Рынком по семье...

  Тело Василия Залипухина,вместе с принадлежащим ему организмом на правах собственности, лежало калачиком на коврике в прихожей у входной двери,рядом с ботинками под названием «Прощай молодость».Тело это, не подавало никаких признаков сознательной жизни, если не считать раскатистого храпа,убивающего вокруг всё живое,включая вирусов, соседей, клопов и  мелких грызунов. Если  храп не брать во внимание,то Вася, как одушевлённый предмет, сознательными массами не воспринимался. Чувствовалось, что человек невыносимо ослаб душевно и психологически… А уж про материализованную  составляющую часть организма и говорить не приходилось! Просто лежит на полу какая-то туманная аллегория, и всё… Вот как  недвижимость – этого интелигента  вообразить запросто  можно было! А представить его шевелящимся, тем более  выкрикивающим какие-нибудь предвыборные лозунги, здравицы, произвольные слова широкого  назначения,  на худой конец  просто издающим какие-либо звуки – то тут у нас с вами,дорогие товарищи, не хватило бы на это  никакой человеческой абстрактной фантазии… Даже кошка, которая почему-то откликавшаяся только на Тузика, и та, со снисходительной улыбкой на морде лица, не обращая на своего хозяина никакого кошачьего внимания, пренебрежительно перешагнула через него, и направилась на кухню раздобыть себе чего-нибудь съестного. Да, Вася Залипухин пил! И в настоящий момент,  выражаясь, по-нашему, по-интеллигентски, он был нетрезв. Тьфу! Да чего уж там  всякие канделябры выделывать и карамболи друг перед другом вытанцовывать… Сознаемся товарищи! Василий был пьян!И не просто пьян, а до состояния полной недвижимости! Вот недвижимость, и всё тут… Ну, как например, табуретка, или какая-нибудь тахта с унитазом.

 А в этот самый   момент в  жизни отдельно взятой ячейки общества, Васина  жена  Дуся, по научному  Евдокия,  на кухне варила  яства мужу… При каждом очередном Васином всхрапе, она вздрагивала, осеняла себя крестным знамением, после чего,  в адрес  единоутробного супруга громко, с выражением, произносила разные слова не литературного происхождения. Короче, если бы Вася был менее неподвижен, а его мозг с ушами могли воспринимать хотя бы часть того,что от всей души декламировала узаконенная жена,то я думаю,он бы расстроился, огорчился и опечалился от всего услышанного в свой адрес.Может быть, даже при этом потерял аппетит. Но сейчас, в настоящий исторический момент, он с умным, и задумчивым видом, как трудящийся-интеллигент лежал от переутомления  на коврике без ботинок,в почти новых  подштанниках, правда без фрака, скромно отдыхая, а нелицеприятные слова спутницы жизни  не доставляли ему никаких  моральных  неудобств, и угрызений гражданской совести…
   
