Встреча, рассказ

       
               

            Вам  не  приходилось  в жизни  вдруг  повстречаться  с  человеком,  которого  считал  давно  ушедшим  с  земного  плана? 
            А  мне  пришлось.  В  Москве  это  случилось,  в годы  моего  бездомья,  когда  в начале 90-х  я  обрела  «статус  беженца»  из Казахстана.  Сотни тысяч  таких  оказалось  в  России. Впрочем,  речь  не  об  этом,  тем  более,  что  после  четырёх  лет  скитаний  крышу  над  головой  я  всё-таки  заимела.
           Да,  вновь  и  вновь  я  мысленно  «прокручиваю  в  голове»  ту  московскую  встречу.  Во дворе  гуляли  мы  с  внучкой.  Детский  шум,  скрип  качелей  на  детской  площадке,  визг  колёс  машин,  тормозящих  на  подъезде к  дому – всё это  как-то  сосредотачивало  внимание  на  одном  -  не упустить  внучку  из вида,  быть рядом.  Но  вдруг  спиной  почувствовала  на  себе  чей-то  взгляд.  Обернулась – не  уловила  ничего.   А спина  опять  «говорила»:  смотри.   
          Снимая  с  качели  своё сокровище,  повернулась  лицом  к  скамейке,  на  которой  одиноко сидела  женщина,  примерно  моих  лет.  Смотрела  на  меня  так,  что  во  взгляде  читалось:  да  узнай  же  ты  меня,  видишь,  я  беспомощная,  не  кидаюсь  навстречу… Возле   неё  были  костыли.  Ну  режь  меня – не  узнаю.  Не выдержала  она  и  назвала  меня  по  имени,  спокойным  тихим  голосом… Это  ведь  Машенька!  Мария  Васильевна,  моя  коллега  по  первым  годам  работы  в  школе.  Почти  не  изменилась  ни фигурой,  ни  лицом,  на  котором  всё  те  же  огромные  серые  глаза,пронизывающие  человека  насквозь  и,  кажется,  фиксирующие  навечно  в  памяти  самое  важное – свойство,  необходимое   человеку  в разведке,  где  все  чужие  и  всё  чужое.  а  перед  тобой – задача,  которую  не  решить  нельзя.
         - Машенька,  это  ты?! – бросилась  я  к  ней.
         - Я,  моя  единственная  подруга.  Прости,  не могу  быстро  подниматься.  Единственная. Другой такой  нет,  кому  бы  можно  довериться,  да  и  нельзя  мне  было (по долгу  службы)  подругами  обзаводиться, - спешно  проговорила   она,  точно  боялась,  что  не  дослушаю  и  уйду.
            Ни  ушам,  ни  глазам  своим  не  верила,  что  это  та  моя  коллега,  про  которую  я  прослышала  в  штабе  части: будто  бы  «провалилась»,  нет  в  живых.  Это  был  самый  близкий  мне  человек.  Отгоревала  я  и  понесла  эту  душевную  секретную  тяжесть  по жизни. О  чём  я?
           В  самом  конце  60-х  годов  со  мной  немало « работали»,  уговаривая  потрудиться  за  границей: и  похожа-то  я  на  немку,  и  немецким  овладею  в  совершенстве,  получив  ещё  одно  достойное  образование,  и  увижу  мир,  и  жить  потом  в  Москве.  Отказалась.  Испугалась.
          А  вот она,  Маша,  согласилась  сразу,  как бы  спасая  меня,  уехала  за  «ещё  одним  образованием»… Думала  ли  она  в  минуты  острые,  что  заменяет  меня?  Возможно.  Но  разве  скажет.  Как  молнии,  пронеслись  эти  мысли  в голове.   
      -  Маша,  ты  не  в  обиде  на  меня?  Скажи  правду.  Мне этот  крест  больше  не  под  силу,  -  не  сдерживаясь, спросила  я.
      - Я  так  и  думала,  что  ты  как  раз  об  этом  спросишь,  переживальщица  за всех,  ты  мало  изменилась,  разве  что…на  лице  морщинки,  а  фигура  осталась  точёной,  всё  те  же  уравновешенность  и  самообладание.  Поверь  опытному разведчику:  когда  тебе  предлагали  эту  службу – не  ошибались, -  как  бы  сводя  прошлое  с  настоящим,  говорила  она.
   -    Вот  моя  внучка,  Светлана.  В  этом  доме  сын  снимает  квартиру, - прервала  я  её, стараясь  перевести  тему  с  себя  на  неё, - давай-ка  ты  о  себе: что?  как?  где7
         Тут  моя  Света  запросилась  домой,  и  мы  договорились  встретиться  после  обеда,  здесь  же,  на скамейке,  под  золотыми   сентябрьскими  тополями.  День  был  на диво  солнечный.
         Домой  уже  вернулась  невестка,  и  я  была  свободна.  Вышла  и  моя  Маша. Только  начали  разговор – подъехал  к  дому  мой  сын,  подошёл  к нам,  поздоровался  и  спросил,  обедала  ли  я,  и  пошёл  в  дом.  Маша  долго  провожала  его  взглядом,  а  потом   как-то  грустно  произнесла:
