О несбывшемся

Сейчас я вам расскажу, что такое любовь.

Учёные нам уже объяснили: любовь, как и все другие наши чувства, она не просто так. Любовь заставляет нас выбрать партнёра с подходящим набором генов и тем самым обеспечивает прогресс в эволюции. Но это на взгляд стороннего наблюдателя, а не участника эксперимента.

Не буду говорить, сколько мне лет – всё равно никто не верит. Скажу только, что моей старшенькой – тридцать семь, а там считайте сами, если охота. И многих женщин я воспринимаю только как, извините, современников и товарищей по работе. Не считая тех, кого вообще не воспринимаю. Но оно всегда и любому мужчине одни женщины нравятся, другие – нет, это не его женщины; у одной его пленяют стройные ноги, у другой – шикарная фигура, у третьей- сиянье серых глаз, а есть ещё и такие мужики, что на характер внимание обращают – ей-богу! Или, бывает, входит в помещение девушка, и, вроде, ничего сногсшибательного в ней нет, но все присутствующие мужчины как-то оказываются рядом с ней, они расправляют плечи и начинают говорить низкими мужественными голосами. И вот однажды среди всех этих хорошеньких, красивых и уж совсем очаровательных женщин мужчина выбирает одну. Может, ему жениться пора подошла, а, может, из чувства конкуренции – надо было доказать, что он в этой стае самый крутой, и эта женщина будет его.

Так или иначе, они начинают сближаться, и она становится для него всё более привлекательной, а другие женщины уходят на второй план, и так, пока она не станет его любимой, единственной и неповторимой. И всё хорошо, они заводят семью, дом, детей, живут вместе счастливо, как все, десять, двадцать пять лет, пока не разведутся и не заведут эту канитель по второму кругу, но уже с другими.

Но бывает в жизни явление – я не знаю, что это – может, резонанс на клеточном уровне.
Появляется женщина – и все остальные становятся сразу никакими. У той юбка криво одета, у этой волосы торчат, в общем, как если бы её показывали в цвете, а все остальные стали чёрно-белыми на поцарапанной плёнке. И ни размер груди, и никакие достоинства значения не имеют. Не о чём спорить.

Появляется рядом женщина – и ты перестаёшь соображать. Похоже, у тебя в острой форме разом прорезались болезнь Паркинсона, синдром Дауна и церебральный паралич. Ты косишь глазами, а вместо неё видишь только неясный сияющий контур. Ты топчешься, как стреноженный мерин, сучишь ручонками, а что ты говоришь…. Лучше б ты ещё и онемел. И с удивлением чувствуешь, что вот оно, это прекрасное и неземное, что по недосмотру Провидения остановилось рядом с тобой, с непозволительной благосклонностью внимает косноязычному блеянию, которое ты издаёшь. И не можешь понять, какого чёрта ты рассказываешь ей про этого придурковатого медведя, за которым ты однажды гонялся с ножом по Забайкальской тайге. А потом вы расстаётесь, и ты с ужасом понимаешь, что ты не помнишь, как она выглядит, и боишься, что если встретишь её на улице, то просто не узнаешь. То есть полная пустота в башке. И из этой пустоты начинают сыпаться стихи.

Я помню чудное мгновенье….

И ты всё время думаешь о ней, увидишь ты сегодня её или нет, и становишься рассеянным, потому что ни на чём не можешь сосредоточиться. И потом вы опять встречаетесь, и ты понимаешь, что это она, прежде чем узнаёшь, потому что опять этот беззвучный удар грома, и ты смотришь на неё, на её лицо, глаза, и пытаешься всё это запомнить, но опять это сияние не даёт тебе её рассмотреть.

А потом Судьба, так же легко, как она вас столкнула, следующей набежавшей волной разносит вас навсегда, и ты никогда не узнаешь, родили бы вы нового Пушкина или Эйнштейна. И ты будешь только иногда вспоминать это, благодаря судьбу, что это было.


