Во-времени

                "Во времени"

«Тебе»



Бесконечное количество кафе, бутиков, фаст-фудов, книжных магазинов, красивых витрин, рекламных щитов, серых одноликих многоэтажен и равнодушных лиц. Примечательно то, что в этом мегаполисе - мясорубке человеческих судеб и жизней, среди бесчисленного количества знакомых, фальшивых друзей и коллег по работе, среди глобальной сети Интернет, телевиденья и нескончаемых дел, любой из Вас чувствует себя гораздо более одиноким, чем в самом захудалом и маленьком городишке России. Кажется, что наступила эра конца, эра пика вселенной. Ведь все музыкальные и литературные шедевры уже существуют, картины нарисованы и фильмы сняты. Из-за отсутствия идей, мы возвращаемся к старому. Смотрим в будущее, а по ночам тоскуем о прошлом, ловим моменты на фотопленки, и коллекционируем раритетные вещи. Эра больших очков, кед и капюшонов. Эра конца, а значит эра возвращения к началу.




В моей квартире стоит вечерний полумрак. На журнальном столе разбросаны старенькие книги и бестолковые женские журналы со всякими нелепыми и смешными советами, к примеру - «Как познакомиться с мужчиной и правильно с ним флиртовать» или вроде такого – «Как правильно целоваться», признаться честно этот драгоценный набор макулатуры предназначен в основном для гостей женского пола или когда от скуки уж совсем нечем заняться.
В углу около окна расположилась картонная коробка, в которой хранятся тысячи фотокарточек. Фотографии – это моя страсть и жизнь. Я частенько выхожу в город, в не знакомом для меня направлении и фотографирую все, что приглянется на пути. Естественно жить на что-то надо, поэтому я работаю в мало известной газетенке «В городе». Пишу статьи и предоставляю фотоматериал. Вообще фотография для меня – это волшебство. Волшебство в мире, который, кажется, уже захватила эра компьютерных технологий и исследований ДНК.  Когда твой фотоаппарат ловит какой то момент, потом другой и так кадр за кадром ты будто останавливаешь время, а те секунды, минуты и события, которые уже прошли остаются у тебя в руке, пойманные и никуда уже не смеющие уйти, ты открываешь фотоальбом и находишь воспоминания, которые искал. Человеку необходимо иметь воспоминания иначе смысл жизни моментально теряется. Это только кажется, что мы живем ради будущего,  очень часто мы живем во имя прошлого, дабы что-то исправить, доказать, забыть или вернуть.
В мои двадцать три года многие думают, что жизнь в самом разгаре и только начинается. Мне кажется, что уже прошло пол века с того момента, когда моя память начала фиксировать у себя некоторые события моей жизни, начиная примерно с трех-пяти лет. Память странная вещь – что-то она запоминает так отчетливо, что при любом желании не стереть, а что-то ты не помнишь совсем. У меня, например, вечная проблема, я с первого раза практически не запоминаю лица людей, даже если на это акцентирую внимание.   
Все двадцать три года я пытаюсь найти смысл жизнь, которого как у кого не спроси или совсем нет или он заключается в вечной материальной потребности и животных инстинктах, а совсем верующие люди считают, что тут мы отмываем грехи и проходим испытания, что-то вроде чистилища, а потом попадаем или в рай или в ад, тут уж как монетка ляжет.
Смотря на современный мир, мне кажется, что все мы попадем в ад. Хотя, когда кто-то умирает, все грехи его куда-то исчезают и мы прощаем ему все. Как будто бы смерть все искупила - феномен человеческого сознания.
 Вообще все люди практически  одинаковые, кроме некоторых единиц, которых все мы «Нормальные» считаем «не нормальными», из-за перевернутого мировосприятия и осознания жизни. Может тут вопрос просто в большинстве? Кого больше, тот и прав.
Вот собственно, наверное, и все, а люди практически всю свою жизнь тратят на поиски смысла, капаясь в себе, пытаются отыскать истину  существования на Земле. Только мне кажется, приближенно я знаю ответ на самый главный вопрос человечества: «Смысл жизни в том, что этого смысла нет» с этим тяжело смириться, но надо. 




………..

Напротив меня в кресле, расположившись поудобнее, сидит мужчина в черном кожаном плаще и лакированных ботинках. На его голове блестит лысина, которая ему кажется даже идет.  Зовут его Антон, честно говоря, я не очень понимаю род его деятельности, хотя это частый гость в моем доме, которому даже не нужно приглашение.  Минуту другую мы оба сидели молча. Затем он с грохотом поставил стакан с водой на стол и капли разлетелись по периметру времени, нервно вытер с лица пот и прищурив один глаз, пристально посмотрел в мою сторону, после чего опустил голову вниз.
- Что ж...довольно незапланированная встреча – произнес он.
- Такие встречи не бывают запланированными – ответила я, немного отодвинувшись подальше от облитого водой  журнального столика.
- Я говорил тебе,  то, что ты написала сегодня в своей статье полная чушь и  пользу оно тебе не принесет?
- Говорил? – повторяет он с упором и неявно выявленной агрессией.
- Я не желаю  слушать бред, который ты говоришь. я даже не хочу об этом думать, пусть читатели и критики судят о том, как я пишу. И что бы ты знал, вымолвила я на последок - Наш рейтинг не так уж и мал для газеты с таким тиражом, так что мне не нужны советчики и наставники.
Он посидел еще совсем немного, встал с примятого кресла и прибрал за собой. На этом наш разговор и закончился, не к чему не приводящий и совсем не нужный. Антон ушел,  и на сегодня я точно знала, что общение с ним завершено.
Антон – это мой маленький секрет, скорее часть меня, причем основная, которая занимает не маленькую роль в моем головном мозге. Он приходит ко мне каждый день, иногда даже по несколько раз на дню. Признаться честно порой его визиты бывают некстати и мне жутко хочется выставить его за дверь или растворить в толпе прохожих на самой оживленной улице города, но он как ветер, пронизывается сквозь щели в самые отдаленные уголки моего сознания и атакует прямо в цель, а его цель – это манипулирование мной, свои идеи он пытается воплотить в моей голове. Самое интересное во всем этом то, что кроме меня, его не видит никто, он словно мое второе «я» материализованное в этом мире. «Я», которое не слушается, живет само по себе и только достает меня своими довольно частыми визитами.
Само собой идти к врачу с такими симптомами может только человек, который хочет сам себе навредить. Кто поверит мне в достоверность сказанных слов? Никто, кроме, наверное, Антона.  Никто не поверит, что он существует, ну  а я в лучшем случае буду сидеть на транквилизаторах или в худшем окажусь пациентом психиатрической клиники на всю жизнь, ведь как показывает практика шизофрения, а именно этот диагноз мне и поставят, относится к ряду неизлечимых заболеваний человека. Так что, забившись в одиночестве, в своей маленькой квартире на окраине города я каждое утро объявляю войну своему сознанию и встаю с постели, как на очередной бой. Важно  сохранить конспирацию, важно, чтобы никто и краем нюха своего не смог понять, что я вижу что-то лишнее. Главное - не впасть в панику и не поддаться всплеску эмоций. Важно, что бы работа хоть как-то отвлекала меня от разных ужасных мыслей, ну а вот когда работы нет, то  хочется выть волком и лезть на стены от полного одиночества и пустоты. От нескончаемой надвигающейся на тебя темноты, которую ты не в силах остановить. В те самые моменты появляется он – мой невидимый друг и нарушает пустоту разговорами и жестами и в эти самые минуты, я самая счастливая, ведь я не одна, но это счастье мимолетно и исчезает в тот миг, стоит мне только на секунду вспомнить, что Антона не существует.
В моей голове нет никаких голосов, которые приказывают мне пойти и кого-нибудь убить, и я не валяюсь в истерических припадках около своего дома. Этот человек, который со мной уже около четырех лет, ест на моих глазах, пьет, оставляет следы на песке и отпечатки пальцев на запыленном мониторе компьютера. Рассуждает, кричит, плачет и смеется. Все вроде бы  как у всех. Только Антон, как он мне представился при первой нашей встречи в больнице, когда я только отошла от наркоза после аварии, не имеет паспорта и никогда не покупает ничего в магазинах, потому что его просто не видят и он не может оплатить товар, иногда кажется, что его просто специально не хотят замечать, объявив всеобщий бойкот.  Я, конечно, никому не рассказываю о нем, хотя, как-то давно, выпив много глинтвейна я проболталась подруге о том, что знаю человека, которого никто не видит и поведала ей о его довольно частых визитах ко мне, но она сочла меня сумасшедшей не дослушав мой рассказ даже до середины. Посоветовала мне обратиться к психиатру и чтобы не подвергать себя лишней опасности прекратила со мной общение, удалив себя из множества социальных сетей.
Что же поделать если люди такие странные существа, которые верят только в то, что они видят, а проще говоря, мы видим только то, что хотим видеть.
Вот представьте на минуту, что Вы жутко хотите курить и у каждого второго человека можно будет увидеть в руке сигарету. Представьте, что Вы сильно хотите есть и вкусные ароматы выпечки и сладостей будут врезаться в самую глубину нашего мозга, подавая сигнал организму о потребности в пищи.   
Подсознание странная вещь. Можно поставить на стол какой-либо предмет и он для нас будет находиться в комнате, стоит отвернуться и для тебя этого предмета больше не существует, просто потому что наше зрение его не улавливает. В этот момент с этим предметом может происходить все что угодно, но мы этого не узнаем, пока не обернемся.
Человек полон предрассудков, веры и знаний. Каждый представляет из себя нечто субъективное и закрытое. Может, если бы мы могли воедино соединить три этих понятия, то предрассудки, вера и знания стали одним целым и принимались бы людьми уже как объективное понятие существования на Земле. Но…если человеческое существо начинает делать или видеть то, что чуждо для практически всего социума на планете – он «недоразвитый», а  с научной точки зрения страдающий шизофренией или еще каким-нибудь расстройством психики. Люди догадались обозвать, все то, на что не могут найти объективные решения – расстройствами психики или головного мозга.  Любое отличаемое поведение от большинства является не нормальным.
Вы не слышите, что деревья и цветы, тоже живые, и они очень сильно кричат, когда их вырывают с корнем из земли или обрывают ветки, Не слышите, так ведь? А некоторые люди слышат то, что неподвластно уловить обычному человеческому слуху, но доказательств нет, кроме научных фактов и врачебных домыслов.  Много что в нашей природе говорит, но особенно много говорит мне тот, кто частый гость в моем доме, гость без приглашения, тот у кого имя кажется даже выдуманное мной или им. От страха я стараюсь не разговаривать не с кем на эту тему, но Антон – это то, чего я боюсь каждый день. От него не укрыться не уйти и не убежать. Я не страдала никакими психическими заболеваниями, не переносила сильный стресс и не употребляла наркотики. Просто в одно ужасное утро, открыв глаза, он сидел в моей больничной палате, на откидном кресле, похожим на то, на котором сидел и сегодня. Наверное, у меня должен был случиться припадок и я в ужасе побежала бы в полицию или  к психиатру, но я приняла это как должное, просто потому, что другого выхода у меня наверное не было.


