напряженного терпения будничной не-удобности. Попробуешь соврать самому себе? Вряд ли получится.
Эмоции, обуревающие нас, не так уж и долговечны. С течением дней они стихают. Место жалости к себе любимому занимают спокойствие и размеренность. А камушек еще одного пережитого и пропущенного через свою душу события, слегка отяжеляя житейский опыт, опускается на дно реки твоей жизни. Тронешь его – завертится, будет шкрябать и царапать по дну тебя, перекатываясь на новое место, отведенное ему. Самим тобой отведенное. И снова уляжется – может, до поры, а может, и вовсе не сдвинется больше. Облипнет тиной иных событий, постепенно обрастет свежей, переливающейся зеленью чего-то доброго, хорошего и живого. Тебе решать. Попробуй поменять краски. Взгляни на себя умытого, очищенного, незаретушированного. Может, и стоит поменять шрифт с жирно-черного на более светлый там, где ты отводил место трагизму или, наоборот, шутке?
* * *
Никиту Илья знал еще со времен работы в комсомоле. Прежде они не общались – здоровались на пленумах и совещаниях, и только. Сейчас они сидели за одним столом на совещании в «Белом Доме правительства». Через много лет неведения друг о друге они оказались членами делегации предприятий Автономии, которая отправлялась в Чехию для установления контактов с тамошними деловыми кругами. Шел обычный инструктаж по предстоящей поездке. Народ вокруг был незнакомый. Поэтому, когда руководитель делегации сообщил, что размещение в Праге планируется в двухместных номерах, Илья с Никитой решили совместно делить гостиничный номер. Так началась дружба четырех взрослых мужчин, которая продолжалась восемь лет и которой можно было только позавидовать. Дружба, финал которой трудно представить в самых необъяснимых и нелогичных снах. Но обо всем по порядку, Читатель.
При всей общительности Ильи по жизни он с малых лет любил часами бывать в одиночестве. То ли от того, что был единственным ребенком в семье и поэтому мог подолгу возиться с какой-нибудь игрушкой или мастерить деревянный замок в саду маленького дома, рыть подземные переходы или бегать за очередным щенком, которых в детстве Ильи было – даже и не вспомнить! – сколько. А может от того, что воспитанный мамой Илья был сентиментальным максималистом. Может, поэтому, стоило ему оказаться среди друзей или сверстников, как он становился извечным заводилой и придумывальщиком. Лидерские качества требуют максимальной устремленности, а отдача себя во имя дружбы несет в своей основе всю полноту чувств и эмоций.
Детская дружба начинается с одноклассников. Целое десятилетие подростки варятся в одном чане, смазанном возрастом, литрами уроков и припущенными специями походов, катков, справедливых и не очень драк и тайных признаний о новой девчонке. Потом птенцы разлетаются кто куда, а на парте по соседству оказывается новый человек. И ты целые пять лет учебы в университете делишь с ним последнюю стипендию, и кажется, что ближе и доверительнее человека не бывает. Но и этот отрезок жизненного пути заканчивается. Молодые повесы распределены по предприятиям, где снова заводятся знакомства, которые надо поддерживать и укреплять. А занятость и скорострельность обретения семей окончательно забирают время целиком, не оставляя ни минутки на дружеские посиделки. Затем и вовсе дела забрасывают тебя в далекую тьмутаракань, откуда ты не выбираешься годами, а твои друзья передруживаются с другими людьми-человеками. Вы становитесь обычными «просто приятелями», дежурно перезваниваясь по праздникам.
Бывают и случайные компании. Согласно производственной необходимости или иному регламенту, люди вынуждены проводить праздники среди людей временных, далеко не проверенных, которые зачастую просто хотят что-то поиметь от тебя, а потом спокойно отчалить к иным берегам. Причем не всегда это бывает материальное вожделение. Случается, что интересен на сегодняшний день твой статус, поэтому быть возле тебя почетно. Почему бы не подчеркнуть и козырнуть этим потом где-нибудь и зачем-нибудь? «Не хлебом единым…» - как говорится. Бывают и вообще нижайшие интересы к тебе. Хотя в этом случае интерес бывает и вовсе не к тебе. Классическая ситуация: твоя красавица-жена понравилась твоему знакомому. Он пылает от страсти, придумывает, правда, только на его взгляд, что ему, супер-конспиратору, пришла в голову гениальная мысль якобы подружиться с тобой, чтобы на самом деле быть ближе к предмету своего вожделения. Ну да, шут с ними, с подобными. Вся их назойливость скоро отсекается.
Другое дело, когда взрослые, зрелые люди идут на контакт сознательно, подчиняясь своим симпатиям, а главное, своим сформировавшимся ценностям.
Никита с Ильей не были обременены узами служебных и иных материальных обязательств. Каждый реализовывался своим путем. Было примерно одинаковое воспитание школой, университетом. Масса общих знакомых с комсомольских времен. А еще внешнее общее сходство. Оба были крупными, почти одного размера мужчинами, что особенно стало ясным после первого же пражского шопинга, когда из очередного универмага эта пара вышла в абсолютно одинаковых джинсовых костюмах. Отношения завязались. Несмотря на то, что у каждого в арсенале имелись свои компании, Илья с Никитой поддержали свое общение и после поездки. Сначала раз в неделю, по пятницам, а уже через пару недель чуть ли не каждый день перезванивались, делились новостями, заезжали друг к другу на чашку чая в свободные часы рабочих будней. Никита первым инициировал знакомство Ильи со своей семьей. Случилось, что приятели решили совместно посмотреть футбольный матч с участием нашей сборной. Решено было учинить просмотр у Никиты дома. Он вызвался сварить к матчу креветок. На Илью возлагалась доставка пива. Задумано – сделано. Илья заскочил в магазин и прикупил ящик пива повкуснее. За пять минут до начала трансляции он уже выгружался возле дома Никиты.
Так порой случается – что-то новое начинается с приключений. Илья запутался в нумерации трех одинаковых домов, в одном из которых его ждали. Вдобавок ко всему в одной из девятиэтажек был сломан лифт. Илья, как неопытный разносчик пиццы, которому необходимо доставить заказ ко времени, носился по этажам высоток с ящиком пива на плече и никак не мог понять: где же квартира Никиты? Взмыленный от тяжести и преодоленных ступенек он еле успел к началу второго тайма.
Ничего, подумаешь, футбол! Новоиспеченные друзья с комфортом расположились перед телевизором. Уютно разложили вкуснятину на столе. Жевали нехитрую закуску, посасывали хвостики сваренных креветок, заливали все пивом и разговаривали. Футбол давно закончился. И уже не важно было, что показывали по телевизору. Главное, что-то показывали. Илья отдышался после скалолазания по пролетам высотных домов в поисках адреса. Пивопитие заладилось, разговорилось. Часа через три вернулась домой супруга Никиты Роза. Стол гостеприимно пополнился изысканно приготовленными руками хозяйки закусками. Холодильник щедро поделился прохладненькой водочкой. Очень кстати Илье позвонила жена, и хозяева радушно зазвали ее вместе с дочкой к себе в гости. Так познакомились и семьи.
* * *
Несмотря на свою продолжительность, новогодние праздники заканчиваются. За две недели Илья надышался домом, наобщался с родными, отлежался на домашних диванах. Пора было собираться на продолжение лечения. Оно теперь было не столь многосложным. Всего-то надо прийти в клинику на часок-другой, получить свою долю препаратов, сидя на кушетке в процедурной с журналом в руках, и отправляться домой – ждать двадцать один день следующего, шестого курса.
Химиотерапия – жесткая штука. Помимо лечения и отъема твоих сил она полностью уничтожает иммунитет человека. Случайный чих в метро или кашель рядом идущего беспрепятственно проникает в глубь тебя и, не встречая противоборства организма, забирается в самую его суть, развивается в нем, жиреет и сковывает человека простудой, а порой, и того хуже, не оставляя ему никаких шансов.
Илье был строго-настрого предписан домашний режим: сиди дома, броди по квартире, валяйся на диване перед телевизором, спи, ешь, но на улицу – ни-ни! Никаких контактов! Три недели одиночества! Немыслимое, неведомое доселе бездействие. И это для непоседы Ильи?! Даже лежа в больнице, хоть что-то но происходило, хоть в чем-то но он участвовал. Необходимость придерживаться установленного режима, процедуры, тайные перекуры, да даже пересуды болячек между пациентами – и то действие. Теперь же Илья находился один на один с самим собой. Матушка чуть свет уезжала на работу и возвращалась иногда ближе к полуночи. Разговоры с семьей по телефону сводились к десятиминутным сводкам новостей. И все. Сиди, Илюха, дома, поглядывай в окошечко.
А что делать? Посиживал, поглядывал, перебирал в голове самого себя. Много чего передумал. Впервые думал спокойно, без эмоций. Складывал из памяти пазлы пройденной «сорокапятилетки».
- Надеюсь, первой, - усмехнулся он про себя.
* * *
В компании Никиты была традиция – встречаться в конце рабочей недели у него в офисе. Мужики собирались поболтать, пошутить, пропустить стаканчик-другой «за пятницу», переброситься в картишки, дать некую разрядку умам перед семейными выходными. Компания была слаженная. Многих объединяли совместные дела, а некоторых даже общая студенческая юность. Никита пригласил и нового друга Илью к себе на пятничные посиделки. Тем более, что Илья почти всех уже и знал. В одну из таких посиделок соседом Ильи за столом оказался Сева. Отличаясь своей манерой общения, приветливой улыбкой и какой-то доброй приветливостью, он качественно выделялся из общей атмосферы компании. Илью всегда привлекали люди, рожденные вне Автономии. Они какими-то своими еле уловимыми нюансами поведения, реакцией были другими, более колоритными. Обладали иной цветовой гаммой, что ли. Сева родился и вырос в семье военного. Служба отца проходила в самых разных местах наших неимоверных российских просторов. Гарнизонная жизнь, новые школы, смена друзей детства – все это развило в Севе свое особое видение. А уж про сентиментальность его просто ходили легенды.
Илья симпатизировал ему. Симпатия оказалась взаимной – так возник приятельский интерес. Помимо пятничных посиделок три приятеля стали, сами не замечая того, встречаться чаще – то у Никиты, то спонтанно у Ильи в офисе. Соседство Никиты с Севой – они жили вдобавок ко всему в одной многоэтажке – тоже повлияло на более тесное и частое общение молодых людей.
Четвертым в новую компанию Илья привел Георгия. Георгий - традиционный чиновник Автономии, низвергнутый по разным причинам с высокого поста министра, потерявший по этой же причине и из-за собственной замкнутости друзей и приятелей. Он жил обособленно, с опаской идя на новые контакты. Илья с Георгием были знакомы уже пару лет. Бизнес Ильи был отчасти связан с новым назначением Георгия. После скандального увольнения с поста министра он был отправлен заместителем маленькой, незначительной организации. Но старания всемогущего тестя вновь протолкнули его через годик в руководители весьма денежного и потенциального Фонда.
