Записки рыболова-любителя Гл. 806-807

806

И ю л ь  2 0 1 1  г.

8 июля 2011 г., Мурманск
26 июня ранним холодным (9 градусов всего) и дождливым утром я улетел в Москву, а оттуда вечером в Томск на конференцию «Физика окружающей среды», проводимую Толей Колесником и Томским университетом в санатории «Синий Утёс», расположенном на берегу Томи километрах в двадцати от Томска.
Я был приглашён как член Программного комитета и заказной докладчик с оплатой всех моих расходов – спасибо Толе. И хоть в Томске я бывал, а время было сёмужье, и лететь далеко с целодневным болтанием во Внуково (не в Москву же ехать!), отказать Толе я не мог и не только по старому знакомству. Конференция проходила под знаком 50-летия полёта Гагарина и 75-летия ионосферных исследований в России, начатых как раз в Томске, и обещала быть представительной, а мне же надо свои идеи по прогнозированию землетрясений пропагандировать…
В самолёте Москва-Томск я сидел рядом с дамой, постарше меня, т.е. около семидесяти, что-то всё время мурлыкавшей, разгадывая какие-то ребусы. В томском аэропорту она оказалась среди прибывших участников конференции, а уже в «Синем утёсе» выяснилось, что это Вера Ивановна Ларкина из ИЗМИРАНа, фамилия которой мне давно известна, а вот зрительный её образ куда-то делся из памяти.
Зато у Веры Ивановны память оказалась куда как лучше моей. Она вспомнила свой визит в Ладушкин в 1973-м году во время Симпозиума по ОНЧ-излучениям и мою жену Сашеньку. В те годы она работала в ИЗМИРАНе вместе с Чмырёвым и Молчановым, а с начала 80-х занимается… предвестниками землетрясений в ОНЧ-излучениях. С недавних пор мы совсем уже близкие коллеги!
В санатории меня поселили в одном номере с Александром Ивановичем Погорельцевым, бывшим алма-атинцем из казахского Института физики ионосферы, руководимого тогда Дробжевым, а ныне профессором питерского Гидромета, знакомым мне ещё с сочинских школ по физике ионосферы, но зрительно тоже уже забытым. Погорельцев через Томск вёз в Германию свою аспирантку и проводил с ней всё время, так что в номере я его практически и не видел.
Из старых знакомых самым старым был, наверное, Эдик Казимировский, бывший иркутянин, а ныне житель Франкфурта на Майне, по-прежнему неистощимый по части анекдотов, но уже с возрастной грустинкой в глазах (диабет и пр.). Не столь бравым, как в 2007 году здесь же в Томске, выглядел и дважды Герой Советского Союза лётчик-космонавт Владимир Джанибеков, выступавший с докладом непосредственно передо мной.
Игорь Веселовский из НИИЯФа был, Борис Троицкий из «Можайки», Толя Тащилин из Иркутска, Голиков из Якутска, академик тамошний, кажется, уже или министр, очень ко мне почтительно относящийся, Татьяна (?) Борисова из ААНИИ, наш заказчик бывший из «Вектора», и др. Молодёжи много было, преимущественно томской.
Толя Колесник пузо отрастил, очень важно держался и всем на орехи раздавал. Подарил мне пару своих книг – учебников по электромагнитной экологии и солнечно-земной физике в ответ на мои «Записки рыболова-любителя». Кафедра у него научно-плодовитая, но наука та ещё… не шибко много физики и математики. Сплошная экология. Зато финансируется хорошо.
Доклад мой вызвал оживлённую, но не слишком серьёзную дискуссию с Колесником и Веселовским в качестве главных моих оппонентов, пытавшихся взять меня апломбом, но не на того напавших. Колесник и на Ларкину накатил, что, мол, за ерунду Вы тут городите, ничего такого не может быть (спутники этого не могут видеть). Пришлось мне за неё заступиться, тем более, что только тут до меня дошло, насколько наши новые результаты по GPS-данным, в сущности, подтверждают их старые данные по ОНЧ-излучениям. Я даже предложил Вере Ивановне совместную статью написать, на что она ответила согласием.
Место, где проходила конференция, мне очень понравилось. После мурманских холодов загорать под обрывом на берегу чистой, быстрой, не холодной Томи, лежать в её струях, цепляясь за ровно-каменистое дно, чтобы не унесло течением, - кайф! «Остановись мгновение, ты прекрасно!» - не раз я это там сам себе сказал.