…..
 
Осень в этом году выдалась черствая и капризная. Я наблюдала за пролетающей вокруг меня жизнью из окна кафе, на углу своей улицы. Люди бежали куда-то вперед на встречу судьбе, победам и разочарованиям. Только капли дождя размывали их силуэты, от чего все они становились жутко друг на друга похожи. Кроме меня в кафе находилась одна влюбленная парочка, которая заняла столик прямо у окна и дама лет сорока, похожая на успешную бизнес вумен или директора какого-либо агентства, ну и само собой, все время улыбающийся официант. Складывалось ощущение, что он только что пришел из стоматологии, где отбелил себе все зубы и непременно хочет этим похвалиться. Я заказала кофе и пачку сигарет. Есть почему-то не хотелось совсем. Осенью вообще почему-то есть хочется меньше, в сравнении с весной и зимой. Зимой, видимо, организм пытается сохранить тепло и требует много пищи, а весной затрачивает много энергии в связи с гипер активностью нашего тела и требует восстановления сил таким вот способом. После второй выкуренной сигареты я начала понимать всю омерзительность их вкуса, но не смотря на это закурила третью. Официант сменил пепельницу и исчез среди пустых столов тихого заведения. Я провела тут около двух часов и только когда начало смеркаться и ливень прекратился попросила счет и поспешно удалилась в сторону набережной.

По плечу меня не сильно кто-то ударил. В вечернем полумраке я с трудом  разглядела лицо человека.
- Опасно одной ходить такое время, сказал Антон, не хватало еще чтобы с тобой что-нибудь случилось.
- Ты тогда будешь плакать? – с усмешкой осведомилась я.
- Брось эти шутки.
В темноте мне казалось, что он смотрит куда-то сквозь меня и совсем не слушает.
-Слушай, после минутного молчания, вылетело у меня – Если на меня нападут, какая от тебя польза, если тебя никто не видит и не слышит?
Он не ответил на этот вопрос и все оставшееся время просто молча шел рядом, а родной город мило улыбался, отражаясь в огромных и грязных лужах. Шли мы долго и медленно, я считала шаги, а он, положив руки в карманы брюк, насвистывал какую-то очень знакомую моему уху мелодию, которую я никак не могла вспомнить. Стоял довольно теплый вечер для этого времени года, и запахи кругом были наполнены весенними ароматами цветущих деревьев, не смотря на желтые опавшие листья. Этот запах напоминал мне запах детства и родной улицы, когда настроение не делилась на хорошее и плохое и не было тяжелых мыслей в голове, которые сжирали тебя от начала и до конца. Было только – можно на улицу, или ты наказана и сидишь дома. И сколько радости было в глазах, когда я выбегала в жаркий летний день в босоножках и платьице в горошек на аллею и бежала, что есть мочи на школьный двор, вдыхая запах свободы. Бежала и бежала, пока не выбивалась полностью из сил, а потом останавливалась и звонко, как колокольчик смеялась, озаряя всю улицу улыбкой. Когда-то это было так, и прогулки были частью свободы, которая так была дорога, потому что ее было мало. Сейчас же все это приобрело некий другой смысл, и вдыхая те же запахи с возрастом мы начинаем их по-другому воспринимать. Идя по той же аллее нет больше того самого чувства восторга и тепла, но это нормально, потому что со временем все начинает терять некий смысл, кроме идеи, которая тобой движет. 
И этим глубоким вечером все уже стало совершенно другим, но запахи и тепло остались теми же, что и когда-то давно.

Ночью в пустой квартире я никак не могла уснуть. Капли, которые бились об карниз моего окна, будто пытались достучаться до моего сознания и что-то мне сказать. Ночью Антон не приходит никогда, может и поэтому это время мне нравится больше. Мое сознание отвергает его, не хочет признавать существование этого вроде даже человека с руками и ногами, как у всех, но каждый раз с его приходом рушатся стереотипы социума, построенные нашим миром и сознанием.
 Иногда меня даже посещают мысли, что он ангел-хранитель и послан мне свыше, чтобы спасти мою погибающую душу, но на все мои допросы он только и делает, что молчит, как партизан. Видимо и мое отношение к нему строится на его молчании. Может Антон совсем из другого времени или совсем другой планеты, что находится за пределами нашей солнечной системы. Я снова и снова погружалась в раздумья и это все больше сводило меня с ума, а дождь продолжал лить, и в тишине этого замкнутого круга было слышно лишь, как на запыленной годами антресоли отстукивали старенькие часы, убивая с каждой минутой кусочек времени.

- Я хочу предложить Вам хорошую подработку на этих выходных – сказала молодая брюнетка с довольно усталым видом.
Это была моя начальница, которая часто любила подсовывать мне заказы на выходные дни, особенно летом, когда в жаркий уикенд хочется провести денек у озера, а за место этого ты томишься в душном помещении на свадьбе или устраиваешь фото сессию на самом пекле. У нее был муж и трое детей, но не смотря на это эта мировая женщина умудрялась проводить на работе даже выходные дни. Со стороны можно было подумать, что рожал и выкармливал грудью их потомство непосредственно муж.
- Я не очень уверена, что на этих выходных у меня получиться выйти на заказ, быть может кто-то другой сможет в эти дни меня заменить?
Я посмотрела на нее с укором и отвела взгляд на захламленный стол за котором и сидела моя начальница.
- К сожалению, Марина, ты последняя с кем я разговариваю, так как все уже отказались. Тебя я не спрашивала именно потому, что ты и так довольно часто работаешь по выходным дням.
- В общем, я подумаю. - Есть же время подумать? – Добавила я
-До завтра.
- Отлично
- А на что, хоть заказ – вдруг в последний момент вспомнила я. Хотя прекрасно знала, что по субботам – это почти всегда одни свадьбы.
- Свадьба. – подтвердила она мое предположение  - и да, само собой за двойную оплату.


