Пробуждение

Глава 1

Облака на небе собрались в одну большую темную и тяжелую массу. Непобедимая темная форма. Я лежу,  на верху в купе вагона, и наблюдаю как небосвод собирается обрушиться на землю. Скучно. Грустно. Беспокойно. Вроде это впервые, когда я еду один, без соседей. Все те соседи, с которыми надо делить стол для пищи, делить мой воздух, мое пространство. Теперь эта коробочка моя, здесь нет никого лишнего.

Мужчина лет сорока пяти, сошел с поезда минут тридцать тому назад. Он был последний человек в этом задыхающемся желтом квадрате, с которым мне пришлось делиться.  До этого был еще парень, с татуировкой на теле. Голова питона приютилась на тыльной стороне его запястья, а тело змея обвивало его руку до самого плеча.  Вы хоть раз видели по дискавери, как питон душит кабана?  В той части где тело питона изгибается на плече и переходит на спину,  туловище хищного червя превращается в рвущегося за добычей волка, с большими и прекрасными клыками, свирепыми , но завораживающими глазами.  Кто еще ехал со мной? Не помню.

Кристаллики, падающие сверху, раз за разам разбивались о стекло, запачканного в грязи этого мира. Снаружи стало почти темно.

Я перевернулся на спину. Гляжу на книгу, которую взял читать в дорогу. За чем выбор пал именно на неё? Прочитал пять или десять страниц и отложил в сторону.

Почему так тяжело? Почему так не понятно?
Вы знали что есть люди которые считаю что есть автор ФАУСТ ГЁТЕ? Ответьте, вы знаете кто такой Иоганн Вольфганг Гёте?

Я не за что не начну мучить свой мозг этим произведением. НЕТ! На верно я должен был взять какие ни будь журнальчики, в которых практически на каждой странице, чуть одетые девицы, так приятные для глаз, но так болезненны для одиночества.  Но вместо этого приходиться лежать и мучиться. Лежать не двигаться.

Вагон почти что пуст. Я точно знаю, что первое купе забито шестью мужиками, которые в пьяном угаре рассказывают друг другу замусоленные анекдоты. Они орут тосты, спорят черт знает о чем, хотя похоже и выродку преисподние не охота это знать.  Проводник трахает у себя, морщинистую бабу из последнего купе, которое возле туалета. Еще около семи человек расселены в этом вагоне, но только я единственный, кто не с кем не делит свое помещение.

Как приятен дождь, когда ты находишься под крышей, в теплом кусочке мира. Тебе приятны эти холодные капельки, рассыпающиеся о твой замок. Чувство победы, чувство выигрыша. ТЫ ПОБЕДИТЕЛЬ!
«Так Коротчаево уже проехали, еще осталось не долго. Надо слезть и посмотреть на расписание поезда».

Куда я еду? Ах да! Вы ведь еще не знаете. Я еду на заработки, как и многие жители нашей страны, как и все запрограммированный зомби, дорога одна. На север. Моя остановка Новый Уренгой, где меня встретит знакомый, который помог найти мне работу в крупной нефтегазовой компании.
Неужто вам ни кто не помогал найти работу?  Наверняка только бомжам не помогали.

Кем я буду работать?  Вроде должен стать слесарем. Или незаметным муравьем, который втихаря будет красть кусочек сахара, в огромном, необъятном муравейнике.

Я уже проработал в своем родном городе два года, как раз таки этим ****ным слесарем.  Буквально месяц тому назад меня сократили. Очередное сокращение в этому году. В этом долбанном году, таких же как и я, безработных, брошенных, выкинутых, наш херов завод создал около полторы тысячи. Конвейер?  Производство безработицы? Нищета?

«Сколько еще ехать, черт возьми? Я же собирался пойти посмотреть это долбанное расписание!!»

Шум дождя,  совершенно полностью приглушает удары колес. Вагон поскрипывает. Вагон скрипит и трещит.

Я приподнимаюсь, опираясь на локоть. Потом все кружится, вертится, летает. Я вижу соседнюю кровать, картинка меняется на столик внизу, далее вижу зависшую в воздухе книгу, ту самую. Вижу, снизу, свою кровать и летящие на меня сумки.

Теперь я чувствую укол в левой половине головы. Укол быстро перерастает, распыляется, в горячую боль, прожигающая на сквозь мой череп.  В глазах все помутнело. Темно. Тьма.  Слышу треск, шум и звон. Сквозь весь этот звуковой хаус, слегка слышан, проскальзывающие крики людей.  Теперь мне уже не понятно, откуда приходит боль, все перемешалось и спрессовалось в теле.

Мое тело – боль.  Крики – ад?


Глава 2

Как  ярко!! Очень, очень светло.  Моё  измученное  тело, истерзанная оболочка,  не ощущаю этого.  Душа спокойна и согрета, даже самые холодные её ущелья, где скрывались страдания и муки, оттаяли. Мне хорошо, приятно, блаженно.

Иду, почему то мягкому, приятному.  Глаза постепенно привыкают к этому свету. Я лицезрею, тысячи, миллионы людей, блаженных, расслабленных.   Слева от меня, тут, в этом белоснежном мире, откуда то с неба, падает водопад. Прекрасный водопад, с прекрасной, кристальной водой. Под водами этого чуда, купаются голые женщины и мужчины. Они гладят друг другу гладкие мокрые тела. Со страстными поцелуями,  с мощной эрекцией, погружаются под воду.

Я увожу взгляд от этого. Смотрю правее. Там стоят, длинные столы с кучей еды и питья. Рядом с ними. Пузыри?  Бочонки?  Рядом с ними люди, с раздутыми животами. Они жадно жрут и пьют. Измазанные в жире, сиропе, вине, шоколаде. Они не когда не остановятся, им нравится.

Я гляжу дальше, в белый мир. Яркий и теплый. Тут мне не холодно, не жарко, мне хорошо. В белом свете, по белой, мягкой земле бежит олень, а за ним, догоняя, бежит голая девушка и голый юноша. Догоняют???  Девушка  обгоняет животное,  невероятным прыжком запрыгивает нашею жертве, хватается своими белыми, тоненькими ручками, за большие великолепные рога и тащит на себя. Юноша в это время врезается мощным своим плечом в бедро оленя. До меня доносится хруст и треск. Задние ноги животного путаются, оно валится на бок и начинает кувыркаться. Девушка спрыгивает с жертвы, так же невероятно и завораживающе. И она с юношей наблюдают за зверем. Я вижу их довольные лица, улыбку расползающуюся по скулам, хищный блеск в глазах.

Обхожу столы с жрущими за ними тварями. Иду, не думая, моя голова пуста, в ней не осталось мыслей. Перед мною вырастают зеркала, а вокруг них крутятся любуясь собой голые женщины и мужчины. Один мужик играет своими мышцами перед зеркалом. Женщина разглядывает свои выпуклости и вогнутости, потом поворачивается спиной к отражению и нагибается.  Кто любуется своим лобком. К горлу не может подступить тошнота.

Неожиданно для меня, для моих ушей, уже привыкших ко всем мягким звукам этого мира, доносится сирена. Этот гул начинает разрывать мое тело.  До меня доходят взмахи крыльев, и в спину врезается струя воздуха. Ощущаю боль плечах, и струи-ка крови потекла от плеч. Что то меня несет, над этим ярко белом миром, над всеми этим забывшимися людьми.  Нечто отпускает меня, я проваливаюсь глубже и глубже. В конце падая на холодный каменный пол. Моя душа снова скована страхами и страданиями. Кругом полумрак, повсюду бегают изувеченные люди в черных, до пола, накидках с капюшонами.  Везде горят огромные, ужасающие печи.  Все, что то, торопливо делают. Женщина, возле которой я упал, замешивает тесто. Для кого?  Пот градом  льется с её лба в тесто, но ей все равно, она продолжает работать.  Я поднимаюсь, оглядываюсь,  за печами возвышаются высокие колья, с насаженными на них людьми. Оттуда приходят стоны и крики. Все они живы. Концы колов торчат из их ртов, не давая им сомкнуть зубы, и они стонут и вопят от боли.  Над всем этим ужасом  летает что то с белыми крыльями, раз за разом заходя на различные пируэты.

Меня сбивает с ног тележка с углем, которую катит одноглазый мужик с изуродованным лицом. Он мне кричит:
- Вставай! Делай что ни будь! Пока……

Я не слышу дальше не чего, мне холодно. Почему? Ведь здесь кругом печи. Мне жутко, сыро. Мне страшно.


Глава 3

Все тело скованно холодом. Задница опутана ледяным оковам. Бедро дьявольски болит, я ощущаю, как по нему струится теплый и липкий ручеек, замерзая где то в области моей икры.  Пальцы ног и рук не ощущаются, тело кажется бесполезным, не пригодным для жизни.

« Ты должен открыть глаза! Ты должен действовать!» Кто это?

Пытаюсь открыть слипшиеся веки, с трудом разлепляю их.  Глаза не могут сфокусироваться,  все плывет, мне стало еще холоднее. Вижу укутанные в снега ели, тянущиеся, рвущиеся к небу, белому и чистому. Наверно им тепло? Елям.

«Вставай, не расслабляйся!!» Опять голос.  Переворачиваюсь на здоровую ногу, не могу нормально опереться на руки, они замерзли черт тебя побери. Сажусь. Начинаю напрягать все тело, заставляя его жить.  На голове корка замерзшей крови, а плече аккуратно порезано и как все мое тело, заляпано примерзшей кровью.  Электрические заряды в голове, становятся все сильнее, заставляя нервные импульсы распространятся с большей скоростью по моему окоченелому подобию.  Глаза начинают сосредоточено оглядывать все вокруг. Я сижу в заваленном снегом лесу, а вокруг валяются оторванные руки и ноги людей, повсюду разбрызгана кровь и разбросаны куски человеческих внутренностей. Меня не что не пугает, мне плевать на это, за то среди этого месива я замечаю пару рюкзаков, не открытых.

« Тебе нужны эти рюкзаки!»

Начинаю с трудом сгибать пальцы рук, а потом разгибать, снова сгибаю и разгибаю. Сердце усиленно бьется, пытаясь согреть мой организм. В первые, все во мне синхронно и слаженно. Сейчас конец мая. Пятнадцать градусов ниже нуля, думается что это тепло для здешних мест, но когда ты в одних разорванных брюках, а на туловище, всего лишь футболка и толстовка с замерзшей кровью. Совсем не кажется что здесь тепло. По фалангам пальцев начинает струиться тепло, теперь мои руки не бесполезны. С адской болью в ноге и головокружением, встаю, начинаю ковылять к ближайшему рюкзаку.  Добравшись до него, судорожно, в нетерпение начинаю рыться в нем. Нахожу теплую зимнюю куртку, мгновенно накидываю её. Несколько футболок.  Большие трико, две пары шерстинах носков и одну обычную, еще какие-то кружки и брошюрки.  Пристально смотрю на оторванную руку с золотыми часами и кольцами, ухватившуюся за лямку рюкзака.  Думаю:
-  Золото этого мира не спасло твою ****ную жизнь?