    
2 июля я прилетел из Томска-Москвы, а 3-го в Шонгуе мне сёмгу нахлыстовик, стоявший напротив, отрезал своей снастью: перекинул её через мою лесу, натянутую сёмгой, и, сматывая, крючками своей мухи порвал её.
5 июля в Шонгуе без поклёвок, одну внизу поймали, одна выпрыгнула перед моим уходом.
7 июля последний выезд в Шонгуй на пару часов, без поклёвок. Ни у кого ничего, но стая киндяков прошла, штук шесть видел. Говорят, рыбы мало зашло в Колу в этом году.

23 августа 2011 г., Мурманск
А 8 июля я уехал в Сестрорецк.
И там целый месяц  с дачи не вылезал. Ночевал, правда, на Токарева и утром там бегал по дорожке вокруг школьного стадиона, подтягивался и бегал купаться в Дубки к устью водосливного канала. А на даче разгружал сарай, вытаскивал из него дрова и прочий хлам, сортируя и перенося всё это под навес и в парник, дабы приступить к сносу сарая.
Собственно сносом мы уже занимались вместе с Иваном, они с Ириной приехали … июля. Это были шикарные дни. Отдираем доски, выдираем брёвна и столбы, вытаскиваем гвозди, обливаясь потом под палящим солнцем, складываем образовавшийся лесо-пиломатериал в разные специально приготовленные места. Пару-тройку раз идём купаться в Разливе тут же в тридцати метрах от калитки.
К обеду после очередного купания разводим огонь в мангале, идём за сардельками или колбасками и пивом в магазинчик (50 метров от дачи) и жарим себе т.н. «шашлыки», т.е. куски сарделек на шампурах. Собираем с грядки огурчиков – обалденных! Употребляем шашлыки с огурцами и пивом (холодным - !, в жару -!). После чего Ваня закуривает, а я иду в дом на диван подремать. Через час снос сарая возобновляется…