На улице первый раз за очень долгое время стояла чудесная и солнечная погода и не смотря, что на календаре уже была глубокая осень солнечные лучи все еще пригревали и одаряли теплом все живое. Птицы вдруг сразу проснулись, видимо, подумали что наступила весна и всю улицу  заполнило пение птенцов, перемешивающиеся с шумом автомагистрали.  Мне самой на минуту показалось, что минула зима, и скоро все будет расцветать, однако приближение к холодам выдавали голые кроны деревьев и опавшие листья вокруг них.
Вдруг мне стало почему то жутко одиноко и холодно. Мне захотелось найти собеседника и просто выпить с ним чего-нибудь крепкого и рассказать кому-то, что так я больше не могу. Не могу жить не зная для чего живу. Мне даже на короткое время пришла в голову идея о том, чтобы подойти к первому встречному и предложить ему денег лишь бы только выговориться, а потом разойтись, чтобы никогда в этой жизни не пересекаться. Это желание моментально у меня пропало, как только я вспомнила случай со своей лучшей подругой, которой я рассказала об Антоне и та сочла меня сумасшедшей, сменила номер мобильного телефона, электронную почту, странно, что она не переехала, спасаясь бегством от полоумной подруги. В моей голове возникла картина, как из маленькой тихой кафешки спасается бегством бедный случайный прохожий, в котором я нашла «свободные уши».
Из-за того случая я сильно замкнулась в себе и поэтому кроме работы общаться со всеми перестала. Врать, что со мной все в порядке стало невыносимо. Я ненавидела его, того, кто приходит каждый день, разрушая мое сознание, но больше всего я ненавидела себя за то, что впустила однажды его в свою голову и больше не в силах убрать. Вот и получается, что из общества у меня остались коллеги по работе и то общение с ними больше походило на деловые переговоры, ну и самом собой Антон.
Жутко  и страшно остаться со своей проблемой наедине с собой, жутко и страшно признавать, что эта жизнь. Всего картинка, которая не представляет особого значения. Все что спасало – это фотографии и книги.
Пройдя до конца улицы, я отбросила все желания найти себе случайного попутчика и свернула в довольно узкий переулок, в середине которого виднелась яркая вывеска, с нарисованной на ней бутылкой виски. Это точно был какой-то паб или пивной бар. Подойдя ближе, я смогла разглядеть название Паб «павлин», немного странное и неоднозначное название для заведения, где все только и делают, что напиваются в хлам, а потом устраивают какой-нибудь дебош.
Это было полуподвальное помещение, в которое вели с десяток ступенек. Играла тихая музыка, а ближе к барной стойке располагались в огороженном закутке живые гуси. Быть может это маленькая зацепка за название этого места, ведь гусей куда проще содержать, чем павлинов. Я выбрала столик подальше от этих самых гусей у пианино, за которым видимо по вечерам играют живую музыку.
Заказав бутылку красного вина и тонкие сигареты мне представилась не частая возможность раскрыть книгу и окунуться в мир, отделенный тонкой параллелью от настоящего.
Книги на самом деле спасают человека, и дело не только в умных нравоучениях и четкой жизненной позиции персонажей, дело все в том, что книга как бы окунает нас совершенно в другой мир, где есть люди и их проблемы, а мы уже тут не причем, мы не можем управлять их судьбой и разрешать те проблемы, на которые, казалось бы, у нас целый чемодан решений, мы занимаем позицию наблюдателя и только в конце можем проанализировать правильность поступков персонажа.
В жизни же все по-другому мы можем решать, делать ходы, ждать и действовать, только вот многие из нас, не зная какая это честь иметь право выбора, не пользуются этим и занимают позицию наблюдателя. Ошибка ли это или так и должны жить мы? Ответ наверное для каждого свой, именно поэтому каждый из нас занимает свою роль в этой жизни. 
Странен и еще один феномен людей. Мы никогда не можем с легкостью сделать выбор. Каждый поступок для нас достается с большим трудом. Недели, месяцы, года, сколько требуется каждому из нас для принятия одного из самого важного решения в жизни? Почему мы не решаемся в детстве сказать «Я тебя люблю», а во взрослой жизни «После десяти лет работы в этой сфере я понял, что это не мое» или «Я больше тебя не люблю и хочу жить с другим мужчиной».  Потому что мы боимся плохого исхода данного решения, не правильного выбора для себя. А кто-нибудь задумывается, что если бы мы знали хотя бы два варианта исхода решения, и  даже если бы они оба были  положительны, мы бы никогда не сделали выбор. Знала бы совершенно обычная среднестатистическая  женщина, что если она наконец решиться уйти от мужа, который двадцать лет зарабатывает, чуть больше размера оплаты квартирных счетов, и снова выйдет замуж за другого, то муж на почве безумной ревности и в порыве агрессии убьет ее, а если не уйдет, то через год случайно на улице на нее нападут и нанеся множество ножевых ранений опять же убьют.
Десятки ходов и действий, зная исход выбора, оказывается, практически невозможно сделать шаг влево или вправо, потому что, выбирая что-то, мы или подписываем себе приговор или выписываем путевку в жизнь.
Это действительно чертовски интересно, только вот стоит задуматься для чего же тогда нам предназначен выбор, если все уже предрешено, если жизнь до нашего рождения распределила все роли и только от незнания нашего будущего мы рвемся к цели, которую сами себе вбили в голову.
Мы не знаем, что ждет нас завтра, и это – огромное счастье.

……
Время шло быстро и за окном, которое возвышалось у самого потолка, видно стало, как дневной свет сменяют поздние осенние будни. Дождь все усиливался и за его пеленой расплывались человеческие тени и очертания. Дождавшись пока он хоть немного утихнет, я добралась до дома и первым делом заварила себе крепкий чай без сахара. Тишина, которая царила в этом доме, приносила какую-то легкость и свободу, а одиночество этих стен, которые раньше переполняли крики детей и веселые шутки взрослых, больше не тяготили. Время все отпустило. Родителей давно уже не стало, а братья и сестры той большой и неразлучной семьи, как мне казалось это в детстве, давно жили своими такими же большими и крепкими семьями. Все уходит куда-то, туда, где нас нет. Далеко в неизвестное и прошло.
Мои мысли оборвал внезапный быстрый топот ног в прихожей, зажегся свет, и рядом со мной появилась фигура моего единственного и ежедневного гостя. Я даже уже перестала бояться таких внезапных визитов, только потому, что они всегда такими и были.
- Можно покурить?
Я молча оглядела всю кухню в поисках пепельницы, которая странным образом пропала из кухни еще на прошлой недели и не находя ее решила предложить Антону блюдце из старенького маминого серванта.
Он закурил и клубы прозрачного серого дыма заполонили все помещение.
- Ты не должна отказываться от работы в эту субботы – с полной уверенностью в своих словах и притупив взор сказал Антон.
– Я могу привести тысячи доводов и причин, по которым это не нужно делать, но с уверенностью могу сказать, что не одному ты не поверишь, я знаю это точно, поэтому просто прошу тебя сделать не очень то много, лишиться всего одного выходного.
Он стряхнул пепел и продолжил.
-  Эта сделка многое перевернет, вот увидишь.
- Она перевернет только мой бюджет, точнее повысит его на очень незначительную сумму – со смехом заявила я. Он затушил сигарету и подошел к окну. Спиной ко мне стоял живой человек, который размышлял, говорил и думал. Может я в коме? Может меня, нечаянно сбила машина, когда я уже и не помню, и я нахожусь в реанимационном отделении больницы? А это все есть просто состояние между смертью и жизнью? Все это фальшь и ненастоящее, а сели очень сильно захотеть жить, то все исчезнет, а вдруг все исчезнет совсем?
Он всегда носит лакированные туфли, брюки и рубашки. Он выглядит, как представительный мужчина. Вдруг, на секунду  мне показалось, что меня осенило, и я поняла причину всего, что со мной происходит длительное время – это на почве одиночества мой мозг создал себе образ привлекательного молодого человека, который никогда меня не кинет и не уйдет к другой, только по тому, что это материализованная плоть моего собственного богатого воображения.
- Как много ты еще не понимаешь в этой жизни, как много тебе надо объяснять. Он подошел ближе нагнулся надо мной и его горячее дыхание заставляло думать, что он живой.
- Ты можешь сделать это просто ради меня? И я больше не о чем тебя не попрошу.
- Может чего-нибудь выпьем?- предложила я в ответ.
Он молча кивнул и закурил новую сигарету, а наблюдала, как его окурки растворяются в пепельнице. 
В холодильнике я нашла выпитую на половину бутылки виски и разлила ее по стаканам, наливая примерно три четверти. После третьего стакана голову немного затуманило и к моему мозгу стало приливать желание не смотреть, а любоваться этим типом напротив меня.
За окном видно стало, как подул сильный ветер и кроны деревьев сгибались, отдавая поклон его сильным порывам. Я смотрела на его руку, и его длинные пальцы выстукивали какой-то незнакомый мотив. В это вечер он очень много курил и молчал. Я поймала себя на мысли, что не имею права думать о нем, так его в сущности то и нет, а я всего лишь человек, который совершенно один в этом гигантском, сжирающем тебя городе.
Вечером, когда он ушел, мне захотелось забраться под теплый плед с кружкой горячего шоколада и смотреть бессмысленные комедии для поднятия настроения, перелистывая канал за каналом во время однотипной, наскучившей рекламы, но сон взял свое и через несколько минут после того, как я положила голову на подушку я спала




-Хорошо, я принимаю Ваше предложение на подработку, завтра в 9 я буду на месте – произнесла я эту фразу женщине в строгом костюме, которая была моей начальницей, хотя еще доля сомнения в моей голове присутствовала.
; С тобой просто приятно работать – не раздумывая, произнесла она.
          Странно все же, как эта женщина, не смотря на всю загруженность и плотный график, умудрялась так эффектно выглядеть. Всегда одетая как с иголочки, не уставшая от шпилек и слоев тонального крема, сдержанная и принимающая во внимание различные прихоти своих работников. Возможно, в этой загадочной сдержанности и таился тайный успех в жизни, неподвластный для большинства.

На улице крупными хлопьями падал первый снег, и город стал приобретать сказочные оттенки зимы. Крыши домов застилало мягкое, белое одеяло и видно было, что у людей, бегущих вокруг сменилось осеннее настроение и на лице появились легкие, практически не заметные, но все же искренние улыбки.
Время было чуть больше полудня и от того на улице народу было не очень много. Чашка горячего чая перед работой на улице в холодные дни для меня была  неотъемлемой частью, так как от горячего  тепло в теле сохранялось еще некоторое время, а набивать желудок едой перед работай всегда отпадало само собой – это только сбивало с нужного настроя и нагоняло сон.
Я открыла дверь своего любимого кафе «books» на углу улицы, где располагался мой дом и с учетом  свободы выбора столов уселась у окна из которого был виден край  площади, с гуляющими на ней студентами.  Я обратила внимание на девушку в красной шапке  с орнаментом, которая сидела напротив через столик, что-то показалось в ней очень знакомое, но так как  «красная шапка» сидела ко мне боком я никак не могла распознать знакомый профиль. Вдруг  дверь кафе заскрипела и во входной проем, отряхиваясь от снега влетел бородатый мужчина в зеленой армейской униформе, и девушка напротив обернулась. «Это же Марина»- подумала я. Точно, точно это была она, моя старая школьная подруга из того самого уже стертого частями из памяти детства. Те же зеленые пронзительные глаза и худощавость, с которой она боролась, кажется, лет с двенадцати. Я хотела ей махнуть рукой или крикнуть или падать хоть какой-то знак, что я здесь, но на минуту задумалась, о том, что я ей скажу? «Привет, как твоя жизнь?», «Моя тоже ничего, ну все, мне пора, приятно было увидится», рассказать мне о своей жизни было нечего, а то что есть, то к сожалению не реально. Я очень резко захотела покинуть это место  и отвернулась, смотря в сторону бегающего между столами официанта, но было поздно. Марина узнала меня и уже была в нескольких сантиметров от столика, за которым я пила тот самый горячий, черный чай.

