Я не плачу

Ты говоришь, что тебе надоели мои слова, жесты, интонации, взгляды и ты уходишь. 

Я не плачу…

Потому что, если я сейчас заплачу, то у меня начнется этот проклятый спазм трахеи, и я начну задыхаться у тебя на глазах, наступит короткое удушье. Это напугает тебя и сделает всерьез несчастным.

Я лучше представлю море, тонкий, как из кофемолки, песок, высохшие от воды и соли пальцы перебирают его, пересыпают с ладони на ладонь, играя в песочные часы.

Я улыбаюсь.

Ты кричишь, что я бесчувственная и  холодная стерва! Ты отдал мне свои лучшие годы, дни, ночи… А я даже не снисхожу перед тобой до слез, а только равнодушно смотрю мимо тебя.
И такая пестрая, тихая, нежная трель соловья за окном… Плетет птичка замысловатый узор, старательно тянет серую шейку.
В каком году было то счастливое лето?..

Я вижу то, чего ты даже еще не знаешь - другую комнату и женщину в ней у окна.  Да-да. Она ждет именно тебя, и вот, ты приходишь, скидываешь в прихожей свой любимый осенний плащ и берешь ее руку. Она лучше меня, потому что умеет заплакать по любой из причин, подходящей для слез.

Нет! И я сразу думаю  про синий шарик.  Он потешно подпрыгивает под потолком, колышется от твоего дыхания, потому что ты сейчас дышишь, как дракон, пытаясь испепелить меня!

Как хорошо быть красивой. Вот, сейчас ты уйдешь, а мое тонкое, «фаянсовое» отражение в зеркале останется. Куча тряпья в шкафу – мои наряды.
Останется стол, где каждую ночь кипит работа. Останутся книги, мысли, люди, о которых я буду слагать легенды.

- Ну, что же ты молчишь??? – доносится до меня со стороны черного, пыльного рояля.

Ах, как жаль, что ты не умеешь играть! Я не умею играть!  То бы музыка, плывущая  сейчас в такт нашим разногласиям, смогла бы сиюминутно исправить все.

Мне становится душно, потому что я чувствую, как подкатывает к моему горлу слеза, невидимая змея обвивает трахею и начинает понемногу, исподтишка сдавливать ее.

Врач сказал: «Вам нельзя плакать. Это редкий синдром, но он может иметь печальные последствия».
Нельзя. У меня дети, и их будет совсем некому обнять…

Ты ничего не знаешь ни о враче, ни о моей странной болезни. Тебе нужна моя любовь, сильная эмоция, ответный взгляд и горькие слезы раскаяния.
Но разве я виновата перед тобой? Ты вспомни сам, сколько между нами было…

- Мне надоели твои слова, жесты, интонации, взгляды и я ухожу,  – вопросительно-требовательно заглядываешь ты мне в глаза. – Ты даже не заплачешь?
- Нет, - сразу отвечаю я. - Я не могу.

И ты действительно уходишь…
А мне и моей «фаянсовой» подруге остаются:  творчески прокуренный дом; пустые полки холодильника; брелки сигнализаций от машин, разбросанные на столе; и парочка стикеров с надписью «надо:», где пустота после двоеточий.
И, конечно, этот запрет на простую, чистую слезу, в лице медицинского диагноза, стоящего передо мной, как оловянный солдатик…