Заканчивал снос я уже один, без Вани.
И тут же затеял ещё более грандиозное мероприятие – строительство забора с тыльной стороны участка, вдоль улицы Новая Слобода, на которой, кстати, когда-то жил известный космофизик Вернов, чью Школу в Апатитах я посещал в конце 60-х годов. Мне случайно подвернулись узбеки, искавшие строительную работу, а забор был в числе дачных приоритетов, правда, не этого, а следующего года. Но коли уж строители, можно сказать, сами пришли, - чего откладывать?
И процесс пошёл.
Узбеки Саша, Бек и Алик снесли старый забор (двойной – деревянный и железный), срезали весь уличный шиповник, соорудили новый из металлического профильного настила на железобетонном каркасе с воротами и калиткой. Снесли парник Людмилы Большухиной (с её согласия). Вывезли весь мусор и перекопали участок перед воротами, который Сашуля засеяла газонным клевером.
Я забыл, кстати, написать, что дачный сезон у меня начался с выбора и покупки газонокосилки, которую я уже дважды употребил.
Дачные дела прерывались у меня выездом с Сашулей, Ириной и Ваней на концерт Олега Погудина с коньяком в моей сумке для нас с Ваней, существенно улучшившим восприятие второго отделения, поездкой в Пушкин с Сашулей и Градой в Сашулин день рождения, дождливый, но с хорошим обедом в ресторане, и поездкой к Игорю Краснову в его деревню под Лугой.
Игорь Краснов давно уже зазывал меня к себе в деревню. Ему мои «Записки» очень понравились в части воспоминаний о нашей физфаковской юности. Он наш с Сашулей одногодок и однокурсник, заканчивал кафедру теоретической физики, т.е. обретался на старших курсах в том же «ректорском флигеле» (домике Блока), что и мы (мы на втором этаже, а теоретики на первом). Работает Игорь в НИИ Крылова, куда поступил сразу после окончания ЛГУ, и профессорствует в Кораблестроительном институте.
Игорь пригласил меня на свой день рождения (22 июля) с ночёвкой у него в деревне, и Сашуля обиделась – почему, мол, меня не пригласил? Я предположил, что по причине формального незнакомства, но потом выяснилось, что среди гостей женщин не было, весь прекрасный пол представляла только жена Игоря – Вера Алексеевна, замзав библиотекой в образовательной конторе типа «Гуманитарный университет экономики и права»…
22 июля утром я прибыл из Сестрорецка в Купчино к Игорю домой,  а оттуда мы поехали с Игорем, его другом Севой и сыном Севы Вовой на корейском (KIA) внедорожнике сначала по магазинам купить тент на дачу, а потом на самоё дачу, т.е. куда-то за Лугу. Это «куда-то» оказалось от Луги километрах в 25-ти нормальной дороги, а потом ещё в пяти дороги вполне условной – лесом по ухабам (то яма, то канава), преодолимым только на вездеходах.
Деревня состояла из трёх или четырёх разбросанных домов без отчётливых следов какой-либо улицы, хотя вывески на них «ул. Партизанская» имелись.
«Поместье» Краснова выглядело внушительно и диковато. Раза в три больше, чем у Ларисы Зеленковой, и во столько же раз недоделанней. Электричество есть, колодец есть, баня свежепостроенная есть, дом большой, но обустроена для жилья его меньшая часть, а большая – в стадии то ли ремонта, то ли строительства, то ли просто  – ну её на фиг, некогда, мол,…
Отмечали день рождения Игоря под свежекупленным тентом в компании: Вера, Игорь, их сын Паша, Сева (корабел, создатель судна на воздушной подушке, лауреат Ленинской премии), Вова (тоже корабел, но молодой), я и двое старинных местных друзей. Угощенье было на славу, салатов всех сортов прорва, шашлыки и т.п., водку квасом запивали – мне понравилось. Перед сном купаться ездили на очаровательное лесное озеро с прозрачной водой, но с болотистым, правда, берегом.
На следующий день я раньше всех встал, и мы с Игорем затеяли баню с утра пораньше, что лично мне очень понравилось. После завтрака двинулись купаться на озёра на двух машинах (КИА и «Нива») напрямки через леса, дабы не встретиться случаем с ГАИ после вчерашнего. Описать эти кувыркания невозможно! Хорошо дождей давно не было, а то непременно завязли бы. Важен результат – все доступные к уникальным лесным озёрам места были заняты ещё со вчерашнего вечера. Мы нашли, в конечном итоге, местечко в общем лагере, где и покупались всласть в прозрачной воде, и свои съестные припасы реализовали с красным вином
 Заканчивался вечер уже не под тем же тентом, а на просторной кухне, где Игорь вдруг объявил меня писателем. А я чего-то там прочитал из своих «Записок». Это чего-то произвело неизгладимое впечатление на Веру, а когда Сева позволил себе слабую критику услышанного, Вера обозвала его «злобным завистником». Правда, через пять минут другой прочитанный мною отрывок из «Записок» вызвал у Веры рвотные содрогания, и я был обозначен как «просто-напросто графоман». Вера, правда, потом извинялась, но я и в самом деле был ничуть не в обиде: похвалили, обосрали – эка невидаль! «Хвалу и клевету приемли равнодушно…».
Вывозил меня от Краснова его сын Паша на «Ниве».  У Московских ворот его штрафанули на 700 р. (проскочил на красный), на Чёрную речку к последней маршрутке в Сестрорецк он не успел, пришлось ему меня в Сестрорецк везти. Я ему за это тыщу дал, он отказывался, но взял. Паша на меня очень приятное впечатление произвёл. Молчаливый, спокойный, всё время чем-то занятый, обслуживал всю компанию - огонь разводил, шашлыки жарил, на стол подавал, убирал и т.п. Высшего образования не захотел получать, деньги и без него зарабатывает.

