Льет ли теплый дождь

                «Льёт ли тёплый дождь…»


«Жизнь измеряется моментами,
Когда захватывает дух…»
/сатирик Гарлин/



                1

«Льёт ли тёплый дождь, падает ли снег.
Я в подъезде возле дома твоего стою.
Жду, что ты пройдёшь, а быть может,  нет.
Стоит мне тебя увидеть, о-о, как я счастлив…»
 
    Чернявый паренёк  пел, лихо перебирая струны гитары.  Сразу чувствовалась рука мастера. Голос у него был приятный, напоминал Валерия Ободзинского. Похоже, он и старался копировать его  исполнение.  Парень словно забыл, что он находится на лавочке перед стационаром Кандагарской отдельной медицинской роты;  нет,  как минимум, он видел себя на сцене какого-нибудь клуба или концертного зала.

    Впрочем, слушателей хватало и здесь – вокруг него сидели такие же молодые ребята в синей госпитальной одежде и с перевязанными руками-ногами-головами. Сам певец положил повыше  на деревянный ящик забинтованную левую ногу, рядом с ним лежали костыли.  Он приступил ко второму куплету:

«Странно и смешно наш устроен мир:
Сердце любит, но не скажет о любви своей.
Пусть живу я и не знаю: любит или нет.
Это лучше, чем признавшись, слышать «нет» в ответ.
А я боюсь услышать «нет»…

  Он бросил быстрый взгляд на девушку в белом халате, присевшую на краешек лавочки.
 
Она задумчиво смотрела на высокое голубое небо и, казалось, не замечала никого.

-Марина, кончай прохлаждаться, пошли  делать перевязки, я готов к «труду и обороне».

   Старший лейтенант Невский окликнул перевязочную  сестру,  проходя мимо группы слушателей и направляясь к крылечку стационара.

   Марина Задунайская, красивая темноволосая девушка, прибывшая  из Союза пару месяцев назад,  поспешно поднялась и, кивнув,  поспешила за хирургом.  Сегодня работа с ранеными  начиналась позже обычного – всех офицеров-врачей  собрали на совещание в штабе 70 ОМСБ (отдельной мотострелковой бригады).

 -Кого первого позвать на перевязку? - спросила она, догоняя врача.

-Слушай, забыл фамилию. Этого раненого меня попросил  перевязать наш «шеф» Зыков, его задержали на совещании, не скоро «вырвется». У того парня ранение в ногу, привезли  пару дней назад, второго или третьего августа  прямо с рейда. Кажется, левая голень.

-Я поняла, о ком речь. Хорошо, с него и начнём.

   Марина, проходя мимо дневального по отделению, попросила позвать с улицы рядового Вялец.

    Чистая перевязочная была готова к работе – прокварцована,  на столе, укрытые стерильной простынёй,  лежали необходимые инструменты и перевязочный материал.
 
     Невский,   не торопясь, обработал руки, одел стерильные перчатки.  Марина занялась привычной работой перевязочной сестры – раскладывала на приставном столике инструменты, салфетки.

    В дверь тихо постучали.

-Открыто, - Марина произнесла это громко и со смешинкой в голосе. – Как к директору школы идут, долго стоят перед дверью, прежде чем войти. Никак не могу  их отучить от стука.

   Пояснила она, обращаясь к Невскому. Тот кивнул: «Робеют как-никак. Кому понравится, когда доктор «копается» в их ранах…»

       Вошёл высокий симпатичный парень на костылях. Невский сразу узнал в нём недавнего певца.  Солдат, приставив костыли к стене,  прихрамывая, прошёл к  высокой металлической каталке, снял синие госпитальные брюки и улёгся на  своё «лобное место».

-Не робей, боец. Сегодня я тебя перевяжу – твой лечащий доктор капитан Зыков занят, попросил меня. Я, как и он, не кусаюсь и не делаю «бобо» специально. Но потерпи, если  всё же станет больновато.

   Невский срезал пропитанную кровью повязку, быстро взглянул на  два  пулевых сквозных  ранения голени.

-Как зовут тебя?

-Женя. Рядовой  Вялец.

-Так вот, рядовой Женя Вялец,  повезло тебе. Кость не задета, а «дырки» мы твои быстренько залечим.

   Невский принялся через оставленную в  бОльшей ране трубку промывать раневой ход антисептиком, потом обколол антибиотиками  обе раны.
-В рейде зацепило?

-Да, были на «прочёске» кишлака. Тут меня и ранили. Я сначала ничего не почувствовал, только позднее заметил кровь на брюках.  А  потом даже свалился от боли. Мне санинструктор быстро рану перевязал,   а уж потом на вертолёте сюда переправили.