Неизвестно, кто отрекомендовал Илью, но Георгий по собственной инициативе искал знакомства с нашим героем. Они встретились, нашли общий язык. Деловые - вначале – отношения постепенно перерастали в приятельские. Как-то одновременно они прицепились к ничего для них не значащему «Дню юмора» Первого апреля и то ли в шутку, то ли просто найдя повод, сели у Ильи в кабинете да и попили коньячку после работы, расширив тем самым и скрепив последующие отношения, переросшие в многолетнюю дружбу.
Приближался очередной день рождения Ильи. Посоветовавшись с супругой, он решил собрать новую компанию. Решили – пригласили. В тот вечер в доме Ильи впервые собралась компания четырех семей. Мужья с женами. С приветственными тостами во здравие новорожденного. С анекдотами мужей в соседней комнате после пяти-шести рюмочек. С разглядыванием семейных альбомов и обсуждением новых рецептов женами. И всеобщим хохотом за столом далеко за полночь. С того дня не проходило и недели, чтобы компания не встречалась или не перезванивалась. Праздники, календарные и спонтанные, стали совместными, интересы едиными. Зимние походы в театр переливались в весенние шашлычки у Севы в загородном доме, а в первый совместный летний отдых шумная компания отправилась в Турцию. Не поехали только Георгий с супругой – что-то не срослось у них.
* * *
Илья достал с полки альбом с фотографиями. С глянцевых снимков на него глядели смеющиеся, сытые от знакомства с аппетитной системой «все включено», загорелые и довольные отдыхающие своей компанией, теперь уже такие далекие люди.
Вот фото, где вся ватага несется на резиновой лодке по ледяным водам стремительной горной реки. Илья от холодных брызг скорчил такую рожу, что взгляни на нее и покатишься от смеха так, что и сотня разрисованных клоунов и пародистов не повторят. А вот Сева неуклюже взмахнул веслом и опрокинул жену Ильи в бурный поток. Не сразу и всплыла она, чем перепугала всех до смерти. Но уже через несколько мгновений карабкалась в лодку со словами:
- Гады, потопить решили!
На третьем фото три взрослых упитанных мужика, позабыв про возраст и солидность, прыгают «бомбочкой» в бассейн на спор «кто больше взметнет брызг», вызывая восторг окружающей детворы и неудовольствие разморенных турецким солнцем русских матрон, увешанных напоказ толстыми золотыми цацками.
Вот не уместившиеся в костюм для подводного плавания щеки Ни-киты. Два инструктора, обливаясь потом, впихивали его в этот резиновый мешок, размером на два меньше его габаритов. Впихивали – впихивали, ноги засунули, живот протиснули, руки протолкнули, а когда дошли до шеи – вздулись Никитины щеки. Со смачным звуком «чпок!» выскочил не вместившийся в тугую амуницию водолаза жир Никиты и вздул, как воздушные шары, одновременно обе лицевые половинки.
Столкнули кое-как трех «Ихтиандров» за борт, а они погрузиться на дно не могут. То ли щеки буйками раздулись, то ли – есть меньше надо! - продукт жизнедеятельности, как говорится, не тонет. Пришлось инструкторам и Севе, и Илье с Никитой подкладывать в пояса тяжелые камни со дна – не осиляли двадцатикилограммовые свинцовые грузила туши этих трех перекормышей.
Опустились еле-еле на дно. Сидят, пузыри пускают, вокруг поглядывают – красотища! Глянули вверх: а прямо над ними три сытеньких попы булками на волнах покачиваются. То их жены в ожидании своих горе-водолазов в средиземноморской водичке нежатся.
…Хороший был отдых, легкий, веселый. Илья закрыл альбом, положил на место. Пошел покурить на кухню. Там, за круглым столом, после памятной поездки вся компания собралась по прилету в Москву. Поезд до Города был только вечером следующего дня, поэтому все завалились на ночлег в квартиру матушки Ильи.
Снова ели, снова пили. Сева играл на гитаре. Хохотали над турецкими фотографиями. Смаковали недавние приключения.
- Эх, Инна, Инна, надо же было тебе тогда такую посиделку испортить?! – Илья затушил сигарету.
* * *
Так уж выходит – чем больше мы узнаем людей, чем ближе становятся друзья, тем больше проблем появляется рядом. Что-то чистое, девственное уходит. За впечатлениями первых беззаботных дней знакомства обнаруживаются сложные хитросплетения: то ли от того, что люди больше начинают доверять друг другу, то ли от разнообразия ситуаций, которые не сразу и предположишь в начале.
Обнаруживается, что муж с женой живут во взаимной ненависти и, не в силах дальше соблюдать приличия, невзирая на присутствие друзей, начинают скандалить. Никто и не ожидал приближения бури, когда вдруг Сева с Инной бросились с криками друг на друга. В первые секунды это было похоже на какую-то неудачную шутку. Но когда Инна с воплем выскочила из квартиры, стало ясно, что случилось что-то недоброе. Илья с Никитой кинулись догонять ее. Их жены успокаивали Севу.
Глупая и неприятная история. Вернув Инну, уговорив ее успокоиться и разведя супругов по разным комнатам, Илья с Никитой вышли на улицу продышаться.
- Стыдища-то какая…- в сердцах вырвалось у Никиты.
- И давно у них так? – спросил Илья. Семьи Севы и Никиты знали и дружили не первый год.
- Бывает. Капризная она, - пояснил Никита.
- Да… проблема…
- Да ладно уж, проблема! Жируют, проблем настоящих не знают, - махнул рукой Никита.
- Ты о чем?
- О ком. С дочерью у меня беда, - глубоко затянулся сигаретой Никита.
- Беда? – недоумевал Илья.
- В детстве по халатности врачей инвалидом сделали. Прививку не ту вкололи. Девочка уже взрослая. Одна рука сохнет. В мозге - на треть жидкость. Осложнения, припадки частые случаются. Беда, в общем, - грустно поведал Никита.
- И что? Лечится это?
- Больше десяти лет уже по больницам и санаториям. Не знаю, что еще можно сделать.
- А Роза как?
- Как? Переживает, держится. Все силы – только на дочь.
- Никит, извини, а что второго ребенка не рожаете?
- Роза сама сильно больна.
- Подожди. Есть же врачи не только в России. У меня какие-то знакомые есть. Можно в Израиле поузнавать, в Германии.
- Здесь, в Москве, есть клиника хорошая. Но надо целый месяц тут быть. В гостинице дорого.
- И какие проблемы? Пусть Роза с дочкой у нас хоть полгода живут! Лишь бы лечение на пользу пошло, - тут же откликнулся Илья.
- Неудобно…
- Брось! Какие еще неудобства! Давайте, узнавайте все про клинику.
- Спасибо, я посоветуюсь с женой, - поблагодарил Никита.
- Поздно уже, спать пойдем, девчонки разместились, наверняка, - позвал в квартиру Илья.
Этот ночной разговор, да и инцидент между Инной и Севой придали дружбе четырех, казалось бы, абсолютно разных семей какой-то новый, более глубокий смысл. Читатель, можешь меня поправить: не четырех, а трех. Нет, все-таки четырех. Георгий ждал друзей в Городе. С того времени уже никто в компании не разделял отношения на только мужские или только семейные. Праздники, детские и взрослые Дни рождения, посиделки экспромтом, производственные победы – вот так, не запланировано, просто вдруг попав на ум. Если жена Ильи пекла новый пирог, водитель этим же вечером развозил его части по трем адресам их друзей: чтобы пока тепленький, свеженький. А как шли влет душистые татарские перемячи Розы с наваристым бульончиком! Или собираться в беседке загородного дома у Севы с Инной, где разводили настоящий, не электрический, с трубой, самовар, подаренный Ильей на День рождения Севе.
В тот день Севиного дня рождения Илья с супругой возвращались из Москвы в Город и мучились дилеммой, что же подарить. Их ждали к праздничному столу, а подарок так и не был определен. Они ехали на машине и, проезжая какую-то подмосковную деревушку, на обочине заметили торговца. Он продавал разнопузые блестящие самовары. Супруги на ходу полюбовались их сиянием, но не остановились. И только километров через двадцать их осенило, что лучшего подарка на День рождения Севе в его загородный дом и придумать нельзя.
- Гм! Сорок верст не крюк? – авантюрно предложил Илья супруге.
- Не крюк, - азартно поддержала она.
Тогда они сильно опоздали на торжество. Но надо было видеть, как загорелись глаза у присутствующих на банкете, а главное, у самого именинника, когда на праздничный стол был водружен кокетливый, переливающийся своей новизной, настоящий самовар с серьезненькой дымовой трубой!
Тот временной кусище в восемь лет бежал быстро. Расцвет коммерческих дел у мужчин и не менее значимые вехи их жен и детей, бурные посиделки, походы по театрам и выезды на природу отщелкивали дни, недели и месяцы молниеносно. Дружба крепла. Порой ребята доверяли друг другу решение совсем тонких и весьма деликатных производственных задач, не терпящих публичного озвучивания. Они доверяли друг другу.
Как было не поддержать Георгия?! После скандального перехода на новую должность он стал замкнутым, недоверчивым. Многие прежние друзья-приятели отвернулись от бывшего министра, сторонились его. Георгий сильно переживал первый год своего падения.
Дело дошло до срыва. Переживания, несогласие и одиночество подорвали крепкое здоровье сорокалетнего мужчины: в один из вече-ров «Скорая» отвезла его в реанимацию. Первым, кого разыскал водитель Георгия, был Илья.
Через полчаса в больнице Илья с супругой Георгия организовывали консилиум, обзванивали нужных врачей и уговаривали больного поспать и перестать хорохориться перед медперсоналом, забавляя их неуместными анекдотами. Ситуацию выправили, сообща вытащили друга из беды. Через тройку дней он уже скакал, как молодой сайгак, с привычными прибаутками, рвался на работу.
Мужику необходим был перерыв, смена обстановки. Илье в го-лову пришла мысль увезти приятеля от повседневных переживаний подальше, туда, где Георгий смог бы продышаться, отоспаться и, может быть, чуть забыться.
- Поехали на недельку в Египет? – спонтанно предложил он приятелю.
- В какой еще Египет?! Дел невпроворот, - отмахнулся вчерашний пациент реанимации.
- Ничего, никуда не денется твоя работа! На солнышке поваляемся. Винца попьем. А какой монастырь тебе покажу! В голливудских фильмах такой сказки не увидишь! Мы с женой пару лет назад на Синае были – чудо! Поехали? – и Илья начал рассказывать другу о загадочном и древнем монастыре Святой Екатерины, с седьмого века нашей эры мирно разместившемся у подножия горы Моисея.