«Ноги придурок! Посмотри на свои ноги!!»  Послушно гляжу на ступни, они в одних тонких, оледеневших носках.  Быстро очухавшись, забыв про все боли хватаюсь за носки, быстро стягиваю их. Хватаю найденное мной обмундирование для ступней, быстро одеваю его. Мозг не соображает, им управляет нечто живое внутри меня, которое ждало именно сегодняшнего дня, именно этой ситуации. Оно говорит моей голове как действовать, а та беспрекословно все выполняет.  Руки срывают с меня брюки, сухим кусочком этих же брюк, вытираю ногу от крови. Из одной футболки делаю промокашку на рану, которая протянулась не симметричной волной, сверху в низ, по моей бледной ляхи. Другую футболку разрываю и как в тех фильмах, про бесстрашных  воинов во Вьетнаме, Афганистане и конечно Великой Отечественной Войны, так же как они делали на экране ящика, перевязываю ногу разорванной футболкой.  Натягиваю огромное трико, стало на много легче. Боль чуть утихла.

Хромаю к другому рюкзаку, с одной стороны отрезанная нога с вырванной человеческой челюстью. Падаю рядом со вторым рюкзаком и так же начинаю рыскать в нем как и в предыдущем. По видимому оба рюкзака принадлежали одному и тому же человеку, очень крупных размеров.  Вытаскиваю от туда два свитера, еще одну футболку, огромную майку, болонивые штаны и шапку-ушанку. Черт, голова, она же  на открытом холоде. Хватаю шапку, на деваю и тут же понимаю, как мой мозг увеличивает мыслительные процессы, очутившись укрытом от холода. Рыскаю по боковым карманам рюкзака, нахожу ножик.

«Как удачно. Ножны тоже есть».

То самое существо внутри меня снова начинает управлять мной. Скидываю куртку. Терпя боль, стягиваю водолазку, отрываю прилипшую к телу футболку.  Ножом режу майку, обматываю порез на плече, перекидываю через противоположную подмышку и завязываю узлом. Это маленькое существо, в глубине меня, оно все это знает. Быстро одеваю большую футболку, по-видимому мертвого, неизвестного мне мужчины. Его свитера и куртку. По верх его трико, натягиваю болонивые штаны. Тело отдает тепло свитеру, а тот взамен греет меня в два раза сильнее. Первый свитер согревает второй, а тот в замен греет первый, а первый меня. Мне в четыре раза теплее. Курта не дает уйти теплу свитеров и моего тела. Я согреваюсь. Движения становятся быстрее, четче. Мне надо к следующему рюкзаку, я знаю что там должно быть что то, что по облегчит мне жизнь тут.

Разве я здесь на долго?

Не заметив для себя самого, я уже где то нашел перчатки. Третий рюкзак не большой и кажется принадлежал женщин, чей глаз лежал в лужице замерзшей крови в полу метре от сюда. Вытаскиваю оттуда белый пушистый свитер из кроличий шерсти и другое тряпье. Ноги все еще мерзнут. Разрезаю найдиным ножиком свитер. Вытаскиваю шнурки у рюкзака, все что там были. Укутываю кусками разрезанной одежды одну ногу, плотно перевязываю её шнурками. Получается что-то вроде валенка.

« Молодец! Начал соображать. Собери все оставшиеся вещи и уходи от сюда.».

Чувствую в ногах процесс, схожий с тем, что происходило между свитером и телом. Собираю все что осталось в самый большой рюкзак, все шнурки, которые смог добыть из других рюкзаков. Я знаю, точнее он знает, что все это мне пригодится.

Мне стало тепло, боль в ноге утихает, голова перестала кружиться. Все тело перезапустилось. Диагностика проведена. Аварийные участки начинают выстонавливать.

Я иду. Но пока еще не надумав куда мне надо идти.  Мне надо найти железную дорогу.

За спиной осталась кровавая поляна с оторванными частями людских тел. И я по-прежнему не задумывался что там произошло. Что я делаю здесь? Почему еще жив?


Глава 4

Турист? Путешественник? На кого я похож? Только теперь, через час, неопределенного брожения в этой снежной пустыне, в мою пустую голову начинаю приходить мысли. Что случилась? Как я очутился тут? Если это катастрофа, почему, не где нету железной дороги?  О том, что я видел, в первые минут существования, в этом чуждой мне среде, боялся даже думать. Меня пугало, что там могло быть и конечно пугает что это может произойти со мной.

Я соображал. Я понимал, что спасение только возле жд дороги. А так как, по-видимому, наш состава сошел с рельсов,  там должно быть кучу людей. Спасатели, пожарные, военные. И самое главное врачи, которые мне так не обходимы. Но куда идти? Где они все. Почему не летают вертолеты.
Я  ползу среди снега, среди высоких елей, редко встречаются березки. Солнце начало пригревать, белое покрывало стало липким и тяжелым. На ногах огромный ком прилипшего снега. Меня пугает, что ноги могут промокнуть. Пока что они сухи и в тепле и мне хорошо, на много лучше чем было час тому назад.

« Ты не найдешь выхода! Ты будешь выживать тут! Не каких спасителей не будет! Ты сам по себе!»

Не обращаю внимания.

Голод уже сжимает верх живота, стягивает, жадно всасывает воздух, с надеждой добыть от туда драгоценных калории.  Жажда так же приступила к горлу, правда это не проблема, кругом снег. На пути встречаются озерца.  Лед на них уже достаточно тонкий, чтоб разломиться и увести меня в синеву смерти.  Надо их обходить.

Достал большую корягу, напоминающую костыль, хромаю опираясь на неё. Хромаю в надежде найти спасения.

«Спасения не будет!»    Плевать, что ты говоришь, мне плевать.

Подхожу к огромному холму или это что вроде горы.  Моя голова, уже воспалена от размышлений, паники и страха.  Куда подевалось то спокойствие, что было в начале пути.  Ужасы прошлого подползают снова. ТЫ снова становишься тем же. Судорожно смотрю на возвышающуюся над мной землю, снежную с редкими деревьями. Понимаю, что не смогу взобраться. Хотя, было бы отлично, если бы мне удалось это сделать. Я смог бы осмотреть с верху окрестности и возможно, узнать куда мне идти.  Сейчас я даже не знаю где запад, где восток. Солнце зависло над головой. Пытаюсь вспомнить что-нибудь, из школьно курса, о том в какую сторону прорастает мох. Север? Юг? Рыщу в голове, пытаясь найти отрывки передач о выживание в экстремальной ситуации. Пробую восстановить предложения из учебника об общей безопасности жизнедеятельности.

География?

Не чего, абсолютно не чего путевого в голове нет. В ней лишь говно,  которое я привез с собой, из моей квартиры, с моей работы (бывшей). Говно оставшееся, от моих знакомых, от девушки, которая сейчас обитает в моей квартире.

Ковыляю мимо холма, прощупывая снег у ног, костыль-палкой.
Метров через сто, голод выматывает меня. Боль уже отступила на второй план. Еда. Еда. Где добыть еду? Начинаю оглядываться в поисках еды (будто она тут валяется, надо только и всего, присмотреться). Мой желудок, мой кишечник. Теперь они короли, теперь они боги. Им я покланяюсь, им служу.  Смотрю на верх . Над одной из веток, метрах в четырех высотой, аккуратными деревянными прутьями свито гнездо. Чье? Мне насрать! Мне плевать!  Возможно, там есть яйца, птенцы. Там есть жратва?!
Черт! Мне не вскарабкаться на это дерево. Не сейчас, ни в этом состояние. Как я ничтожен, стоит забрать у нас магазины, ларьки, аптеки. Отобрать спички. И мы отдадим вместе со всем этим жизнь.
Пробую сбить гнездо снежком, но у меня не хватает сил до кинуть его.

« Я бы сейчас, на твоем то месте, не об этом беспокоился».
Он повернул мою голову в право от дерева с гнездом.

На не крупном снежном бугре, сверлил меня взглядом….  Медведь? Человек? Человеко-медведь?  Зверь или дикарь?

Мужчина был завернут в шкуры зверей – лис, волков, медведей. На голове у него была надет как капюшон, голова медведя. Медвежьи зубы обжимали грязные виски дикаря. Глаза убитого животного, а глаз не было. Лицо этого дикого человека-хищьника, обгорело под холодным северным солнцем, белок глаз наполнен кровью и яростью.

Я замер, испуганный, обмороженный страхом.  Тело наполнилось ужасом. Мысль о том, что он добрый самаритянин и быть не может. Вокруг него непоколебимость. В нем нет страха. Он зверь, он хищник. Он хочет убить меня и сожрать. Это он оставил обрубки тех людей. А со мной он сейчас развлечется. Мне конец! Я труп! Нет не правильно я пища, еда. Та самая которую я искал. Как я не догадался отрезать кусочек себя и скушать.
Отчаяние - мой товарищ?

В руке дикарь держал ровную палку, с привязанным на конце острозаточенным камнем.

Орудие первобытного человека? Это орудие существа превосходящего меня.


Наш обмен взглядами, между жертвой, ну и сами поняли кем, продолжался не долго. Дикарь совался с места. Быстро и легко он бежит ко мне. Ни сугробы, ни поваленные сухи деревья между нами, ни что не помешает ему. Не замедлим. Его тело пружина. Разжимающаяся пружина, которую не остановить. Его тело  воплощение физического совершенства.
Он уже близко . Вытягивает руку с копьем, чтоб пробить насквозь мою грудь.

Страх? Отчаяние? Скованность? Где все это? Куда эту хрень высосали из меня? Она только что переполняла меня. Это не важно. Я хочу жить, я не умру, только это, больше не чего. Боли нет. Есть способность выжить, сопротивляться и бороться.

Я обхватываю двумя руками мой костыль, расположив его перпендикулярно земле. И вот момент истины. Буквально в нескольких сантиметрах от груди, от смерти, я отвожу удар в сторону.

Как я это смог. Возможно мой впечатлительный мозг, воспроизвел одно из движений тех фильмов. Сотней фильмов и сериалов о героях и брутальных парнях спасающих миры. Персонажей, которым я подрожал, которыми хотел стать.

Но это ведь не все! Дикарь, продолжая двигаться на меня, резко, на ходу, ударил меня в живот. Моё тяжелое тело оторвалось от снежной земли. Согнулось от судорожной боли. И в этом положение грохнулось на спину. Живот сжимался от боли. Дыхание прерывается хлюпаньем слюней и крови во рту. Нос забился соплями. Глаза увлажнились, собираясь признать мое поражение.  Все кружится.

Дикарь поднимает копье над мною.

Свет. Яркий, ослепляющий свет.

Я уже умер?


Глава 5

Какой старый фильм показывают. Будто я сижу в кинотеатре сороковых годов. Старый  кинопроектор, крутит дряблую киноленту. На черно-белых картинках постоянно вспыхивают белые пятна.

Сосредотачиваюсь на картинках, оцениваю сюжет, предоставленный для моих глаз. Это немое кино? Кто это? Главный герой мне кажется знакомым. Я его, где то видел. Заходит к себе в квартиру, интерьер квартиры не понятен мне, её утварь не известна мне, такого нигде не видел. Подождите, по-моему, я видел этого мужчину в зеркале. Только он сейчас на много старше. На десять, пятнадцать, а может и на двадцать лет.  Он в костюме, отличном, дорогом костюме.  Волосы аккуратно подстрижены и зачесаны назад. Тело подтянуто, наверно в тренажерном зале занимается. На лице, правда, проглядываются морщинки. И складки на лбу стали крупнее. По-прежнему морщится! Неужели, я так могу отлично выглядеть, через столько лет. Неужто, это я?

