Глава 13. Казинца 99. Повторный визит и его послед

 Глава 13. Казинца 99. Повторный визит и его последствия...

Постепенно Лидочка оправилась от шока вызванного  предыдущим визитом в общежитие. И  уступив настоятельным просьбам декана, согласилась нести  этот тяжкий крест и дальше. Перед входом она сказала себе: «Надеваю на голову стеклянный шлем и безучастно наблюдаю. Я спокойна, я спокойна, мне не страшно… почти…» Лидия Павловна мужественно отделилась от группы преподавателей и решительно направилась к своим воспитанникам. Она шла по коридору общежития в относительно уравновешенном состоянии, ну примерно как взведённый курок. Вдруг  откуда-то сзади, через её голову перелетел аккуратно сложенный бумажный треугольник. Лидочка подняла его и автоматически развернула. Записка лаконично сообщала примерно следующее:
 
Посетите 4 комнату в 11 блоке на предмет аморального поведения.

Растерянная Лидочка поднялась этажом выше и показала анонимное послание декану. Тот  задумчиво покачал головой. У него было такое выражение лица, словно он в дефицитной итальянской обуви двумя ногами влез коровью лепешку. Но делать нечего – придётся  чистить туфли. А в данном конкретном случае – реагировать  на полученный анонимный сигнал.
Декан в сопровождении Сухого, Панкратова  и Лидочки подошёл к указанной в записке комнате и постучал.
--Проверка из деканата  -- строго сказал он и подёргал за ручку двери. Она естественно оказалась запертой. Представители администрации  потоптались в некоторой растерянности, не зная, что делать. Дежурный по блоку предложил: «Может  послать за председателем студсовета, у него есть ключ-мастер – к каждой двери подходит. Молчание было ему ответом. Очевидно, никому из присутствующих явно не хотелось заниматься скандальным делом. И вдруг неожиданно погас свет. Студенты повыскакивали из комнат посмотреть, что случилось. Шум, гам, суматоха. Наконец, кто-то пошёл проверить пробки и минут через пять свет зажёгся снова. Тут откуда ни возьмись, подоспел председатель студсовета.  Он гостеприимно открыл нужную дверь,  и войдя в тёмную комнату щёлкнул выключателем. На одной из кроватей мирно спал Слуцкий. Больше никого в комнате не было. Голоса и яркий свет разбудили Бродягу, и он  приподняв голову с удивлением посмотрел на вошедших.
--Ты почему не открывал? – не здороваясь, строго спросил декан. Валера завернулся в одеяло, сел на кровати и пожав плечами и сказал:
-- Устал… понимаете. Мало сплю-- много читаю. Лидочке стало ужасно неудобно. Но декан-- человек более опытный в таких делах, не спеша прошёлся по комнате, тщательно прочёсывая территорию внимательным взглядом. И вскоре заметил обугленную розетку. Рядом  на полу валялась женская булавка. Сразу стало понятно, что явилось причиной короткого замыкания. Ведомый шестым чувством декан, продолжил поиски, и они увенчались успехом. Лифчик предательски валялся на тумбочке, красноречиво говоря о том, что какая-то особа женского пола покинула эту комнату совсем недавно и очевидно сильно спешила.
--Стыд и позор! Привёл девушку, заперся… Декан запнулся, подбирая выражения. Очевидно, решив что терять уже нечего, Валерка невинно поинтересовался:
--Вы предпочитаете, чтобы я привёл парня? Декан открыл рот, да так и не нашёлся что сказать. Все дружно отвернулись, чтобы не злить шефа улыбающимися лицами. Тот, наконец, собрался с мыслями и выдал казённую домашнюю заготовку:
-- Ты когда-нибудь слышал о моральном облике советского студента? А? Разгильдяй! Что ты себе позволяешь, в конце концов. Женись – вот тогда и….
--Вы во сколько лет вы женились, Павел Игнатьевич?  -- как бы невзначай полюбопытствовал Валера.
--В двадцать семь… -- не замечая ловушки, просто сказал декан.
-- И конечно были девственником? –спросил Бродяга будничным тоном, словно речь шла о погоде в отдалённой развивающейся стране.  Все быстро выбежали из комнаты, прилагая огромные усилия чтобы не рассмеяться по дороге. Сухому  выход загораживал декан. И сдерживаясь изо всех сил, доцент быстро отошёл к окну. Он мужественно старался переключить ход мысли на что-либо нейтральное, и не думать о том, что происходит в комнате.  Перед деканом стояла неразрешимая дилемма – сказать правду нельзя. Может соврать? --  Нет!  Об этом не может быть речи. Он вдруг отчётливо вспомнил свою первую женщину. Назвать любовью это можно было с большой натяжкой. Но приятные воспоминания охватили его и он быстро успокоился. Наконец  обречённо вздохнув,  устало улыбнулся и сказал:
--Да пойми ты… Поступил сигнал. Ну, должен же я  прореагировать. Эта ж тварь на меня потом напишет. И он показал записку Валере.  Тот  прочёл и весело засмеялся:
– Клеветники и завистники!  Потом вошёл в положение и серьёзно сказал:
-- Я понимаю. Реагируйте… только не сильно.
-- Значит так-- выговор и стипендию сниму— объявил декан. На месяц…--  как бы извиняясь быстро добавил он.  Валера пожал плечами:
—Так нету ж стипендии. Вы мне в начале года сняли… Ни за что, между прочим, Павел Игнатьевич!—с упрёком сказал Валера.
-- Было бы за что я б тебя давно выгнал, поверь мне на слово – неожиданно разозлился декан. Короче выговор! Обжалованию не подлежит —сказал он и решительно направился к выходу. Сухой поспешил за ним.