Небольшой православный монастырь, основанный греческими монахами, за века своего существования приобрел великую славу. Находясь на земле мусульманской, он ни разу до наших дней не был подвергнут разорению. Мало того, однажды отправил арабский хан войско, чтобы разрушить оплот чуждого иноверия. Но умом и стараниями находчивые монахи опередили мусульманских воинов, и за несколько суток до надвигающейся угрозы своими руками построили прямо на территории монастыря ... мечеть! Подошло войско со злыми намерениями. Глядь – а перед глазами красуется новенькая мечеть! Ломать нельзя – грех великий. Так уцелели и монастырь, и монахи. С тех пор на входе в церковь висит охранная грамота самого пророка Мухаммеда с его личной печатью в виде человеческой ладони. Зайди сегодня в базилику - и увидишь на стене, справа от входа, ту грамоту, символизирующую единство веры и человечества на Земле. Все под Богом ходим!
* * *
Илья с женой попали в тот монастырь случайно. В 1996 году, изнывая от жары и скуки на израильском побережье Красного моря, они обратились в турагентство. Показанные менеджером фотографии храма, не изведанного ими до сих пор, заинтересовали любопытных туристов. Они тут же оформили однодневную визу в Египет, взяли напрокат джип и договорились о переводчике. В шесть утра они уже были на пункте пограничного контроля между Израилем и Египтом. По ту сторону границы их ждало незабываемое путешествие.
Дорога до монастыря Святой Екатерины заняла около трех часов. Марсианские пейзажи пустыни Синая и неимоверную августовскую жару в 52 градуса по Цельсию раскрашивал рассказ араба-переводчика об истории монастыря. Он говорил об уникальной коллекции икон, собранной монахами за века существования обители, и о легендарных книгах в библиотеке монастыря. С особым значением араб подчеркнул, что уже двадцать лет монахи ревниво не пускают посетителей в библиотеку храма. И сам он, за семь лет сопровождения туристов, ни разу не был допущен в это царство книжной истории. Тогда авантюрный ум Ильи почему-то особенно выделил именно эти слова. Гм, знал бы простодушный араб-переводчик, куда приведёт его это уточнение!
До монастыря добрались к самому пику жары. От джипа до спасительной тени древних стен перебирались почти бегом. Войдя в церковь, Илья сразу у входа заворожено застыл перед охранной грамотой пророка Мухаммеда. Она величаво расположилась над головами входящих словно осеняя их своей милостью. И пусть она была защищена стеклом, но все-таки это был не музейный экспонат, парадно подчеркнуты художниками музея и освещенный иллюминацией дизайнера. Нет! Этот артефакт выполнял свою ежедневную, рутинную миссию. Он, как и тысячелетия назад, спокойно, по-рабочему оберегал древнюю обитель так, как ему и было предопределено. Как часовой в наши дни оберегает вверенный ему стратегический объект – тихо, но во всеоружии. Ошеломляющее действие…
Дальше супруги и двигались, и разговаривали шепотом, благоговейно. К переводчику подошел служитель-священник, заинтересовавшийся, кто с ним приехал на этот раз. Почтительно уточнив у русских супругов, что они исповедуют ортодоксальную православную веру, он вызвался показать им монастырь и даже завел их в святую святых церкви, где размещается коллекция уникальных икон. Провел по территории монастыря, подвел к библейской святыне, неопалимой купине.
Удивительное дерево! С виду похоже на обычный большой ежевичный куст… священник рассказал, что это единственное подобное дерево на Земле. Ученые пытались вырастить отщепленные от него веточки в разных уголках планеты, но, увы, ничего не вышло. Воспетое в Библии, оно, единственно и уникальное, пышно растет и сегодня, но только тут, у подножия горы Моисея, там, где ему и уготовано быть свыше.
А вот потом-то и произошло непредвиденное, от чего бедный араб-переводчик покрылся двойным слоем ледяного – вопреки всем законам природы – пота. Случилось это после того, как услужливый священник поинтересовался у супругов, когда они возвращаются в Израиль. Узнав же, что сегодня, он спросил Илью, не мог ли он взять с собой письмо для коллеги из Иерусалимского монастыря.
- Наша почта работает долго: письмо сначала пойдет в Каир, и только оттуда его отправят в Израиль. Месяц идти будет! – объяснил православный экскурсовод.
«Ну, Илья, дерзай! Не упусти шанс! Вперед и с песней!» – молнией пронеслось в голове.
- Конечно, передадим! Сегодня же в израильский почтовый ящик опустим. Давайте письмо, - Илья принял конверт.
Теперь можно было действовать, пока священник еще не опомнился, благодарно улыбаясь.
- У нас с женой тоже есть к Вам одна просьба. Мы оба филологи. Столько слышали о библиотеке монастыря! Мы и сюда ехали с надеждой взглянуть на ее собрание… - и Илья обезоруживающе посмотрел на монаха.
Пушка выстрелила вовремя. Православный грек не смог возразить и со словами: «Минуточку» исчез в каком-то помещении. Испуганный переводчик хлопал глазами от неожиданности и бормотал в сторону своих неугомонных подопечных лишь только:
- Вряд ли. Не может быть. Он не вернется! Двадцать лет монахи никого не пускают туда, кто и как бы ни просил. Он из вежливости ушел, чтобы не напрямую отказывать. Что вы, такие большие люди просятся в библиотеку – и их не пускают…
Илья с прищуром взглянул на гида и пожал плечами:
- Посмотрим.
А через двадцать минут и вовсе началась сказка.
Из-за какого-то переходика вынырнул священник-провожатый. В руках он нес массивный витой ключ. Вспомни, Читатель, детскую сказку «Золотой ключик». Там был ключ блестящий, нарядный, праздничный, открывающий в сказке новую игрушечную страну. Ключ священника не переливался золотом на солнце. Величиной с крепкую мужскую ладонь, кованный руками древнего кузнечных дел мастера, он одним своим видом был предвестником чего-то необычного, трепетного, тайного. Этот кованый ключ стальным изяществом открывал бездонные недра истории и культуры человеческого рода. Он был проводником в такие трепетно хранимые монахами-греками глубины истории, прикоснуться к которым, а также осознать и прочувствовать которые дозволено далеко не каждому.
- Идите за мной, - с достоинством пригласил священнослужитель, указывая на двухэтажное здание библиотеки монастыря.
Смуглое лицо араба-переводчика почему-то мгновенно сровнялось цветом с белоснежным листом мелованной бумаги. Ошалевший от происходящего, он обреченно замыкал маленькую процессию. Он никак не мог определиться: не авантюристы ли высшей категории эта русская парочка, набравшаяся наглости попросить пустить их в запретное здание?
- Их и так уже пустили в алтарь церкви, куда мирянам – да еще и женщине! к тому же с арабом! – путь закрыт… - брюзжал он. - А может, мне просто несказанно повезло, благодаря этому русскому Илье Муромцу?..
Он даже не жестикулировал от изумления, он просто тихонечко брел на ватных ногах за этой подозрительно бодрой парочкой, весело болтающей со священником.
Таким разнородным – и в национальном, и в моральном, и в физическом отношении – составом они подошли к библиотеке. Разговоры затихли. Ключ открыл такой же старинный замок, наглухо запиравший дубовую дверь, пропустив посетителей вовнутрь…
Читатель, ты был когда-нибудь в овчарне? Вспомни запах овец, их шерсти и пота. Не хочу ничего плохого сказать о благородных и безропотных животных, но первое, что ударило в лицо входящим, был запах «потной псины». Я люблю собак, поэтому будь добр, Читатель, прочитай это сравнение попочтительнее.
Это не был тот привычный нам с детства библиотечный запах, въедавшийся в нас за время экзаменационных сессий, когда учеба дважды в год выталкивает из праздно-увеселительной свободы студента все бесценное время, а родители мирно и понимающе притихают после утренних разборок с чадом по поводу его очередного загула: «Тихо, дитятко в библиотеке! Сессия!». Наших путешественников окутал запах старинных книг, написанных на пергаменте, выделанном из нежнейшей кожи молодых овечек или козлят. Эти старинные фолианты со строгим достоинством располагались на обычных струганных, высотой в два этажа полках. Казалось, сама история, убеленная временем, монументально окружает тебя.
Книги, заботливо обвязанные светлой тесемкой, напоминали одея-ния монахов-францисканцев: переплет-балахон из тяжелого сукна и обычная бичевка, подпоясывавшая скромное иноческое одеяние. Казавшееся двухэтажным снаружи, здание библиотеки не имело межэтажного перекрытия. Камень, из которого она была сложена, поддерживал постоянную температуру внутри помещения. Так было необходимо для сохранности древних рукописей. Внутри не было украшений или какой-либо иной парадной праздности, царящей в привычных музеях. Эти книги и рукописи хранились не напоказ. Тут черпали мудрость монахи. Здесь они работали, оберегали и приумножали бесценные творения человечества. И лишь с редкого разрешения и благословения, которое надо было еще умудриться получить в Новоафонском монастыре в далекой Греции, монахи нехотя пускали избранных в это святилище науки и истории.
Священник разрешил супругам прикоснуться к некоторым книгам, лежащим на столе. Взяв одну, Илья стал робко перелистывать страницы. Язык книги был ему незнаком. Он обратил внимание на уголки листов. Они были запятнаны прикосновением человеческих рук. Монахи – такие же люди, как и мы, и им не чуждо, увлекшись чтением, послюнявить палец, чтобы удобнее было перевернуть страничку. Вот такие же свидетельства человеческой увлеченности и были на верхних и нижних углах страниц.
Но! Эти пятна были разные по цвету! Этими, казалось бы, абсолютно непримечательными, незначительными приметами иллюстрировалась история книги. Да что там, книги – оживала сама история! Написанная более двух тысяч лет назад, она была очевидцем зарождения библейских сюжетов! Сколько читателей – монахов, монархов и простых людей – прикоснулось к ней за эти века?! С какой жадной внимательностью и в итоге с неосторожностью оставили свои отпечатки, свой след в истории, жаждущие познания?! Вот она, истинная история. Не заретушированная, не подсвеченная электрической лампочкой, не спрятанная за бронированное музейное стекло! Илья держал в руках саму историю…
Как говорится: без комментариев…
С соседнего стола священник взял какие-то свитки и предложил взглянуть на них. Развернув их, супруги даже присели от ошеломляющих подписей, венчавших бумаги. То были «Охранные грамоты». Одна - подписанная самим Наполеоном во время его Египетской кампании. А вторая… ты не поверишь, Читатель… самим Ричардом Львиное Сердце…
И это были подлинники!!!...
