Ностальгия

               
Городок Кармиель (по-русски Виноградник Господа), центр западной Галилеи, по возрасту – младенец. Ещё нет и 50-ти. Но красив и зелен. Окружён живописными холмами. Особо знаменит своими парками и скверами.

Вот такой уютный скверик с большим изумрудным газоном, ветвистыми субтропическими деревьями и цветами полного спектра радуги находился возле нашего дома.

 Есть у меня и любимая скамейка. После работы я частенько сиживал на ней с газеткой в тени огромного фикуса. Приятно, знаете ли, было после дневного жара почитать, поразмышлять над превратностями жизни.

Как-то, возвращаясь домой, присел в уютном уголке. День выдался тяжёлый. На работе устал. На первой же газетной новости задремал. Но тут же проснулся. Ко мне кто-то подсел. Приоткрыл один глаз – полузнакомый "одуванчик".

Хотел, было, прикинуться спящим. Но дудки! Дедушка тут же затеял разговор. Одолевала дрёма. Поначалу плавная речь непрошенного соскамеечника в сознание не проникала. Так что завязку разговора я откровенно прокемарил. Но всё остальное помню хорошо.

Мой собеседник, как я его понял, в прошлой советской жизни имел некое отношение к идеологическому воспитанию молодёжи. Был толи лектором по распространению…, толи учителем средней школы.

В общем, довольно бойко жонглировал марксистско-ленинской терминологией. В Израиле давно, но почему-то на поведение местной молодёжи всё ещё реагировал болезненно. Похоже, пока не заметил, что её физическое развитие намного опережает умственное.

Бывшего наставника огорчает, как он выразился, полное отсутствие у молодого еврейского поколения желания прикоснуться к подлинной культуре. Под понятием «подлинная культура», само собой, подразумевал великую русскую.

Но в особое уныние моего былого и нынешнего соотечественника приводит вандализм подростков. Что касается вандализма, то возражать не стал. Да и как я мог оппонировать? Факт вандализма был налицо.

Одного деревянного бруса на нашей скамейке явно недоставало. На комфорт, правда, данный факт практически не влиял, но на наличие в городе "вандалов", несомненно, указывал. В общем, я промолчал.

По поводу культуры тоже конкретно не высказался. Пробурчал что-то неопределённое. Если откровенно, то таким наивным способом попытался задушить диспут на корню. Уж очень хотелось подремать.

 Однако тут же понял, что подобным примитивом закалённого в идеологических спорах профессионала мне не одолеть. Проявить хамство как-то постеснялся. В общем, опять уже в который раз, пришлось ввязаться в абстрактную практически беспредметную беседу.

По репатриантской традиции старичок начал свою тираду с дней давно минувших. Что-то вспомнил о пропагандистско-воспитательной работе где-то в российской глубинке. Затем неожиданно переключился на русскую литературную классику.

Посетовал на то, что о великих русских писателях и поэтах знакомая ему «русская» молодёжь почти ничего не знает. Да и, насколько успел разобраться, знать не желает.

И тут же предрёк, что в самом ближайшем будущем можно будет приступать к сбору плодов непросвещённости. Кстати, вандализм, по мнению поклонника русской классики, является первым созревшим плодом из этой серии.

Говорливый собеседник начал раздражать, и я задал ему ехидный вопрос: «А не хотели бы Вы, уважаемый, предложить нашей молодёжи почитать что-нибудь из классиков марксизма-ленинизма?»

Понятно, то была, возможно, и неудачная, но всё-таки шутка. На серьёзный ответ я не рассчитывал. Тем не менее, он прозвучал. Правда, не совсем по-существу.
 
Идеологический профессионал времён недостроенного социализма честно признался, что имеет огромный партийный стаж. Цифру я запамятовал. Но она произвела на меня внушительное впечатление. Мне даже показалось, что бывший коммунист вступил в партию Ленина ещё до своего рождения.

Причём, высказался он на редкость нетипично для былых партийцев, живущих в Израиле. Заявил, что своего партийного прошлого никогда не стеснялся. То есть, надо понимать, в ленинскую идею искренне верил. Как обстоит с верой сейчас, я не уточнял.
 
Затем, верный ленинец удивил меня ещё больше. Совершенно неожиданно переметнулся с местной молодёжи на вождя мирового пролетариата. На полном серьёзе коммунист с огромным стажем заявил, что Ленина, кроме всего прочего он уважал, и продолжает уважать ещё и за то, что тот написал почти целую библиотеку книг.

Я попытался возразить. Сказал, что многое в собрании сочинений вождя это вовсе не творчество, а сборник каких-то записок, чиновничьих указаний, резолюций и т.п. Мою реплику оппонент брезгливо проигнорировал.

А вот следующий мой вопрос, похоже, его озадачил. Собственно, что-то особенного, как говорили когда-то в Одессе, я не спросил. Просто поинтересовался, как новый репатриант относится к культуре и истории страны, в которую приехал. Собеседник как-то пренебрежительно хмыкнул. Мол, что за культура? Об истории, правда, ничего не сказал.

Но окончательно я сразил своего визави, когда заявил, что на этой культуре воспитывались его любимый Пушкин, Толстой, и даже Владимир Ильич. А в целом культурным наследием еврейского народа до сих пор в той или иной степени пользуются более миллиарда человек.
 
Мужичёк удивлённо вскинул брови. Сказал, что я здорово загнул. Даже если предположить, что все евреи интересуются своим еврейством, то получается не больше 14 миллионов. Кто же остальные?

Я напомнил убеждённому атеисту о Торе, или по-русски Ветхом Завете Библии. О христианах всех мастей, коих в мире миллиард. Даже что-то пробурчал о Коране, в котором тоже много от еврейского Талмуда.
 
Однако развить мысль атеист мне не позволил. Долбанул легендарной ленинской цитатой. Религия – это опиум для народа. И не без юмора добавил: «Еврейская религия – опиум в первую очередь для еврейского народа». Затрудняюсь сказать, что это было. Толи дань коммунистическому прошлому, толи современное проявление чувства юмора.
 
Собственно на этой фразе всё и закончилось. Дедок, глянув на мой разморённый полусонный вид, вероятно, понял, что диспутант я никудышний. Прения о современной израильской молодёжи и великой русской культуре тут же прекратил.

Поднялся. Достал из кармана огромный носовой платок, коими в Израиле последние лет двадцать уже никто не пользуется. Смачно высморкался. Аккуратно сложил тряпицу. Сунул её вместе с содержимым в карман, и заковылял по каким-то своим пенсионерским делам.