Первый мужчина

(Глава из романа "Часы из прошлого" - первой книги фантастической дилогии "Неоконченное следствие")

К себе в гостиницу он вернулся не слишком поздно, даже по здешним меркам патриархального сельского уклада. В фойе у телевизора, к тому времени, оставались почти все полуночники, имевшиеся в наличии среди обитателей «Юбилейной». В программе «Время» как раз шел сюжет с Алтая. Бодрый голос журналиста комментировал кадры с плывущими по полям комбайнами, пыльными вереницами грузовиков на догорах, спешащих на хлебопртнмные пункты с полными кузовами зерна.
Стараясь не привлекать излишнего внимания к своей персоне, Пущин прошел мимо них прямо к своей привычной кладовой. Туда, где вчера ему была выделена раскладушка. Но, на этот раз, ни ее, ни своих личных вещей Андреи на привычном месте не обнаружил.
Причина прояснилась чуть позднее.
 – Товарищ следователь, а Вас уже переселили, – громко, не таясь от всех прочих в тот час, телезрителей, окликнула Пущина та же самая дежурная, что принимала его сюда на жительство.
Видимо, подменяет кого-то из персонала, тотчас, сама собой пришла догадка к Пущину. Потому как парень точно знал о том, что свой пост «хозяйка отеля» сдала сменщице еще вчера. Следовало, таким образом, именно у новой дежурной и поинтересоваться собственной участью.
 – Куда переселили? – не нашел Пущин ничего лучшего, чем, вместо благодарности, ответить вопросом, о переменах в свое судьбе.
Пояснение, все же вызвало больше недоумения, чем ясности:
 – Как и велено, поселили Вас в самый лучший наш «люкс»! – победоносно сжав тонкие губы в нечто подобное куриной гузки, работница сервиса поднялась со своего места прямо перед экраном черно-белого «Рубина».
Зазвенев большущей связкой ключей, она подобострастно прошла показывать Андрею его новые апартаменты, где те же три койки, что и во многих других номерах, никак не могли претендовать на повышенный уют их обитателей. Зато полированный трехстворчатый шифоньер и серый от времени, с открытой дверцей аварийный холодильник «Саратов» отмечали иной – повышенный статус здешних постояльцев. Уже тем, хотя бы, что подобной «роскоши», не было у соседей, занимавших почти все оставшееся гостинничное пространство.
Провожатая, не церемонясь, первой прошла в номер, где распорядилась, согласно своей «дежурной» власти.
 – Вот ваше койко-место! — чуть ли не горделиво от выполнямой функции, женщина властно указала рукой на ближайшую, аккуратно заправленную, кровать с полированными деревянными спинками.
Сама при этом пристально разглядывала внешность постояльца. Будто стараясь понять, что же привлекло в нем дочку «самого»! Ведь, о новом романтическом увлечении Татьяны Жугановой уже сплетничала, пожалуй, добрая половина самых осведомленных жителей райцентра.
Результат, произведенного администратором, «физиономистического» осмотра был явно не и пользу Андрея. Высокий, коренастый, с грубо высеченными чертами лица и жилистой шеей, он больше походил на тех многих работяг, кто больше занимались физической, чем умственной работой. Лишь красивая форма юриста, с золотыми маленькими звездочками на синих петлицах, заставляла, наверное, думать, что и столь заурядная внешность может скрывать целые россыпи самородков интеллекта.
Затянувшееся при этом молчание столь уважаемого жильца, уже стало тяготить провожатую. Она, прежде чем высокомерно поджать сухие губы, вынесла окончательный вердикт постояльцу:
 – Вот здесь теперича и располагайтесь!
Выходя от Пущина, дежурная по гостинице так громко захлопнула за собой дверь, что могли проснуться и те, кого уже сморил сон и нисколько не интересовали бдения перед  телеящиком. Но не им предназначалась демонстрация всесильности дежурной. Тем самым она словно давая сидящим в фоей условный сигнал о своем возвращении. Просто велела тому, кто занял ее – самое выгодное, «персональное» место в облезлом кресле у тусклого экрана чёрно-белого телевизора, уступить его хозяйке!
Тем временем Андрей уже и забыл про общение с представительницей системы ненавязчивого гостинничного сервиса. С явным облегчением он снял с себя форменный костюм и рубашку, оставшись переполосованным слоями марли. И тотчас же, вид заскорузлых бинтов на собственной груди заставил его скривиться и от возросшей боли в ранах, и от досадной забывчивости:
 – Снова на перевязку не сходил.