Ко мне подбегают мои дети. Их двое. Мальчик и девочка. Парнишке девять, а дочурке семь. Впрямь как мама хотела, сын и дочь, внук и внучка. Они вьются у моих ног, тянут руки вверх, к моему лицу. Я протягиваю малюткам шоколадки. Тут из кухни выходит моя жена.  Не верю, это Лиза.  Не та кокетка, которой я помню.  Теперь у неё нет длинных волос до самого пояса. Она, подстригла их до плеч, и это предало ей серьезность и элегантность леди.  На ней футболка, моя, и кашемировые штаны. На плечи накинут шерстяной плед. Я вспоминаю её запах, её улыбку. Большие сероватые глаза в которые так люблю смотреть. И сейчас, когда она машет пальцем перед моей головой, указывая на сладости, которые я дал детям, я все также влюбленно смотрю на неё, как на том первом ужине.  Через много лет, она стала еще обаятельнее для меня, еще сладостнее.

На кадрах все чаще  появляются белые пробелы, но это мне не мешает любоваться. Так может быть? Я могу так жить? Могу быть счастливым, любящим, мужем и отцом? Кадры белеют. Я вижу свое лицо через десятилетия, улыбающаяся, светящаяся. Сажусь  в гостиной на причудливый диван, обнимаю свою жену. Возле нас веселятся дети. И мой взгляд направлен, через невидимый экран, через пространства и времена, через паролельные миры,  это взгляд устремлен ко мне, нынешнему мне.  Ты хочешь такого, но ты не получишь этого. ТЫ НЕДВИЖЕШЬСЯ. ТЫ ОСТАНОВИЛСЯ. Пленка загорается. Картинки сгорают.


Глава 6

Рядом, трещит костер, распространяя в воздухе приятный аромат ели.  Значит я все также здесь, в этом чертов, холодном лесу. Притворюсь что еще сплю, может что ни будь прояснится. Где я и у чьего костра.
-Не стоит притворятся что спишь. Я уже знаю, что это не так.  – прозвучал бас.

Ошарашенный, открываю глаза. Быстро оглядываю все вокруг себя. Лежу где то в глубине леса. И почему меня это не удивляет. Во мне вообще нет ни какого волнения и тем более страха. Ощущение будто я переродился. Чувствую легкость отдохнувшего человека. Ногу явно кто то перевязал. Огромный костер все трещит, согревая мое тело, а за костром что-то сияет золотистым светом. Я нервно вытираю глаза и снова внимаю увиденному. Голова разбухает от удивления и я вновь тру глаза, вроде как мне в глазницы вставили картинку и стоит лишь её стереть как все исчезнет.  В облаке золотого сияния, над землей, скрестив ноги, парил старичок. Голова его проросла длинными поседевшими волосами, а с лица свисала, так же поседевшая борода. На теле была белая рубаха, без пуговиц, подвязанная черным поясом. Еще на нем были серые шерстяные штаны. Понятно, почему меня не удивило его легкая одежда в такой мороз. Он летай, черт тебя побрал.  Мои глаза выпучились на него, челюсть отвисла, демонстрируя мои белые ровные зубы.
- Не смотри на меня так. Понимаю, странно видеть зависшего в воздухе человека.  Я  Хрот.

Во мне по-прежнему бушевало удивление. Я не мог выговорить ни слова. В мыслях прокрутилось все что произошло и все, что было увидено. А теперь это! Этого я меньше всего ожидал увидеть. Летающего старика.
- Ау. Ты язык проглотил?

Я собрался и попытался выдавить из себя, что ни будь.
- Нет, не проглотил. Просто. Ну как вы и сказали, ваше состояние меня сбило столку. Как вас зовут? Повторите.
- Хорт.  Так меня назвала природа. И тут, в этом лесу,  я поставлен ею для того чтобы все оставалось так, как она устроила.

Что он городит. Его назвала природа. Надеюсь я брежу и это просто воображения моего мозга.

Старик за полыхнул ярким светом, грозно возвышаясь над мной проговорил:
- Это не голюцинация. Не смей сомневаться в моих словах. Знай, я слышу и вижу каждую твою мысль.

Отшатнувшись от него, будто ребенок перед родителем я начал оправдываться:
- Извини, Извини. Пойми после всех событий, мне  тяжело верить своим глазам. – Я почесал затылок, откашлялся и продолжил, - Ээ, так ты меня спас от того дикаря?
- Я не стал бы говорить что спас, скорее я позволил тебе жить. Я не должен был вмешиваться, но ты захотел жить и бороться в этой жизни. В это трудно поверить, но я знаю все о тебе Аркадий. И я искренни рад, что ты наконец захотел сражаться и встал с коленьев. С моей стороны было глупо не дать тебе шанс проявить себя.

По правде говоря я не совсем осознал что говорил мне старец и пока тот снова не разбушевался, пока  мою голову не наполнили глупые безвыходные мысли, которые приведут меня к ложным выводам и ошибкам в последствии, я решил быстро выплеснуть все из головы наружу:
- Ты уж прости меня. Я не совсем все понял, насчет бороться и того что я встал с колен. Я не собираюсь спрашивать, откуда ты знаешь мое имя. Но разве я до этого не хотел жить, разве я, сидел сложа руки? – и за чем я все это горожу?

Старик вытянул ноги и встал на землю, при этом свечение вокруг него неприкротилось. Он подошел, взял с снега куски мяса насаженные на ветки и аккуратно начал обжаривать их.
- Все твои действия, сопровождались постоянным страхом. Ты боялся действовать, а если и делал что-то, то уже от безвыходности и с отчаянием в глазах. Там с этим дикарем, ты наконец то поверил, пусть и не осознано, в свою силу и если ты продолжишь этот путь, на который ты встал, твоя судьба изменится.
- Погоди-ка, как изменится? Какой еще путь? Сейчас я только хочу выбраться отсюда, из этой проклятой глуши. Я хочу вернуть себе свою спокойную жизнь.

Старик усмехнулся и не пряча ухмылку пробормотал:
- Ты парень не понимаешь еще не чего. Тебе отсюда ни когда не выбраться. Я тебе сразу же говорю, не пытайся искать железную дорогу, ты её не найдешь.  Как ты думаешь, откуда тот дикарь. – Он не дал мне даже прикинуть, продолжив говорить, -  Когда то, он так же как и ты был пассажиром. Этот человек также потерпел бедствие и попали сюда.

Я не мог, я не могу поверить своим ушам.  Ощущаю холодный пот, который проступает у меня на лбу, вспоминая как может человек, подобный тому, быть бывшем обитателем мегаполисов, как он может ездить в метро, ходить в магазины,  прогуливается среди простых людей. Он охотник, хищник. Представлять такого как он в городе, всё равно что представлять голодного волка в стойле овец. Люди, которые живут в этих удушающи тесных городах, они все жертвы. Ни кто не мог бы убежать от него.   Я попытался оспорить Хорта:
- Нет, этого не может быть. Он не мог жить в обществе, в нашем современном обществе. Тогда бы этот дикарь не за что на свете не стал бы так как сейчас. Он же животное!
- Но ты то из этого общества и ты смог противостоять ему. Пусть даже не долго. – Старик улыбнулся, переворачивая мясо, - В тебе тоже есть его способности, надо всего то – открыть их.

Моя голова заболела. Злость подступи к глотке. Что тут творится? Что это за старик? На хрена мне все это знать. Я хочу убраться осюда. Хорт, мгновенно успокоил меня. Блять, забыл, он же читает мысли.
- Не кипятись, эта правда. Всего их тут тридцать. Все они потерпели бедствие. И я тоже был с ними. – Меня перемкнуло на мысли, что он был с ними, я попытался мгновенно задать вопрос, но не успел, - Ты не ослышался, я был среди них. Мы пытались найти выход отсюда. Искали цивилизацию, но не нашли. Не чего. Год поисков не привел не к чему. Постепенно, я начал замечать, что они стали меняться. Стали агрессивнее, и речь их стала ломаная, то они глотали концы слов, то теряли слоги в середине. Я видел как люди меняются. Они решили  пожертвовать их цивилизованностью, чтоб получить навык выжить. Мне нужно было уходить.

Я сидел с открытым ртом. Снова челюсть повисла. Верить мне ему или нет. Думаю, стоит верить. Что удивительного в том что люди стали почти что зверями. Сам старик то летает и говорит, что свое имя он получил от природы.
- Они сделали себе пристанище возле одной из гор, северней отсюда.  Теперь они полностью, потеряли человеческую речь, поведение и все остальное, что могло указать на их причастность к обществу. Правда, умение создавать у них осталось. Копья, ножи из костей, луки со стрелами, все это у них есть. Теперь они стали сильными, быстрыми и выносливыми. Их нос чует за километр запах крови.
- А ты, что случилось с тобой. Ты ведь тоже изменился.
-Ты прав. Я ушел в глубь леса. Я был совсем один, но при этом я не когда не терял своей сути. Охотясь, я оставался собой и благодарил жертву. Благодарил за то, что она жила и питалась, чтоб теперь, благодаря её усилиям, я могу утолить голод. Я менялся, но не терял себя. Я не уступал, не когда моим собратьям по несчастью, не в чем. И во многом превосходил.  Не раз у меня были стычки с ними, но в итоге они отступали. Боялись ловушек. В одиночестве, я много размышлял, рылся в глубине себя и всего сущего. Так вот однажды, дух самой природы, посетил меня. ОНА сказала что я достоин её нисхождения и отныне я буду следить за всем что тут твориться. ОНА наделяет меня силами. И теперь я такой как сейчас.

Не вероятно. Разве такое может быть. Говорю:
- Если ты теперь имеешь могущество. Почему ты не укажешь мне путь куда идти. Как выбраться из этого леса. Ты же должен знать. – Я пытаюсь скрыть свое восхищения, снова забыв о том что это бесполезно.

Старик огорченно посмотрел на меня, своими хрустальными глазами. Выговорил:
- Я не нашел края этого леса. Он бесконечен. Я не нашел не чего, что могло бы связать нас с внешним миром. Миром в которым ты жил. Теперь у тебя лишь два выхода. Бороться по местным правилам или сдаться и умереть.

Он вытащил мясо из костра и протянул мне.
- Держи, ты от удивления даже забыл что голоден.

И в правду, совсем забыл, что я уже сутки не ел . Надеюсь, приятная трапеза поможет мне забыться об этом месте хоть на время.

Глава 7

Уже два месяца как я продолжаю жить здесь. Два месяца.  Как и предупреждал меня Хрот, мне не удалось найти дорогу к цивилизации. После того как мои раны более или менее затянулись, я потратил две недели на поиски. Я облазил все. После того вечера, Хрот не появлялся, возможно из-за того, что я не послушал и все таки ушел на поиски. В конечном счете, я чуть не погиб. Снова.

Пробираясь через поваленные деревья, я наткнулся на медведя. Тот учуяв меня, не раздумывая бросился. Я кинулся прочь, соображая: мне не убежать от него и не скрыться, только одолев его, я спасусь.  В голове всплыли слова отца, он рассказывал мне в детстве, что охотники ставили капканы на медведя и потом находили их (медведей) застрявшими  между стволов дерева, которые образуют вместе, что то похожее на рогатку. Это был мой шанс, Убегая, я искал подходящее дерево, а медведь постепенно нагонял меня, хотя погоня длилась всего лишь пару секунд.