Вернувшись домой, я, первым делом,  стал искать свою фотокамеру, которой не оказалось на даче  Краснова. Там я решил, что оставил её дома, но и дома её не было. Вытащили из рюкзака в маршрутке или в метро (такое с Митей однажды случилось)? Вот, чёрт, всего год новой камерой попользовался, и опять украли! Что же это такое?
Но тут я стал вспоминать, как я вытаскивал из рюкзака подарок и гостинцы у Игоря в избе, и не вытащил ли я тогда и камеру, а потом сунул куда-нибудь? Так оно и оказалось, к счастью. Камера нашлась в чьей-то зимней шапке. Игорь привёз её к себе домой в Питер, а я приехал к нему за ней уже в августе, 9-го числа.
Мы, разумеется, выпили и погалдели сначала за электродинамику, потом за политику. Тут выяснилось, что Игорь чтит Сталина и ненавидит всех америкосов и вообще англосаксов, чему я, естественно, изумился и обозвал его расистом, страдающим комплексом неполноценности. Последнее качество присуще, увы, большому числу несчастных «россиян», винящих «врагов» во всех своих бедах.
Враг – это тот, кто опасен. Опасаешься, значит, боишься. Боишься, значит, в себе не уверен. Не уверен – стремишься укрыться в стаде, желательно под присмотром пастуха с собаками. Вот тебе и тоска по Сталину, охватившая наш народ в последнее время, вот тебе и сочувствие к Каддафи…


807

А в г у с т  2 0 1 1  г.

31 августа 2011 г., Мурманск
А потом был Стамбул.
Мы отправились поездом в Москву вечером 11-го августа, а в полдесятого следующего утра вылетели из Шереметьева в Стамбул и через два с половиной часа приземлились в стамбульском аэропорту. Полчаса потратили на паспортный контроль, получение багажа и обмен денег, ещё столько же на дорогу автобусом до площади Таксим, а оттуда пешком отправились к своему отелю «Ташлик», ориентируясь по карте, не учитывавшей, разумеется, высотных перепадов, которыми Стамбул весьма богат. В результате спустились мимо стадиона команды «Бешикташ» к дворцу Долмабахче, стоящему на самом берегу Босфора, огибая парк, расположенный в глубоком овраге, а оттуда поднялись к своему отелю на улице Сева на уровень, с которого только что спустились, - не с той стороны овраг огибать надо было.
Сходили в разведку к месту заседаний – Конгресс-центру рядом с Военным музеем, театром и отелем Хилтон, в 17 минутах ходьбы от отеля и 15 от площади Таксим, полюбовались оттуда панорамой пролива с видом на азиатскую сторону. Вернулись на Сева и по ней спустились к Босфору к другому концу дворца Долмабахче.

Утром следующего дня – круговая автобусная экскурсия на «Хоп он, хоп офф» по берегу бухты «Золотой Рог», затем вдоль длиннющей древнеримской крепостной стены, потом по берегу Мраморного моря к знаменитым мечетям Айя-София и Султана Ахмета, а оттуда мимо Новой мечети по Галатскому мосту к отправному пункту на площади Таксим.
В обед зарегистрировались в Конгресс-центре и вновь через Таксим вдоль линии Исторического трамвая по Истикляль пешком к Галатской башне, с верхотуры которой открывается великолепная круговая панорама города, пролива Босфор, бухты Золотой Рог, дворца Топкапы, цепи всемирно известных мечетей (упомянутые выше плюс Сулеймание), Мраморного моря с Принцевыми островами за ними.
От Галатской башни спустились к Галатскому мосту, по нему мимо многочисленных рыбаков, затем мимо Новой мечети к мечети Султана Ахмета и Ай-Софие, а там на экскурсионный автобус (билеты весь день действительны) и вновь на площадь Таксим. Тут и стемнело. Я был без ног, подошвы горели, туфли оказались неподходящими для таких походов, зря я кроссовки в Сестрорецке не купил, присмотренные уже было.
Мы уселись за столиком кафе, и тут Сашуля обнаружила, что у неё очки куда-то делись, в автобусе, наверное, обронила. Побежала к автобусу, но там их не нашла. Опять в сумке рыться стала и обнаружила их в одном футляре вместе с другими очками. Мы заказали два разных турецких кебаба – рубленый и на палочках, я – пиво «Эфес», Сашуля – чай, и наконец-то перевели дух от обилия впечатлений, расслабились.