  Идиллию семейного счастья и покоя   нарушила тревожная трель дверного звонка. Васина телонедвижимость даже не шелохнулась! Евдокия в суе упомянула бога, и его идейного оппонента чёрта, который всегда не вовремя кого-то приносит… Распахнув дверь в свою двухкомнатную квартиру, со всеми удобствами, и раздельными сантехническими местами пользования, Евдокия поимела счастье лицезреть на пороге своего жилища соседку по совместной лестничной площадке  - Эмми. По паспорту и метрике  - Сара Эргазовна Кобылицына. Дама, не без какого-то образования,  тех же возрастов, что и хозяйка квартиры. А это значит, что где-то чуть, чуть за тридцать… с хвостиком. Ну, и хвостик помахивал, наверное, всего навсего,  ещё где-то  лет на двадцать…
- Матушка, Евдокиюшка, что же на тебе прямо лица-то нет никакого человеческого! Что за печаль-кручинушка  растревожила душу твою скорбную?! – запричитала соседка.
Мадам Эмми-джан была  разведёнкой. Но считала себя дамой чертовски привлекательной, несмотря на центнер живого веса, и вздорную внешность с головой непонятного наполнения. А споткнувшись о расположившийся на полу предмет человеческого происхождения, Эмми сразу же смекнула причину огорчения соседки:
-Подруга моя разлюбезнейшая! Ну, что же ты краса-девица с этим  интеллигентом окаянным маешься?! Всю твою долю женскую он тебе испоганил и истоптал! Избавиться от него настал час! Надо с ним кончать, раз и навсегда!
- Соседушка! Что ты эндакое непотребное  глаголишь?! Грех на душу не возьму, пусть уж он лучше вот так, по культурному, кочевряжится на полу!
-Дусьен! Ты это об чём?! Как ты только такую сублимацию могла про меня подумать?! – замахала руками и запричитала Эмми-Сара, -  я имела ввиду, что надо цивилизованно, по-современному, по рыночному, решить этот неразрешимый  вопрос. Сбагрить его кому-нибудь, или выражаясь по нашему, по капиталистически -  продать!
-Как это продать?! Живого человека?! Да к тому же, по совместительству, моего мужа! Хоть и возвращающегося домой часто лёжа!
-Да очень просто! Вон глянь! Футболистов-то продают? Свиней с гусями, ведь бывает, что тоже, ещё живыми несут на базар. Правильно? А чем твой муж-подлец хуже их? Подаёшь объявление в газету, мол, так и так, продаётся муж, за умеренную плату,  б/у, но ещё почти в рабочем состоянии. К нему прилагаются кальсоны, очки, банка тушёнки, и домашние тапочки. Про тапочки надо обязательно написать… Без тапочек могут и не взять… Ну, указываешь и разные другие привлекательные подробности… но без интима.
-Какой интим?! Я уж забыла, как этот самый интим у него выглядит! – воскликнула Евдокия.
-А вот этот биографический факт может огорчить покупателя… Это не маловажная составляющая деталь при коммерческой сделке! Или цену придётся сбрасывать, или устраивать шоу-фэнтези, что мол, работает мужчина в этом вопросе, как игла у швейной машинки «Зингер». Долбит быстро, не уставая и не задумываясь! К тому же долго... Пока не остановишь… Ведь не бросятся же покупатели тут, при нас, проверять его производительность! А, уж когда деньги отдадут и отволокут его домой, мы  претензии потом не примем, скажем, что неправильно, не по инструкции эксплуатировали, вот и испортили. А надо было проверять механизм, не отходя от места приобретения.
-Ой! Грех-то, какой на душу взгромождаю! Ведь всё же не чужой! А когда трезвый  случается,  бывает, так и по хозяйству даже подсобит. А с другой стороны, не помню уж, когда я его трезвым-то и видала! Ладно, так и быть, цену запрошу ма-а-а-ленькую, незначительную! Потом, может, назад выкуплю, если фондовый рынок не рухнет, или инфляция не шарахнет!
-Ой, мадам Дуся!, Товарищ, продвинутая соседка! Это ж будет твой коммерческий крах! Ты с ценой не груби, но и маленькую не назначай! Враз заподозрят, что товар залежалый, недоброкачественный, срок годности заканчивается, и что ты просто напросто хочешь избавиться от него, как от производителя.
-Эх, Эмми! И всё же, моей душе неловко как-то стало от этой мысли аморально гуляющей по ней! Ведь придётся  продать живое существо без его согласия,  пусть оно даже будет виде пьяного мужа-интеллигента!  Давай у него поинтересуемся, какой у него взгляд на этот вопрос?
-Евдокия! Какая же ты!.. Ну, просто «жесть»! Когда порося несут на рынок, у него что, тоже согласие спрашивают?! К тому же хотела бы я посмотреть, как ты у этого мертвецки спящего борова разрешение будешь получать на его же собственную продажу!
-Ой, не знаю! Неопытная я какая-то в этом жизненно-важном вопросе… Не обманули бы… Не приходилось мне ещё как-то, мужей своих оптом по завышенным  расценкам распродавать… А, вдруг и цену неподходящую назначат? Народ в некоторой части своей нынче не душевный, скучный какой-то, всё объегорить норовит! А какая сегодняшняя рыночная цена на мужей? Не слыхала?!
-Д-а-а…  Надурить могут… Ну, да  ладно… так и быть!  Подсоблю я тебе Евдокия. Из сострадания к тебе ради, и в честь нашей совместной соседской, бабьей дружбы… Куплю я у тебя мужа твоего! – решительно, резко, как отрубив,  махнула рукой соседка, - нанесу себе непоправимый материальный ущерб!
- Как это куплю?! – удивлённо  захлопала глазами владелица «недвижимости»,- ты вон какую агитацию вокруг меня  развернула по распродаже моего имущества! И сама же,  тут как тут, наловчилась чужую собственность к рукам прибрать! Зачем он тебе в хозяйстве? Укажи цель и потребность свою в нём! И, какую такую не обидную для меня и Василия цену ты готова  предложить?

                ***
Уважаемые товарищи, а также господа и граждане умственной принадлежности, и лица сочувствующие им! Кажись, довёл я вас до логического завершения литературного изложения сей драмы!  Если так сверху, задумавшись и напрягая зрение, взглянуть на изложенное, то вроде вот он конец! И так всем понятно, чем эта драматическая драма закончится. А с другой возражающей стороны меня докучают реплики, мол, товарищ автор, объяснитесь! Не напускайте на себя тумана и умного вида! Дайте понять трудящимся, чем вся эта круговерть закончится!  И как мне быть при этом?!