-Ничего, Женя, не переживай. Без тебя всех душманов не перебьют, оставят и тебе.  Долго ещё служить?

-Осенью, в октябре, должен «дембельнуться».

-Видишь, как хорошо, пара месяцев осталась.  Домой поедешь, как  новенький.  «Подштопаем» тебя на совесть. А где это ты так «навострился» на гитаре играть? Вот и поёшь ты очень хорошо.

-В музыкальной школе учился, правда, по классу баяна. Но гитару я осваивал параллельно, меня научил   батя, он  большой мастер игры.   Гитара мне больше нравится, чем баян.  А петь я любил с детства. У нас вся семья поющая: и мать, и отец, и бабушка Клава.

-Родом-то откуда?

-Из Костромской области. Есть такой городок Шарья.

-Знаю. Приходилось там бывать.  У меня куча родственником в тех краях живёт.

-Ой, правда?

-Правда-правда. Как понял, ты любишь песни Ободзинского?

-Да, это верно. Это тоже меня отец научил этим песням, он знает чуть не весь репертуар этого певца. Мне тоже нравятся его песни.

-Слушай, а  что это твой лечащий доктор тебя назвал «бывшим пленным»?

-Было со мной такое «приключение» ещё  в мае этого года.

-Жень, расскажи. Прямо заинтриговал, - Марина  подала врачу очередной тампон и  внимательно посмотрела на раненого.

               
               

                2

      Раненый завозился на перевязочной каталке,  поворачивая врачу выходные отверстия на ноге от пулевых ран.    Невский принялся      обрабатывать  обширные раны, оставленные выходящими пулями.

-Давай, Евгений, рассказывай. Тебя женщина просит, а ей отказать никак нельзя. На меня не обращай внимания – я пока «покопаюсь» в твоих «дырках». Но если  очень больно будет, то скажи. Я уменьшу свой «пыл».

-Да нечего особенно и рассказывать. Я и в плен попал из-за песни Ободзинского, как раз пел «Восточную песню», которую давеча пел на лавочке, когда вы проходили мимо.

-Вот так история. Ну-ка, давай всё рассказывай. Ты и меня теперь заинтриговал, как Марину.

-Я вот хотел спросить сначала:  а вы сообщаете  родственникам  о ранении?

-Ну, ты «загнул». Ежели мы начнём родным всех наших раненых писать, то некогда будет вас лечить. Мы пишем только в редких, исключительных случаях. Нет уж, это ты сам по возвращении им расскажешь. Или ты, наоборот,  не хочешь их расстраивать? Такое тоже бывает.  Тогда не рассказывай. Но справку о ранении ты от нас, в любом случае, получишь.

-Мне хочется скрыть своё ранение от матери – сердце у неё больное, начнёт переживать, себя «накручивать». Разволнуется, хуже будет. Я  позднее, когда она привыкнет к моему возвращению,   может быть, расскажу. Хотя от матери отца, моей бабы Клавы, она, наверное, всё уже знает.

-Не понял, Женя, поясни.

-Хорошо, расскажу. Только это длинно получится.

-Ничего, мы с Мариной не спешим. Да и заняться мне есть чем. Марина, подай зонд. Я займусь делом, а  ты, парень,  расскажи нам свою историю.

  - До школы я   с родителями жил в деревне Заингирь у бабушки Клавы, это в другом районе области. Потом мы переехали в Шарью, забрали бабушку к себе – ей трудно стало в деревне одной жить.  Моя  бабушка  Клава обладает феноменальной интуицией, можно даже сказать даром ясновидения, - об этом знают все родственники. Скрыть от неё что-либо или обмануть просто  невозможно.  Так, когда в пятилетнем возрасте я полетел с черёмухового куста и зацепился рубашкой за сук, бабуся тут же примчалась на «место происшествия» (а дело было за сараем, видеть она меня не могла) и хорошенько отругала за то, что я лезу,  куда не просят.

  Мой отец рассказывал, когда он пацаном-практикантом на лесосплаве провалился между брёвен и едва выбрался, бабушка пешком пришла за сорок километров разузнать, что  с ним произошло. Но один случай  в нашей семье был и вовсе из ряда вон.

   Однажды среди ночи бабуля проснулась и ни с того ни с сего принялась плакать.  Моя мама никак не могла от неё добиться, из-за чего та так убивается.  Я ещё пацаном был, но чувствовал: произошло что-то ужасное.  «Вася, сыночек мой, где ты, что с тобой?» - причитала бабушка.  Потом она призналась: чутьё подсказало ей, что её сын, младший брат отца моего, был тяжело ранен.

   Все недоумевали – где это его могли ранить?  Правда, он второй год служил в армии.  Но ведь войны тогда не было. Позже всё прояснилось –  был бой на острове Даманском. Дядя Вася и, правда, был тяжело ранен. Он вернулся после лечения в госпитале, где провёл целых два месяца.
 