* * *
- Поехали, поехали, - заканчивал свой рассказ Илья. – Обстановку тебе сменить надо.
- А поехали! – в итоге сдался Георгий.
Они тут же из его рабочего кабинета позвонили в туристическое бюро и попросили общего знакомого, Сергея, возглавлявшего это агентство, организовать поездку в Египет в ближайшее время.
Буквально через три дня два друга сидели в салоне комфортабельного ИЛ-86, уносившего их на недельку от забот, хлопот и повседневных рабочих проблем.
Отсыпались, наверное, суток двое, спрятавшись в прохладе кондиционеров своих номеров от всепоглощающей египетской жары и запершись в уюте пуховых перин шикарного пятизвездочного отеля. Втягивали в себя тишину размеренного и неторопливого безделья после суеты и бесконечных рабочих «сверхзадач». Лень, как сладкая конфета-тянучка, перекатывалась в сознании, убаюкивая нервы, а за ними - и руки, и ноги. Из своих номеров приятели выбирались лишь к концу завтрака. Полусонно брели по богатствам шведского стола в ресторане. Не столько голодно, сколько по какой-то надуманной необходимости запихивали в свои желудки какую-то еду, заливали ее ароматным кофе вперемешку с апельсиновым соком. А может, и не апельсиновым и вовсе не потом, а наоборот, сначала – не так уж важна была и очередность поглощения оных напитков. Потом, до конца так и не проснувшись, брели на пляж. А может, и снова по своим номерам. И это было не главным. Какая разница, где дремать? В тени полупустого тихого пляжа на удобном лежаке или под складно-монотонное шуршание занавесок открытого под ветерок балкона своего номера.
Потом они как будто выспались. Оглядели окрестности маленького курортного городка Шарм-Эль-Шейх. Зевнули. Обнаружили в отеле шикарную сауну. Снова зевнули. Понежились в джакузи. Подремали. И только с заходом палящего пустыней Синая солнца шагали с бодрым - якобы - видом на ужин, надев для приличия рубашки и штаны, как требовал звездный этикет отеля…
Георгий проснулся день на четвертый. Спросонья не сориентировавшись, что в воды Красного моря лучше всего вплескиваться с пирса, удобно построенного для благ отдыхающих. Он решительно вступил в чистейшие волны прямо с берега, направившись к глубине. Пройдя, нет неуклюже переступая по острым, как бритва, кораллам, метров пять, он свалился на колени от острой боли в ступнях. Перекатился на бок. Подгреб себе руками и повернул обратно. Странным зрелищем было наблюдать за ним, выходящим из воды. Доселе полусонный и расслабленный, он как мог семенил, как ошпаренный. Выйдя на сушу, ошалело просил аптечку и отборно матерился! Бедолага и подумать не мог, что, не успев ступить в воды чарующего Красного моря, уже через минуту будет весь в мелких кровоточащих порезах от замысловатых по форме и краскам кораллов. Зато проснулся. Оставшиеся дни друзья в полной мере прикоснулись к красотам Синая. Они побывали в заповедных местах, опускались с аквалангом на дно моря, где после какого-то там балльного шторма затонул российский сухогруз, превратившийся в отрадные для глаз дайверов чарующие руины кораблекрушения. Целую ночь они посвятили походу на священную гору Моисея, при подъеме на которую чуть было не свалились в пропасть от далеко не яркого освещения тропы одним карманным фонариком на шестерых. Проклинали от усталости тот день и час, когда они заплатили за эту пешеходную экскурсию. Оледенели от пронзительного ветра на вершине горы, укутавшись в грязные, вонючие одеяла из верблюжьей шерсти, услужливо предложенных местными бедуинами за каких-то десять-тридцать долларов напрокат. Обжигались горячим чаем от тех же бедуинов и ворчали, когда же наступит рассвет, ради которого, собственно, они сюда и забрались. Короче – все плохо!
Но что это был за рассвет! Над выжженным «марсианским» пейзажем синайских скал сначала повисла чуть светлая серость. Ветер будто стих в преддверии волшебства. Паломники, до того молча и терпеливо карабкавшиеся по разномастным, острым скалам и ступеням, вырубленным монахами, вдруг запели псалмы. Эти люди не просто запели, они буквально вознесли свои благоговейные взоры в небо, взывая своим песнопением к предстоящему событию или сразу - напрямую! – к Нему.
Илья видел рассветы. Рассвет в пионерском лагере под горн и бум барабана. Рассвет под потрескивание костра в школьных походах. Рассвет над улицами города, возвращаясь украдкой домой от какой-нибудь проказницы после шумной попойки. Разные бывают рассветы. Но чтоб такой…?!
После появления светлой серости, оттенявшей пустынные горы, Илье явственно послышался треск среди неба. Паломники запели громче. Скалы будто съежились в ожидании Всевышнего. Все замерло. Солнце не показало первые лучи - Оно величественно в красном облачении вышло откуда-то. Недосягаемо, сразу встало над пиками синайской громады. Не оглядываясь, не суетясь, как Его Величество, водрузилось над всем живым и прочим. И лишь треск в ушах от Его шагов оповестил Вселенную о Его появлении. Какое великолепие!
Отдых, как это принято в Автономии, подгадили. Не успел Георгий отлучиться со своего поста, завистники тут же, как алчные жены, бросились отрывать куски пожирнее. Быстренько собрали Правление Фонда. Много разглагольствовали о неудовлетворительной работе его руководителя и – как следствие – наскоро поставили вопрос о снятии Георгия с должности. А чего церемониться? Опять же – и он своим присутствием не мешает.
Дело было дрянь! Эти паразиты могли натворить, что угодно!
- Надо возвращаться, - сказал Георгий, выслушав по телефону новости из Города.
- Могли бы и что-нибудь новенькое придумать. Ничего интересного. Поехали, - понимающе кивнул тогда Илья.
Что делать? Засобирались. Правда, отъезд случился весьма комичным. Георгий – по натуре весельчак и балагур, но уж как-то совсем по-Автономному отягощен чиновничьей мантией. Из-за этих оков обязывающего должностного положения, хотя и сам порой был не рад, но попадал – а иногда и сам себя загонял в весьма сатирические ситуации.
За время недолгого отдыха сколотилась какая-никакая компания из немногочисленных постояльцев отеля. И, как принято на Руси, отъезжающие «проставлялись» по случаю отлета. За хороший отдых, за «мягкую посадку» - да мало ли за что мы находим повод поднять бокал! Так вот, наш Георгий в разгар мини-банкетика возьми, да и погусарь:
- А на посошок всем шампанского! – браво скомандовал он услужливому официанту, что тот и исполнил вмиг. Надо сказать, что египетское шампанское отвратительно! Кислый, колючий от чрезмерного газирования! Его хочется выплюнуть после первого же глотка!
Отхлебнули. Морщинисто улыбнулись – и все. Никакого удовольствия. Но ка-а-аким было удивление Георгия, когда при выписке из отеля ему выставили счет за то самое шампанское! С двумя нулями - в американской валюте - со всеми пятизвездочными наценками и накрутками всемирно известной сети дорогих отелей! До аэропорта Георгий ехал грустно-грустно, как-то по-особенному молчаливо. Отчего-то выбегал несколько раз из длинной очереди на паспортный контроль покурить.
- Ладно уж, пойду вместе с ним на перекур, - подумал Илья. – Надо отвлечь мужика от той бутылки шампанского. С кем не бывает!
Они отошли в курилку. Перебрасывались отвлеченными фразами, но больше молчали. Подошел какой-то мятый русский турист. Попросил прикурить и вдруг с места начал материться. Даже не шепотом – вокруг стояли и сидели мужчины, женщины и дети, ожидающие свои рейсы. Мужчина ругался отборно, метко направляя свои фразы на попадающихся египтян. Особенно доставалось смене служащим аэропорта, тем, которые в военной или полицейской форме.
- Мужик, тебя чего так разобрало? – шуткой попробовал утихомирить земляка Илья.
- Вот гады, вот …, …! Приехал на неделю позагорать, и эти …. в первый же вечер прямо из отеля в тюрьму отвезли! …, только сейчас выпустили! За два часа до самолета домой, … ! – горячо пояснял мужчина с обросшей недельной щетиной на лице.
- За что?! – в один голос удивились приятели.
- За что, за что… за ракушку! Чтоб им …, …, - огрызнулся мужик.
Дело в том, что египтяне с особым вниманием и строгостью берегут красоты своей жемчужины – Красного моря. А как иначе? Растащат в миг страждущие туристы на сувениры дивные кораллы. Да что там кораллы или замысловатые ракушки! Нам, туристам, дай волю – великие пирамиды на брелоки разберем. Вот и вынуждены власти Египта применять столь жесткие меры, чтоб хоть что-то осталось потомкам.
В душе Илья, конечно, пожалел простого русского мужика. Но, увы, Закон есть Закон, и не нам его осквернять на чужой земле. Покивал лишь сочувствующе. Однако перевел взгляд на Георгия. Тот, и без того уныло стоявший рядом, вдруг как-то окаменел. Стал бледным, как передержанный папирус, и заметался взглядом по очереди на паспортный контроль.
- У тебя, что, похмелье с того шампанского началось или несварение желудка? – невпопад пошутил Илья.
- Пошли к вещам, - призвал Георгий, не обращая внимания на подбадривающие слова Ильи.
- Пошли, - согласился ничего не подозревавший Илья.
Что случилось с Георгием в следующие минуты, Илья сразу и не понял. Он то хватался за свой чемодан, то ставил его на пол, не открывая. Зачем-то предлагал пройти паспортный контроль скорее, без очереди. Потом возвращался на прежнее место и покорно брел за спинами впереди стоящих. Наконец, когда до паспортного контроля осталось два человека, он резко выскочил из очереди, схватив чемодан в охапку.
- Прикрой меня! – скомандовал он Илье.
Как красноармеец, поджигающий фитиль у бутылки с зажигательной смесью или срывающий чеку с боевой гранаты, предназначенной для истребления вражеского танка, Георгий, чуть не оборвав застежки своего багажа, вскрыл его на весу, спрятавшись за спиной Ильи. Извлек какой-то сверток и со словами «Держи!», сунул чемодан в руки обалдевшего друга, а сам бросился со свертком к туалету. Дверь оказалась запертой. Мгновение пометавшись перед закрытым мужским туалетом и не решившись ворваться в женский, Георгий подлетел к мусорным урнам в курилке. Нервно огляделся и осторожно, чтобы не звякнуть о железную стенку, опустил сверток. Судя по глубине засунутой в высокую урну руке, Илья смекнул, что Георгий решил поглубже закопать свое нечто в содержимое мусорницы.
- Однако! – только и вырвалось у него.