Эта, высказанная в слух, мысль тем более досаждала, что хотелось, под впечатлениями дня и особенно — проведённого с Татьяной вечера, думать о более приятных вещах. Ну да ничего, сегодня не получилось, так завтра обязательно побываю в поликлинике, наконец решил Андрей.
Расстелив постель он забрался под одеяло, но ещё долго не смыкал глаз, представляя перед собой милое лицо любимой девушки. В сон провалился, не запомнив этого момента, но точно собираясь с первыми лучами солнца быть на ногах, чтобы успеть  пораньше сходить в районную поликлинику на перевязку.
Однако и эти его планы, самым пеожиданным образом, были нарушены вчерашней именинницей, в чём ему довелось убедиться вскоре после того, как «побудку» сыграла звонкая трель будильника.
Она вовсе не забыла, как на то в душе надеялся Пущин, о своем обещании свозить его в Шелковку для поиска информации, не достающей по делу убийства Касьяна Львовича Лимачко. Более того, нисколько не стесняясь возможных людских пересудов, девушка подкатила прямо к крыльцу гостиницы на своих новеньких вишневых «Жигулях».
Случайно увидя ее из окна общего на всех «умывальника», где он чистил зубы у крана с ледяной водой, Андрей не стал оттягивать время встречи. С клёкотом в горле прополоскал рот, собрал в мыльницу остатки душистого «Красного мака», а в узкий пенал засунув зубную щётку, он закрыл кран со струёй воды. После чего можно было вполне считать завершённым недолгий утренний моцион.
Быстро вернувшись из «умывальника» в свою комнату, Пущин, морщась от тоже пробуждавшейся боли под бинтами, оделся. Подошел к круглому зеркалу, весевшему на стене у двери. Глядя в него причесал жесткий ежик русых волос на голове и, подхватив из платяного шкафа свой неизменный портфель, по-спортивному, перепрыгивая через ступени, легко сбежал с высокого крыльца.
Как оказалось, совсем не пропал даром черашний вечер, по убеждению Пущина, отлично проведенный на танцплощадке в центре старого парка, оставшегося после сгоревшей в годы коллективизации, церкви. Более того, теперь, видимо благодаря вчерашнему «близкому знакомству», общение их с Татьяной сделалось более непринужденным.
 – Ну что, поехали, уважаемый мистер Шерлок Холмс! – вместо приветствия услышал Пущин, у автомобиля.
И далее Татьяна была намерена продолжать в том же духе.
 – Персональный фиакр подан прямо к Вам на Бейкер-стрит! – ещё более изыскано пошутила обладательница самой с лучистой в Егорьевке улыбки.
При этом всем своим видом она выражала полное удовольствие от того, что может подтвердить на деле такие свои качества, как пунктуальность и обязательность.
Предложенная девушкой игра «в сыщиков», тем не менее, понравилась и самому молодому следователю.
 – Прошу Леди следовать в район Гайд-парка! – в тон ей отшутился Андрей, из всех свободных мест в салоне новеньких «Жигулей» занимая как раз то, что было рядом с водительским.
Однако, соглашаясь с весёлой спутницей на путешествие, он нисколько не забыл о собственных планах на это утро. И они были провалены. Теперь снова не могло казаться и речи о том, чтобы пройти, запланированиую им на утро, перевязку в больнице. Ведь, как полагал Андрей, девушка могла подумать, будто он нарочно напоминает о своем «героическом прошлом» в их только еще начинающихся отношениях.
Потому он только и сделал, что пояснил бесцеремонной водительнице свои обязательные первые шаги в сегодняшнем деловом «расписании».
 – Прошу, дорогая Леди, непременно свернуть на переулок Школьный! – и в качестве необходимого объяснения тому, обстоятельно добавил. – Отмечусь у себя в прокуратуре, скажу там о нашей предстоящей поездке и тогда буду готов на подвиги в компании с «доктором Ватсоном в сарафане»!
То, что молодой человек заметил и по-достоинству оценил её новый наряд, хотя и простой, но замечательно пошитый сарафан с открытыми плечами, еще более поднял настроение «доктору Ватсону». Только и она и не собиралась тратить время попусту. Отказалась в предстоящей дороге сворачивать на переулок, где была прокуратура. О чем и заявила попутно поведав причину ненужности этого крюка до присутственного места:
 – Там все уже всё знают!