   Вот и мою историю краткосрочного плена, боюсь, она тоже уже знает, как и этого ранения.

     А произошло это  пленение так. Как вы знаете, товарищ старший лейтенант, здесь, в Афгане, наши солдаты в большинстве своём несут службу на заставах и блоках.  Для Марины я поясняю, что застава – это постоянное место дислокации подразделения, блоки выставляют вдоль дороги только днём, на ночь сворачиваются и уходят на те же заставы.
               
      За Кандагаром есть заставы «Мост», «ГСМ», «Гундиган» и другие. Говорят, со временем их станет ещё больше. Что представляют из себя эти заставы? Например, «ГСМ».  Цистерны бывшего здесь когда-то склада горючего и смазочных материалов, насквозь пробитые осколками и реактивными снарядами. Жилые помещения заставы выложены из кирпичей и ящиков с землёй.

    А я в то время был на «Гундигане». Что это за место? «Гундиган» - холм, строения из камня, толстые стены. Частенько бьёт «василёк» (прим. автора - автоматический миномёт).  Весь холм минирован ещё «духами», только тропинки между помещениями и подходы к танкам и БТР (бронетранспортёр) обработаны сапёрами. Может, так и лучше. Спокойнее.  Рядом с «ГСМ» и «Гундиганом»  вдоль дорог  сплошные завалы из битой техники.   

    Как-то  на нашей заставе  наступило затишье.  Наш  повар попросил меня  принести из арыка ведро воды.  Я  хорошо помнил безопасную тропинку и спустился в сумерках к протекающему поблизости глубокому арыку, зачерпнул воды и не торопясь пошёл назад, напевая вполголоса песню Валерия Ободзинского.  К середине «Восточной песни» я увлёкся и прибавил задушевности в голосе. И тут на меня вдруг кто-то накинул покрывало, навалился, скрутил и куда-то поволок.

   Когда меня «распаковали» и поставили на ноги, оказалось, что я нахожусь во дворе афганского дома среди нескольких  бородачей.

   Один из них, посмеиваясь, на хорошем русском языке произнёс, что, мол, они хотят послушать, как я пою. Он, с его слов, учился в Ташкенте, не плохо знает наш язык. А песни  этого певца  полюбил ещё в молодости.

   Пока я приходил в себя, мне дали покурить кальян  Я после этого «зелья» вдруг совершенно успокоился и решил: «Погибать, так с песней».  И запел.  Я пел песни из репертуара любимого мной Ободзинского. Это были и «Неотправленное письмо»,  и «Что-то случилось»,  и «Анжела», и «Карнавал»,  и «Девушка» (это песня «Битлов», он её тоже пел), потом  я перешёл на другой репертуар, эти песни моя бабушка любила петь дома.. Пел про ямщика, который погибает в степи, и про Ермака, и про казака, который гуляет по Дону. Когда завёл про Стеньку Разина, особо выделил слова:

«Волга, Волга, мать родная,
Волга, русская река…»

  После почти двухчасового концерта я показал себе на горло – устал, дескать, теперь делайте со мной что хотите. К моему величайшему изумлению, «духи» отпустили меня.  Вывели из незнакомого кишлака и показали, куда мне идти.  От повара мне, конечно, досталось за долгое блуждание. Позже я рассказал сослуживцам свою историю. Но о пребывании в плену мне почему-то никто не поверил.  Но спустя пару месяцев в бою мы разгромили банду. Среди пленных оказался бородатый афганец, который был тогда на моём «концерте». Он и рассказал допрашивающему его ротному о моих «художествах».  Рассказал и о том, что они тогда меня не стали убивать, а отпустили обратно.

   Капитан  Барашко, наш ротный,  потом приказал мне рассказать всё об этом случае. Я, как вам сейчас, всё ему выложил. Не знаю, откуда об этом узнали в особом отделе, но меня потом вызывали для дачи показаний. Но всё обошлось. Поверили мне, что всё так и было. А меня с тех пор в роте стали звать «пленный певец».  Наверное, ротный и доктору вашему, капитану Зыкову  рассказал. Вот и вся моя история.

-Удивительный случай! Ты, Женя, и, правда,  в «рубашке» родился. Да, интересно, предвидела ли твоя бабушка Клава про твои приключения?  Ничего, главное, ты жив, а здоровье мы тебе восстановим. Не сомневайся. Только у меня к тебе просьба. Перед выпиской выступи-ка с песнями перед всеми нашими ранеными. А место мы тебе предоставим. Договорились?

-Согласен.

                *

На фото: Кандагар. Место дислокации 70 ОМСБ.

***