Весь раскрасневшийся, делано улыбающийся, но еще не отдышавшийся Георгий вернулся в очередь. На паспортный контроль он так и шагнул с незастегнутым чемоданом, неловко прижав его одной рукой к животу, а второй пробуя раскрыть свой паспорт для предъявления пограничнику.
Гм, Илья не стал сам спрашивать об увиденном. Все разъясни-лось само собой. Георгий увидел в глубине Красного моря коралл, похожий на сердце. Ну, не смогла душа хирурга по образованию и призванию устоять перед такой «неземной» красотищей! Пупырчатый, жутко вонючий и довольно-таки немаленький коралл, выуженный из воды и закаменевший от несколькодневного пребывания в вещах Георгия, чуть было не потащил за собой горе-туриста в омут египетского правосудия! Вот уж воистину, не коралл, а камень, с веревкой для шеи.
Но! Шутки шутками, а по возвращению домой Георгия надо было спасать от «доброжелателей». Скучно и неприятно это описывать. Скажу лишь, что отстояли Георгия. Хватило и его связей в Первопрестольной, и друзья, чем могли, помогли. Для чего же еще друзья нужны!
К примеру, ты, Читатель, бросил бы близкого друга, попавшего в автокатастрофу и брошенного до утра в маленькой, переполненной палате районной больницы за триста километров от дома?
В тот пасмурный вечер Илья задержался в своем рабочем кабинете по неотложным делам. Часов в восемь неожиданно раздался звонок служебного телефона. Звонил Никита.
- Привет.
- Привет, Никит, - привычно отозвался Илья: в этом не было ничего удивительного – друзья могли перезваниваться в любое время суток.
- Ты ничего не слышал о Севе? – спросил Никита.
- Нет. А что? Он же в Нижнем со своим шефом.
-Мне сейчас позвонил коллега Севы. Не доехали они до Нижнего.
- В смысле?! – теперь уже явно удивился Илья.
- В аварию попали.
- Где?!
- Не доезжая километров тридцати до Нижнего…
- И…?!
- Сам толком не знаю. Говорят, лоб в лоб с каким-то жигуленком столкнулись. Переломанные, в местной больнице лежат.
- Вот те на! – поразился Илья. – Ты звонил им?
- Телефоны вне зоны действия сети.
- А в больницу?
- Номера не знаю.
- А ты точно знаешь, в какой деревне та больница?
- Только приблизительно. Говорят, по местному нижегородскому телевидению репортаж был. Один труп, четверо в реанимации.
- Какая еще реанимация в деревнях?! Надо в эту больницу звонить! Давай я попробую. Через пятнадцать минут созвонимся, - предложил Илья.
Он положил трубку и тут же снял ее, чтобы набрать междугороднюю телефонную станцию.
- Межгород, такая-то, - отозвался официальный голос в трубке.
- Девушка, здравствуйте. Помогите, пожалуйста, найти номер маленькой районной больницы в соседней области.
- Справка платная, - монотонно пояснил женский голос в трубке.
- Нет проблем, - поторопил ее Илья.
Ему сообщили пару телефонных номеров и тут же начали соединять с далекой больницей.
- Главный врач не отвечает. Второй номер, указанный в справочнике, не отвечает, - сообщила телефонистка.
- Девушка, у нас друг в аварию попал. Нельзя ли каждые полчаса меня соединять с этой больницей? Может, кто и снимет трубку?
- Звоните сами к нам, я буду соединять, - согласно инструкции отрапортовала барышня на другом конце провода.
- Понятно, спасибо, - Илья положил трубку. Что-то надо было делать.
« Какой дурак будет сидеть в десятом часу ночи в деревенской больнице?! – размышлял Илья. – Дежурные врачи дрыхнут где-нибудь, если еще не хуже!»
Илья набрал номер старинного приятеля Сергея. Тот работал заведующим реанимации крупной городской клиники.
- Сереж, привет! Не отвлекаю от важных семейных дел?
- Не, перед телевизором диванюсь. На улице сам видишь мерзость какая с погодой, - сыто, по-домашнему отозвался Сергей.
- Слушай, вот проблема какая – ты нашего Севу знаешь?
- Знаю.
- Беда случилась – в аварию попал.
- Сильно?
- Не знаю. Проблема в том, что весь переломанный лежит в соседней области. Пробовал до той больницы дозвониться – бесполезно. Да и сам знаешь – кто к нему до утра подойдет при нашем «ненавязчивом» сервисе?
- Это точно.
- Сереж, а если я попрошу прямо сейчас съездить со мной туда?
- Куда?
- В деревню эту.
- Ты погоду видел на улице? Гололедица страшенная! - недоверчиво отозвался Сергей.
- Мы на джипе моем поедем, как-никак полный привод. Потихоньку. Кто знает, что до утра может случиться?
- Гм! Ну, надо, так надо! Давай, - согласился Сергей. – Собираюсь.
- Подожди, еще один вопрос. Кого еще можно взять с собой из специалистов?
- Ну, если авария, нейрохирург нужен.
- У тебя есть кто? Понадежней, пограмотней? – не унимался Илья. – Давай позвоним сейчас? Отблагодарим человека.
- Это понятно. Сейчас наберу одного, потолковее, - согласился Сергей.
- Попроси уж. Я наберу тебя через пять минут. И сам одевайся.
Илья положил трубку и сразу с двух телефонов начал набирать Никиту и сообщать близким о случившемся. Никита вызвался поехать вместе с Ильей. Сергей разбудил знакомого коллегу-нейрохирурга и договорился с ним о предстоящем деле. Уже часов в десять вечера небольшая делегация из двух толковых врачей и двух приятелей выехали из ночного Города.
Потихоньку-полегоньку, но поспешая, часа через четыре добрались до места назначения. Не подвел и старенький джип Ильи, в шутку прозванный друзьями «Легендарный». Не поскользнулся ни разу на гололеде, не забуксовал в сугробах. Метель в ту ночь была лютой.
Типовое здание районной больницы мирно дремало закрытыми дверями. Ни одно окошко не освещало двухчасовую ночь. Лишь пара уличных фонарей подсвечивала сугроб у главного входа. Илья с Никитой стучали и барабанили в двери минут тридцать, пока к ним через окно не обратился силуэт в белом халате и накинутой поверх фуфайкой:
- Чего надо?!
- Мы из соседней области. К вам сегодня наших друзей после аварии доставили.
- И что?! Утром приходите. Врачей все равно нет, - буркнул то ли заспанный, то ли пьяный силуэт.
- Мы за триста верст приехали. С нами врачи приехали. Откройте.
Не сразу, выговаривая какое-то ворчание, им открыли дверь.
- Не положено же! – не унимался силуэт в фуфайке.
- Ладно, ладно! Где у вас хирургия или травматология? – Илья сунул в карман фуфайки приготовленную купюру.
- На втором этаже, - буркнула фуфайка.
Делегация решительно ринулась к указанной лестничной площадке. Поднявшись по темным закоулкам на второй этаж, наткнулись на диван со спящей медсестрой.
- Вы кто?! – испуганно вскочила женщина.
- Хозяюшка, мы врачи. К вам сегодня пострадавших после аварии привезли. Вы покажите их, - не давая опомниться медсестре, Никита повлек ее за локоть к палатам.
- Погодите, хоть свет включу, - так и не сообразив, кто приехал, кивнула медсестра. Она включила свет. Открыла дверь нужной палаты и указала на кровать, стоящую посреди помещения. Зрелище друзьям открылось довольно-таки унылое.
Неровно оштукатуренные стены палаты, покрашенные дешевой зеленой краской. Пара тусклых светильников на побеленном потолке. Затхлый запах спертого воздуха непроветренного помещения с наглухо закрытыми окнами. На двадцати квадратных метрах стояли восемь или десять стареньких металлических кроватей, на которых лежали спящие и стонущие перевязанные мужчины. Прифронтовой госпиталь – ни дать, ни взять!
Севу сразу и не узнали. Он смотрел на вошедших испуганным неспящим взглядом. Весь перебинтованный, с какой-то серо-белой повязкой на голове.
- Ты живой, бедолага? – Илья постарался придать приветствию хоть какую-то улыбку.
- А? Вы откуда?! – нечленораздельно простонал Сева. От столкновения машин ему выбило передние зубы, да и боль переломанных костей мешала говорить.
- На тебя приехали посмотреть, - выдохнул Илья.
Теперь можно было и перевести дух. Главное, что Сева был жив. Он пропустил к нему привезенных врачей. Они должны были прежде всего осмотреть друга. А Илье и Никите надо было решать уже следующие задачи: как перевезти пострадавшего в Город. В хорошую клинику, к грамотным специалистам.
- Потерпишь до завтра? Домой тебя заберем, - подбодрили приятели Севу после осмотра. – Светила сказали, что жить будешь! Сева только кивнул в ответ. Ему сделали привезенный с собой какой-то волшебный укол, от которого боль немного утихла и Сева мог немного забыться во сне.
Делегация могла возвращаться обратно. Надо было сообщить новости жене Севы и с утра пораньше организовывать перевозку в Город и палату в хорошей клинике.
Поправился Сева. С полгода поремонтировался в больнице. Вставил новые зубы. Пока прихрамывал, но ближайший Новый год встречал уже дома. Скучал без общения с друзьями, на что Илья предложил собраться всей компанией у Севы на квартире в новогоднюю ночь. Может, кто и назовет нахальной подобную инициативу Ильи: «Вот, мол, к больному человеку в дом завалились». Но это пусть несведущие люди судачат. Друзья решили так: жены помогают готовить и на стол накрывать. Мужчины за тяжести отвечают. А главное было – подержать друга в непростое время. И классный, скажу вам, Новый год у этой компании получился!
Бежит время, бежит. Весна сменяет Зиму. На смену весеннему половодью приходит жаркое летнее солнце… Так и отношения людей не стоят на месте: тоже имеют свое движение. Порой очень даже неожиданное. Как-то вдруг Илья стал замечать некую обособленность отношений Никиты с Георгием от общей компании. Вначале он даже не придал этому значения. Георгий с Никитой готовились к совместному торжеству. Их «серебряные» свадьбы совпали, и приятели решили объединить празднование. Это было абсолютно логичным: одна компания, единая тема. Зачем собирать две свадьбы с разницей в один-два месяца?
Но помимо грядущего события у друзей была традиция собираться днем у Георгия в офисе на получасовое чаепитие. Друзья болтали ни о чем, делились новостями – им было просто приятно лишний раз увидеть друг друга средь рабочего дня.
В один из таких дней Илья с удивлением обнаружил, что его не позвали: «Не вопрос, еще на такую мелочь обращать внимание!». Еще через день он снова узнал, что дневные посиделки уже состоялись чуть раньше. «Ну ладно, они готовятся к торжеству». Какие-то неотложные командировки не позволили Илье видеть приятелей еще пару недель. А когда, по приезду, позвонил Георгию и справился о традиционном чаепитии, тот как-то нехотя позвал:
- Ну… приходи.