- Сколько же мы не виделись – она убрала наконец, пылающие из нее эмоции и сказала это довольно тихо.
….Не смотря на мой страх, мы много говорили о жизни, в частности говорила она практически без умолку. На правой руке блестело золотое, обручальное кольцо – это кинулась мне в глаза почему-то сразу. В общем, в жизни ее было все как у всех – семья, работа, не очень любимая, но приносящая неплохой доход, машина и самое главное – двое детей. Она все время смеялась, шутила и много жестикулировала, от чего начинала смеяться я. Настроение явно было на пять с плюсом, то ли от встречи, то ли от снега, то ли от того, что я говорю с человеком, который есть и которого видят все, пусть немногие, но видят. Порой мне даже хотелось говорить громче, что бы все слышали, что я больше не сумасшедшая, что я говорю с живым, существующем человеком.

- Возможно лет шесть, около того – я почесала затылок, давая понять, что напряженно пытаюсь вспомнить, когда же мы закончили школу.
- Ну, что же нового у тебя? За эти годы жизнь просто не может стоять на месте - она закурила тонкую сигарету, с ароматом ментола.
В секунду улыбка с моего лица испарилась, но я чувствовала, что она ждет ответа, а врать о прекрасной жизни и огромной семье в пять или десять человек не хотелось совсем.
- Я живу как раньше, да, да, в моей жизни кроме фотоаппарата и еще маленьких обстоятельств не изменилось ничего, так что я не очень то интересный собеседник, скорее подойду, как хороший слушатель, потому что, когда я слушаю рассказы о счастье, оно ко мне не на долго переходит и заполняет пустую часть сердца. Не подумай, что это пессимизм или низкая самооценка – это моя жизнь.
- Хочешь один совет? Пошли все к черту и живи только для удовольствия, впускай в себя только удовольствие запрись и не позволяй даже самой себе лезть глубже.
- Не все так просто, когда ты все время наедине с собой, я потянулась за чашкой, которая стояла на  углу стола, - не вольно начинаешь капаться в своем сердце, рыть все глубже и глубже, пока не понимаешь, что уже начинаешь делать в нем дырки не останавливаешься, а когда остановишься, уже бывает поздно. Да и по ночам особенно страшно, слушаешь пол вечера капли дождя об карниз и понимаешь, что в твоей квартире, кроме часов движений не происходит никаких уже много лет.
Вот как-то так, год за годом один и тот же пейзаж за окном, одни и те же действия каждый день. Утро, вечер, ночь и все это сливается в одно единое целое. Что есть примечательного в жизни, где с рассветом все повторяется по цикличного кругу?
- И что? У меня все тоже самое. Все повторяется, Марина облокотилась на правую руку – изо дня в день я встаю утром, чищу зубы, отвожу по дороге на работе детей в их школу, вечером на скорую руку готовлю ужин и всей семьей мы завершаем день, сидя у экрана телевизора. И так живут все, пол мира, но никто не жалуется.
- Остальные пол мира прибывают в состоянии поиска и никак не могут угомониться.  Есть же что-то выше наших материальных благ, но не все могут это найти – с горечью вздохнула я. 

………


           Вечером Антон не пришел. Это было довольно странно, до того странно, что я и не знала что мне думать. Если бы это был настоящий, живой человек, то я бы забила панику, а через какое-то количество времени вызвала бы 911. Но что может случится с отпрыском моих фантазий? Ровным счетом ничего. «Радоваться надо»- с долей упрека думала я, «Надо благодарить, что появляется хоть какая то надежда, что этот дурной сон закончится, и я стану полноценным, нормальным человеком, круг друзей расшириться, появится мужчина и нормальная офисная работа». Но счастье не приходило, от меня, как мне казалось, оторвали кусочек, очень нужный и не заменимый.
     Я долго сидела на диване и не могла уснуть, то ли от счастья, то ли от безумия. Что чувствует человек, у которого вырезали почку или селезенку? «Пустоту в брюхе - вот что он чувствует» - отвечала я сама себе, потирая подбородок. Что чувствует безумец, лишившийся в один миг голосов в своей голове? Он чувствует пустоту в середине черепушки. Он ведь привык, что с ним говорят с утра, в обед и на ночь, он привык и думает, что это нормально, словно ребенок, родившийся глухим, пока не подрастает и не понимает, что есть люди, который слышат, а до этого момента для него весь мир глух и это нормально! 
      Когда за окном на горизонте стали появляться первые очертания оранжевого, морозного рассвета сон стал брать свое, и в комнате стало светлее. Морозный иней покрывал стекла, рисуя на нем замысловатые узоры, понятные только ему. Сквозь сон я наблюдала, как этим зимним ранним утром замерло все вокруг – птицы, деревья и ветер и только солнце занимало свой трон.
    Во сне я сидела на лестнице, которая вела в какое-то чердачное помещение, в правой руке моей был мячик, похожий на теннисный, только весь в белом пуху, голос Антона доносился сверху, из-за этой самой двери, черной с большим железным замком по середине, такими обычно закрывают гаражные помещения или проемы, ведущие на крыши городских домов. Он говорил что-то так не разборчиво, что можно было отличить только первые слоги. Ясно было только одно выражение: «Я здесь», из всего этого неразборчивого бреда оно выделялось убедительной внятностью. Я посмотрел вниз, там была одна сплошная зеленая трава, луг, который можно было оглядеть с этой высоты, равной двадцати этажному дому, практически весь, но границ его не было видно, как не приглядывайся. Внизу стоял Антон. Почему-то во сне я не подумала, как могла оказаться лестница и дверь чердачного помещения по середине огромного поля, я задалась другим вопросом: «как ты можешь быть одновременно и внизу и наверху?». В ответ следовало только одно внятное слово из всех: «Я здесь». И я открыла глаза…
Лучи солнца били прямо в глаза, от чего я, видимо, и проснулась. Часы отстучал одиннадцать. В голове мелькнула первая мысль:  «Черт, опоздала». Собрать все свои, разбросанные вещи в одну кучу и попытаться с огромной скоростью, как, наверное, солдат Российской армии «Пока спичка горит», мне никак не удавалось. Я спотыкалась, бегала, как угорелая по всей квартире, что только наводило еще больший бардак и хаос. В конечном итоге я споткнулась о собственную штанину и полетела в дверь, где мой правый глаз принял от нее ответный удар. В зеркале мое отражение показывало всем своим видом, что оно точно не в духе и идти особо никуда не хочет, а глаз залился огромным, пока еще красным синяком и говорил о том, что день начался чертовски здорово!
Через какое-то время я опять ощутила, что Антона рядом нет и этой ночью он так и не пришел. Неужели на это все закончилось? Мимолетное расстройство психики и все? Быстрое и не вероятное исцеление! Слоган, который бы подходил, для какой-нибудь хирургической клиники. «Но, я даже не успела попрощаться с ним, за такое время, хоть он и был плотью моего воображения, но я очень к нему привязалась», мысли в моей голове мелькали, как бегущая строка. Хотя и зачем все эти церемония прощания и так далее? Когда ты видишь человека быть может последний раз в своей жизни многие из нас от страха и волнения в эти минуты поизносят идиотское «Пока» или еще смешнее – «была рада быть с тобой знакома». Всем ведь из нас приходилось расставаться навсегда – это неотъемлемая часть нашей жизни. Но какие же эти жуткие и неловкие это моменты жизни, но никто не может сказать просто – «Не уходи, ты мне дорог», потому что прекрасно осознает, что этим ничего не изменить. Жизнь – вагон метро, который каждые три, пять минут останавливается и открывает свои двери, чтобы выпустить или впустить новых пассажиров своей судьбы.