Как выяснилось, Татьяна уже успела не только подготовить машину в дальнюю дорогу, но и с утра пораньше созвонилась с прокурором.
 – Я ему подробно рассказала о наших планах, насчет поездки в колхоз, — деловито, начисто убрав улыбку с лица, сказала Татьяна. – Всё, поведала, как ты наметил и он не возражал!
Об одном только Жуганова промолчала, не решившись излишне доверчиво «открывать все свои карты» перед спутником. Уговорить Гудзенко – дать такое разрешение на поездку с новым молодым следователем, ей удалось не очень просто, а лишь после капризной ссылки на его вчерашние посулы «двойного подарка». Тогда как приподнесенный Гудзенко двухтомник стихов Роберта Рождественского, не смотря на свою исключительную и крайнюю остродефицитность, по мнению вчерашней именинницы, никак не мог сойти за обещанное. И она добилась своего.
 – Михаил Иванович пообещал, что сам свяжется по телефону с председателем колхоза и сжет тому, чтобы на месте нам оказал всяческое содействие, — только и добавила девушка, легко запуская послушный двигатель.
Их непринуждённая весёлая беседа, протекавшая в, стоящей у крыльца гостинницы, новенькой, сияющей лаком и никелем, легковушке уже стала привлекать внимание выходящих оттуда постояльцев. Потому следовало, по мнению обоих, наконец-то трогаться с места. Так и поступили. «Жигули», неловко пятясь, вырулили с гостинничного двора непосредственно на улицу и, резко прибавив там скорости, помчались вперед. Беспечно распугивая вездесущих кур и, по осеннему откормленных, гусей.
Сейчас они двигались по главной и самой длинной улице села. Как уже успел убедиться Пущин, ведущей, в аккурат, с одного его конца до другого. Тогда как Жуганова знала на ней все кочки и неровности ещё со школьных времён. Ведь, именно здесь училась, под руководством инструктора, водить машину и потому заранее притормаживала там, где следовало, а потом набирала скорость на более ровном участке.
О том, что пассажир, исключительно не по своей милости, а по ее собственной воле, отказался от привычного завтрака в кафе «Вечернем», хозяйка «Жигулей», как оказалось, вовсе не забыла. И демонстративно вспомнила об этом обстоятельстве почти сразу по выезду легковышки из Егорьевки.
Только и теперь ничего не стала объяснять по воду своих действий. Как давно уже было решено, уверенно свернула с гравийной трассы на просёлочную дорогу, идущую вдоль самой кромки, начинающегося за райцентром соснового бора. Проехала вдоль него пару километров и только затем припарковала машину, выбрав особенно живописное место у молодого осинника. В этот момент так ярко освещённого солнцем, что медно-рыжая листва казалась не обычным явлением природы, а искуственно нанизанной неизвестным художником на ветви стройных деревьев.
Пока Андрей невольно залюбовался яркой приметой почти наступившей осени, девушка первой вышла из машины, обошла её кругом и открыла багажник.
 – Ну чего сидишь там как истукан? – донеслось до Пущина. – Вылезай, буду тебя кормить.
И далее, нисколько не терпя возражений, Татьяна Жуганова действовала также споро и деловито. Первым делом расстелила па сухом ковре из уже опавших листьев широкое новенькое покрывало, которому, теперь уготовано было исполнить роль обильнейшей «скатерти-самобранки».
Хозяйственная жилка в характере Татьяны явно привалировала над всеми другими чертами. Ловко расставив на импровизированном «столе» банки и кастрюльки с различной снедью, она вместо приглашения к трапезе, откровенно заметила:
 – Остались разносолы после вчерашнего сабантуя. Налетай!
Андрей не стал жеманиться. Уплёл за обе щеки всё, что было на скатерти. На деле доказав, что никогда, даже по утрам как сейчас, не жалуется на отсутствие аппетита. Термос с горячим сладким кофе дополнил их пиршество, на целый день, по задумке Татьяны, зарядив их своей энергией.
О чём она и заявила, не без шутливости обосновывая сей особенный припас:
 – Силы нам совершенно еобходимы для свершения всего задуманного по поиску преступника, возможно затаившегося в Шелковке и затевающего новой умышленное убийство.