« Вот это дерево, в самый раз».  Голос вернулся, хотя уже не казался таким отрешенным, сейчас он становился похожим на мой.

Я проскочил через рогатину в тот момент, когда животное уже раскрыло свои смертельные объятья.  Медведь попался в мою ловушку. Я упал в четырех метрах от него на землю и отползая на заднице смотрел на хищного зверя. Ствол дерева трещал от напряжения, которое создавало животное. Скоро он высвободится. Нужно действовать. Все это время я бежал с копьем в руке, которое отдал мне старик,  не замечая это орудие у себя в руке. Встав, уверенно сжимая моё оружие, я двинулся к медведю. Что теперь? Я двинул острием в морду зверю и попал ему в глаз. Весь лес наполнился стоном и грохотом адского мучения. Я отдернул древко копья и не колеблясь ни секунды вонзил копье в раскрытую пасть хищника, тот пытался дергаться, а я прилагая все усилия, продолжал проталкивать древко все глубже во внутрь, разрезая и разрывая внутренности животного. Через несколько секунд медведь умер.

Опустившись на уже освободившуюся от снега землю, мокрую и грязную, чтоб перевести дух, я взглянул на свою жертву. Я смотрел на окровавленную морду животного. И не смотря на то, что оно хотело разорвать меня на кусочки, я испытал к нему жалость. Убивая его, во мне не было злобы или какой-то агрессии. Я делал это для того что бы выжать. А тут живет сильнейший. И медведь это знал. В данный момент я оказался сильнее. Слова Хрота всплывали со дна озера моих мыслей. Я еще не знаю, может это медведица и где то в глубине леса, она оставила своих медвежат. Мы некогда не задумываемся. У каждого есть кто то, о ком он беспокоится, и о ком беспокоятся. Что его ждут и любят. Мы уничтожаем их не задумываясь, сколько горя приносим, сколько после этого, будут мучатся.
Я встал и подошел к мое добычи. Твоя смерть не будет бесполезной. Я буду благодарен тебе.

Потом я потратил на то чтоб снять шкуру с медведя, пять часов. Я не когда не делал этого, всего лишь видел по каналу охоты. Я пытался делать, что то похожее, и спустя три часа у меня не плохо получалось. Вечером я развел костер и решил приготовить медвежатину. Кремень мне дал старик, со словами: «Я отступаю от правил, но все же возьми это. Больше я тебе уже не помощник. Мы еще увидимся, если ты станешь сильным». И вот в тот вечер меня решил посетить Хрот. Он появился из пусты, просто материлеозовался, в этом ярком золотистом свете.  Я рассказал ему все, что ощутил во время борьбы и после. И сообщил, что наверно я оставлю поиски.  Старик слушал молча и не чего не комментировал. В конце лишь сказав:
- Ты заметил, что во всем твоем рассказе, ты ни разу не упомянул о страхе. Ты испытал большой букет ощущений, но не испытал страха.

Он был права

Среди болот, грязи и гнили, я нашел себе островок приюта. Сделал для себя уютное местечко. Если конечно вы не можете себе представить, когда вы ложитесь спать и у вас дуется кожа на пальцах ног от сырости и все тело прозябает от холодного, северного ветра. В голове ошметки грязи, поры на теле закупорены смесью пота, пуха от почерневшего свитера и конечно грязи. Тут, по-моему, везде все ассоциируется с грязью. Не можете представить ночные мучения от насекомых, которые пытаются залезть в каждую дырку тела, пытаются высосать всю мою красную жижу из под кожи. Сейчас теплое время года и мошкара, комары и другая кровососущая летающая, мелкоуродливая живность, меня изводит до адски кровавых от безумия глаз и ночных матершиных воплей в их адрес. Если вы не можете представить все это себе и множество других гадостей, которые происходят в моем убежище, то это уютное местечко.

Мое жилье я попытался расположить как можно ближе к водоему, но до него все таки приходится идти около пятнадцати минут. И моя гигиена от этого не как не зависела.  Посуда? Ах, ну да. Из неё у меня была кастрюля и металлический стакан, так же я нашел еще один складной маленький ножик. И все это из тех рюкзаков. Славу богу!! У меня есть кастрюля. Я не представляю, что делала бы без этого куска железа. Я кипятил там воду, так как сырая холодная вода продрала мою глотку своим отвратительным вкусом и различными мелкими камешками которые обязательно заплывали в стакан, когда я зачерпывал воду. Как тоя даже пытался сделать бульон из оленьего мяса.  Кидал в кипящую воду различные травки и цветочки, пытаясь придумать себе новый напиток, вроде чая. Но после того, как я похлебал смесь очередного моего эксперимента, а потом несколько дней меня не покидал привкус моей блевотины и боль в заднем проходе от поноса, мне пришлось завязать с опытами. Кроме колючих веток ели я больше не чего не бросал.

Крышу над головой мне так же удалось соорудить.  Я устроился под стволом обломившегося дерева,  со стороны похожий на треугольник. В детстве, я с друзьями часто делал шалаши пол таким поваленными деревьями, в общем опыт детства мне помог. С места где дерево начинало подниматься в верх к месту перелома, я аккуратно сложил пышные ветки ели, которые одновременно служили и стенами и крышей.  Вход у меня был около метра высотой. На землю, а постели несколько больших кусков моха, который  должен служить хорошим теплоизолятором. Об этом я узнал в одной из передач, из моей телевизионной жизни прошлого. Хорошо хоть какая то информация из того потока что предоставляло нам телевиденье, из того что я вообще увидел в этом черном прямоугольники что стоял у меня в гостиной и из маленького белого прямоугольника из кухни, пусть и мельчаешь доля, но она смогла принести мне пользу. Малость позже, после  нескольких удачных вылазок на охоту, у меня появилось одеяло из оленьей шкуры, ну а пододеяльник был из медвежий и вы прекрасно знаете как я его получил.

Что касается охоты, в этой отросли, сначала я не слишком то преуспевал.  Я был шумный и неуклюжий, все зверье рассыпалось на километры, от меня и я не мог его выследить. Первой добычей были белки. Я сделал не хитрую, ловушку для них. Я знал, что белки животные чуток ленивые и для того чтобы им было легче взбираться на деревья, я у основания под углом опер веточку, по которой, мелкий зверек должен будет пробегать к стволу дерева.  В средине пути к стволу, я сделал петлю из шнурка от одного из рюкзаков. В петлю то и должны попасть мои белочки. Как это не удивительно, но мне улыбнулась удача в тот же день. Я нашел дерево, под которым было множество отпечатков маленьких лапок. Вечером у меня была жареная бельчатина.  Позже мне не так везло в поимке мелких зверьков.  Я начал голодать, насекомые которых я пытался жевать, не слишком то удаляли мой голод. Я ясно поставил себе цель начать охоту на крупную дичь. Вечерами я изготавливал для себя стрелы, соорудил лук из подручных средств. Даже два деревянных копья выточил. Правда успехов я по-прежнему не делал.

Голод пытал меня, сдавливая  голову мыслями о пище. Я больше не могу терпеть не удачи. И вот в один день, после сильного дождя, я исполнился решимости уйти за победой. Меня разрушала злость за прошлые неудачи.

Шлепая по влажной земле, вдыхая сырой воздух, ум не обращал не какого внимания, насколько я стал бесшумен. Ни шороха, ни треска, ни тяжелого дыхания, ни чего, нету. Тут ни кого нету! Я осторожен, аккуратен, каждый шаг продуман и проанализирован.  Вот, наконец, я стоял неподалеку от крупного оленя. Его голова направляла великолепные рога в мою сторону. Он еще не знает что я здесь, но уже предчувствует – скоро, что то произойдет.

Это мой шанс, я не могу его упустить. Я взял с собой ненавистный мне самодельные лук, а также копье. Натянул тетиву, метя в глаз животному, понимая, что только поразив эту часть тела, я смогу хоть как то замедлить или дезоарентировать, перед нанесением смертельного удара. Началось! Теперь жду. Выпущенная стрела летит между стволов деревьев точно в животное. Черт! МИМО! Снаряд попадает в рога оленя. Животное рванулось от меня. Его могучие тело вырабатывает огромное количество адреналина, прорываясь по грязи через лес, ломая кусты, встречающиеся на пути, снося ветки, цепляющиеся за его рогатую голову.

Внутри себя слышу: «Нет! Если не сейчас, то никогда!» И я срываюсь с места, мчась на перерез добыче. Мое тело легко преодолевает метр за метром. Несусь с такой скоростью, что ноги не успевают погрузиться  в коричневую жижу подо мною. Я огибаю стоящие передо мною деревья, пни и кустарники, словно ветер. Глаза устремлены только на жертву, они зафиксированы на ней, бут-то все это происходит в компьютерной игре, глаза зафиксированы на цели, нажатием необходимой кнопки, а тело запрограммировано двигаться так, чтоб в необходимых местах пригнуться, отскочить в сторону или прыгнуть. Каждая часть моего организма стала автономна, но вместе они образуют, конвейер по поимке зверя.
Бежав, на перерез, не удивляясь своей проворности, я почти нагнал оленя. В правой руке по-прежнему сжимаю палку, с острым каменным наконечником. И вот сейчас то и будет решающий момент. Кто станет победителем. Я оказался, всего то, на метр впереди животного. Толкаюсь вверх левой ногой от лежащего бревна, все так же не сводя взора с жертвы. Время, оно почти не движется. Только что, все происходило с космической скоростью. Окружающий мир мелькал и проскакивал сквозь сознание. А сейчас все пытается остановиться, но некая, невообразимая сила, толкает этот мир в перед, не позволяя ему остановиться. И я двигаюсь, постепенно ускоряясь перед завершающим действием. По-прежнему, зависнув в воздухе, отталкиваюсь от скользкого ствола, рядом прорастающего дерева, поворачивая свое туловище к будущей добыче. Мечу в могучую шею животного. Рывок. И вот мое орудие входит в плоть животного. Еще в воздухе, я обхватываю древко второй рукой и приземляясь проталкиваю его, так, что бы острие прошло на сквозь.

Приземляюсь на ноги. Передо мною добыча. Успех. Прекрасное животное,  поворачивает свою голову, с рогами, напоминающие узор на оледеневшем стекле. Он явно хочет растерзать меня на куски, но глаза уже помутнели от боли и смерть отражается в них.


Мое тело ломит от этого марш-броска. Ноги сводит от холодной сырости и усталости. Я ощущаю сучки, вонзившиеся в стопу, пробив обмотку моих ног. Футболка, одетая на мне в тот прохладный дождливый день, была надорвана в различных местах, а где то пропитана кровь. На лице горели струйки порезов от веток. Грудь разрывало от бьющего в нём сердца. Рот всасывал воздух с огромной силой и с такой же выталкивал его.
Сейчас я не видел в себе человека, в моей жертве оленя. Я не думал о пищевой цепи и на каких ступенях эволюции мы стоим. Я прекрасно понимаю, что в сражении, которое состоялось, шансы на победу были одинаковы. Победил тот, кто хотел этой победы больше. Больше в ней нуждался. Собрав последние силы, я снова схватил рукоять копья обеими руками и вырвал его из тела моего соперника. Оно упало у моих ног. Вновь во мне воспряла благодарность. Благодарность к этому существу.