Оправдываться за опоздание мне было не перед кем, единственное, что смущало – это явное снижение гонорара. Кто же хорошо заплатит фотографу, который пропустил половину торжества? Но несмотря на это, я сменила быструю ходьбу бегом, дабы сохранить хоть какие-то ценные минуты и успеть на банкет. Выйдя из подземного перехода, который вел в метро я начала искать по всем карманам и рюкзаку адрес кафе или ресторана в котором должна была проходить свадьба, но листочек никак не находился, а от сильно мороза, руки, которые только что вылезли из теплых, шерстяных варежек, быстро начали замерзать и никак не хотели слушаться своего хозяина. «всегда ищи там, где эта вещь по твоему предположению не может находиться» - думала я, переместив руки уже в рюкзак – народная, бытовая мудрость, которая очень часто помогала, но видимо, не сейчас.
«Вспоминай куда положила» крутилась нервная мысль в моей голове. Тут вдруг я вспомнила, как в глубоком детстве бабушка часто теряла свои очки, а в итоге они оказывались у нее на носу, и левой рукой я нащупала сильно смятую бумажку с точным адресом ресторана «У карася»  в правом нагрудном кармане куртки.
С виду этот ресторан напоминал скорее бар или пивнушку, слишком уж громадная и кричащая вывеска с нарисованной на ней рюмкой, располагалась прямо над входной дверью. Однако при входе меня встретили два охранника в черных строгих костюмах с рацией, которые всем своим видом показывали, что заведение серьезное и абы кто сюда точно не попадет. Моя фамилия была в списке приглашенных гостей, поэтому войти не составило особого труда.
Длинный стол располагался почти у самого входа, а его конец являлся как будто бы продолжением барной стойки. Все было забито салатами, горячими блюдами и закусками. Во главе стола сидела невеста в белом, пышном с  платье, с ярко выраженными кружевами. Жених же на этом фоне смотрелся куда скуднее, несмотря на свой элегантный бежевый костюм. По обе стороны стола сидели гости, а ближе к молодоженам в ярких красных лентах расположились, по-видимому, свидетели. Играла громкая музыка, но не вооруженным глазом можно было понять, что торжество началось не так давно, так как гости мирно поедали салаты с закусками, и чуть перекрикивая музыку, вели разговоры на интеллектуальные темы. Мужчин было гораздо меньше, чем дам, и это заметно бросалось в глаза. Просочившись мимо красивых и ярких платьев я подошла к жениху и объяснив свое очень сильное опоздание первым, что пришло мне в голову, а это были пробки, предложила перенести индивидуальную фото сессию на после торжественное время, конечно, сама я знала, что это скорее не удастся, так как после большинства российских свадеб несут или жениха или свидетелей, а бывает что и всех вместе. Он не ответил то ли от очень шумной музыки и не стал напрягать свои голосовые связки, то ли от того, что не разобрал мои слова.
  Сидеть за столом фотографу на многих свадьбах не полагалось, и эта была не исключением.
Для жениха это вечер был встречей новой жизни или прощальным ритуалом свободы? Он так мило улыбался и сковано держался, что казалось через минуту, другую взорвется и убежит, хотя самый ответственный шаг сделан еще утром, кольца надеты на пальцы, но возможность подышать свободой манило, и это отражалась в его глазах, а вот невеста наоборот улыбалась и все время смеялась. Принцесса, которая, как и большинство девочек, с самого детства мечтала об этом мимолетном, но зато, таком торжественным и возможно единственным мгновением жизни.
От еды на столе, честно признаться, текли слюни. К тому же я не успела набить свой желудок чем-нибудь съедобным из-за того, что проспала, и времени на это милое занятие совсем не было.
Объектив ловил лица, и в одно мгновение  я застыла, а правая рука, нажимающая кнопку «стоп кадр» перестала слушаться совсем. Я не могла отвести глаз и в то же время поверить в увиденное. Ближе к началу стола между двух дам в красном и темно синем платьем, с оголенными плечами, сидел мужчина в розовой рубашке, которую люди часто нарекали. «гламурной». Он разговаривал с людьми, сидящими по обе стороны стола, ел и смеялся. Находился в прекрасном расположении духа и на меня никакого внимании не обращал. Меня бы это нисколько не удивило и я бы даже не обратила на него никакого внимание, если бы…это был не Антон. Как же так? Ведь такого  не было никогда, чтобы его видело одновременно столько народа. Я начала задумываться о том, что моя болезнь прогрессирует и вместо одного человека мне теперь видится вся толпа, и вообще все это иллюзия или дурной сон. Продолжая стоять в той же позе, мне захотелось сильно зажмурить глаза, что я и сделала. Что сделать в такой момент? Убежать, или мило улыбнувшись спросить, что он тут делает? Темнота стала все больше сгущаться в моих глазах, веки стали тяжелыми и начало клонить в сон, а занемевшие и не послушные руки стали ватными и тяжелыми. Я будто провалилась в теплое махровое одеяло, но сила притяжения, как веревка тянула назад и легкость быстро превратилась в удары по щекам, звуки от которых как звон колокола отражались где-то в голове, с каждым разом становясь все сильнее.
Над моей головой кружили стайка людей, около пяти человек, один мужчина, с ленточкой свидетеля продолжал безжалостно давать мне оплеухи и только через какое-то время понял, что я все-таки очнулась, а второй даже после моего сильного, внезапно начавшегося кашля все равно продолжал меня обмахивать полотенцем. Но ясное дело мне было не до них, я не понимала, что происходит со мной и куда разошлись все гости, в том числе и Антон – вот, что действительно меня волновало. И действительно гостей в зале как-то поубавилось, я отказалась от медицинской помощи, которая поспела как всегда во время, сославшись на низкое давление, которое мне передалось от бабушки, и медленно направилась к выходу. Глоток свежего воздуха из распахнутой двери вызвал резкую боль в груди и в глазах опять потемнело, но на этот раз я не потеряла сознание.
В своей квартире я прильнула к зеркалу, в котором на меня смотрело измученное отражение, синяки покрывали кожу вокруг глаз, а на руках выступали вены. Я точно провалила эту работу и осталась без денег, но меня это уже не волновало. Жизнь превратилась в психоз. Из голоса в моей голове – это существо переросло в жизнь людей и теперь могло с ними говорить, покупать продукты в супер маркете и заниматься любовью. Он обрел плоть и стал человеком, только зачем ему так усердно пришлось упрашивать меня, чтобы я приняла это предложение о контракте на сегодняшний день. «Что же ты этим хочешь мне сказать, черт побери?» - на весь дом, что есть силы вскрикнула я «Черт побери, что тебе нужно, что тебе от меня нужно?» - мой крик заполнил все пространство вокруг и оглушил меня на долю секунды, а потом во царила тишина и Антон не появился. Не появился он и на следующий день и через два дня и через неделю. Было ощущение, что квартира опустела, и часть чего-то живого покинула ее через входную дверь или окно. Конечно же я знала, что ничего квартиру не покидало, что это было, исключительно, только в моей голове и совсем недавно вырвалось на свободу далеко за пределы моего дома.
В том, что его больше не было рядом я сразу нашла кучу плюсов: нормальное общение с окружающими, личная жизнь, подчеркну, что именно личная. Я могла с уверенностью себя заверить что, находясь на романтическом свидании, Антон не войдет в дверь ресторана и не присядет третьим за наш, заказанный столик, ну и самое главное это навсегда выкинутые мысли о моей не здоровой психики.
Вроде все начало, наконец, налаживаться, взамен проваленной съемки я получила кучу других заказов. Словно опьяненная я писала и писала статьи на различные мистические темы и проводила репортажи на эту тематику. Мне даже стало казаться, что журналист из другой рубрики стал мне чаще улыбаться и всегда ждал меня у входа в офис, придерживая дверь. Улыбались даже обычные прохожие, наверное, улыбался весь мир, потому что улыбалась я. Наступали Новогодние праздники, и чувство чего-то сказочного первый раз за долгие годы накрывало меня с головой. Я стала забывать, как забывают люди все, что происходило с ними раньше. В памяти стали расплываться некоторые моменты из уже прошлой жизни, а передо мной открывали все новые горизонты и перспективы. Все вокруг стало другим и это кажется, на меня повлияло должным образом. Люди сразу потянулись ко мне. Потому что в моем лице перестала отражаться отчуждённость и я стала располагать к себе.
Дни, недели и месяцы мимолетно пролетали через меня, приближаясь к теплым весенним дням.  Потом я встретила его – мужчину, чьи руки были большими и сильными и от него всегда приятно пахло сладким и легким ароматом дорогого одеколона.
Красивые ухаживания, рестораны и прогулки по ночному городу – все это моментально развеяло желание вспоминать об Антоне, но все это было по-другому, то ли от того, что я не привыкла к таким ухаживаниям, то ли от того, что я вообще отвыкла от мужчин.
Вскоре наши отношения стали развиваться в пользу самого великого чувства на Земле, но что-то было не то, в левой стороне груди словно становилось тяжело и я ловила себя на навязчивой идеи увидеть  Антона, увидеть в обличии человека и не один раз. Все возвращалось на круги своя – чувство сумасшествия, которое было со мной в те дни, переросло в безумие, и я не могла уже не в каком состоянии чувствовать себя комфортно. Я ненавидела его за то, что он ушел, и ждала каждый день, что он вдруг вспомнит меня, совсем не зная, что мы были очень близко знакомы.
А в это время реальность брала свой верх, и у меня в руках еле помещался огромный букет белых роз, подаренных тем самым, уже вроде бы родным журналистом. Шипы больно впилась в руку от чего я морщилась, а Сережа, так его звали, никак не мог понять, в чем же дело и предложил понести мою сумку, вместо того, чтобы забрать свой привлекательный веник и донести его до кафе. Вечер выдался обычным и мы большее количество времени молчали, разговор никак не входил в русло и я предложила выпить чего-нибудь по крепче – это что-нибудь оказалась бутылка бренди с зеленой этикеткой по обеим сторонам. Остальное припоминалось тускло, но судя по утру ничего особенного не произошло.
Открыв глаза, я увидела знакомые оливковые обои и журнальный столик. Я спала на диване, сапогах, кофте и юбке. Вся верхняя одежда была разбросана по полу. В голову врезались сразу тысяча иголок, а рот жадно просил воды. Покачиваясь и опираясь о стены, я добралась до кухни, налила стакан воды  и села напротив стула где любил сидеть Антон.
В прихожей послышался знакомый топот ног и через секунду, другую на кухне появился Сережа.
- Доброе утро, произнес он, садясь на стул – не предложишь чашку кофе?
- Да, да, безусловно. На кухне, словно пробежал ураган и смел все со своего обычного места. В итоге кофе нашлось на подоконнике и по виду банки, явно давно не использовалось.
- Ну как тебе вчерашний вечер? – наливая кипяток в кружку, спросил Сережа.
Если бы я помнила все, то наверное решила, что могла все приукрасить, но в моей голове все закончилось на ресторане, а дальше меня, видимо несли на себе.
- Мне ужасно не ловко за вчерашний вечер.
- Да что ты все было просто замечательно. Мне честно понравилось, единственное, что меня насторожило – это то, что ты весь вечер рассказывала о каком-то Антоне, которого кроме тебя не видел никто, ну да ладно – он отпил горячий кофе из кружки – все люди со своими тараканами в голове. После сказанного он так лукаво улыбнулся, что мне захотелось провалиться этажом ниже, но я сделала вид, что это была очаровательная шутка и мне пришлось как-то не естественно улыбнуться.
- Я сейчас приду – мое горло ощутило прилив острой тошноты, и я поспешила в ванную. В зеркале вместо своего лица я увидела лицо Антона. От неожиданности я отпрыгнула назад, задев полку с мыльными принадлежностями, раздался глухой звук, и все обрушилось на пол.
- Что там у тебя стряслось – раздался голос из комнаты, настолько отдаленный, что сил отвечать на этот вопрос даже и не было.
Я прищурила глаза и с опаской начала их медленно открывать по одному. В отражении на меня смотрела девушка с тонкими чертами лица, и если бы не сегодняшнее похмелье, я бы с уверенностью до ста процентов сказала, что это я.
- Дорогая, у тебя все хорошо? В дверь начали довольно сильно стучать – я сейчас вызову службу спасения, если ты не откроешь мне дверь.
Наконец я собралась с силами и открыла дверь. Испуганные газа смотрели на меня с такой нежностью, что сердце вылетело за пределы ванной комнаты и все стало как прежде. С этой самой минуты я решила навсегда вычеркнуть из своей памяти, то что происходило со мной на протяжении нескольких лет.
В последствии оказалось, что это довольно трудный и кропотливый труд, что не так просто вычеркнуть то, что глубоко засело в недрах твоего головного мозга, однако, время вроде  лечило, но мысли о встречи с ним выкинуть из головы так и не удалось.
Опасаясь снова и снова пережить те мгновения страха, что окутывали меня столько времени я находила утопию в сигаретах. Я научила свой мозг жить в стрессе, выбрасывая каждый раз в мою кровь огромную порцию адреналина, что в мирной и спокойной жизни наскучивыало все. И тут уже стало не понять, где же на самом деле происходил ужас.