     -  Копия  отца,  красавец. Я  часто вспоминала  там  вас,  любящих,  завидовала  по-хорошему. Как  у  вас  с  ним?  Должно  быть,  всё  хорошо? 
     -  А  никак,  не  сложилось,  - стараясь  не заострять на  этом  внимания,  поспешила  я  с  ответом.
     -  Такого  быть  не  может, он  без ума  тебя  любил.  Так  офицеры  в  полку  говорили,  да  и  сама  я  видела.  Давай  выкладывай, -  требовала  она. 
     -  Знаешь,  я  завтра  уезжаю  в  Сочи  к  очень  больной  старенькой  одинокой  двоюродной  сестре.  Она  оставляет  мне  свою  квартиру:  я – бездомная.  Когда  ещё  увидимся… Поведай  о  себе,  о  чём  можно  сказать, - попросила  её.   
     -  Понимаю.  Но  прежде  знай:  я  совершенно  одинока.  И  ты  можешь  полагаться  на  мой  угол.  Начну  с  того,  что  второе  образование  я  получила  достойнейшее.  Это  правда.  «Устроили»  меня  в  одно  из  немецких  посольств  в Южной  Америке.  Работалось  легко.  Главное – результативно.  Задача – выполнена.  Атташе  этого  посольства  перебрасывают  в  Южную  Корею,  и  он  берёт  меня  с  собой  как  грамотного  переводчика,  что  было  совсем  неожиданно  для  нашего  управления.  Поработала  и  там  «на славу»,  как  отметило  высокое  моё  начальство.  Затем  оказалась  в  центре  Европы.  И  тут  со  мной  случился  «грех»:  я  влюбилась  в одного  из  наших,  что  было  категорически  недопустимо  в  той  моей  ситуации. На  одном  из  высочайших  приёмов  он  вроде  бы  чуть  слышно  … объяснился  мне  в  любви
по-русски,   забыв,  видимо,  что  «уши»  -  везде.  Приём  закончился.  Он  ждал  меня  у  выхода. Я  задержалась  в  туалете,  а  выходя,  увидела,  как  на  него набрасываются  люди  в  штатском. Выстрел! Успел  себе  в  висок.  А  я кинулась  в  другие   двери, что  выходили  не  на  площадь, а  в  парк,  неслась,  как  пуля,  через  колючие  кусты.  Вслед  мне  стреляли.  Пуля  попала  в правую  ногу,  как  горячим  утюгом… Угол  парка.  Здесь  нас ждала  на всякий  случай  машина.  Как ввалилась  в неё,  не  помню… Ушли. Не  скажу,  как.  Через два  дня  я была  уже  в госпитале  в  Москве.  Пошло заражение,  не  спасли  мне  ноженьку,  да  и  зачем  она мне  без  любимого… - зарыдала,  не  сдерживаясь,  на  моём  плече  мужественная  Мария.  Плакала  долго,  как  ребёнок,  потерявший  в  огромной  толпе  маму… Потом  вдруг  взяла  себя  в  руки,  белоснежным  платочком  вытерла  мокрые  от  слёз  щёки  и  продолжила:
  - Из  госпиталя  меня  выписали  в  совершенно  новую  квартиру,  где  я  и  живу.  Назначили  нам  с…одиночеством  хорошее  пенсионное  содержание,  могу  тебе  помочь,  если  хочешь. Всё  равно  деньги  некуда  девать. Соглашайся.  Буду  только  рада.
  -  Благодарю,  Машенька.  Пока  и  мне  хватает  того,  что  есть.  Давай  твой  номер  телефона. Буду  звонить  тебе  из  Сочи.  А  как  только  вернусь  с  юга – сразу  к  тебе. Не  плачь.  Мы  вновь  обрели  друг  друга,  дальневосточные  подружки,  спустя  почти  тридцать  лет.  Да,  были  когда-то   молодые,   здоровые  да  симпатичные.  Помнишь…  А  ты  героический  путь  прошла,  помни  это  и  нюни  не  распускай.  Давай  прощаться.  Мы  «ещё  повоюем»   (помнишь,   у  Тургенева), -  как резюме  сказала  я  и  встала.
       Моя  Машенька  оперлась  на  меня,  достала  из  кармана  таблетку  валерьянки,  положила  под  язык  и  сказала: «Мотор  ржавеет,  чистить  не  хочется.  А  ты,  Люда,  всё  такая  же  строгая… Буду  теперь  ждать  тебя». 
        Сердце  моё  защемило,  будто  подсказывало,  что  не  беседовать  нам  больше…  Солнце  пошло  на  закат,  последние  его  лучи  скользнули  по  её  волосам,  пышным  ресницам,  сверкнули  в  каплях  слёз  на  щеках  и  исчезли  в  её  грустных  глазах.
       Два  дня  -  и  я  на  юге.  Начала  выхаживать  слабенькую  сестричку.  Подняла  её  через  две  недели  на  ноги,  чему  она  радовалась,  как  ребёнок.  Только  тогда  я сумела  вырваться  на  почту,  чтобы  позвонить  моей  Машеньке.
       Трубку  снял  мужчина.  Сердце  у  меня  упало… Маши  не  стало  на  второй  день  после  моего  отъезда.  Тот  крест,  который,  казалось,  я  с  себя  сняла,  снова  подняла  и  теперь  уж  донесу  в  честь  моей  героини,  чтобы  ей  Там  было  легко…

    14.11.2011г.