Убирали остатки пикника-завтрака уже вместе. При этом Пущин ещё более убедился в запасливости своей спутницы и «извозчика», неожиданно заметив в багажнике всё необходимое на самые разнообразные случаи жизни — от набора ключеё, запасного колеса и сапёрной лопатки.
 – Дедушка постарался, – заглянув из-за спины на предмет его заинтересованности и заметив, что парень доволен, сказала Татьяна. – Так и говорит, что если едешь на день, то бери на неделю и не прогадаешь!
Далее уже ничто не машало им вернуться на гравийную трассу, продолжавшуюся от егорьевской околицы и устремиться вперёд, преодолевая клубы пыли, оставленные в  наступившую жару встречными автомобилями и столь же пыля на тех, кого то и дело обгоняли их резвые «Жигули».
Тридцать верст – расстояние немаленькое. В чем удалось убедиться Андрею довелось еще вчера, трясясь по ухаба проселочной дороги в попутном колхозном молоковозе. Да и сегодня, на его взгляд, даже в комфортабельном салоне «Жигуленка» путь до отдаленного села нисколько не стал короче. Хотя и старался Андрей все это премя забавлять свою перевозчицу веселымн историями из студенческой жизни и следственной практики, все же иногда, на самом большом ухабе, не .мог скрыть на лице гримасу боли – раны действительно разболелись не на шутку.
Однако почти совсем забыл он о них уже с первых же минут своей беседы с местным, шелковинским участковым уполномоченным — капитаном милиция Федором Петровичем Минаевым. Оказалось, что колхозный председатель, после телефонного разговора с прокурором района, воспринял их поедку как должное. Вызвал к себе и незамедлительно известил местного «стража порядка» о предстоящей работе. Дескать, к ним в село едет прямо из районного центра – на машине дочки самого первого секретаря райкома партии новый следователь.
И даже просветил того на счёт планов визитёров:
 – Собираются выяснять досконально какие-то дополнительные, вновь открывшиеся обстоятельства по делу погибшего шофера.
Потому, сразу после личного знакомства с председателем, к его «деревенскому детективу» и направились приезжие, получив дополнительные инструкции по поиску адреса в председательской приемной.
Как им и было сказано, Пущин с Татьяной нашли милиционера в его служебном кабинете, устроенном в левом крыле здания сельского Совета, почти соседствовавшего с правлением колхоза. Несмотря на громкое заявление о «вновь открывшихся обстоятельствах», беседа была бы достаточно короткой, не вспомни случайно участковый о необходимости продемонстрировать перед выпускником университетского юрфака собственные професснональные качества. Тем более, что, по его словам, за эти последние пару дней, прошедших после трагической гибели прикомандированного водителя, он успел сделать довольно многое.
Как стало ясно гостям, разобравшись по-своему, что делать с вещами погибшего, Минаев опросил всех, кто, так или иначе, имел дело с Лимачко и мог уже с реальными результатами на руках информировать представителя районной прокуратуры.
 – Так вот, Андрея Андреевич, бригадный учетчик своими глазами видел отправляющегося в рейс, – частковый уполномоченный сделал непродолжительную паузу, добавляя действительно ранее неизвестный факт. – Видел и то как вместе с Касьяном Львовичем в машину садился, уезжающий в санаторий бригадир, напросившийся к нему в попутчики до Рубцовска.
И не только одной этой, столь важной деталью обогатилось начатое расследование, благодаря дополнительным откровениям, уже известного Андрею по его предыдущему посещению брагадного полевого стана, учетчика. Как рассказал тот участковому, будто бы накануне поездки между шофером и бригадиром состоялся какой-то очень оживленный разговор.
 – Ну, мало ли о чем они могли говорить! — впрочем, не разделил со следователем ту тревогу капитан Минаев.
У которого, как понял из дальнейшего разговора Пущин, были свои серьёзные резоны не подозревать никого, а строго придерживаться прежней – официальной версии произошедшего на Змеиногорской трассе, скрывать которые и не подумал, полагая, что они очевидны каждому.
 – Все же один в машине был непосредственным начальником другого, и подчиненный просто выполнял указания бригадира, — достаточно пространно прокомментировал участковый свои наблюдения. – Ничего плохого думать про Городухина не желаю, однако что было, то было и это Вам нужно знать.
Вначале Андрей Пущин не придал особого значения подобным результатам самостоятельного поиска участкового, мысленно сразу представив себе его «источник осведомлённости» – эту малограмотную хитромудрую бестию учетчика. Может, он просто сам метит на место бригадира. Вот и пытается «навести тень на плетень»?