Илья снова отмахнулся от сомнений: «Мало ли, проблемы, может, какие по работе». Но, расположившись через полчаса в кресле комнаты отдыха Георгия, почувствовал какое-то напряжение.
- Как подготовка к юбилею? – попробовал начать разговор Илья, обратившись сразу и к Никите, и к Георгию.
- Ты-то чего переживаешь? Ты приглашен, - неожиданно произнес Георгий.
Зависла неприятная пауза. Илье захотелось сменить тему. Заговорил о посторонних вещах. Дальнейшее, вообще, оказалось неожиданным. Не обращая внимания на Илью, Никита с Георгием стали обсуждать детали предстоящего мероприятия. Мало того, по ходу разговора Никита позволил себе отпустить несколько шутливых поддевок в сторону Ильи.
- Что происходит? – резануло Илью. – Ладно, оглядимся. – Он притормозил свои мысли. Когда уже общение зашло окончательно в тупик от невпопад отпускаемых Никитой колкостей, Илья встал и, сославшись, на занятость, покинул офис Георгия.
- Что за напасть? – спрашивал себя в машине Илья. – Что я про-пустил за время командировки.
Дальше было еще веселее. Илья узнал, что его с супругой никто даже не удосужился позвать в компанию на чередующиеся майские праздники. Никита и Георгий решили, если уж и отмечать Первомай, то только двумя семьями.
- И это тоже их право, - удивился тогда Илья в разговоре с женой.
Но приятели даже отказались прийти в гости к Илье после своего посещения ресторана. Хотя это было обговорено заранее, и супруга Ильи накрыла стол, приготовив кучу всяких вкусностей.
- Ничего не понимаю, - растерялся тогда Илья. Через несколько дней вся компания собралась в загородном доме Севы. Стояла чудная майская погода. На деревьях только-только проклюнулась свежая, еще не покрытая пылью зеленая листва. Было тепло. Вкусно пахло готовящимися на мангале шашлыками. Никакого напряжения в отношениях, казалось, и не было. Во всяком случае, в разговорах. Жены копошились в беседке, готовя нехитрые закуски. Никита чистил рыбу для ухи, Илья приглядывал за мясом на шампурах, Сева прихрамывал с топором в руках, нарубая щепки для растопки самовара. Абсолютно беззлобно, с шуткой, даже не требуя ответа супруга Ильи спросила у Розы:
- А вы что нас с Ильей не позвали позавчера в ресторан?
Никто бы и не придал этим словам значения и вся компания перешла бы к дружным возлияниям и дегустации, но Роза, демонстративно отложив в сторону столовые приборы, выпрямившись, произнесла:
- Ну, мы же с Никитой еще раньше вас подружились с Георгием!..
… Никто и ничего не стал отвечать ей. Горечь, как вязкий кетчуп из бутылки, протекла в тот майский день. Кто-то уехал раньше, кто-то вспомнил, что по соседству живут давние друзья и нашел повод уйти на несколько часов. Не было ни ругани, ни ответных обидных слов. Даже по паре рюмок выпили за совместным столом. Вот только не пели, не шутили. И самовара так и не дождались.
С того дня общение четырех семей приобрело совсем напряженный ход. Личные встречи почти свелись на нет. Если мужчины и виделись, то только в «пятничных» компаниях с присутствием знакомых и коллег по работе. Перебрасывались в картишки, бродили во-круг бильярдного стола с киями. Но как-то не особо смотрели в глаза друг другу. Или просто делали вид, что ничего не происходит, деланно смеясь над посторонними шутками и нарочито увлеченно разговаривая с другими участниками посиделок. Жены изредка перезванивались, делясь девочковыми новостями. А порой, и неделями отмалчивались друг от друга, не желая первой снимать трубку телефона и набирать номер подруги. Гроза зрела.
Незадолго до памятных майских праздников, а именно 20 апреля у Ильи родился Ванюшка. Улыбчивый, белобрысый, нежный карапуз. Все помыслы и действия уже не маленькой семьи Ильи были связаны заботой о новом человечище. Раздрай в отношениях друзей как-то сам собой отошел на второй план. Да и стоило ли смаковать эмоциональные срывы наших близких? Человек не автомат: нажал кнопку – и вот он веселый, а переключил клавишу – он тут же внимательный, чуткий и терпеливый. Мы сотканы из ошибок. Может, и стоит чуть снисходительно относиться к себе и окружающим? А пока надо было окрестить новорожденного. Все мысли того лета были связаны с предстоящим таинством. Крестины Ивана было решено назначить на октябрь, на ближайший день святого Иоанна по православному календарю. За летние месяцы случилась и пара знаменательных событий: Никита выдал дочь замуж. Илья с супругой были приглашены на свадьбу. Георгий организовывал в далеком Севастополе свадьбу своей дочери. Вся компания также не осталась без внимания. Наконец, «серебряная» свадьба двух семей, где все вновь увиделись вместе.
- Слушай, - предложил тогда Илья жене, - ну, поревновали Ни-кита с Розой нас к Георгию. Ну что, злопамятствовать теперь до конца своих дней? Ребята сами инициативу на встречи проявили своими свадьбами. Давай с крестинами Ванюшки определяться? Георгий - са-мый старший из нас, может, его в крестные позовем?
Так и сделали. На следующий день Илья отправился к Георгию. Подобные предложения отчасти торжественны. Пусть они и обращены к человеку, с которым не нужно соблюдать официальный этикет и строго выверять интонацию обращения. Отношения давних друзей предполагают улыбки, мягкий тон и понимание с полуслова. Лишь слегка уловимая событийность разговора подчеркивает важную трепетность темы. Наверное, поэтому Илья чуть разволновался перед началом беседы. Но приветливо, с внутренней робостью и бесконечным доверием вошел в кабинет Георгия в предвкушении первых слов о крестинах и радостного проговаривания деталей будущего мероприятия.
Георгий слушал молча. Кажется, не понимая назначения слов Ильи. Может, оттого, что Илья как-то необычно подбирал слова, а может, от какой-то своей, только ему известной цепочки мысли. Но уже через пару минут начал уводить свой взгляд от Ильи. Нет, он попросту прятал глаза. Невпопад стал перебирать стопки документов на столе. Встал, вышел в комнату отдыха. Вернулся. Не садясь, встал за рабочим столом, как-то странно улыбаясь. Сложно говорить со спиной собеседника. Илья запнулся на полуслове, что-то остановило его в этом бегающем взгляде Георгия и непонятной ухмылке. Но в какой-то подвох почему-то не верилось, и поэтому Илья, пусть сбивчиво, но спокойно улыбаясь, попробовал подытожить:
- Что скажешь, дружище?
А вот закончить фразу Георгий Илье не дал. Уже после первого «что…» он, не поворачиваясь к Илье, втянув голову в плечи, выпалил:
- Нет!
В кабинете зависла пауза. Обескураженный Илья буквально вонзил свой взгляд в спину Георгия. Через пару мгновений Георгий, еще больше втянув голову в плечи, продолжил:
- Понимаешь, я к таким вещам отношусь очень серьезно… Я ведь старый уже для этого… Ты подбери кого-нибудь помоложе, - говорил он еще более извинительным тоном и старательно пряча еще более бегающие глаза.
Если сказать, что Илья был сражен реакцией друга, то это просто не сказать ничего. До него еще не совсем дошел смысл услышанного, но ему захотелось сразу встать и выйти вон из кабинета. Кое-как справившись с первыми эмоциями, он смог лишь выдавить из себя:
- Понятно.
Встал и, не попрощавшись, направился к выходу. Лишь открыв дверь, растерянно сказал, не оборачиваясь:
- Я пойду.
И, подавленный, вышел.
Вечером он позвонил Севе.
- Не отвлекаю?
- Не… Здорово, Илюха! – приветствовал друг. – Домой собираюсь.
- А по рюмке пива хотим перед домом? – попытался пошутить Илья.
- Давай на полчасика.
Друзья встретились. Ничего не подозревавший Сева радостно хлопнул Илью по руке и расположился за столиком кафе в предвкушении любимого напитка. Надо отметить, что Сева обожал пиво! Он пил его всегда и чередовал с любой едой и питьем: мог запивать французский коньяк и прихлебывать пивом сладкое пирожное. Пил его и в жару, любил его в прохладу, предпочитал чаю в любой мороз.
- Ты чего такой загруженный? Работы много? – начал Сева.
- Работа как работа, - отмахнулся Илья. – Иное случилось. Даже не знаю, как и сказать.
- Что стряслось? – по-прежнему ничего не понимая, подбодрил Сева.
- Представляешь, сегодня предложил Георгию стать крестным отцом Ванюшки, - Илья не стал ничего придумывать, а просто решил рассказать Севе, что произошло в кабинете Георгия.
- Здорово! Правильно! – откликнулся на новость Сева.
- Да оказалось «не здорово» - отказался Георгий.
Сева поставил свое пиво на стол. Улыбка сползла с его приветливого лица. С минуту молчал.
- Он, что, обалдел?! От таких вещей не отказываются. Такие предложения за честь принимают, - серьезно произнес Сева.
Илья лишь развел руками…
Прошел месяц. За заботами и повседневностью Илья стал замечать, что избегает встреч с друзьями. Это была даже не обида. Он чувствовал себя униженным и подавленным. В происходящее не верилось. Но! Наступил октябрь. Приближался день святого Иоанна. Маленького Ваню решено было крестить именно в этот день.
Незадолго до тех памятных событий соседями по дому Ильи стала молодая семья его давнего знакомого Сергея. Сергей переехал в тот же подъезд, в такую же просторную квартиру. Его приветливая жена как-то сразу нашла общий язык с соседкой, женой Ильи. Дети заприятельствовали. Занялась обычная соседская жизнь. Однажды после очередного вечернего чаепития и совместного боления за русскую футбольную сборную и поболтушек на кухне жен Илья экспромтом, не готовясь заранее, взял и предложил при всех Сергею стать Ванькиным крестным. Видел бы ты, Читатель, реакцию этой молодой семейной пары!
- О! Это так серьезно! – расплылась в улыбке супруга Сергея.
- Соседи, почту за честь, - благодарно ответил он сам.
И только Илья заметил, как слегка напряглась его жена во время небольшой паузы до первых слов этих приветливых ребят.
С этого момента вопрос с крестинами был решен окончательно и без сомнений. Началась подготовка к важному событию – выбор церкви, закупка праздничных пеленок-распашонок и, конечно же, составление большого торжественного меню для гостей. Состав приглашенных на обмывании Ванюшкиных крестин был понятен: Илья с женой, крестная мать с мужем, крестный отец с супругой, мамки и, естественно, куча детей. Ребятишек набралось целых две комнаты, согласно возрасту и игрушек по этому возрасту. Большой семейный праздник! Благо жилплощадь позволяла.