Со следующего дня я добросовестно отсиживал заседания и отстаивал и отхаживал постерные секции, а по Стамбулу ходил, хромая. К счастью, отдыхать можно было не только на заседаниях, но и на морских прогулках – по Босфору, Мраморному морю на Принцевы острова (где покупались, наконец, в Мраморном море) и по бухте Золотой Рог к мечети Эюпа. Но и на Принцевых островах пешком немало походили.


Стамбул, конечно, хорош, впечатляет. Громаднейший город, особенно это ощущаешь, когда едешь (плывёшь) на острова вдоль азиатского берега. Очень живописный. Чистый, между прочим, в отличие от Парижа, скажем. Улицы и днём непрерывно подметаются. Турки спокойны, доброжелательны. Правила движения не особенно соблюдаются как пешеходами, так и водителями, с Германией не сравнить.
С пивом или пакетным вином проблемы, не то, что в Испании или Италии, но рядом с отелем был магазинчик с пивом «Эфес» по 3.25 турецких лиры за 0.5 л. и красным сухим вином по 7 лир за бутылку 0.75 л. (1 турецкая лира = 16 рублей). Турки пьют чай из маленьких стеклянных стаканчиков. Берут только чай и оккупируют столик с газетой. Но и таким посетителям хозяева, похоже, рады.
В нашем трёхзвёздочном отеле (85 евро в сутки) всё почти по-европейски стандартно, но бесплатное ТВ только турецкое, да ещё и рамазан начался…
Не удалось рыбы мелкой, пойманной с Галатского моста и там же пожаренной, поесть из-за нашей с Сашулей ссоры, некстати случившейся в самом конце пребывания в Стамбуле. После поездки на пароме в Эюп, уже вечером, Сашуля отвела меня в Новую мечеть, усадила в её дворике на каменный выступ и велела ждать, пока она тут рядышком в египетском базаре сувенирную тарелку купит. Я хотел было с ней пойти, но Сашуля из жалости якобы к моим измученным ногам отговорила, - посиди, мол, тут, отдохни, я быстро.
Я сижу, отдыхаю. 5 минут, 10, 15… Устал уже отдыхать. 20 минут сижу. Жрать охота, а деньги все у Сашули, даже бублика с кунжутом за одну лиру не купить. Пошёл в базар, да где там её найти! Вернулся в мечеть, набираю номер в мобильнике, и тут является моя супруга, страшно довольная – 10 лир сэкономила! Полчаса ходила! Я за это время не одну достопримечательность мог бы осмотреть, последний вечер же, а тут сиди и жди, пока супруга по лавкам набегается.
Ну, и я, конечно, на Сашулю наорал – что же это, мол, такое?!
А она в ответ не извиняться, а в контратаку пошла: ты, мол, в туалет целых 10 минут ходил, а от меня, что хочешь на таком базаре?..
Ну, и пошли домой злые. Через Галатский мост мимо столиков с пивом и жареной рыбой…