Она был юная, стройная и быстрая. Чёрные вьющиеся волосы до плеч, смуглый тонкий профиль, чёрные глаза под чёрными ресницами. Ну как вам описать юную и прекрасную гречанку? Движения у неё были быстрые и резкие, как у горностая, и осанка - как у горностая, но вы и горностая-то не видели. У нас шея торчит под сорок пять градусов из воротничка, и воротник трёт, и в глазах забота: не забыть купить кефир на ужин. А с её пра-пра-пра-…бабушки ваяли Венеру, и прошедшие два тысячелетия породы не испортили.

В тот год в Греции был путч «чёрных полковников», и некоторым левым политикам пришлось искать убежища в нашей стране. Всё у нас было секретно и обо всём нельзя было говорить, но все всё знали. Так она попала в наш город.

У меня в тот момент жизнь шла, как трамвай по рельсам. Я, выражаясь суконным языком давно не мытой портянки, «строил отношения» с девушкой, и «строительство» было где-то в фазе перекрытий второго этажа, а в ночь я улетал со своей группой на практику, на Урал. И я ехал к своему дяде на Ладогу, надо было попрощаться перед отъездом. Боже, сколько раз в жизни мне было НАДО!

С потоком людей я вошёл в метро и стал на эскалатор. Резиновые поручни всегда отставали от ступеней, и приходилось время от времени перехватывать их. Стою я, весь в заботах, и вот замечаю: когда я двигаю руку вперёд, прямо из-под моей руки вроде как в страхе каждый раз выскальзывает тонкая смуглая рука стоящей передо мной девушки. Я серьёзный молодой человек, вида не подаю, хотя дышать стал неровно. А она тоже серьёзная такая девушка, только косит своим чёрным глазом, а рука – сама по себе. Ну, почему-то мы с ней оказались в одном вагоне, она – у закрытых дверей, а я – в полутора метрах от неё, а вокруг вроде как вакуум, который всегда образуется вокруг красивых девушек. Когда диктор объявлял очередную остановку, она вслушивалась и вся подавалась вперёд, не так-то легко разобрать слова на чужом языке. Я был просто обязан, как джентльмен, помочь девушке. Я таки преодолел эти два шага и спросил её, куда она едет?

Оказалось, что ей тоже на Финляндский, а едет она к кому-то в гости, куда-то, где её ждут. Метро быстро ходит. О чём мы говорили эти минуты? О нас. Мы знали друг друга давно и мы не знали друг друга. Помню одну её фразу: - Что у вас за мужчины такие? Заигрывают, глазки строят! Разве так должен вести себя настоящий мужчина?
Я очень надеялся, что это ко мне не относится. Мне захотелось стать гордым греком с большим кинжалом, и всплыли из памяти стихи:

В грозной битве Разорваки
Пал за волю, как герой!

Да и какая разница, что мы там говорили! Между нами протянулась тоненькая ниточка, от нервов к нервам, и слова были просто так.

А на вокзале мы порвали эту ниточку и каждый пошёл своей дорогой. Я уезжал на всё лето. На всю жизнь.

Вечером наш рейс отложили до шести утра, и шеф, чтоб сэкономить утром на такси, предложил мне переночевать у него. Мы стояли на остановке у метро и ждали свой трамвай, как вдруг к моим ногам со звоном упала связка ключей. Девушка, которая бежала к стоящему вагону и на ходу что-то искала в своей сумочке, их выронила. Она подхватила их, вскочила в трамвай, и двери захлопнулись.

Да, это была она.

Я вам говорил, я не писатель, я рассказчик. Поэтому вы не узнаете, как мы с ней встретились через тридцать лет. Мы с ней больше никогда не увиделись, и только иногда я встречаю женщин, которые напоминают мне о ней.

И лишь чья-то рука
Заставляет порою дрожать
Наши картонные крылья.