И все же, и все же… Вряд ли кто поймет тогдашние мысли действия Ильи, но он, несмотря ни на что, а скорее вопреки – пригласил все три семьи: Севы, Никиты и! – Георгия.
- Пусть так, - не объясняя ни себе, ни жене, решил Илья.
День крестин наступил. Как и полагается, малыша повезли в храм, где в узком кругу его крестных родителей и священника было произведено священное таинство. А Ванька за это огласил церковные стены своим мужским ором. После чего младенца вернули в домашнюю кроватку к любимым соскам и погремушкам. А к столу начали собираться гости. Мамки суетились с закусками. Жены гарцевали украшениями, мужчины в белых отглаженных рубашках поправляли галстуки, покуривая на балконе. Дети визжали и нарядными облачками носились из комнаты в комнату. Ждали последних гостей, особо не удивляясь, что Георгий с женой привычно запаздывают. Наконец прибыли и они. Только вот почему-то в спортивных свитерах и джинсах… Ну, да ладно. В джинсах – так в джинсах. Может, им было так удобно. Важно ли это?
- Всем за стол! - пригласили хозяева заждавшихся гостей, чтобы скорее перевести всеобщее внимание со свитеров последней пары на более приятные действия и темы.
Расселись, уместились, налили, позвякали столовыми приборами и начали! Хохот, шутки, дружное «ура» за здоровье окрещенного были слышны в тот вечер, наверное, и в соседних подъездах. Большая компания вскоре потеряла счет времени. На столе сменялись приборы и яства. Мамки умилялись, глядя на повзрослевших детей и многочисленных внуков. Пели, плясали и не заметили, как за окном стемнело.
В один из перекуров Илья вдруг вспомнил, что во дворе, в маленьком микроавтобусе уже который час сидят ребята из числа охраны Сергея. Дом был новый, еще не обжитой, и Сергей пока круглосуточно пользовался охраной семьи. Что делать? Такие были времена.
- У тебя же ребятишки внизу голодные сидят, - спохватился хозяин, обращаясь к Сергею. Илья выудил с кухни огромное блюдо с пирогами и подозвал дочь:
- Санют, отнеси ребятишкам в машину. Пусть перекусят. А дядя Никита тебя проводит – темно стало во дворе.
- Никит, будь уж добр, - попросил Илья.
- Конечно, - пьяненько улыбнулся Никита.
Илья вернулся к гостям. Включился в очередную шутку за сто-лом. Посмотрел, у всех ли наполнены бокалы и не пора ли подавать очередное горячее, наивкуснейше приготовленное женой. Вернулись Санька с Никитой. Илья сам открыл им дверь.
- Ну как? Всем пирогов хватило? – Илья чмокнул дочь в нос.
- Пап! Ты представляешь? Я заглянула в салон дяди Сережиной машины, а там охранники смотрят телевизор! А в телевизоре вся наша квартира и мы все на экране! - с жаром двенадцатилетнего подростка выпалила Санька.
- Да ну?! – подыграл ей отец.
- Правда-правда! – не унималась фантазерка.
- Ладно, ступай к детям, - Илья еще раз чмокнул придумывальщицу. – Никит, пошли за стол, - потащил он друга в зал.
И застолье продолжилось. Только далеко за полночь гости начали расползаться небольшими партиями: жены уводили своих изрядно захмелевших мужей по домам. Мамки уже давно дремали по комнатам. Дети, набегавшись, налакомившись вволю вкусностями и не дождавшись гуленых родителей, сопели по кроваткам. Хозяева, довольные и, конечно же, усталые, вытянули ноги за опустевшим столом.
- По-моему, все получилось, - улыбнулась Илье жена.
- Даже здорово получилось! – согласился Илья. – Гости довольны, все насмеялись, наелись и как следует попили. Крестины состоялись!
Все случилось через два дня. Неожиданно Илье позвонил Георгий. Сухо спросил:
- Не отвлекаю? Можешь говорить?
- Привет! Конечно, - отозвался ничего не подозревавший Илья.
- Задам один вопрос?
- Почему один? Тебе можно сколько угодно задавать, - отшутился Илья.
Неожиданно Георгий перешел на незнакомый и вовсе не принятый среди друзей официальный тон:
- Ты в курсе, что застолье в твоем доме снималось на видео?!
- Ну, слышал… - Илья даже не сразу сообразил, о чем идет речь. Хотел было продолжить свою фразу и сказать, что это всего лишь шутка и фантазии впечатлительного подростка. Но Георгий не дал Илье закончить. Он просто перебил и начал – даже не орать – он начал требовать:
- Кто дал разрешение на видеосъемку?! Кто дал право снимать меня с женой?!
В экстремальных ситуациях в Илье где-то на уровне инстинктов без осечки срабатывало честолюбие. Он еще не совсем понимал происходящее. Но какое-то обычно скрытое чувство прежде всего срабатывало на защиту чести своей семьи. В тот момент он даже мысли не допустил опуститься до унизительных объяснений. Мгновения хватило, чтобы собрать себя в кулак и отреагировать на жестокость жестокостью.
- Минуту! – твердо перебил он Георгия. – Предположим, что съемка даже и велась. Что именно тебя смутило?! То, что ты с женой провел вечер в моем семейном кругу?! Или компания, с которой ты дружишь восемь лет, уже компрометирует тебя?! Или, может быть, это моя мать или теща?! – Илья уже не говорил – он чеканил каждое слово.
Увы, только Георгий уже не слушал его. Он просто бросил трубку. Илья был взбешен! Мелкие интрижки Никиты, отшучивание и прятание глаз Георгия последних месяцев взорвались в дикую, позорную и грязную по своей сути сцену.
- Вот и отблагодарили нас за приглашение на крестины, - закончил свой рассказ о звонке Георгия Илья вечером жене.
- Чем-то это все должно было закончиться. Я давно гадала, чем.
- Знать не желаю после этого Георгия, - жарко подытожил Илья.
- А с чего он решил, что его снимали у нас? – спросила жена.
- Это как раз самое простое. Наша Санька нафантазировала. Никита, скорее всего, спьяну подхватил. А дальше дело техники: Георгий с Никитой теперь чаепития дневные вдвоем проводят, меня мягко оттеснили. Очередной Никитиной интрижки хватило, чтоб подзудеть Георгия. Тот и взбесился. Все просто.
- Это же подло!
- Подлость и есть, - согласился с женой Илья.
Шли дни. Дела перемежались с горечью случившегося. Никто ни с кем уже не перезванивался. Они даже не избегали друг друга – они не хотели ни слышать, ни видеть теперь уже бывших друзей. Подпаленный интригой Никиты скандал обязан был разразиться большим пожаром. И он запылал.
Через пару недель в одном из офисов общего знакомого собралась большая компания. Старые знакомые вспоминали шальную молодость и первые свои взрослые шаги – был День комсомола. Солидные мужи летами далеко за сорок важно прикрепили к лацканам пиджаков комсомольские значки. Поднимали бокалы за бурные годы и, смакуя мелочи, вспоминали былое.
Илья и не догадывался, что хозяин стола пригласил Георгия. Он никак не был связан с комсомолом и ничего общего не имел с прежними похождениями бывалых вожаков. Он появился – как всегда – с опозданием. Прежде, чем присесть за отведенное ему место за столом, демонстративно обошел и поприветствовал за руку каждого. С одним только «но»! Дойдя до Ильи, он резко развернулся, сделал вид, что Ильи просто нет, и так же демонстративно поздоровался за руку с остальными.
«Что ж, все логично», - кивнул сам себе Илья.
Все заметили откровенные действия Георгия. Но зачем же осквернять праздник? Мужики не для этого собрались. Потому все дружно вернулись к возлияниям. Тост за тостом, шутка за шуткой, сигарета за перекусом. Дошел черед и до тоста Георгия. Ему предоставили слово. С важностью штатного чиновника Георгий встал. Выдержал паузу и обратился к присутствующим.
«А вот теперь мой черед!» - сам себе скомандовал Илья. Буквально на первом выдохе слов Георгия Илья встал. Молча, но шумно, с рычанием ножек стула по полу, вышел из-за стола. Отчего присутствующие уже пропустили важность первых слов тостующего: все повернули головы на скрежет стула. Илья находился на противоположном от Георгия конце стола и сидящим пришлось развернуться затылками к выступающему. Думаю, что и Георгий заметил это. Но надо отдать должное его выдержке, он не прервал свою речь. Однако надо было знать Илью. За его спиной располагалась дверь в туалет. Не останавливаясь, Илья погромче открыл дверь и … на самых важных словах тоста что есть духу нажал на смыв унитаза. Помещение, где разместились празднующие, было не таким уж большим. Сантехника, установленная за тонкой и к тому же открытой дверью, была не дорогой, а потому достаточно громкой. Поэтому, как ни старался Георгий выдержать официальность своей речи, - увы – она в прямом смысле слова потонула в шуме смывного бочка банального фарфорового горшка. Реванш был взят.
Пожар заполыхал всеми своими буйными красками. Спохватившийся Никита попросил у Ильи о встрече. Наверное, взрослый человек осознавал, что затеянная им мелкая интрижка уже вырвалась за рамки задуманного. А может быть, просто испугался за последствия содеянного. Как говорится, лес рубят – щепки летят. Никита все равно какими способами решил откреститься и снять с себя ответственность.
- Как же так?! – начал он надавливать на Илью. – Ты бывал у меня в гостях, а сам пытаешься свалить на меня ваши разборки с Георгием?! Я-то тут причем?! Это все Сашка твоя!
Нападение, как водится, - лучшая защита. Илья не стал перебивать бывшего друга. Выслушал молча до конца.
- Ты закончил? Теперь выслушай мою версию. Двенадцатилетний несмышленный ребенок не при чем. Негоже сорокапятилетнему мужику сваливать на девчонку. Да и не в этой детской фантазии дело. Все началось задолго до крестин моего Ивана. Никита, нас было четыре друга. Знаем друг друга лет двадцать. Последние восемь лет чуть ли не каждый день вместе. Никто никого ни разу не подводил и не ущемлял. Не знаю, откуда взялась твоя тупая ревность. Могу только догадываться. Ты завидовал нам троим, нашей самостоятельной независимости. Понимаю, сложно жить и работать в тени твоего банкира. И зарабатывать он тебе дает неплохо, и приятели вы вроде. Но это он тебя кормит, он тебе дает – сам ты взять не имеешь права. Уйти на самостоятельные шаги или духу, или возможности не хватает. Вот и живешь ревностью. Скажи, мы когда-нибудь хоть раз пренебрегли тобой из-за твоей зависимости? Унизили или подшутили над твоей второй ролью в ваших делах? Нет. Ты был равноправным другом. Что же делал ты? Ты пытался сплетничать нам с Георгием о сентиментальности Севы. Мне с Севой подхихикивал над подслушанными по соседству семейными разборками Георгия. Теперь взялся за меня? Остается только догадываться, какие небылицы ты рисовал Севе и Георгию про меня и мою семью. Только вот последняя твоя интрижка прорвалась наружу. Теперь ты испугался. Пытаешься на маленькую девчонку свалить. Это правильно, Никит?