Я возвышался над мертвым телом, но уже был не тем человеком. Не тем, кто в панике спасался от мира. И не имеет значение от кого именно, нынешнего или прошлого. Во всяком случаи я бежал от обоих. Тот человек, что скрывался от трудностей, боялся своих же действий, погибает где-то в глубине тела, которое сегодня еще стоит. Сегодня начало пути к самому себе, не к обложке с журналов, не к героям фильмов и книг, сегодня я становлюсь тем, кем должен быть, кем могу быть, всегда мог, но боялся.

Маски сняты, лица раскрыты.


Глава 8

День сменяет Ночь, далее перешагивая через утро, вновь приходит День.

Утром, меня приветствует солнце, хотя чаще всего это я приветствую восходящий огненный шар, объявляющий об очередном дне жизни. А может сражения за жизнь?  Теперь у меня нет старых проблем из той жизни, что осталась за спиной. Из дня в день, из ночи в ночь, у меня одна цель – жить.  Здесь нельзя допускать ошибки, все тут одинаковы, тут нету обходных путей. Пока что, я держусь в русле. Теперь мне стало на много проще добывать пищу. Я стал проворнее. Тело наполняет легкость.

Сейчас, я улучшаю свои навыки в ловли рыбы. И с каждым разом,  удача улыбается мне не чаще.  Уха! Её готовить, научил меня, мой дед. Мы частенько с ним уезжали на пару дней рыбачить. С собой брали, только чайную заварку и хлеб, ну иногда прихватывали специи. И уже после первых нескольких часов, дед начинал готовить рыбу. Прям как сейчас готовлю я, так же сидел, колдовал над уловом, тот же вкус и токай же запах. Как будто мне снова десять и я с ним на безлюдном берегу реки.

Что касается тех дикарей, за время пока я тут обитаю, встречал их снова только один раз. Пока что, один раз. В тот день, я бродил по лесу, в поисках живности. Насколько стало знакомо это место для меня. Каждое дерево, каждый камень, овраг, холм.  Но при этом, каждый день, входя снова и снова в этот мир, он казался мне все таким же скрытным, в нем постоянно все двигалось, не заметно для моих глаз. И сказать, что каждый день он оставался одинаковым, будет не правильно. Взобрался на бугор, чтоб разглядеть, что находится за границей моего обзора. И какой же неприятной неожиданностью было обнаружить их. Метров сто, между нами, между моим непоколебимым лицом полным решимости и их ними бешеными, звероподобными глазищами.  Молния проскочила между нами. Воздух с давился и нагрелся, деревья затрещали от напряжения в пространстве. Мое сознание уже давно сражается в кровавой бойне, а дух неистово грызет прутья клетки, удерживающие его. И они, и я, жаждали крови друг друга. Для меня они не были не людьми и не добычей. Существовали в моем понимание как что то злобное, аномальное, абсурдное, требующее немедленного уничтожения. Наверно я ненавижу их.

К счастью или к сожалению, дикари, их было четверо, трое мужчин и одна женщина, все упакованные в шкуры, как и я в прочем, развернулись ко мне спиной и скрылись в лесу. Эти люди-звери остерегаются и знают, что со мной общается Хрот. В тот же день я смог наконец то снова поговорить с стариком Хротом и узнать побольше о моих агрессивных соседях.
Старик рассказал мне, что их количество не меняется ни когда. У них было установлено правило. Снова правила! Детей, которые появлялись у них, они съедали, если при его наличии, их численность превышало, допустимое тридцать. Либо, для того что бы новорожденный мог жить, убивали кого то из взрослых, которого считали больным, бесполезным для племени или слишком старым. Жестокие правила, жестоких животных. Часто умирали матери при родах. И еще Хрот сказал, что у них полностью отсутствует восприятие родственных уз. У них не имеется понятие сын, мать, отец. Как пояснил мне Хрот:
- Они вообще не ощущают не каких благородных чувств.  Не какой любви и симпатии, ни какой материнской заботы или отцовского нравоучение. Если у мужчина, по воле его сущности и благодаря капризам гормонов, встал, он хватает ближайшую женщину, и освобождает себя от ненужного напряжения в нижней части его тела.

Так же я узнал, что их племя или стая, понятие не имею как называть это бесчувственное сборище, рубящие и кромсающие все и вся, расположилось в тридцати километрах севернее от меня. У подножия безымянной горы, подножье которой омывает речушка.  С их ней скоростью передвижения, они могут добраться до меня минут за сорок. Вообще-то сейчас, мне так кажется, между нами образовалась не гласная граница, которую ни кто из сторон пересекать не хочет. Хотя  точно знаю, что рано или поздно им надоест терпеть меня, делить со мной их мир. И вот тогда они накинутся на меня всем скопом. Все-таки, эти дикари по-прежнему люди. Ни кто не отнял у них жадность, желание власти и могущества.


Глава 9
Такое звездное небо! Звезды хаотично рассыпаны на черном полотне. Таким и должен быть августовский вечер. Костер согревает мое тело. Второй, я завалил мокрой травой, для того что бы он дымил и отгонял от меня летающих кровососов. Правда, думаю, что в этом не было необходимости, ночь сегодня довольно холодная. Поглядываю на дымящийся стоп растений в надежде, что он быстро разгорится и беловато-серые облака исходящие из этой кучи, перестанут мне мешать смотреть на яркие бело-синие точечки в небе.

Воспоминания хлынули на меня. Я кружусь в их водовороте, выискиваю самые приятные и дорогие мне. Эта ночь напоминает мне о ней. Эта ночь такая же, как и та, только сейчас я один и совсем уже другой. Интересно, что она сказала бы, увидев нынешнего меня.
- Что-то ты больно расслабленный  сегодня! И по лицу расплывается эта счастливая улыбка, - Хрот как всегда появился из ниоткуда и внезапно. Славу Богу, хоть пугать меня не пытается.
-Теперь, когда я застрял здесь, мне нельзя улыбаться, расслабляться?  Надо ходить постоянно нахмурившимся?

Старик рассмеялся. Сейчас он не парит над землей, как тибетский монах или кто там еще любит зависать в невесомости. Хрот уверенно идя по земле, обходит меня и садится на бревно, заготовленное для костра, против меня. Говорит:
-Нет конечно, - проводит рукой по седой бороде. - С того дня, как мне довилось впервые поговорить с тобой, еще ни разу я не видел тебя таким как сейчас.

Я добродушно улыбнулся ему:
-Воспоминания. Вот лежу, обдумываю прошлое.
-И что же тебе вспомнилось?
-Зачем спрашивать, прочитай мои мысли.

Лицо старика замерло, он блеснул глазами, что означало для меня: придержи свой нахальный язык. Старик ответил:
-Не вижу смысла. Тем более читать мысли, это все равно, что с глухонемым разговаривать. Когда человек сам рассказывает свои воспоминания или возможно просто хочет чем то поделиться с собеседником, о чем то, что наболело, то он обязательно прилагает к этому частицу себя. Мы начинаем поглощать эмоции рассказчика и таким образом, фактически вселяемся в него. Так что, рассказывай сам.

Я еще сильнее размяк от его слов
- Понятно. Я вспоминал о девушке своей. Как сейчас помню, мы развалились вместе на стоге сена, в такую же звездную ночь. У меня друг женился и привез всех гостей на дачу праздновать. И вот, я с ней улизнул с праздника в поле. Мы всю ночь пролежали глядя на звезды, болтали, обнимались, целовались, короче всякие там телячьи нежности. Это, наверно, стало самым лучшем мгновением, что я провел с ней, - Хрот поднял брови и свел их вмести, уводя взгляд на играющих с искорками, языки пламени. Я продолжал. – Последнее время, у нас не все было хорошо в отношениях. Часто ссорились и перед моим отъездом рассобачились.  Один и тот же вопрос постоянно всплывал у меня в голове: Что я вообще значу для неё? Нужен ли я ей настолько, насколько она нужна мне? Неужели я был лишь каким то предметом её быта, который  всегда можно поменять на что ни будь по лучше при возможности.  И вот теперь я размышляю над тем, что было бы если она была бы здесь.
Старик снова нахмурил морщинистый лоб, взглянул на меня и произнес:
-Тут ты должен разобраться сам. Нужна ли она тебе или нет? Нужен ли ты ей? Использует ли она тебя? Это вечные головоломки взаимоотношений людей. И не редко ту серьезно ошибаются.
Слова его мне были не все цело понятны и отдельные предложения показались и вовсе не уместны, но я не стал обращать внимания на это. Я больше не стал не чего говорить. Молча лежу и смотрю вверх.

***
Прошло только пять дней отпуска и это ужасно. Самое скучное и утомительное времяпровождение, которое только могло быть. Глаза набухли от упрямого таращиния на мелькающий экран компьютера. Я начал беспокоиться за свое зрение. Голова раскалывается от различных телешоу, долбанных малобюджетных сериалов (это говно и я смог бы снять на свою домашнюю камеру), а по вечерам делают контрольный выстрел фильмы, которые миллионный раз повторяют. От безделья начал еще больше жрать. Похоже я набрал несколько совсем ненужных килограммов. Как будто до этого все было идеально!

Сегодня я решил поездить по городу, посетить разнообразные магазины. С начало зайду  прикуплю шмоток, таким образом утешу свое самолюбие. Потом думаю зайти в магазин электроники, хочу присмотреть себе ноутбук. Давно собирался купить. Ну а дальше зайду в продуктовый и наберу жратвы, все самое вкусное и еще сегодня коньячком побалуюсь. Устрою себе маленький пир без гостей. Пир одиночки.

Жалко, что у меня машина – это хлам, который не способен меня перемещать. И вот теперь я, трясясь, еду в этом ржавом автобусе (ни чем не лучше моего лоховоза). Салон автобуса пропитан ароматом соляры и собственного выхлопа, да и к тому же начинает перемешиваться с перегаром моего соседа. Сидящий рядом мужик, типичный обитатель среднего класса нашей странны, а по сути низшего сословия в мире. На нем: отполированные кожаные ботинки, брюки аккуратно поглаженные, дело рук его жены, наверно. Белая рубашка в клеточку. Ну вот, обручальное кольцо! Но его красная похмельная рожа и перегар, вызывают у меня откровенное отвращение, которое я с удовольствие демонстрирую ему.  Не хочу думать что он вчера пил и где и тем более  куда он теперь, в таком состояние, едет.

В передней части автобуса слышу ругань старухи с женщиной. Бабка, совсем не божий одуванчик, орала, периодически матюгаясь отборными словечками, которые притащила из своего забытого временем поколения. Её возмущало, что женщина открыла люк автобуса. Она тарахтела, что её продует, у неё куча болезней (Некоторые называла. В жизни не слышал таких.).  Женщина в ответ:
- Здесь ужасно душно. Мне тяжело дышать в такой духоте, - за что её тут же обвиняли в проституции, алкоголизме и в наркомании. Моё мнение: « Тупая старуха. На улице жаркий летний день. В этой коробке около пятидесяти человек, вонючих и потных. И ты, блять, собираешься нас тут запечатать как в консервной банке?».