Но примерно через пол года одним поздним  вечером перед домом я решила забежать  в супер маркет, напротив моего дома, где собралась прикупить себе чего-нибудь вкусного, а заодно захватила бутылку белого сухого вина, которую собиралась распить в гордом одиночестве, за просмотром какого-нибудь душераздирающего фильма. С полок на меня смотрело множество журналов, с красивыми и яркими обложками, но я предпочла прикупить Ремарка, поэтому голливудские улыбки меня ни капли не привлекали. Среди сотен людей в толпе я снова увидела Антона, в бежевой куртке с меховым капюшоном и брюках. Перед собой он вез тележку до верху забитую продуктами. На этот раз сознание меня не покидало, и я точно знала одно, обосновался он где-то в моем районе или близ него, так как смысла вести покупки из одного конца города в другой не было, да и кафе, где они праздновали свадьбу, находилось всего в двух станция метро от меня. Распихивая людей и, пытаясь не потерять его из вида, я бросила свою тележку по середине овощного отдела и ринулась в след за бежевой курткой, временами теряя ее из вида, но цепляясь за нее боковым зрением. Наконец он был всего в пол метре от меня. Точно такое же роста, как и Антон, который приходил ко мне совсем недавно, даже плечи вроде бы были его ширины. Он не спеша плыл по отделам магазина, выбирая что-то нужное для себя. Я положила свою руку на  его плечо и слегла сжала, как бы приостанавливая тем самым шаги Антона.
-Антон?- с огромным страхом произнесла я. Я боялась его снова увидеть, боялась, что он станет опять частью меня, боялась, что узнает или не узнает меня, но все таки я решилась не проходить мимо.
В какое то мгновение он медленно обернулся, и его лысина заблестела в свете яркого освещения люминесцентных ламп.
- Антон - повторила я уже с более стойким утверждением, как бы отвечая за него.
Он посмотрел с большим удивлением, свойственное человеку, который не понимает, что собственно происходит.
-Вы похожи на ту девушку из кафе, которой стало плохо, но от куда Вы меня знаете?- с недоумением спросил он, разглядывая меня с головы до ног, то ли пытаясь вспомнить, то ли пытаясь понять кто я.
Я оперлась правой рукой на стойку с Новогодними масками и колпаками, показывая тем самым свое спокойствие и чисто приятельское побуждение для беседы.
- Мне кажется, я Вас где-то видела, кроме той встречи в кафе, у Вас слишком знакомые черты лица,  а Вам так не кажется? – Я пыталась подобрать подходящие слова, пыталась подтолкнуть его на воспоминания, которые никак не хотели к нему возвращаться, по причине, наверное, очень объяснимой – их не было.
- Возможно, мы и виделись – он почесал затылок – только вот где это я уж точно не припомню, не обижайтесь.
Наверное, на этом и стоило закончить наш, не к чему не ведущий, диалог, но меня что-то держало, я понимала, что если сейчас упущу этот шанс, то возможно, больше никогда его не увижу и не пойму, что происходит вокруг меня и во мне.
-Я, наверное, буду немного навязчива, но не хотите ли вы выпить вина или чашку кофе, я знаю не плохое, уютное кафе  в конце Библиотечного проезда.
Видно мой вопрос, заданный столь резко загнал Антона в тупик, тут я вспомнила что забыла представиться и как в первый раз видя его протянула руку и произнесла свое имя, затем вернула правую руку в прежнее положение на стойку и неловко улыбнулась. В голове крутились мысли, что возможно он притворяется, что не знает меня, может добился своего эффекта, обрел тело и  я стала совсем не нужна. Я вроде гида, который показывал ему это мир, наводя по его же наставлению на нужную дорогу.
Антон кивнул головой, настолько не заметно, что я не поняла, сто этот жест означает. В конце концов, он произнес - «да», что очень сильно ввело меня в ступор. Я никогда не приглашал мужчин в кафе или рестораны, да чего уж там говорить, я вообще никого никуда не приглашала за всю свою скучную и однообразную жизнь, а тут выкинула такое, да и еще с мужчиной, которого я так хорошо знала, а он видел меня второй раз в жизни. Может это был,  вовсе, не Антон, а тело похожее на него и носившее его имя.
По дороге я очень много говорила, хотелось рассказать ему все, что произошло со мной за время, пока его не было рядом. Я осознавала, что он совсем не узнает меня, поэтому о многом умалчивала, но общение проходило, как у старых приятелей, не видевших друг друга несколько лет. Уже спустя несколько часов, сидя в том кафе на Библиотечном переулке и попивая любимые виски я поняла, что не смотря на знакомые до боли черты лица, сильные и крепкие руки, в которых от напряжения или усталости выпирали вены и прозрачную кожу, это был совершенно отчужденный взгляд, который совсем меня не знал и в этом он не врал точно. Возможно не знала его и я.
Вечер был, довольно приятный в отличии от вчерашнего, после которого прежний ухажер мне даже и не позвонил. Видимо, что мне свойственно, я выкидывала ему хорошие  фокусы, а может и рассказала ему о невидимом друге, который очень долго был рядом, а потом исчез. Но как я не напрягала память, вспомнить детали вчерашнего вечера не удавалось.
Мы очень много говорили, он рассказывал мне о своей жизни, в которой меня не было. Жил он, оказывается, долгое время в Саратовской области, а потом переехал в Москву, где  он попал в страшную аварию, после которой в его голове образовалась гематома, которая вызвала частичную потерю памяти, но он знает точно, что никогда не был женат и  живет в городе, с названием Железнодорожный, что где-то около тридцати минут от Москвы, в съемной однокомнатной квартире на окраине города.
Глаза посмотрели на меня или куда-то сквозь меня и Антон положил свою руку на мою.
-Когда мы еще увидимся? - спросил он, прямо глядя на мои губы с неимоверной нежностью, которая присуще наверное только кошке.
Я не медлила с ответом и произнесла, то что пришло мне первое в голову
- Когда ты захочешь.
И мы попросили счет.