- Вон ты как?! – попытался возмутиться Никита.
- Именно так, - спокойно продолжал Илья. – Вещи надо называть своими именами. Дело сделано. Хватит духу правильно выйти из этого?
- Это как же? – непонимающе спросил Никита.
- Все просто. Пойди к Георгию и признайся, что все придумал про видеосъемку. Отношениям нашим все равно конец. Так хотя бы закончим их честно.
Илья так и не узнал, признался ли Никита Георгию и Севе в своем вранье. Это его личное дело. Пусть сам с себя спрашивает, когда остается наедине с сами собой, когда оправдываться не перед кем. Известно лишь, что жена Ильи, не выдержав подавленности и эмоционального перенапряжения мужа, в сердцах позвонила Никите.
- Никит, я хоть раз твою семью обижала? Может, Розе где-то до-рогу перешла? Тебя лично оскорбила? Леночку задела?
- Нет, - коротко ответил собеседник, затаивший дыхание на другой конце телефонного провода.
- Почему же ты трогаешь моего ребенка? Не прикрывайся Санькой! Не по-мужски это. Выправи ситуацию.
- Даже если вы меня к суду притянете, я все равно буду говорить, что это именно Сашка твоя виновата…- послышался глуховатый мужской голос.
Прошло еще немного времени. Илья замкнулся в себе. Ночами не спал. Подолгу бродил по спящей квартире. Много курил. На работе случился полный обвал. К личным переживаниям прибавился безжалостный поиск элементарных средств к существованию. Пришло безденежье. Как ни странно, но новые проблемы помогали хоть как-то отвлечься от предательства. Большую семью надо было каждый день кормить, одевать и обувать. По вечерам домочадцы, видя состояние Ильи, сознательно водружали на руки отца Ванюшку. Только этот несмышленый белобрысый карапуз своей непосредственностью, улыбчивым кряхтением и внимательными глазенками мог отвлечь от мрака мыслей тех дней.
Но мысли бушевали. Стоя ночами на балконе, Илья в тысячный раз спрашивал себя: «За что?! Как могло такое случиться? Где логика поступков близких людей?» Она отсутствовала в его понимании. «Спросить?» А спросить было не у кого. Родные? Они пытаются успокоить, они в любом случае занимают твою сторону. Они отстаивают тебя, своего близкого и родного. Илья несколько раз пытался завести разговор о случившемся с Севой. Сева? Сева решил для себя откреститься от происходящего. Каждый раз, когда Илья начинал разговор, он отказывался, открыто объясняя:
- Я не хочу разговаривать на эту тему.
Наверное, он знал то, о чем и не догадывался Илья, и лишь однажды буркнул невпопад:
- Они боятся, что ты будешь мстить – Никита новый джип купил.
- Мстить?! – Илья был сражен. Больше он при Севе к этой теме не возвращался.
Как-то вечером Илья узнал, что в далеком селе у Георгия скончалась мама. По-человечески было жаль его. За многолетнюю дружбу эта четверка была в курсе почти всех событий друг друга. Не было разделения, кому и когда нужно было помочь или поддержать. Но события последних месяцев внесли свои коррективы. Часа два Илья обдумывал новость. И все-таки он позвонил Георгию. Без предварительных слов. Просто набрал его номер и все.
- Добрый вечер.
- Добрый вечер, - отозвался Георгий. Илья не услышал в голосе негативных или иных ноток. По тону было непонятно, что именно сейчас Георгию не до каких-либо тонкостей взаимоотношений. У человека случилось горе.
- Мои соболезнования.
- Спасибо.
- Помощь нужна?
- Нет, спасибо. Все организуется.
Оба одновременно положили трубки. Как ни странно, но Илья почувствовал облегчение. Он правильно сделал, что позвонил. Рядом в машине сидела его жена.
- Когда похороны?
- Завтра.
- Надо поехать.
- Согласен.
Утром встали пораньше и поехали. Поддержали, как смогли, проводили в последний путь матушку пусть и теперь бывшего, но друга. Свое дело, согласно разумению, они сделали.
Через девять дней после похорон. Илья сидел за рабочими разговорами с двумя общими знакомыми. Неожиданно у хозяина кабинета зазвонил телефон.
- Привет! А мы тут почти всей командой собрались, - он перечислил всех присутствующих.
Георгий что-то сказал в трубку. Телефон прошел поочередно по рукам. Георгий приглашал всех вечером на поминки своей матушки. Всех. Телефонная трубка не побывала лишь в руках Ильи. Георгий не просил передать ему трубку. И это было его правом.
Прошел еще месяц. За ним январь. Было неудивительно, что Илью не поздравили с днем рождения ни Никита, ни Георгий. Как раз это и было понятно. Илье не давало покоя одно: он так и не объяснился с Георгием. Да, было ясно – разрыв произошел. До Ильи так и не доходило: «Почему?». Поэтому то и считал, что разговор обязан состояться. Позвонил, предложил встретиться. Причем позвонил на служебный телефон, справившись предварительно у секретаря: один ли Георгий в кабинете. Тот явно не ожидал звонка. Растерялся от предложения и попросту сказал, что у него гости и всю неделю он будет занят.
- Хорошо. Я перезвоню через неделю, - закончил Илья.
Через неделю он снова позвонил Георгию и снова справился у секретаря: один ли он в кабинете. Как и в прошлый раз, Георгий начал ссылаться на занятость. Илья просто-напросто настоял на встрече, сказав лишь, что разговор так или иначе должен состояться.
Они встретились уже через полчаса. В кабинете Георгия. Тот уже не стал уклоняться. Сухо поздоровались. Илья присел на указанный ему стул. Сложно предугадать мысли молчащего человека. Скорее всего, Георгий ждал от Ильи чего угодно, только не последовавшего в его адрес вопроса:
- Я не хочу говорить и обсуждать вранье и интрижки Никиты. Спрошу лишь об одном: есть ли еще какие-либо претензии ко мне?
Георгий растерялся. Заерзал на стуле:
- Какие претензии? Нет никаких претензий.
- Ни личного характера, ни по делам? – твердо продолжал Илья.
- Нет, но… - Георгий попытался направить разговор в продуманное им русло.
Но Илья решительно еще раз повторил, что не намерен обсуждать ничьи поступки. Тем более, было неправильно делать это в отсутствии того же Никиты или Севы. Илья встал. Вынул из кармана пачку фотографий и со словами:
- У меня больше нет вопросов. Эти фото я больше не считаю должным хранить у себя. Всего доброго! – он вышел из кабинета.
Кто знает, о чем подумал в тот миг Георгий. Он почему-то по-краснел, глядя на стопку снимков. По движению руки Илья заметил, что тот или хочет немедля рассмотреть их, или отскочить, как от разоблачения. Шут их знает, этих чиновников? Порой собственной тени боятся. Может, он ненароком подумал, что Илья принес ему компромат?! Пусть остается сам со своими страхами. Не компромат был на тех фото. То были памятные снимки двух счастливых друзей в первой их совместной поездке в Египет. Илья молча вышел из кабинета. Он был удовлетворен.
А вот точку в этой истории, как ни странно, поставил Сева. На-ступила весна. Был день Прощеного воскресенья перед Великим постом. Илья с женой, с утра ни к чему не готовившись, ближе к обеду надумали и пригласили на вечер к себе в гости Севу с Инной:
- Приходите, по рюмочке за Прощеное воскресенье пропустим.
- Придем, - радостно отозвался Сева.
Вечером к Илье «на огонек» заглянули еще две семейные пары. Хорошо поужинали. Как полагается, выпили и разошлись святые и довольные. Но Сева с женой не спешили уходить. Они подождали, пока за другими гостями закрылась дверь. Две семьи сели пить чай. Сева отложил гитару, на которой играл и пел весь вечер.
- Илья, ты бы простил их, - начал он. Илья понял, о ком зашла речь.
- Сев, ты сейчас от их имени говоришь или по собственной инициативе? – спросил, напрягшись, Илья.
- Боятся они…
- Боятся чего?! – перебил Илья. – Что я буду мстить?! Сев, мстить как?! Уточни! Физически?! Я, что, похож на «народного мстителя»?! Как ты мог додуматься до этого?! О них речь не идет! По-твоему, я что?! Или кто?! Последний бандит?! И должен джип у Никиты сжечь?! Я похож на бандита?!
- Ну, нет, конечно…- замялся Сева.
- Коль уж ты сам речь завел о них, ответь мне честно: «За что?». Чем я или моя семья провинилась перед Георгием или Никитой? - прямо спросил Илья.
- Это как раз и просто, - махнул рукой Сева. – Ты разве еще не понял?
- Нет, - обескуражено удивился Илья.
- Зависть это.
- Зависть?! Чему?!
- Как чему?! Георгий – чиновник, денег не меряно, а открыто тратить их не может. Сам знаешь, новую машину целый год в деревне у родителей прятал, случая ждал, чтобы обнародовать. А ты решил и, не скрываясь, новую квартиру купил.
У Никиты дочь – инвалид. Роза детей сначала не хотела, а теперь и не может больше рожать. А ты сына от первого брака к себе забрал, и дочка – красавица, да еще и Ванечка у тебя родился!
- И этому надо завидовать?! – Илья был сражен. - А не правильнее было порадоваться за близкого друга?! Когда Леночку замуж выдавали, не мы ли с тобой выплясывали на ее свадьбе, радуясь и за нее, и за Розу, и за Никиту?! Георгия когда на «скорой» увезли в реанимацию - надо было злорадствовать?! Тебя после аварии – надо было бросить подыхать у черта на куличках?! – взревел Илья.
- Согласен. Но зависть не предсказуема, - уныло ответил Сева.
Дальнейшие его слова прозвучали приговором. Они и поставили жирную точку во всей этой истории:
- За что им любить тебя, Илья? Они разорить тебя хотели, а ты, гад, новую машину купил!
- Как завидовать друзьям?!
- Мы друзьями никогда и не были, так…
- Тогда кем же мы были, Сев?
Хроники оптимиста. Часть VI
© Copyright: Игорь Николаевич, 2011
Свидетельство о публикации №211111300602
Свидетельство о публикации №211111300602
Рецензии