Преподаватели молча шли к машине. Медленно падал снег, ненавязчиво напоминая о вечности сущего в общем, и мимолётности жизни и суете сует в частности. Декан попросил у Сухого сигарету, не торопясь подкурил и мечтательно сказал:
-- Где мои семнадцать лет? Сухой пожал плечами, развёл руками и поднял брови – эта незатейливая пантомима должна было выражать тривиальную истину –нельзя дважды войти в одну реку даже если очень хочется.

-- Петрович, тебе Лидочка нравится? – спросил вдруг декан.
-- Конечно – легко признался доцент.
-- Так чего ты тормозишь? – поинтересовался декан.
-- Аморалку пришьют… -- вздохнул Сухой.
-- Это точно. Писатели, мать их так… Всегда понимаешь, найдётся человек, которому плохо, когда другому хорошо…  Павел Игнатьевич обернулся, чтобы убедиться в отсутствии посторонних и сказал: Передай Слуцкому путь заявление на материальную помощь напишет. Я подпишу… Засранец! – покачал головой декан но видно было, что в общем и целом ему нравится жизненная позиция Валерки.

Лидочка шла сзади всех. Вспоминала студенческие годы. И хотя она в жизни никогда не позволила бы себе такое… Но почему-то ей было жалко Валеру, и девушку которую она никогда не видела. И даже себя… Потому что вдруг почувствовала что в её благополучной и размеренной жизни чего-то не хватает. Мы все делаем свой выбор, делаем ставки. Лидия Павловна поставила на спокойную жизнь. Хотела жить  в достатке и безопасности. Семья, дети, дом. И слава богу всё получила. Чем же она теперь недовольна? Вдруг она поняла что хотела всего этого не столько потому что это было действительно её мечтой, а потому что боялась хотеть чего-то другого… И конечно, семья для неё по-прежнему важнее всего… Да только этого оказалось мало. Нет, она жалела вовсе не о том, что подобно этой девчонке рискнувшей репутацией и высшим образованием веселилась со своим парнем. Ей было мучительно жаль, что она никогда, никогда в жизни не рисковала ни чем  -- ни карьерой, ни здоровьем, ни тем более жизнью. Её нервы не были натянуты до предела, она не замирала с затаив дыхание в ожидании опасности, не принимала дерзких решений. Всё было рассчитано, отрезано с большим запасом. Но и выигрыш соответственно не волновал. Не кружил голову и не заставлял биться сердце чаще.  Поезд жизни ещё грохочет, до конечной станции далеко… Но годы, когда верится в чудеса ушли… Пропали… она вспомнила как в юности твердила себе – я ещё не готова, мне рано … А теперь слава богу, поздно. Она неожиданно осознала что и тогда было не рано и самое главное –сейчас ничего не поздно. Не поздно… Так в чём же дело? А в том дорогая моя, что ты не готова заплатить за успех риском, страхом поражения и болью неудачи. Ты готова работать как ломовая лошадь… Что ж и это подвиг. Да ещё какой! Легко ли каждое утро встать и сказав себе—«Надо! Ты должна!» – продолжать этот бесконечный бег по кругу. Кому кстати должна? Уж не себе это точно. О чём это я? Лидочка запуталась… Ах,да – я хочу рисковать и одновременно не готова пойти на риск.. Всегда боялась неудачи, больше чем желала успеха… Старого пса новым штукам не выучишь-- подумала она, поправила воображаемый хомут и побежала догонять свою упряжку.

