Гл. 6. Меня убивают...

6.

МЕНЯ УБИВАЮТ...

      - Остановись, Гинеколог!
Почему ты меня убиваешь?! Я ведь – живой человек! Неужели, ты этого не понимаешь!?
Разумеется, ты всё понимаешь. Но привычно наступаешь на горло собственной совести, когда она шёпотом  что-то ещё ропщет.
Я понимаю, что это твоя работа и ты за это получаешь деньги.
Чем больше убьёшь таких, как я, тем больше получишь денег.
Они твои, кровно заработанные.
Точнее, заработанные кровью. Нашей кровью, - абортированных младенцев и их матерей-убийц.
Я тебя не осуждаю, Гинеколог, хотя ты и обычный палач. Но ведь палач тоже хочет есть и хочет одеваться по моде.
У него, как и у всех людей, тоже есть любимые дети. Которые тоже хотят есть и тоже хотят одеваться по моде.
И родители у тебя есть, Гинеколог, которые, очень любят тебя.
И очень гордятся тобой, а также твоей важной и столь нужной работой.
           Ведь руки твои (окровавленные!) нужны миллионам беспечных девиц  и жён, принёсших сюда, на это лобное кресло, убивать не нужных им детей.
Убивать безжалостно тех,  кто из многих миллионов людей,  живя на небесах, выбрал именно их – своими земными родителями.
Убивать тех, кто упросил Отца доверить, именно этим двоим
тайну своего воплощения здесь – на этой прекрасной и грешной Земле.
Но эти горе-родители решили, что я им помеха и просто ярмо.
Что  им совсем ещё рано взрослеть,  а их “предкам-шнуркам” так рано стареть!
И плевать им, что сам Отченька Небесный посылает нас (вдвоём!) на Землю.
Посылает с удивительной и прекрасной миссией, которую нам поодиночке не исполнить.
Но мои земные горе-родители – эти бедные убийцы, с ленивой и сонной совестью.
Горе им, забывшим любящего Отца. Но горе и мне…
Ма-а-а-ма!… Мне бо-о-о-льно!… Я хочу жить с тобой!... Но – поздно!… О-о-о!... Как мне бо-о-льно!
Беспощадный гинеколог отрезал мне правую ногу…
А-а-а!…
  Никуда не спрятаться мне от него и не скрыться!
Вот и левую руку выше локтя отхватил у меня острый нож Гинеколога.
Ох!...
Я уже захлёбываюсь кровью материнской и своей собственной!
Я погибла! Прости, Господи, и моего жестокого палача, и мою жестокую мать-убийцу!
Убийцу и самоубийцу!...
Ведали ли они, что творили?
Конечно, ведали.
Хоть и не в полной мере. Но…
Но я им всем прощаю моё жестокое убийство… Пусть теперь ещё им добрый и справедливый Отец простит…

Продолжение следует.