Первый поцелуй

   Последняя остановка электрички. Механический гундосящий голос –«Третья платформа. Конечная. Просьба освободить вагоны.»
   Лето, каникулы – долгожданное время, которое так долго ждешь , и которое так быстро пролетает.
Наша дачная компания весьма многочисленна и разношерстна, по возрасту  от 5-6 лет до совсем ( по нашим понятиям) взрослых 16-17 летних ребят. Мне 14. С утра, не рано, часов в 10-11, собираемся на бревнах у Милкиного дома и идем купаться на речку Оредеж. Девчонки постарше присматривают за малышами, парнишки рисуются перед дамской половиной – прыгают с обрыва , плавают наперегонки. Накупавшись, компания усаживается на полотенца, сложенные впритык, и образующие подобие большого лоскутного одеяла.  Разворачиваем пакетики с полдником и складываем всё вместе на газету посередине. Несколько рук сталкивается над моими бутербродами с яйцом и килькой, приготовленными мною собственноручно. Я горжусь собой! Один из бутербродов достается Сашке. Он взрослый, ему 17. Приехал к бабушке на лето из Мурманска, который кажется нам далеким таинственным и даже в чем-то суровым местом обитания. Саша – душа компании. Он играет на гитаре и поет грустные песни ломким голосом. Кроме того, красив – высокий, плечистый, темноволосый и голубоглазый с белозубой открытой улыбкой. В него влюблены все девчонки из нашей компании, включая малышню. Да и прочие особи дамского пола заглядываются на него на пляже, включая совсем уж старушек лет двадцати… Я , как все, тоже в него влюблена. Мысленно записываю каждый его взгляд в мою сторону, каждое обращенное ко мне слово. Теперь вот бутерброд, мною сделанный, съел – восторг.
    По вечерам, когда малышню забирают бабушки, мы разжигаем костер в ближайшем перелеске и сидим на бревнах и пеньках, рассказываем друг другу небылицы и слушаем незамысловатые, иногда не очень приличные, Сашкины песни. Часам к 11 становится темно, кажется, что островок света с костром в центре окружает чернильно - темная, непроглядная и какая-то зловещая темнота. Начинаем расходиться по домам, за некоторыми приходят «предки». Я живу дальше всех. Мне немного страшновато, улицы  поселка освещены только бликами из освещенных окон домов. Прощаюсь.
Вдруг Сашка говорит:
- Ир, я тебя провожу.
Почти сваливаюсь в обморок от счастья.
   Мы бредем вдвоем по едва видимой колдобистой улице. Он держит меня за руку. Рука у него горячая и мужественная. Разговариваем о разных пустяках, а я пытаюсь разглядеть Сашино лицо в темноте, но вижу только белки глаз и белизну зубов. «Чеширский кот» - думаю я. На самом деле я его не очень-то слушаю, я слушаю себя, свои ощущения. Вот тепло его руки попадает в кровь и проникает прямо в сердце, наполняя его горячей тревогой…
- Эй, ты чего молчишь?
- Я задумалась…извини.
- Тебе не холодно?
- Немного…
- Иди сюда, поближе.
Мы стоим посередине дороги. Одной рукой он обнимает меня за плечи, другой за талию. Наши лица приближаются друг другу медленно, будто двигались в сиропе. Сладко кружилась голова от его рук на моем теле, от смолисто-копченного запаха костра, которым пропиталась его одежда, от ожидания чуда. Вот наши губы почти соприкоснулись…
- Ира!!! Где тебя носит! Уже полночь!
В трех шагах от меня стоит моя бабка. В её руках угрожающе покачивается здоровенная дубина. Непонятно, собирается ли она использовать её как средство самообороны, или чтобы моих кавалеров отгонять. Сашка не стал это проверять и бесшумно канул в темноту.
   Бабка молча конвоирует меня домой. Хорошо, что в темноте она не видит, как по моему лицу градом катятся слезы.
Сашка меня больше не провожал. Наверно, дубины бабкиной испугался…