…Ночью Лидии Павловне  не спалось. Она ворочалась, вспоминала свою жизнь… Яркий свет полной луны создавал таинственную и немного магическую атмосферу. Наконец, Лида окончательно поняла что заснуть не удастся и стараясь не разбудить мужа потихонечку встала. Потом, не включая свет, пошла на кухню и плотно закрыла дверь. Она ничего не собиралась делать, просто надоело ворочаться в ожидании сна. Лидия Павловна автоматически закипятила воду и заварила чай. Затем села и просто смотрела в чёрное холодное окно. Она мучительно пыталась определить  истинную причину своей необычной бессонницы. Лидочка абсолютно механически вертела карандаш и вдруг рука словно обретя собственную волю, написала на газете оставленной на столе:


Ничто никогда не рано…
Ничто никогда не поздно…

Лидия Павловна удивлённо перечла написанное несколько раз. И вдруг продолжила:

Просто когда нам страшно
Встать и идти вперёд
Мы говорим-- Не время
Ещё не сегодня… Лучше
Конечно, гораздо лучше
Немножечко подождать…
Немножко, совсем немножко
Лет двадцать, а лучше тридцать
Чтобы сказать уверено
Время, увы, ушло…

Стихи получились без рифмы, но имели какой-то внутренний ритм. Казалось, он сообщал телу невидимые, но хорошо ощутимые пульсы. Всё тело её вибрировало непривычной, однако очень приятной дрожью. На душе было светло и радостно. Рука писала, а Лидочка наблюдала за ней, словно со стороны. Ощущение чуда не покидало её. Стараясь не спугнуть и не разрушить это необычное состояние она продолжила…

И всё же в душе мы знаем –
Ничто никогда не рано…
Ничто никогда не поздно…
А сердце… сжимает болью—
Ведь жизнь как вода ушла…
И только глубокой ночью
Когда лишь часы на стенке
Бьют грозно, словно набат
Без слёз, но ужасно горько
Без звука, но очень страстно
Заплачешь вдруг над собою
Ведь жизнь свою проспал…

Стихотворение получилось не весёлое. Но странное дело --Лидочка была счастлива. Она уже много лет не писала стихов. Более того, даже забыла о своём даре. А ведь когда-то… Именно благодаря ему нашла свою любовь…  Лидия Павловна сидела за столом и по-прежнему смотрела в чёрное окно. Но теперь видела совсем другое – вот она снова девчонка полная надежд и иллюзий на школьном выпускном вечере. Могучие силы бурлят внутри её пылкого сердца. Она ещё не знает, как и для чего применить их. Но само ощущение, что ей принадлежит весь мир просто замечательно. Лидочка вдруг по-настоящему поняла выражение – за спиной выросли крылья. Тут она перенеслась в настоящее время. На столе -- остывший чай, за окном -- по-прежнему глухая ночь. Но теперь это неважно. Важно другое – ощущение крыльев осталось.  Лида аккуратно оторвала кусок газеты со стихом и потушила свет и пошла спать.

Утром она проснулась в замечательном настроении. Долгое время не могла понять откуда эта беспричинная радость. Потом взгляд её упал на обрывок газеты на тумбочке. «Ничто никогда не рано…"—прочла она.
"Ничто никогда не поздно…» -- медленно проговорила Лидочка и улыбнулась беззаботной счастливой улыбкой. Тут она поймала на себе озадаченный, вопросительный взгляд мужа. Борис Витальевич привык к её перманентному состоянию тревоги и откровенно  не понимал что происходит.
-- Ничто никогда не рано, ничто никогда не поздно… -- пропела Лидочка,  и порывисто поцеловала мужа, чем озадачила его ещё больше. Он проследовал за ней в ванную комнату. Супруга неожиданно замкнула дверь изнутри и обняла его и вдруг начала снимать с него майку. Муж естественно не сопротивлялся, однако ошарашено и даже немного испуганно смотрел на Лидочку. Борис Витальевич даже хотел напомнить безответственной супруге, что они оба опоздают на работу. Но мудро промолчал. На работу они в тот день не опоздали, а просто не пошли. Позвонили, предупредили и… О чудо! --Ничего страшного! Потом пили кофе с коньяком, затем снова вернулись в спальню. А после завтрака Лидочка наконец объяснила что же всё-таки произошло. И в завершение  прочитала стих… Потом молча сидела напротив мужа изо всех сил стараясь угадать что он думает. Борис Витальевич облегчил её не простую задачу и спросил:
-- Ты за этот день была счастлива больше чем за последние десять лет, правда? Лидочка согласно закивала. А теперь скажи только честно – разве не тоже самое я говорю тебе всю нашу совместную жизнь? Лидия Павловна виновато вздохнула. Только сейчас она осознала, что муж прав на все сто процентов и спросила:
-- Боря, может я должна была созреть? Борис Витальевич взял её ладони в свои и сказал:
-- Не расстраивайся… Ничто никогда не поздно…


Продолжение следует...