Я была неимоверно счастлива, внутри себя я танцевала и плыла как по течению, а кода пришла домой набрала полную ванну воды, забралась в нее, с осторожностью опуская и вынимая назад кончики пальцев на ноге и заплакала. Может от обиды, может от счастья, но слезы лились сами, оставляя на воде маленькие круги от капель, а потом ночь уступила место дню, и все ушло вместе с ней в бесконечный горизонт.
Стена, которая отделяла меня от других людей, в одночасье рухнула и открыла меня полностью. Оставляя перед толпой людей обнаженными и беззащитными мои чувства. Я больше не казалась, в глазах других, чокнутой и психопаткой. Я была такая же, и отличало меня от них только форма и овалы лица.
Борьба с самим собой, в которой я, определенно, одержала верх, вроде бы закончилась. В ней не было сильных и слабых, в ней были: я, мое сознание и вера. Вера в то, что это когда-нибудь закончится, и я обрету жизнь здорового человека. Каждый день давался с неимоверной тяжестью, порой совсем не хотелось жить и мысли о суициде навязчиво преследовали меня, особенно по ночам, как говорил один американский философ и психолог Уильям Джемс: «Нет, пожалуй, ни одного думающего человека, который, хотя бы раз в жизни, не задумывался о самоубийстве». Но тут это превращалось в паранойю, и только вера помогала двигаться дальше, не смотря на то, что со временем становилось только хуже. Симптомы напоминали тяжелое психическое заболевание от того, что со временем становилось только хуже и хуже, а видения удваивались.
Однажды один человек, который являлся преподавателем психологии в Московском институте, а по совместительству увлекался парапсихологией, рассказал мне о зрительных галлюцинациях, и восприятии нашим мозгом действительности, все это конечно было чрезмерно интересно и захватывающе, но мне не помогло не коем образом. Было и хождение к ясновидящей, которая назвала Антона духом моего прадеда, который погиб в Великую Отечественную войну и теперь бесследно бродит по Земле и не может успокоится. В виде помощи она предложила провести несколько спиритических сеансов и узнать у него, через эту самую гадалку чего же он хочет. После первого сеанса моя нога не переступала порог ее дома, да и Антон никогда не носил кителя и не упоминал те времена бомбежек.
После всех этих сеансов и не к чему не приводящих бесед хотелось забиться в угол квартиры и ожидать там конца света, но назло всему миру каждое утро мои ноги касались холодного пола, я выпивала кружку черного кофе и ждала атаки собственного головного мозга в страхе и ужасе, понимая, что ничего с этим не сделать.
 До конца, борясь и веря в лучшее, я все-таки отпустила эти видения в пустоту. В те секунды так не хватало человека, который бы поддержал и который положил бы руку на плечо, и несмотря на все мои проблемы просто побыл бы рядом. Но, это жизнь и в эти минуты, наверное, не только я одна оставалась на едине с ужасом. После таких испытаний, пройденных с высоко поднятой головой можно с уверенностью заверять, что ты человек, внутри которого полно сил жить дальше, вот только лучше на душе от этого все равно не становится.

…
Когда мы встретились в следующий раз, я снова побоялась рассказать о том, что знаю его давно, о том, что вся эта история затянулась на долгое время, и я не вижу из нее выхода. Вдруг он снова исчезнет из поля зрения людей и станет опять моим воображением? Понять почему  все происходит именно так я была не в силах, а терять этот взгляд мне хотелось меньше всего. За кого он меня примет если я расскажу ему этот бред? Наверняка сочтет меня сумасшедшей.

-Марина - раздался голос из кухни – от куда шел запах печеной курицы с кари. – Ты любишь красное полусладкое вино?- продолжил Антон. Так нелепо и в то же время странно было слышать это от человека, который знал меня лучше, чем свою жизнь, но в один прекрасный момент все забыл, как забываются моменты, которые больше всего на свете жаждешь вычеркнуть из своей жизни.
Он подошел вплотную к кровати, на которой я сидела, и присел с краю.
- Ты не забываема красива сегодня – с легкостью произнес он, в тот самый момент, когда кукушка из часов прокричала полночь.



Все шло замечательно, своим чередом. Мы стали жить вместе через два месяца после нашего настоящего первого свидания в том самом кафе. Оно, наверное, запомниться мне своим ароматом кофе с корицей на всю жизнь. В доме стало как-то по-другому, «вчерашнюю» пустоту заполнили новые ароматы и предметы. Собственно, все встало на свои места, как тогда, когда он был частью меня.
Чуть позже мне предложили организовать фото-сессию в городе, где он раньше жил. Мероприятие было намечено на пятницу этой недели.
До города пришлось добираться на электричке, но особо времени это не заняло. В вагоне было довольно накурено и из тамбура тянула дымовая завеса сигаретного дыма. Прокуренные двери и сиденья, перебиваемые запахом перегара и немытых тел, создавали картину настоящей сущности  жизни. В этом отрезке пространства, ты находишься «негде», ты вроде бы есть, но в постоянном движении из города в город, проносишься мимо домов, деревень и  лесов. Пока люди занимаются любовью, пишут книги и песни, рисуют, покупают и пропадают, ты мчишься в поезде и сам вправе выбрать свой пункт остановки.
Кучка людей справа яростно обсуждали политику и, связанные с этим проблемы на работе, запивая свою дискуссию водкой из пластиковых стаканчиков. Кто-то спал, облокотившись на запыленное годами стекло, кто-то читал книги, временами зевая и поднимая свое сонное лицо, отрываясь от книжки, дабы посмотреть какая за окном минула станция, а кто-то просто смотрел в пустоту, думял о чем-то своем.
Для многих из сидящих в этом вагоне эта недолгая поездка была минутами одиночества внутри себя.
Периодически по вагону проходили разные женщины, мужчины и бабушки, которые предлагали от пива и сухариков до пластырей и стелек для обуви. Все это напоминало маленький городок, в котором ежесекундно происходили какие-то движения, иногда едва заметные человеческому глазу, но  на не очень частых остановках пассажиры покидали вагон, а электричка двигалась дальше, переполненная запахом человеческих мыслей. 
За окном в это время пейзаж сменился. От высотных домов и переплетенных между собой дорог с торговыми Центрами, до  маленьких деревушек, сменяющихся то бесконечным лесом, то невысокими, построенными из красного кирпича и двухэтажными ветхими домикам. Там за окном наблюдалось спокойствие жизни, там за этими стеклами шла медленная жизнь – тихая и размеренная.
Под стук колес и покачивание вагона я сама ненадолго задремала, положив свою голову на шарф, который послужил мне подушкой,  временами открывая глаза, для того чтобы увидеть на перроне табличку со знакомым названием города «Железнодорожный».
Наконец, я уже стояла на перроне этого города, укутавшись в шарф. Ветер, совсем ранней весны, пронизывал до костей, и хотелось сиюминутно вернуться назад в теплый вагон электрички, которая, издав гудок, медленно отчалила от станции.

Я огляделась по сторонам и ничего кроме палатки с газетами поблизости не увидела, не смотря на то, что в воздухе висел легкий аромат свежевыпеченных пончиков.  «Возможно, так пахнет весна» – подумала я.
Фото сессия должна была находиться в здании бывшей городской клинической больницы, на окраине города, как раз напротив дома, где совсем недавно обитал Антон. Добравшись до этого громадного сооружения, в котором когда-то лечились сотни и тысячи людей и десятки умирали, меня стал охватывать легкий ужас. Здание было заброшенным и хотя, холодное весеннее солнце еще светило страх перед обломками прошлого врезался острым лезвием в грудь. С моделью мы договорились встретиться у парадного входа, если его таким можно было назвать. Он был завален обломками кранного кирпича, а две первые ступеньки сравнялись с землей, будто по ним прошелся великан и раздавил их.  Я переминалась с ноги на ногу, дабы сохранить в своем теле еще немного тепла, но модели все не было и не было. Я посмотрела на часы, которые показывали половину третьего, что означало задержку фото сессии уже на пол часа, а это неимоверно приближало сумерки. Еще через двадцать минут, когда уже даже теплое дыхание не согревало застывшие на холоде руки, я решила, погреется в какой-нибудь дешевой забегаловке и прийти назад, чтобы не терять это уже и так испорченный день.
Кафе в полуподвальном помещении было больше похоже на паб, в котором собрались «работяги» на обеденный перерыв, сбежавшие со своих строек и заводов, для того, чтобы запить плотный обед стаканом темного пива.
Толстая женщина с огромной бородавкой около правой губы медленно плелась к моему столику, виляя бедрами, будто на подиуме.
- Что изволите? – посмотрев сверху вниз на меня, спросила она.
- Чашку горячего чай без сахара и что-нибудь сдобного, вроде ватрушки или булки с джемом.
Она лукаво усмехнулась, записала заказ в свой протертый блокнот и двинулась прочь, медленно, все так же развивая будрами. В этой походке, не смотря на столь большой вес, выражалась грациозность и гордость. «Наверное, все постояльцы – мужчины этого заведения, напиваясь до усрачки, сходят от этой женщины с ума» – сделала я мимолетный вывод, что отразило на моем лицо легкий смешок.
Мужчины периодически оглядывались и оборачивались в мою сторону, видимо сказывалось отсутствие женщин в этом заведении, так как кроме меня, официантки с широкими бедрами и дамы лет пятидесяти в самом дальнем углу, особей женского пола тут больше не наблюдалось. Вскоре, чего в принципе и следовало ожидать, за мой стол без приглашения и разрешения, со скрипом отодвинув стул, присел мужчина с черными усами и небольшими бакенбардами. Под ногтями его скопилась многолетняя грязь, а сами руки были желтые, толи от никотина, толи от заурядной работы на стройке или прокладывая рельсы. Он подвинулся вместе со стулом немного вперед, и откашливаясь спросил:
- Что столь красивая и юная леди делает в такой забегаловке вроде этой?
Я не очень то ожидала компанию такого вот собеседника, но ничего не оставалось, как продолжить с ним разговор.
- пью чай, а что?
- Не очень хорошее место для распития чая, кругом полно других кафе, а тут все пьяные ненароком кто-то пристанет или обидит? Тут даже полицию звать бесполезно, слишком гнилое место для стражей закона.
-Вы знаете, я фотограф, причем не местный, у меня тут назначена встреча, но так получилось, что она не состоялась, а в связи с полным не знанием этого города я зашла в первое место, которое попалось мне на пути.
- Позвольте я поинтересуюсь? Но не дождавшись ответа продолжил он.  Не уж то фото сессия в той заброшенной городской больнице? Все фотографы в последнее время приезжают именно на это место. Это место закрыто из-за огромного количества смертей,  а сейчас является любимым пристанищем для школьников, которые прячутся там, чтобы покурить сигареты или травку, наркоманов, которые там колются, и конечно фотографов, ищущих приключения на свое заднее место. Да и место там не очень хорошее, это вы уж мне поверьте на слово. Напротив этой злополучной больницы сосем недавно произошла ужасная авария со смертельным исходом, а после этого, недели может через две, приезжала телевизионная компания, которая снимала передачу про аномальные зоны, так вот репортеры и уфологии сказали, что в данном месте все приборы, измеряющие присутствие чего-то сверхъестественного зашкаливают и что там творится тут что-то не ладное.
Меня немного насторожила осведомленность этого господина о том месте, хотя, это больше напоминало городские легенды и байки, но не смотря на все это, он говорил на столько уверенно, что по моим рукам пробежали мурашки.