Сама же конференция разочаровала в отличие, скажем, от Сан-Франциско. Спорить было не с кем. Общались более всего с Мареевым и Матиасом, который пообещал пригласить в Потсдам поработать. Узнал печальную новость – умер Олег Молчанов. Пытался узнать у Гуляевой отчего, та отмочила: - Да он же старый уже был, за семьдесят!
Я ей: - Тамара Лазаревна, а нам то с Вами сколько?
А она мне: - Так и нам с Вами пора уже на тот свет собираться!
Я про это Ирине Захаренковой рассказал, а она мне поведала, что Гуляева как-то в Индонезии, лёжа закопанной горячим вулканическим песком, мечтательно проговорила: - Вот так и в могилке будем лежать…
С Куницыном и Андреевой пообщался и узнал, что Марина Козлова обратно со своим мужем сошлась, хотя фамилию свою девичью оставила – Назаренко, работает (пашет) на кафедре, живёт в центре Москвы, были проблемы со здоровьем, но теперь, слава Богу, всё у неё в порядке. Мы с Сашулей ей сердечный привет передали.

Из Стамбула я вернулся в Мурманск, а Сашуля в Сестрорецк – заплатить вперёд все обязательные платежи и забрать в Мурманск необходимые вещи.
В Мурманске я узнал, что РФФИ мне денежки выделил на поездку в Стамбул – 30 тысяч рублей (вместо 60, которые я просил), на которые я не надеялся, и был рад, что угодил тем самым начальству.
А нам с Золотовым предстояло заказанную главу в монографию по землетрясениям американского издательства NOVOPUB к 31 августа отослать, чем мы и занимались по вчерашний день включительно.
Теперь внука Мишу ждём, безработного. Буду его у себя трудоустраивать – в редакции и на кафедре. Миша очень грустит, но сознаёт, что долее на шее у родителей висеть нельзя…

Письмо Румянцева Биненко, Киселёву, мне, Солошенкову, Черноусу, Сухову и Степанову от 31 августа 2011 г.

Дорогие товарищи и друзья, участники того исторического события далекого 1961 г.!
Минуло 50 лет. Уже нет той страны, изменил название универ и город, где учились, переехал физфак и снесена общага на Добролюбова, нет  почтовых ящиков, термоядерной энергетики, политэкономии социализма и много чего ещё. Нам выпало счастье жить в эпоху развитого социализма и  нового  мышления, ощутить прелесть экономики переходного периода и её модернизации.  Жаль, что многие не дожили и уже не могут вкусить вместе с нами эти блага, почувствовать живительную атмосферу  распилов и откатов, оборотней в погонах  и офшорных компаний. 
 Позвольте вместо поздравления процитировать мой в соавторстве с Городницким стих в тему:
 
                ФИЗИЧЕСКАЯ НОСТАЛЬГИЧЕСКАЯ
                В.Аксенову - однокашнику, сокоечнику,
                ветерану холодной войны и собутыльнику.
      
               
                Когда на сердце тяжесть и холодно в груди,
                Ты к зданию физфака на Стрелке приходи,
                Где поумнев от знаний, что там ты получил,
                Диплом простого физика декан тебе вручил.
 
                Когда на сердце тяжесть и холодно в груди,
                К общаге, что на Мытной, ты в сумерках приди.
                Где и с питьем и с бабами ты часто заседал,
                Но сессии и тысячи ты вовремя сдавал.
 
                Когда на сердце тяжесть и холодно в груди,
                К пивбару, что у Думы, ты лучше приходи.
                Где после кружки пенного, депрессия - молчит,
                И тремор сразу кончится, и сердце застучит.
 
                Когда на сердце тяжесть и холодно в груди,
                Ты к карте СНГовии с рюмахой подойди.
                В любой стране Евразии физфаковца найдешь,
                В Австралии, Америке и в ИзраИле тож.
 
                Когда грозят нам янки и прочие враги,
                Ты к зданию физфака их лучше приведи.
                И жить ещё России до той поры пока
                Клепают бомбы физики в Сарове задарма.
 
                И жить ещё физфаку до той поры, пока
                Опять придут матросы с Литейного двора...
 
                30.12.2007
 
                ОЛЕГЪ (ВАСИЛИЧ
(продолжение следует)