Вот, пожалуйста, в противоположной стороне автобуса, фактически параллельно разгорающемуся конфликту, сидят еще одни демонстраторы великого русского мата. Два пацана, через силу могу дать им по двенадцать лет, явные поклонники одеваться в «гоповском» стиле, охрененно матерятся. Им, по правде говоря,  далеко до моего умения ругаться, да и в прочем общаться с помощью мата, но объем слов который они знают и умение вставлять эти словечки в различные фразы, искренни удивил меня. У одного из этих хлюпиков, за ухо убрана сигарета. Символ его зрелости, самостоятельности. Я бы взглянул на тебя мелкий говнюк, как ты зовешь на помощь, кричишь МАМА, которая души в тебе не чает и думает что воспитывает хорошего воспитанного мальчика, в то время как толстый пятидесяти летний педафил будет пристраивать свою балду к твоему очку.

Очередная остановка. Двери нашего транспорта открываются и в него пытается залезть бомж. Его разбитое лицо в крови. Переносицу будто молотком в череп забили, нижняя губа разорвана, кусок красной мякоти свисает (не достающая часть рта). Бровь расшибли. В общем, мужику хорошо! Он пьяный, принял анестезию от своей жизни. В, добавок, к этой и так тошнотворной картине, бомж весь в грязи, его штаны измазаны в блювотене и говне. Он с трудом поднимается на первую ступеньку, переводит дыхание и собирается подняться на вторую, как тут же получает сокрушительный удар подошвой кроссовок в свое изувеченное лицо. Крик, который следовал вместе с ударом, гласил: «Тебя еще, блять, здесь не хватало. ****уй отсюда!!».

Слова принадлежали высокому парню. Коротко подстриженный, в темных очках и с черной щетиной отлично сочетающаяся с очками. Одет был в черные обтягивающие спортивные штаны, кажется «NIKE» и в белой майке плотно сдавливающая его накаченное тело. Паренек явно спортсмен, его удар и внешний вид доказывали это.

Бомж, вылетел из автобуса с фонтаном крови из носа и приземлился за границей моего поля зрения. Он еще долго будет валяться на остановки, а может и вовсе ни когда больше не встанет, я не знаю. Надеюсь, больше его не увижу. Пассажиры не обратили ни какого внимания на случившиеся. Старуха также ругается, мужик воняет перегаром, пацаны матерятся.

Решаю: избавится от звукового шума заполняющий все пространство. Затыкаю уши наушниками. Слушаю Woodkid – Iron.  Не смотря на то, что я не слышу гул машин, ругань и словосочетания, которые я не хочу слышать, находиться в этом автобусе все также противно. Смотрю на уставшие, недовольные лица, покрытые капельками пота и вижу в них себя, такого же жалкого и никчемного.

Оглядываю снова пассажиров. И мой взгляд останавливается, устремившись на девушку, внезапно появившуюся перед мною. Откуда она взялась?  Почему я не замечал её раннее?  Наверно её загораживал мужик, сошедший на прошлой остановке, он еще разил тухлятиной. Теперь я все цело сосредоточен на ней. Все остальное, что творится в этой коробке, меня не волнует.

Еще одна остановка и толпа, ввалившаяся в маршрутку, приталкивает её ближе ко мне.  Вдыхаю аромат её духов, ощутив при этом необъяснимое волнение в груди. Её мягкие черты лица ни как не сочетался с контингентом, собравшимся в этом месте. Глаза у неё были не голубые, как обожают расписывать романисты в своих бездонных любовных произведениях, они у неё были серые, словно два блестящих астероида, загадочные и неизученные, но так манящие к себе. Глядеть в них было удивительно приятно, как будто ты проваливаешься в другой мир, в её мир. Но, не смотря на впечатление который оказывал её взгляд, он оставался всегда уверенным и деловитым. Взглядом современной женщины. Длинные черные волнистые волосы переливались на лучах солнца, периодически попадающих в салон. Они были не понятно для меня подколоты заколкой и переброшены через плечо с боку, так чтобы неряхи, пробирающиеся за её спиной, нацеплялись за её волосы. Она вроде бы до сих пор не заметила, как я её разглядываю.

Музыка в мп3-плеере сменяется на SIA – Breath me.  Одета она по деловому. Белая шифоновая блузка с рукавами до локтя и стойками на воротнике, которые совсем чуть-чуть прикрывают загоревшую кожу её шеи. Да бы подчеркнуть изящество и стройность своей талии, она подпоясалась широким черным ремнем.  Строгая серая юбка, чуть выше изящных коленок. Колготки телесного цвета. Ох, какие стройные ножки! Ну и конечно черные туфли на высоком каблуке.

«Блиин. Похоже, она заметила, мои глазения.»  Я замечаю её ухмылку. Ей льсти моя заинтересованность. В руках она держит небольшую сумочку. Быстро пробегаю взглядом по её миниатюрным пальчикам, убеждаясь в отсутствие обручального кольца. Волнение в груди усиливается. Вроде бы она мне нравится. А может это просто сексуальное влечение? Не хрена, тогда бы у меня ниже пояса пульсировало, а не грудь колотилась.

Желание познакомиться с ней, полностью поглотило мой рассудок, но я понятия не имел, как это сделать. К тому же, стоит только мысли о знакомстве посетить меня, как все тело сковывает страх. Не смотря на это, я продолжаю развивать эту идею.

Думаю: «Можно предложить ей сесть на моё место. Она все так же стоит около меня. И как это сделать? Прошу садитесь на моё место и вдыхайте вчерашний перегар от этого мужика вместо меня. Смешно! Обхохочешься! А если серьезно? Можно встать и сказать, что ни будь типа, садитесь. Когда она сядет. И что? И что дальше, мать твою? Сядет, что ты потом, лошара, скажешь? Посмотри на себя. Только попытаешься завести с ней разговор, как она тут же начнет усмехаться над тобой, да что она, весь этот долбанный автобус.»  Минут десять я пытался найти хоть какие ни будь доводы моего соответствия. Искал вразумительную причину, благодаря которой я имел бы право заговорить.  Причина, что она мне понравилась, не коем образом не являлось уважительным. В конечном счете, я набрался решимости действовать по обстоятельствам, не готовя план.

Едва я собрался изрыгнуть свои первые слова, адресованные в её сторону, она протиснулась между стоящими пассажирами к выходу и выскользнула наружу. Туда где миллионы людей и где вероятность встретиться, близка к нулю. Я остался сидеть с открытым ртом. Меня непостижимо больно терзала мысль, что я снова, в какой раз, все просрал. Посмотрел в окно, за ним находилась остановка, рядом с которой располагался тот самый магазин электротехники, куда я собирался заглянуть. Я принял решение выйти на следующей остановки и сходить в этот магазин.

Так и было сделано. Теперь иду к тому зданию, где на витринах пылятся куча фигурок различной геометрии начиненной микросхемами и проводками, задача которых улучшить наше бытие.  Но иду туда я, не прикидывая к какой цене мне придерживаться при выборе ноутбука или что у этого плоского прямоугольника должно быть внутри. Я иду, пропитанный надеждой, что может в этом магазине работает та девушка, не спроста она одета по деловому. Азарт её поисков и надежда охватило меня и я ускорил шаг. « А если нет там, то возможно где то рядом смогу найти, где ни будь поблизости может работать» - успокаивал себя. Буду ходить и искать, делать мне все равно не чего.

Я дошел до нужного мне здания. Двери раздвигаются передо мною. На этот раз я не стал артистично эмитировать, как мои магические способности раздвигают стеклопластиковые стены. Захожу во внутрь. Полы покрыты белой мраморной плиткой, отражающих свет ламп. Стены до половины покрашены в синий цвет, отставшая часть побелена. Потолок такой же белоснежный, как и пол, вроде двух близнецов, только нижний поблекший на фоне верхнего. Сосредотачиваюсь на сдерживание в себе волнения. Создаю аристократическое выражение лица и заинтересованную походку. Пристально осматриваю персонал магазина,  угрюмо ходящие от угла к углу. Посетителей очень мало. Вхожу в отдел с холодильниками. Зачем? Открываю самый большой, напоминающий огромный белый гроб , по моему убеждению, этот великан должен быть самым дорогим.

-Можем предоставить рассрочку или выдать в кредит. Вас интересует? – прозвучал за спиной, приятный женский голос. Я обернулся и обнаружил виновницу моих переживаний. Девушка гневно взглянула на меня, пробурчав:
- Ах, это ты!! Ну ты, всяко не будешь тут не чего покупать, - она развернулась и пошла прочь. Я просто одурел от такого поворота событий, но успел окликнуть её, пока та совсем не пропала из моего поля зрения:
-Подожди минутку. Что это значит? (Заметили, уже на «ТЫ»)

Она обернулась, досадно вздыхая и закатывая глаза произнесла:
- Меня достаточно стало взглянуть на тебя в маршрутке, чтобы понять кто ты. Сидел в ступоре, весь замученный. С видом: «На хрена я живу?» Такие не берут кредиты, по своему опыту знаю.
-Вообще-то по внешнему виду не всегда возможно определить, каков человек.  Разве так можно понять, что творится у него внутри? И тебя совсем не удивляет, что я неожиданно появился здесь, - я понимаю, что перегибаю палку, пытаюсь сбавить обороты. Она удивленно смотрит на меня  и все таки решается противиться:
- Да я стояла рядом, а ты даже сесть предложить не смог мне, джентльмен херов. Ты че маньяк. Ты следишь за мной!

Она говорила все громче, местами крича. Со стороны, это напоминает семейный скандал - подумал я. Зараза, я с ней еще толком не познакомился, а уже начинаю ругаться.
- Тихо, тихо! Не надо так горячиться! Честное слово, я  намеривался уступить тебе место и искренне желаю познакомиться. В принципе,  поэтому я здесь, - наклоняюсь к ней и разглядываю бейджик. -  Приятно познакомиться Лиза, я Аркадий.

Понятия не имею, как у меня вышло переломить ситуацию в свою пользу,  почему так легко слетали слова с моего языка. Ни кто и ни когда, не считал меня умельцем, в общение с девушками. Они всегда видели во мне не искреннего, скучного и тупого урода.

Лиза нахмурилась, что предало её смуглой коже лица, совсем иное изящество, но не менее соблазнительное, она перерабатывала в голове, что только что произошло. Говорит:
- Это не чего не меняет, - не успевает она договорить, я пробиваю всю её оборону, одним не хитрым, но изысканным приемом:
- Предлагаю встретиться сегодня вечером и я докажу что ты неправа по отношению ко мне. -  Я снова ввел её в некоторое потрясение, отойдя от него, она сказала улыбаясь:
- Хорошо, встретишь меня после работы в восемь часов, - повернулась и ушла, бросив меня в обществе холодной техники. Я взглянул на часы, еще пять часов. Поспешил домой, привести себя в нормальный вид.

В восемь часов я стоял перед дверями магазина, в котором она работала. На мне черная рубашка, черные туфли и брюки. Лицо побрито и расчесаны волосы. Пришлось ждать, не знаю сколько точно, но я догадался, что это возможно какая-нибудь проверка. Когда она вышла из здания, мгновенно последовал упрек в мою сторону:
- А где цветы? – на что я ответил:
- Сегодня они не нужны, но в будущем я могу подарить тебе тысячи.

Вечер был превосходен.

