Заробiтчани. Глава 4

Обустройство и быт.

Когда я остался один в снятой квартире, на балконе я нашел «Тигра на камне, переходящего вброд ручей»- такого, из ваты, раскрашенной акварелью- с грозным оскалом и хищными саблезубыми клычками из папье-маше,  как у нас дома в Аджикабуле  был такой же на стене над камином. И я понял, что такое совпадение говорит, что я должен был жить здесь, что, как будто, это заранее было предопределено, как будто сама судьба начинала подавать мне очевидные знаки.

Помню, как заселяясь, у меня не было ничего из вещей-даже одеяла и я накрылся покрывалом, которым был накрыт диван и дрожал как осиновый лист, всю ночь до утра, цокая зубами, «не спи, а то замерзнешь» была как бы теперь уже правдивой поговоркой –потому что я ее вовсю испытал на себе и готов был это теперь доказывать личным опытом. Короче, намучился я в первую ночь. Но я уже чувствовал дом, себе был сам хозяином, и сам мог принимать гостей.

Vir мне «подогнал» плеер и наушники от компа, и я слушал на них в плеере, и у меня была аудиосистема- самое техническое устройство в пустой квартире. Как никак –развлекуха и ничего больше, только телефонная линия, по которой я названивал Viry и его родителям. От скуки, набегавшись за день, как ссаный веник, я читал дневники девушки, которая там жила прежде, и перечитывал все ее развитие-становление и эволюцию и думал,  что прочитав ее дневники я могу знать ее и могу встретиться, узнав- как она изменилась за время от ведения дневника-с ее переживаниями, свиданиями и потерей девственности до текущего момента-окончания дневника, когда она попрощалась с ним на последней странице- когда у нее наверняка прибавилось опыта и ума, поставив в своем жизнеописании и личных наблюдениях жирную точку.

Тогда я еще не приспособился жить на гроши, любил себя баловать- курил «Dunhill» в красных пачках, которые разделены были на две секции фольгой и картонкой, такие сейчас, или уже с 2004 года,  с днем с огнем не найдешь. И когда я выходил покурить- я клал ноги на стул-выпрямляясь, как стебель или пружина. Разогнувшись, я  съезжал до затылка в кресле, и, уставясь на начинавшие проявляться в ночном небе фосфоресцирующие звезды, выдыхал для организма вредный дым, вызывающий привыкание.

Я курил, положив скрещенные ноги на стул, развалившись в кресле, как будто обретая долгожданный уют, которого был лишен целый световой день,  с какой-то чашкой кофе, которое никогда не любил. Медленно выпуская дым, смотрел  на звезды, и эти мгновения расслабления были для меня такие сладкие и тянучие. После напряженного дня учебы и агентской беготни –мне, как воздух, необходимы было эти секунды без воздуха- в затяжке- мое расслабление с сигаретой и кофе, как маленькая позволенная себе роскошь и что-то запретное- на которое просто закрыли глаза «Делай. Ладно уж, кури». Хотя я и курил в течение рабочего дня –но не любил, когда стреляли мои дорогие сигареты- я уже «ревновал» эту мою такую интимную марку сигарет-как будто ее было позволено курить только мне.

От одиночества дичаешь. Тяжелее всего выдержать этот ад одиночества- одиночество- это как брекеты- ты уже забываешь, что это постоянно с тобой, но оно «работает»-меняя тебя- к лучшему, или к здоровой красивой улыбке, или вымученной, в которую вложено то болезное чувство- что тебе хочется заговаривать с каждым встречным от дефицита внимания- но после нескольких секунд встречи-этой неловкой и некстати ты уже никому не интересен, и от тебя хочется отвернуться, и не возвращаться никогда снова, «ни-за-что».