Только высказывать вслух личное мнение о свидетельских показаниях не стал. С этим Шелковинским «Анискным», так похожим на главного героя недавно прошедшего в кинопрокате фильма «Деревенский детектив», заговорил совершенно про другое. Речь пошла вовсе не о делах, непосредственно касавшихся личных взаимоотношений работающих в поселке Подолино. А там, судя по всему, было кому «наговаривать лишнее» и на бригадном стане, ни на механизированном зерновом току, куда подвозил от комбайнов пшеницу погибший водитель из числа «прикомандированных».
 – Вы мне, Федор Петрович, лучше вот что скажите, – заявил он. — Не было ли среди личных вещей шофёра Лимачко, изъятых Вами на месте, где тот проживал, какой-либо художественной или прочей литературы?
Вопрос, поставленный скорее для порядка и не по существу расследуемого дорожно-транспортного происшествия, вроде бы не предвещал никаких особых сюрпризов, но обернулся неожиданным откровением.
От участкового уполномоченного милиции следователь прокуратуры получил еще более примой ответ.
 – Если вы, товарищ Пущин, имеете в виду художественные книги, то они, действительно, были, — с некоторым трудом подбирая слова, как будто решая кроссворд из газеты, произнёс офицер милиции. — И не одна какая-то там совсем завалящаяся, а сразу несколько штук, имеющих немалую ценность.
Оказалось, что по штампу определив причастность всех томов к библиотеки их сельского Дома культуры, участковый и отнес их туда лично:
 – Не то могли потеряться навсегда среди других вещдоков, — пояснил он свои действия следователю. – Тогда как библиотека же у нас не то, чтобы очень богатая, чтобы такими книгами разбрасываться.
Минаев счел нужным и еще кое-что добавить к сказанному, приняв скривившееся от боли лицо Пущина на свой счет:
 – Книги, они и есть книги.
Всем своим видом, начитанный не в меру  капитан изобразил перед гостями своё отношение к библиотечному имуществу.
 – Я их еще хорошо перелистал, – с убеждённостью в своей правоте добавил он. – Ничего необычного в них не обнаружил.
И все же, проявленное им накануне, как выяснилось, досадное самоуправство с вещественными доказательствами оставило на душе Федора Петровича достаточно глубокий след, который он тут же и попытался загладить.
 – Впрочем, можно прямо сейчас их все лично посмотреть, – поступило предложение Пущину и Жугановой. – Клуб у нас совсем рядом, а в нем как раз и находится сельская библиотека.
 – Знаю, успел уже в том убедиться! – Андрей не стал упоминать в разговоре с, явно проштрафившимся перед ним, участковым о своей первой ночевке у них в селе, состоявшейся здесь, опять же по милости, чересчур усердного, капитана.
Но тот, несомненно, из собственных источников, прекрасно должен был знать о том – предыдущем появлении следователя, только не желал почему-то показывать свою осведомленность, подпорченную чувством того, что прямо тогда не нашел возможности связаться с «гостившим» работником прокуратуры.
Село Шелковка, прямо сказать, от чего-то, становилась для молодого следователя каким-то злым роком. На двери библиотеки висел замок, а ее заведующую, названную участковым, Клавдией Павловной Микшец, вызвали в тот день в райцентр, на августовское совещание учителей, как преподавателя в местной средней школе «Советского права». В чем, наверное, не было бы ничего особого, не окажись теперь Пущин в двусмысленной ситуации постоянно здесь что-то «ожидающего и догоняющего». И только потому, что заранее не предупреждал всех причастных к расследованию о необходимости такой встречи.
Пока же на стороне, временно отсутствовавшего библиотекаря, было все ее местное руководство.
 – Действительно, совмещает работу. И что тут зазорного? Не секрет никому, что очень не хватает у нас учителей, – заявил директор клуба на вопрос следователя об ее культпросветработнице.
 – Так нельзя ли нам без заведующей библиотекой попасть в абонемент? — иначе решил Андрей выяснить все, что касалось интересующих его книг.
Только поддержки не получил:
 – Нет у нас второго дубликата ключей – оставалась непреклонной собеседница. – Не прикажете же дверь ломать!
