Ангел и чучело

     Как поэт, я родом из детства. Ещё в пятом классе Вера Васильевна, вместо того, чтобы как следует треснуть меня по башке, просила провести урок. Я не ломалась. Приятно, когда на тебя смотрят. А ты паришь под потолком и говоришь о значении рифм. И смысле жизни. И вдохновении. О вдохновении получалось особенно хорошо.
     Но настоящее вдохновение пришло потом. С любовью. Мне было шестнадцать, он был нежен. Прожили полтора года, ни разу не наколол дров. Было холодно, и стихи получались сияющие, как льдинки. Приходили две тётеньки и говорили: «Вот свиньи! Родители-то ваши где? Поросята». Было здорово.
     А потом он сказал, что хочет детей. Лежи в соплях, кричи «мамочка», пока не покажется нечто и не скажет, что у тебя узкий таз. Что ты напрасно курила. Что ты напрасно любила. Что ты напрасно жила… Но я не мазохистка. Я поэт.
     «Ну ты и сука!» – сказал он и ушёл.
     Стало темно, и до психотерапевта я добралась наощупь. Он был очень мил. Пригласил в гости. Накормил. Спать положил.
     А наутро я почитала ему стихи.
     «О, милочка, да ты на диагноз тянешь...» – сказал он. «Ква-ква» – сказала я. Я очень обрадовалась. «Хочешь в дурик?» Я очень, очень обрадовалась. Но ошиблась. Там было скучно, как и везде. А Натан Игоревич пнул меня в живот, потому что я медленно одевалась.
     Зато на дураков насмотрелась. Живут не зная зачем. Идут не зная куда. Блейка не знают. А Сельвинский – думали, что артист. Двадцатый век. Фокс... Очень грустно.
     И меня выписали.
     Был месяц май. По улицам ходили черноокие красавицы и высокие блондины. Я села на лавочку и съела десять штучек димедрола. Мои зрачки стали огромными, а глаза бездонными. Трава качалась, а маленькие человечки улыбались и прыгали.
     Я купила четыре литра «Фанты», пила и пила, блевала и блевала. А потом я поехала к нему. Спросить, хочет ли он до сих пор своих сопливых детей. Сложила ватные лапы в карманы и поехала.
     Он открыл дверь. Закрыл дверь. И через дверь сказал, что я психопатка, психичка, поэтесса сраная.
     – Тебя все санитары перетрахали? Чучело.
     – Не все, конечно, – сказала я, – Хорошее название – «Ангел и чучело». Дай мне попить.
     Не дал, между прочим.
     Пришёл Ангел. Пришло Чучело. Пришёл Натан Игоревич и погладил меня по голове.