Немного согревшись и перебив аппетит, я снова отправилась к тому, как мне уже показалось, злополучному зданию, но любопытство настолько овладело мной, да и завалить вторую работу, которая была уже на грани провала, мне не позволяла совесть, что ноги сами повели меня к тому месту.
На территории здания я не стала медлить и на прямую направилась к входной двери, достала из сумочки фотоаппарат, сняла защитную крышку объектива и вооружившись им, как настоящим боевым оружием, в последний раз вдохнула свежий воздух весны и зашла внутрь.
Первый этаж был почти весь развалин, груды красного кирпича заполонили весь пол. Создавалось ощущение, что эту махину пытались разрушить, но по итогу просто не доделали начатое дело.  Наркоманов, обещанных бомжей и детей, дымящих, как паровозы пока не наблюдалось. В здании стояла «мертвая» тишина, которая начала пугать не на шутку.
Кадр за кадром я пыталась запечатлеть красоту ушедших дней. Кадр за кадром фотографируя остатки палат и заброшенных коридоров я хотела воссоединить вместе красоту и ужас. Кадр за кадром я двигалась на последний этаж, перешагивая через оставленные кем-то куклы, стеклянные колбы от растворов и алюминиевые огромные кастрюли. 
Кто-то, как впопыхах собирался от сюда, убегал подальше. Не забирая из этих мест ничего. Я становилась все ближе и ближе к последнему этажу и наконец оказалась в огромном пустом помещении без окон. Все стены были исписаны фашисткой символикой и стояла нестерпимая вонь гниющей плоти. Я сразу решила покинуть это место и направиться прямиком на вокзал. Не задерживаясь больше в этом городе не на минуту, но знакомый голос окликнул меня как только я повернулась к лестничному проему, точнее тому, что от него осталось.   
По коже побежали мурашки.
- Что ты тут делаешь, черт побери, ты испугал меня - дрожащим голосом, на эмоциях произнесла я не оборачиваясь.
Шаги сзади приближались. Вдруг за стенкой упало что-то огромное и судя по звукам тяжелое. Я обернулась. Передо мной стоял Антон, с мрачным видом и каким-то немного искаженным лицом, как после съедания пуда соли.
- Я ждал тебя тут, потому что знал. Что ты придешь. Я та самая модель, с которой у тебя тут встреча должна была состояться.
- Хм. Это все конечно очень здорово, но зачем? И вот еще: «Что у тебя с лицом?»
- Просто сейчас послушай меня и не перебивай. Он сдержал небольшую паузу, тем самым показывая, что ждет от меня одобрительного кивка и после чего продолжил говорить сдержанно и тихо. – Я хочу начать с того, что никогда тебе не произносил, я люблю тебя. Первый раз с тобой я испытал столько чувств и эмоций. Вспомни, почему ты никогда не спрашивала меня от куда я взялся там, в той больничной палате?
Мои зрачки расширились и по рукам побежали мурашки вперемешку с холодным потом. Он все помнит, он притворялся, что не знает меня…вперемешку с этим чувством воздух почему то переполнял запах костра и зубной пасты с мятой. Эти запахи напоминали мне детсво, хотя в эти доли секунд кажется не только детсво всплыло перед моими глазами, я почему то вспомнила звуки старенького магнитафона. Доносившегося из нашей квартирке в тихом районе, капли дождя об карниз, которые порой никак не давали уснуть и чистое, чистое небо, растворяющеся за горизонтом.
- Ты никогда не интересовалась, почему я был рядом с тобой, а потом исчез. Но ты снова меня каким то непонятным образом нашла. Ты находила меня везде, куда бы я не исчезал. Ты мое наказание свыше.
- Я не понимаю те…
- Не перебивай! - Он уже почти что орал и ходи взад, вперед наступая на рассыпанные груды кирпича. – Ты все время капалась в себя и не могла глянуть намного ближе, к себе под нос!
Он повернулся и посмотрел мне прямо в глаза, на его лице выступили капельки пота.
- И это место я выбрал не случайно. Столько совпадений, столько всего было и ты не смогла понять. Я решил сам тебе все рассказать, потому что просто больше не могу так жить дальше…Тебя нет…Понимаешь? Ты мертва и давно уже мертва. С той самой больничной палаты в этой самой больнице. Кроме меня тебя не видит никто. Ты преследуешь меня с того самого дня, ты думала, что моя квартира – это твоя квартира, твоя душа поселяется везде там, где я. Я боролся, я честно боролся, но я больше так не могу.
Все рядом с тобой плоть воображения или меня или тебя. Но кроме меня тебя не видит никто – он повторил эту фразу во-второй раз и она отозвалась звоном огромного колокола у меня в голове.

Это состояние, наверное, можно сравнить только с крушением мира, ну или проще говоря концом света. В услышанное просто невозможно поверить.
- Это не правда. Что за бред ты говоришь? Да, я видела тебя раньше, но ты был просто плотью моего воображения и не больше, а потом ты появился в реальной жизни и мы встретились.
-Нет. Твердо и без капли сомнений в голосе ответил он. – Ты не плоть воображения, хотя и этого я с точностью не могу утверждать, ты стала частью меня, но я обязан тебя отпустить. Ты сама запуталась во всем происходящем. Разве не странно не иметь друзей, как таковых коллег, кроме того, который, как ты говоришь за тобой ухаживал, которого тоже на самом деле, его и не было никогда, он даже не умер.
Прости меня.


Стены начали рушиться, в моей голове стоял беспорядочный шум, похожий на шум колес,  вперемешку с человеческими криками. Все исчезало непонятно куда. Вдруг в один миг облик больничного здания приобрел прежний вид. Все стало восстанавливаться прямо у меня на глазах, словно кто-то отматывал пленку назад. На стенах появилась белая краска, пол стал снова покрашен, кирпичной крошки простыл след, на окнах появились стекла, а двери встали на свои положенные места в проемы палат и коридоров. Потихоньку больничный коридор стал заполняться людьми – врачами, пациентами и посетителями. На моих глазах снова зародилась жизнь. «Это сон, да, да, всего лишь страшный сон, очень похожий на явь» - начала я себя успокаивать.  Я даже попыталась себя ущипнуть, но эти действия не к чему не привели, разве что я стояла по середине длинного больничного коридора в окружении десятка людей, а Антон куда-то пропал.
Я шла прямо и словно знала, куда надо идти. Повернула за угол, прошла еще несколько метров и встала напротив палаты, от которой меня отделяла только дверь, та, что несколько минут назад валялась где-то в районе поста сестры. Я уже знала, что там, но все равно боялась.
Это было отделение реанимации, В котором сидел Антон, опустив голову вниз, а на кровати лежала я. Это был то ли жуткий сон, то ли какая то искаженная действительность. Я подошла ближе и поняла, что тело, которое до недавнего времени принадлежало мне отключено от всех приборов и не дышит. Вдруг меня с силой потянуло назад и я больше не видела ничего. Тишина и мрак поглотили  все вокруг. Не было больше страха, в этой ужасной тишине, не было больше боли...


...
Из полицейской хроники.
Утром, второго ноября 2008 года в дежурную часть поступил звонок от мужчины, который в последствии оказался свидетелем происшествия, о дорожно-транспортном происшествии которое произошло на пересечении улицы Друженской и Воронковсого проспекта В нем пострадал водитель белой иномарки, который  получил черепно-мозговую травму и перелом левой руки, девушка получила множественные переломы и не приходя в сознание скончалась в реанимационном отделении городской больницы.
В ходе расследования данного дела, сотрудниками установлено – виновник происшествия 23-летняя девушка, которая переходила дорогу в не положенном месте.







 




                «КОНЕЦ»