Вновь ни с чем пришлось возвращаться Пущину к себе в Егорьевку. Ведь не считать же добытым в поездке фактом некие домыслы учетчика. Тем более, что проверить их можно было не скоро – лишь по приезду из отпуска того самого бригадира-курортника, которого подвозил до станции, погибший после этого, водитель.
Правда, Татьяна, на всём их обратном пути, как могла, развлекала своего пассажира, показав ему самые живописные места здешних, действительно, незаурядных окрестностей. Одним из них было озеро Горькое с необычайно горько-солёной водой, в этот жаркий день, оказавшейся необычно теплой и, несмотря на уже закончившееся календарное лето, прямо-таки манившее искупаться.
К водоёму они подъехали не со стороны обычного места посещения солёного озера местными жителями и купальщиками. Их «Жигулёнок» пылил по дороге, проделанной в обход озера лесниками и колхозниками, заготовлявшими за Горьким корма для общественного скота на своих приписных сенокосах.
Но и проделанный тракторами и грузовыми машинами, подсохший после прошлых дождей, как камень, просёлок, манил их недолго. Девушка, беспристанно поворачивая баранкой руля, свернула на скошеную поляну и прикарковалась в тени берёз, откуда и разглядел Пущин во всей красе столь прекрасное место для отдыха.
Пока уже пешком шли к самому берегу, Пущин узнал для себя немало нового. Спутница показала ему рукой куда-то вдоль кромки леса, где располагалась череда баз отдыха.
 – Зато здесь никто не помешает нам окунуться! – заявила Татьяна. – Пойду только переоденусь к машине.
И всё же, несмотря на недолгие, правда, уговоры, Андрей отказался отпредложенного спутницей купания, впервые сославшись на то, что ещё не поджили совсем раны, полученные им в поезде.
 – Да и тебе не советую, ещё простынешь! – попытался он отговорить рискованную купальщицу. – Не знаешь, что ли, ведь, даже сам Илья-пророк на этот сезон уже запретил водные омовения.
Только и теперь, как и во всём другом, Жуганова-младшая осталась непреклонной и ничего из ею намеченного отменять не позволила.
 – Тогда ты просто постой здесь, подожди, пока я переоденусь! — заявила непослушное создание и вприпрыжку бросилась к березняку со стоявшей там машиной.
Обратно она вернулась не сразу, как обещала, зато в красивом закрытом купальнике. Он был явно не отечественного пошива и шел ей так же хорошо, как и всё, во что бы только ни наряжалась дочка состоятельных родителей.
В такой ситуации, двусмысленно смотрелся рядом с купальщицей, чопорно одетый в мундир спутник. С чем, всё же приходилось Андрею мириться. Как ни скованно чувствовал себя парень, вынужденный лишь со стороны наблюдать за любимой девушкой, поплывшей по ровной глади озера, но ничего делать ему и не оставалось. Не показываться же ей в пропитанных кровью несвежих бинтах!
Впрочем, «автомобилистка-пловчиха и просто хорошая студентка» сумела скрыть как свою забывчивость о том, что на её глазах случилось в вагоне с Андреем, так и обиду от того, что тот не разделил с нею заплыв по озеру. И потом, выйдя из воды, Татьяна без жеманности попросила его немного задержаться на берегу, чему был серьёзный повод в виде коварной особенности, горько-солёной, густой как рассол, природной «минералки».
Изрядно перенасыщенная химическими веществами, озёрная вода успел за считанные минуты пребывания Татьяны под жарким солнцем, проявится во всей своей неудобной «красе». Не только на яркой до этого ткани купальника, но и даже по всему, незакрытому им телу, буквально до черноты загоревшей, девушки пошли белые разводы соли.
 – Я только от соли ополоснусь и переоденусь, — опять попросила она Андрея об одолжении. — Постой здесь еще немного.
Она убежала к кромке бора, оставив спутника с его прежним занятием созерцателя здешней красоты. Только теперь уже Пущину гораздо быстрее, изрядно наскучил, прежде казавшийся необычайно живописным, вид окресностей. Но он стоически собрался, было, с томительным ожиданием провести, сколько будет нужно времени, на солнцепёке, не смея тоже охолонуться в озере. И вдруг от их машины из лесной чащи раздался пронзительный визг, кем-то очень перепуганной, Тани.
Не понимая его причин переполоха, но очень за неё встревоженный, Андрей стремглав бросился туда. По пути не замечая того, как увязал на каждом шагу в крупный белый песок с вкраплением всй той же пресловутой соли.