***

По-прежнему лежу, сдавленный чувствами прошлого. Горечь подступила в горле.

Хрот решил прервать молчание, нависшее над нами неподъемным грузом муки.
-так значит у вас не совсем все гладко было в последние дни?

Сатирически хмыкнул, сказав:
- Почти каждый день происходили скандалы, рождавшиеся из ничего и из неоткуда. Порой  посещала мысль, что она ненавидит меня и тут-то всплывал вопрос: «Зачем ты живешь со мной? Мы же не чем друг друга не обременяли!»

Хрот загадочно взглянул на меня, проговорив:
- Она с тобой жила? Вы узаконивали отношения?
-Мы просто жили вместе. Я встречался с ней полгода. Как там это? Конфетно-букетный период. Ненавижу это слово, как впрочем, то, что он символизирует. Эти полгода я был по уши влюблен в неё. Мне нравилось в ней все и абсолютно все устраивало. Она была красива, да что таить, её сексуальность неизменно притягивала взгляды изголодавшихся по плоти кабелей. Меня это смущало и вызывало не истовую злобу к ним. Ей это, конечно, льстило, но она никогда не забывала успокаивать меня: « Ну не злись, ты же держишь меня за руку, не они!»  Так же она была умна и очень хитра. Как искусно ей удавалось водить за нос метрдотелей в ресторанах, выбивая у них отличные столики. Коварная смесь хитрости ума и утонченного очарования.  Признаться, её хитрость всегда пугала меня, я боялся быть также одурачен.  Я пытался контролировать её, но это оказалось невозможным. Хотя, я думаю, она тогда, пусть и не любила, но во всяком случаи точно испытывала симпатию ко мне.
Людьми мы были совсем разными. Я жил в двухкомнатной квартире, оставшейся от родителей, которые решили переехать на окраину города в уютную однокомнатную  квартиру тихого дома. Лиза снимала комнату у старушки, про которую я многое узнал из разговора с ней. Я предложил Лизе жить со мной. Она без капли сомнений и секунды не думая согласилась. Потом я часто размышлял: Почему так легко она согласилась? Это должен был быть для неё серьезным шагом!»
Первые семь месяцев совместной жизни, были удивительно хороши. Было все: раздел домашних обязанностей, романтические ужины, утренние поцелуи в постели уволакивающие в эротические игры, походы в театр, кино, посещение друзей, где нас представляли не отдельно, а как пару, нечто целое, небольшие перепалки переходящие в спальные баталии. Жизнь в эти дни была блаженна, как мне казалось. Но потом Лиза стала часто попрекать меня. По её мнению я не черта не предпринимаю, для продвижения по ступеням служебной иерархии.  Я не в состояние добиваться чего то, стою и не пытаюсь шагать вперед навстречу будущему. От части, так оно и было. Она же, напротив, ловко скакала по карьерной лестнице. В конечном счете, меня уволили, и пытаясь удовлетворить её требования, я поехал на север, за мученый рассказами об астрономических заработках. Я и сейчас не верю в суммы, которые мне называли. Что же касается Лизы. Не имею представления, что она испытывало по этому поводу. Расстались мы сухо.
И теперь мне интересно, вспоминает она меня, думает ли, теперь, когда я исчез. Во всяком случаи, я прекрасно знаю, что испытываю к ней.

Хрот внимательно слушал эту историю, с каждой минутой, становясь сосредоточенье и одновременно задумчивее. От этого состояния морщины старика выделялись особо четко, а волосы казали седее обычного. Я прекратил говорить, а он сильнее нахмурился и молча начал глядеть в пустоту. Старик взирал на что- то, чего мне не постичь своим примитивным умом, но при всем этом, он громко объявлял своим видом: «Тут я тебе не могу помочь. Как было сказано мной ранее – только ты сам сможешь придти к выходу, сам раскрыть завесы тайн!».

Я прикрыл глаза и снова погрузился в океан воспоминаний и размышлений.


Глава 10

Осень пришла. Кончается сентябрь Дни и ночи на много холоднее, чем в то время, когда я попал сюда.  Мне все тщательней приходится заворачиваться в шкуры зверей. Холод подкрадывается ко мне отовсюду. Я все больше похож на своих соседей-дикарей. Из-за чего приходится беспрерывно напоминать себе, кто ты. Стремлюсь сохранить рассудок, честь и гордость. Хрот  уже давно не посещал меня и мне все тяжелее оставаться самим собой.
Смотрю на свое отражение в воде, сжатое металлическим кольцом стенок кастрюли. Волосы сильно отрасли, а на лице проросла черная борода. Пытаюсь придать форму треугольника, жестким, спутавшийся растительности свисающий с подбородка. Хочу, чтоб она была такая же, как у греческих и римских солдат. Образы древнеримских и древнегреческих воинов, навсегда вросли в мою память.

В одном из отрезков моего детства, я испытывал безумный интерес к мифам греков и римлян, их истории, их войнам и их жизни. Я подправляю грани бороды ножичком, вспоминая спартанцев царя Леонида, сражающихся с бессметным полчищем армии Ксеркса у  Фермопильского прохода. Мне не хочется быть дикарем этой глуши, я собираюсь стать воином, сражающимся за свою жизнь.

Лицо и тело у меня, покрыто многочисленными шрамами. Гляжу в кастрюлю, на щеке еще не затянулся разрез от стрелы дикаря. Они начали навещать меня, как я и предполагал.

Уже смеркалось, когда я услышал раздирающийся болью человеческий крик. Сразу же, сообразив, что это кто-то из дикарей попался в мою ловушку, выпрыгнул из своего шалаша встречать неприятеля. Двое, свирепых животноподобных  человека, таращились на меня красными глазищами, демонстрируя, не слишком то внушающие страх, обычные человеческие клыки. Один из них сорвался с места, по дуге забегая для атаки с фланга. Второй незамедлительно натянул тетиву и выпустил примитивную стрелу мне в голову. Снаряд был отправлен с не человеческой силой и летел с не реальной скоростью, но мне удалось с той же не человеческой реакцией и скоростью, убрать свою физиономию с траектории орудия, хоть и пришлось все-таки пожертвовать для этого щекой.

Через полтары минуты моего противостояния двум дикарям, оба они лежали мертвыми, на твердеющий от холода земле.  Я утащил их тела и того что умер в моей ловушке, за километр от моего пристанища и захоронил там. Не стал выкапывать для них погребальные ямы, просто укрыл их тела мхом, отдав на попечительство червям и паразитам.

Я давно уже перестал питать злость или ярость. Они такие же жертвы как я, неожиданных и неподвластных объяснению обстоятельств, но они нашли нету тропу для существования. Эти люди утратили себя. Убили в себе способность радоваться, любить, учиться, уважать. Потеряли способность сострадать и оберегать.  Они поддались своим примитивным и во многом крайне аморальным инстинктам.

Сейчас, этим утром, я сижу и размышляю над тем, что произошло здесь со мной. Обдумываю, что должен буду скоро сделать.  Осознаю, что пришел к границе, возле которой необходимо принять решение, окончательно и безвозвратно по меняющие суть этого мира.

Третий день планирую свой дальнейший путь. Меня беспокоит эта глупая не решительность и поэтому я под предлогом рассмотрения всех возможных вариантов исхода, откладываю свои действия. В конце концов я добрался до неумолимой правды, что мне не пережить суровую зиму этих земель и существует две дороги, одну из которых мне необходимо выбрать. Первая приведет меня к спокойному ожиданию смерти в зимний холод, а вторая заставляет напасть на поселение дикарей.

«Выбор за тобой!»  Давно не был слышан этот голос, до сих пор не знакомый мне.

Знаю точно, я не собираюсь просто ждать смерти, не чего не предпринимая, только не теперь, после того, что я пережил и чего добился. Лучше - умереть борясь за что-то.

Иду к ним!

Я достаточно хорошо осведомлен об устройстве жизни этих людей. Знаю: где они располагаются и сколько сейчас человек проживает в этом маленьком селение дикарей (это не трудно, один был убит Хротом, троя мною и того двадцать шесть, а восстановить популяцию им не могло хватить времени). Не знаю, сколько там женщин и сколько мужчин и это не важно. Важна, лишь моя цель! Хрот говорил: «У них появился вожак и есть большая вероятность, что если его убить, то убийца получит его титул. Как в стаях». Тогда я не предал этому, ни какого значения, теперь моя цель – их вождь. Я намереваюсь убить и занять его место. У меня нет желания убивать, я ни хочу этого, но к сожалению это мой выход, моё спасение, мое решение. Мне необходимо освободить место для себя в этом мире и его занимает этот человек. Насколько может прогнить человек, что бы начать делать такие выводы? Я оправдываю себя так: пусть это и мое спасение, но и так же возможность привести этих потерянных людей, в неизведанном мире, к правильной жизни.

Сегодня все произойдет и станет ясна судьба сего мира. Уверенно стою, потерянный в замерзающем лесу, среди скованных льдом болот и водоемов. Белые хрусталики начинают кружить в небе, медленно опускаясь вниз, на землю, одна за другой испаряются на моем горячем лице. Кричу в небо, беспощадно сжигая дыханием маленькие снежинки.
-Хрот!!! Где ты!! Появись!!! Я знаю, что ты слышишь меня!!! Появись, старик!!!

Земля содрогнулась от грохота неба с одновременным сиянием молний.  Ветер взбесился, его сильные порывы раскачивали огромные деревья в разные стороны. Рядом со мной начал образовываться смерч, но он не втягивал в себя окружения, а напротив, расталкивал все пространство. Я хладнокровно взирал на происходящие, не отшатнувшись ни на миллиметр.

Яркая вспышка озарило все вокруг, предо мною появился Хрот. Седовласый и бородатый старик парил над землей окруженный золотым сиянием. Его лицо, со сдвинутыми вместе густыми белыми бровями, изъясняло: «Кто давал право тебе тревожить меня?! У тебя нет на это власти!».

Воздух кругом сгустился и одновременно сдавил мое тело, как будто тысячи невидимых летающих существ уперлись в меня своими мелкими тельцами, пытаясь раздавить меня всем скопом. Кислород в легких стал вязким, мне стало не хватать воздуха. Но при этом не одна капля страха не помутнила моей уверенности, я стоял, гордо выпрямившись и глядя и изничтожая, неоспоримое превосходство Старика, глазами равного ему. Хрот прекрасно знал, что твориться с моим телом, но он не мог не удивляться, насколько невозмутим дух стоящего перед ним человека. И Хрот ощущал, как его взор расщеплял волокна тревоги и смятений.

Так мы стояли против друг друга не которое время, в беззвучие не проронив не единого слова. Хрот первый нарушил молчание, сокрушив его своим басом.
-Кто давал тебе право, требовать моего появление (где то это уже было). Если я посещал тебя и беседовал с тобой, это не позволяет тебе звать меня, когда тебе в голову придет!

Добродушным голосом, не чуть не колеблясь от гневного голоса старика, заговорил с ним перебив его:
- Я отлично знаю, что ты в курсе решения, которое было мною принято. А позвал тебя я для того, чтоб сообщить, если ты считаешь это решение не правильным, то тебе предстоит остановить меня прямо сейчас, убив, ибо там я буду беспощаден ко всем, кто встанет у меня на пути.