Он успел ворваться на место тревоги ещё до того, как смолк отчаянный визг, не на шутку перепуганной спутницы. Уже без своего роскошного купальника, совершенно бнажённая девушка стояла спиной к нему, и громко кричала, взывая о помощи, в ответ на хруст веток и треск мощных шагов, доносившийся из окружающей их чащи.
Канистра с пролитой колодезной водой, лежавшая сейчас у её строёных загорелых ног, говорила о том, что обмыться от соли Татьяна так и не успела, когда кто-то страшный нагрянул сюда их леса.
Подбежав прямо к ней и стараясь собой защитить девушку, Пущин не успел нырнуть, куда собирался – прямо в заросли с доносившимся оттуда странным шумом. Она сама бросилась к нему и обняла руками, прижавшись всем телом к заступнику.
Чувствуя неподдельный страх, охвативший спутницу, Андрей ответил на порыв. Бережно приобнял обнаженные плечи, сам при этом стараясь разглядеть сквозь ветви причину переполоха. Ему это удалось. Совершенно неожиданно для «вновь спасённой» он громка расхохотался.
Не понимая причин его веселья, Таня обернулась и тоже прыснула, не в силах сдержать приступа смеха. Прямо на них из кустов вышла корова, видимо отбившаяся от стада и прежде спасавшаяся в березнике от палящего зноя.
Мгновение веселья оборвалось так же неожиданно, как и возникло. Девушка вдруг подняла свои широко раскрытые чарующие глаза на Андрея и вновь, как прошлой ночью в парке, попросила:
 – Поцелуй меня!
Пущин замялся и решился на ответное чувство лишь после того, как услышал ещё более откровенное:
 – И не бойся, возьми меня, я уже совсем взрослая...
Теперь уже ничто, как прежде, не мешало им отдаться страсти со всем пылом молодых горячих сердец. Первый страстный поры, обернулся тем, что, не замечая боли и бинтов на своём теле, скинув одежду, Андрей действительно овладел своей любимой. Сделав это прямо здесь в березнике, на знакомом покрывале, накануне вынутом из багажника «Жигулей» в качестве «скатерти-самобранки».
Термос и чашки, будто сами собой, исчезли с любовного ложа, сметённые руками увлёчённой парочки, предоставив им достаточно места для всего, на что хватило выдумки «просвещённой лишь в теории» девственницы и достаточно уже опытного в обращении с женщинами, кавалера. Время летело так стремительно, что, казалось, вечер не наступит никогда, подарив молодым людям вечное счастье обладания желанным возлюбленным. Но и самые радостные минуты рано или поздно сменяются новыми чувствами.
Ушедшее из зенита Солнце принесло в прибрежный бор ощутимую прохладу, заодно и усталость напомнило о пропущенном времени обеда. Татьяна вспомнила о затеянном пикнике. В чём ей теперь пригодились «богатые» остатки завтрака. Они с лихвой восполнили энергию, всплеск которой требовал не только крепкого сладкого кофе, но и всего остального, включая последние бутерброды, до которых руки не дошли во время завтрака.
Теперь, начав стесняться своих повязок, Пущин, тем не менее, был только рад отсутствию одежд на своей спутнице. С нескрываемым восхищением он никак не мог насмотреться на красоту, своей по-настоящему первой женщины.
Отдых в качестве вожатой на Черноморском побережье обернулся для студентки с Алтая достаточно густым «курортным» загаром. На фоне которого, отчётливее всего, выделялись действительно развитые не по годам, а как у совершенно взрослой женщины, мраморно-белые незагорелые груди. И только сейчас они обрели особое цветовое дополнение из нежно-розовых ореолов, зацелованными возбуждённым возлюбленным до того, что груди даже стали немного побаливать, заставив Татьяну, простодушно и искренне пожаловаться любимому:
 – Подожди немного, так больше не могу!
После чего, несколько успокаивающе для Андрея добавила, скромно прикрывая опухшие соски ладонями:
 – Какой же ты, милый Андрюша, всё-таки пылкий, как будто никогда не видел другой женщины!
Она была не далека от истины, говоря и о своих впечатлениях, подтверждающих такое мнение.
 – Набросился, как ненормальный! – услышал тот, когда тонкий пальчик запрещающе скользнул по его жадным губам. – Успеем ещё нацеловаться, вся жизнь впереди.
Намёк Андрей понял с полуслова и откликнулся на него, забыв про прежний, далеко не самый лучший, опыт в таких делах:
 – Танюша, выходи за меня замуж!
Та в ответ звонко засмеялась, полностью подтвердив предположение Пущина о том, что вполне готова к такой постановки вопроса.
 – Конечно, дорогой, согласна! – второй раз за этот чудесный день, несказанно обрадовала она. – Это я давно уже сама поняла, уверена что люблю одного тебя и никто другой мне не нужен!
Оставшееся время тоже пролетело незаметно. Вот и солнце уже почти скрылось за вечерним горизонтом, сменив неожиданное летнее тепло на вполне привычную осеннюю прохладу. Прежде чем отправиться домой с гостепреимного берега, остатками воды из пролитой канистры, Андрей как мог, обтёр любимую от налёта озёрной соли.
Потом оделся сам, не без болезненных ощущений оказавшись в синем форменном мундире, пока та, накинув свой лёгонький девичий сарафан, снимала с пологой берёзовой ветки, совершенно просохший купальник и упаковывала обратно всё то, что им здесь понадобилось вновь брать из багажника.
О том, куда направились теперь, Пущин уже не спрашивал. Привыкнув за чудесные часы общения к совершенно неожиданным проявлениям характера крайне взбалмошной Татьяны Жугановой. В свою очередь та, как оказалось, вовсе не торопилась возвращаться прямо с озера под отчий кров. Теперь девушка направила машину туда, где Пущин и побывать ещё не успел.
Выяснилось на месте, что приехали в поселок Кормиха, где в поселковом Совете, бессменным с послевоенной поры, председателем работал ее родной дед Петр Петрович Жуганов.
 – Надо же лично поблагодарить дедушку за подарок! — объяснила Татьяна свои намерения спутнику, подруливая к родному палисаднику, за которым благоухали спелые яблоки и роились пчёлами, аккуратные, выкрашенные белой краской, ульи.
Им были рады. В том числе и Андрею. Пока же гостя потчивали старики, их внучка заскочила в баню, под тем предлогом, чтобы там окончательно привести себя в порядок после озерного купания.
Поздним вечером поехали обратно. Несколько раз, по воле, рулившей легковушкой, Татьяны, они останавливались, сворачивая на неприметные ответвления просёлка. Там, где никто не мог их увидеть, снова и снова целовались, неутомимо сжимая друг друга в объятиях. Потом неизменно возвращались к тому, что ещё в роще на озерном берегу, без следа развеяло их прежний стыд друг перед партнёром.
Помня о прошлой ошибке, Андрей уже не так жадно, припадал то к одной, то к другой девичьей груди. Очень мягко на этот раз, не прилагая прежних усилий, сжимая их выпуклые места сухими губами. Но это, ещё более, на самом деле, заводило недавнюю девственницу, с избытком вкусившую «запретный плод».
Готовая с жадностью воспринимать всё новые и новые радости своего непривычного, пока, положения «совершенно взрослой женщины», Татьяна, немного одумалась лишь перед самым районным центром. Там она, с явной неохотой, натянула на себя эластичный купальник. Сделала это взамен, успевшим ещё по дороге, ярко окраситься в рубиновый цвет белым некогда, кружевным плавкам. Их, без жалости, во имя сохранения произошедшего в тайне, она выбросила прямо из машины в одном из придорожных ельников, где «на посошок» отдалась любимому, до сих пор, как в первый раз, изнемогавшему от страсти к будущей невесте, согласившейся пойти за него замуж.
Но теперь уже, хорошо запомнивший просёлочную дорогу, Пущин сам сел за руль «Жигулей» и без лишнего лихачества доехал до райцентра. Остановился у въезда в Егорьевку, где пересел на своё прежнее боковое место и упомянул про свои служебные дела, оставшиеся на завтра:
 – Придётся побегать, за тем же учётчиком!
Но Татьяна уже рулившая с прежней своей отчаяностью по дороге, сжалилась над, недовольным собой, Андреем.
 – Да не переживай, ты, завтра снова свожу тебя куда надо, с весёлым радостным смехом предвкушения нового счастья, сказала она. – Ведь надо же мне, в конце концов, получить от тебя не только опыт любви, но и практику вождения.
Но на завтра их поездка так и не состоялась. Потому что «Скорая помощь» увезла Андрея в реанимацию.