Замолчав я взял свой ножик два копья, одно из них, было того самого дикаря, убитого Хротом.  Хрот молчал, лишь слегка заметно улыбаясь. Эта улыбка, так и осталась для меня загадкой. Я прошел мимо него, направляясь на север и будучи уже в метрах пяти, у него за спиной, старик не поворачиваясь ко мне произнес:
- Рад, что ты перестал страшиться принятию решений.

Это были последние слова, которые я услышал от него. Больше мне было не суждено повстречать Хрота.

***

Через два часа я был в ста метрах от места обитания дикарей. Не чего особенного. Обычные хижины туземцев, разбросанные в хаотичном порядке, из каждого поднимается бледно-серые полосы дыма.

Мне нужен их вожак. Я должен как можно быстрее добраться до него, что бы избежать лишних жертв.

Изучаю поселение и обнаруживаю, что одна из хижин возвышается над другими, метров на пять или шесть. Это построение бесспорно главенствует над остальными. Туда мне и надо.

Беру в каждую руку по копью и невозмутимым шагом направляюсь к маленькому селению диких людей.

Они скоро меня заметили и вот уже ко мне направляются мужчины, обязанные остановить чужака. Первыми, как всегда это бывает, бегут двое молодых дикаря. Совсем еще юноши, дерзкие и глупые, стремящиеся показать себя всему миру, доказать свою значимость. Я перехватываю копья, так, что бы их было удобнее бросить одновременно. Оба юноши умерли, не успев понять, как мне удалось использовать столь продуктивно оба оружия.

Проходя мимо трупов, вытащил из одного, свое самодельное очень легкое копье и далее шагаю к приближающимся взрослым, сформировавшим свой ум и тело дикарям. Лицо мое мрачно, затвердевшее в безразличном положение. Вокруг веет смертью и за мной, шаг в шаг, ступает проводник душ людских в мир иной.

Снег стал валить намного сильнее. Между мною и четырьмя дикарями, образовалась белоснежная завеса. Мой шаг переходит в бег. И вот, я уже бегу на самого ближнего ко мне, прыгаю в верх, поднимая свое тело почти что выше его головы. Сбиваю с ног первого дикаря, врезаясь коленом в его нос. Мгновенно выпрямляюсь, оценивая ситуацию.  Трое противников:  двое забегают с флангов на меня, у одного копье, у другого деревянная дубинка. Третий, находясь лицом ко мне, направляет острие своего оружия на меня. Я двинулся на того, что был перед мною. Вытягивая правую руку с копьем и уходя от острия вражеского орудия, я метнул свое в противника, поразив его шею и пробив насквозь. Тот дикарь, что забегал с лева, попытался ударить меня древком, с размаху, по голове, но этого ему не удалось. Мое тело припало к земле. Не разгибаясь, я сделал большой шаг к неприятелю справа, выпрямляясь, вытащил нож, оказавшись так близко, что могу почувствовать дрожь от страха в его теле. Блокирую свободной рукой удар дубинки, одновременно вонзая другой нож ему в висок.  Вырываю лезвие из покинувшей жизнь плоти и, разворачиваясь к последнему стоящему противнику, бросаю нож точно, попадая ему в глаз. Подхожу к дикарю, которого сбил ударом колена, добиваю его двумя ударами дубины.

Из левой руки струится кровь, возможно, сломана, но боли я не чувствую. Вынимаю из растекшегося глаза дикаря нож и подбираю копье. Гляжу стеклянными глазами на стоящих жителей, этой деревушки. «Они боятся меня?», - подумал. Ни кто из живых не решается напасть на меня. Давно их сердца не бились столь сильно от безвыходности. Их тела вспомнили, давно забытый страх. Воздух был пропитан их испугом, и я двинулся к возвышающийся хижине, откуда выскочил мощный мужчина, одетый в черные меха, с изуродованным лицом, не имеющим одного глаза. Он издал угрожающий рык и бросился на меня. Ни кто из его сородичей не пошел в бой, вместе с ним, все молча смотрели.

Через сорок секунд я держал одноглазую голову вождя, оторванную от тела, провозглашая себя новым вожаком стаи.


Глава 11

Стройная девушка вышла из дверей адвокатского офиса. На ней кремовое пальто с широким воротом, кожаные сапоги на высоком каблуке. Худая шея обвязана шелковым шарфом. Лиза  садиться в машину, которую взяла в кредит. Она устала от бесконечного обсуждения с адвокатом, о плане дальнейших действий, возможных ситуациях и остальной юридической волокиты. От неё все так же исходит неувядающая страсть, её силуэт притягивает взгляды, а красота ловит в свои сети десятки мужчин. Но стоит лишь заговорить с ней, апатия этой женщины скребется у вас в черепе, желчь её слов приводит в оцепенение от отвращения.

Лиза как обычно едет в комнату, посещаемую каждый день, что бы пробыть там ровно час и десять минут, а потом в спешке убраться от туда.

Она направляется в восемнадцатую клиническую больницу. Там в коме, лежит мужчина, с которым она вместе жила, до тех пор, пока вследствие нелепых происшествий, он пал в это состояние. Аркадий упал с верхней  кровати в купе из-за резкого торможения пассажирского состава. Он ударился головой и потерял сознания, так в него и не приходя. Проводница нашла его, валявшегося на полу в собственной крови, за час до приезда к его станции. Врачи пытались привести его в порядок в местной больнице  – безуспешно. Транспортировали  его тело в родной город на самолете, но все осталось неизменным. И вот сейчас, парень, у которого Лиза жила, не расписавшись, почти полгода лежит в коме.

Железнодорожная компания была обвинена и признана виновной в этом происшествие. Суд объявил, что компания будет содержать прибывание пострадавшего в больнице и обеспечивать все необходимые условия, а так же платить алименты пострадавшему до его полного выздоровления.  Лиза стала опекуном Аркадия, все его близкие отказались, не зная о том, что опекун получает алименты пострадавшего и вот поэтому Лизе теперь приходится каждый день посещать больного.

Лиза встретила доктора у лифта. Ей нужно было на шестой этаж, где находились особо тяжелые пациенты, в тринадцатую палату.
- Добрый день Елизавета Вениаминовна.

Она ответила, не поздоровавшись, все таким же апатичным и желчным голосом:
- Есть изменения?
- Вообще-то нету, но была удивительная вспышка активности его организма, вчера вечером. Резко повысился адреналин в крови и участился пульс, тело покрылось испариной. Персонал даже начал надеяться, что он наконец-то выкарабкается. Но вскоре все стало как всегда. Удивительно, ведь это были показатели человека бегущего марафон.

Лиза, не капли не удивляясь, со своим уставшим отрешенным лицо, сказала:
- Ясно.

Палата Аркадия номер тринадцать. Она зашла в эту комнату с большими пластиковыми окнами, через которые помещение наполнялось жизнерадостными лучами солнца. Посередине стояла койка, с неподвижным бледным телом, подключенным, к множествам проводков, уходящие к мониторам и медицинским приборам.

Лиза села на стул рядом с пациентом, засекая время.  Она начинает читать журнал, пытаясь не смотреть на него. Она по-прежнему живет в его квартире, но вероятность проживания там, подвергают сомнению родственники Аркадия, многочисленные дядьки и тетки, братья и сестра, и остальная свора.  Родителей Аркадия нет в живых, детей у него нету, поэтому за дело взяли родственники, раньше и не вспоминавшие о нем. Аркадий жив и дарственная на имущество, как в прочем и наследственная им не оформлены. И только потому Лиза все живет в этой дурной квартире. Сейчас, пока у неё есть время, она пытается всеми законными и не законными способами сделать документ, узаконивающий её проживание. Вот почему утром она была у адвоката.

Родственники горланят:
- Эта барышня и так получает алименты. Теперь еще решила квартиру к рукам прибрать, - если бы они знали, сколько людей появляются в этой злополучной квартире. От лучших подруг до мускулистых незнакомцев.

Лиза работает в банке, в кредитном отделе. Получает не скромную зарплату.  Вроде бы, зачем ей все это? Но она, как свирепая львица вцепилась в идею заполучить это жильё и не оступится. Квартира находится почти что в центре города, стоит не мало денег и у неё большие планы на счет её дизайнерского оформления.

В настоящее время родственники Аркадия объединяются против общего неприятеля, в лице Лизы, но стоит им лишь взять вверх, как их хрупкий союз рассыплется и они начнут грызть друг другу глотки. Лиза прекрасно это понимает

Пока эти горе родственники вместе с Лизой, борются за этот кусок кирпича и бетона, опьяненные собственной алчностью, доктора и врачи ломают голову, над неясностью, нависшей дымкой бессилия, болезни их пациента. Две недели тому назад, был проведен полный анализ больного и заключено, что все тело и органы функционируют без проявлений аномалий.  Это был организм полностью здорового человека. Тогда-то доктор сказал Лизе:
- Не понимаю! По правде говоря, он должен был отделаться легким сотрясением и кратковременной потерей сознания. В крайнем случаи, сломать шею во время удара, без летального исхода. Но не как не кома!! Хочу вам признаться, меня посещает мысль, что он попросту не хочет жить в этом мире, среди нас. И сейчас он обитает, где то в глубоких недрах своего сознания. Существует среди своего воображаемого мира. А это тело, является нехитрой оболочкой того не существующего мира, как наша земля является гостеприимной хозяйкой, приютившая нашу цивилизацию.

Услыхав слова доктора, Лиза удивленно посмотрела на него и, вгоняя в краску кожу его стареющего лица, своей улыбкой, сказала:
- О боже! Откуда у вас в голове такой бред. Вы совсем переутомились,- доктор согласился.

Время посещения больного закончилось и Лиза поспешила уйти из этого мучительного для неё места, но перед уходом она взглянула на человека, который, она точно знала, безумно любил её, и чья любовь не нашла места в её сердце. Она ушла, так и не заметив поднятый краешек рта и ямку на щеке, которая появлялась у него, когда он улыбался, любуясь ей. И она ушла, так и не узнав, что электрические импульсы у него в мозгу, пытались заставить шевелиться его язык и рот, напрячь голосовые связки, для того чтобы издать звуки, сложив которые получилось бы: « И все же, я люблю тебя. Хитрую, алчную и беспощадную суку!».


Глава 12

Сражение окончено, и победа достигнута, но еще многое предстоит совершить.

Я возвышаюсь над мечущимися людьми внизу, с твердыми намерениями и непоколебимым взглядом, все также прожигающим видимые и невидимые препятствия. И надвигающейся буре не сдвинуть моё каменное тело. И все её тщетные попытки расколются о вытачанное суровостью и беспощадностью этого мира стан.  Ни кто не сможет узнать во мне, того испуганно, умирающего от своей незначительности, человека заплывающего жиром.  Все в корни поменялось! Я поменял!

Теперь мне предстоит сделать жизнь этого малочисленного народа, такой, какой она и должна быть, без злобы, корысти и ненависти. Сделать их понимающими, слушающими и сострадающими. Создать правильный мир и не допустить ужаса, который я видел в другой, старой жизни.

Я пробудился и все цело изменил себя.

Хрот размышляет: « А ты? Ты до сих пор бежишь от своих страхов, подчиняешься своим лживым покровителям и заперся в своей комнате ожидая перемен, в надежде, что твои мечты сами сбудутся. Ты все сидишь без действия, тогда ты моя добыча!»