Часть 7. Весело погуляли

     Был у нас такой всеми любимый наряд «Патруль по городу», но его нужно было заслужить примерным поведением, поскольку он приравнивался к увольнению в город.
     За полгода службы ни я, ни Олесин в увольнении не были, как и в патруле тоже – это привилегия старослужащих. Впрочем, мы и не надеялись. Мне не хватало репутации прилежного солдата, а Олесина не отпускали в этот наряд в силу своей рассеянности. Но однажды свершилось чудо!
     - Олесин и Лебедев идёте в патруль по городу, - объявил старшина на построении.
     Мы чуть не упали от счастья. Это же какая-никакая, а свобода!
     - Повезло молодым, - прошёл ропоток среди «стариков».
     Ну, и как водится в таких случаях, тем, кто идёт в город, сыплются заказы: кому одеколон купить, кому фотоальбом, кому открытки с местными достопримечательностями. Даже старшина попросил купить будильник.
     Переоделись в парадную форму, взяли деньги на покупки и вместе со старшим патрульного наряда лейтенантом Ковалёвым отправились в комендатуру города на развод.
     Лейтенант – молодой штурман с Ан-12-го, человек весёлый и словоохотливый, в патруле не первый раз. После развода провёл нас пару раз по маршруту и всё время поглядывал на часы:
     - Видите ли, я сам напросился в этот наряд. С девушкой договорился встретиться…
     - Ну так идите же, товарищ лейтенант. Мы справимся.
     - А точно справитесь?
     - Да справимся. Маршрут хорошо запомнили.
     - Тогда уговор: со своего маршрута не сворачивать, а то на другой патруль нарвётесь.
     - Да всё понятно, товарищ лейтенант.
     - Ну всё, до вечера. Встречаемся в комендатуре перед разводом, - он засунул повязку в сапог и скрылся из виду.
      Последовав его примеру, мы отправились искать парикмахерскую. Обошли весь квартал на несколько раз, но парикмахерской нигде не обнаружили. Решили спросить у местного населения:
     - Извините, девушка, - остановили мы прохожую, - не подскажете, где нам найти парикмахерскую?
     - Так вин же вона, як раз против вас.
     Мы глянули через дорогу и в десятый раз прочитали вывеску: «ПЕРУКАРНЯ»
     - Во как! Нормально.
     - Я вообще подумал, что это переводится как пекарня, - улыбнулся Олесин.
     Наконец, мы благополучно подстриглись и сфотографировались в соседнем фотосалоне. Затем купили всё, что нам заказали. Времени до вечернего развода оставалось вагон и маленькая тележка.
     - Что будем делать? – спросил Витёк.
     - Может, в рюмочную зайдём? Я тут видел неподалёку подвальчик.
     - Мне как-то после Червоных Под не хочется больше пить.
     - А мы больше и не будем. Намахнём по маленькой…
     - А может в кино сходим? – сопротивлялся Олесин.
     - Так кинотеатр на маршруте артиллеристов. А лейтенант строго настрого наказал не отлучаться со своего маршрута.
     - Так и подвальчик на перекрестье маршрутов.
     - Но на нашей территории.
     - Ну давай. Только по маленькой, - наконец согласился товарищ.
     Мы зашли в полуподвальную забегаловку. Выпили по стопке горилки. Я завёл купленный старшине будильник на без пятнадцати шесть, чтоб не опоздать на развод и сунул его обратно в карман шинели. На Витьке поправил ремень, шапку, кокарду.
     - Почему у тебя всё время всё сбивается на бок?
     - А хрен его знает? – улыбался захмелевший Олесин, - Мамка говорила, что родила меня вперёд ногами. Наверное, поэтому я такой неловкий.
     - Мягко сказано. Ты вообще несуразный.
     - А давай ещё по сто грамм, Серёг?
     - А может хватит? Ты вон уже улыбаешься, как дурачок.
     - А и пусть. Так хорошо на душе стало.
     - Но лучше уже не будет. Пошли отсюда. Зря я тебе предложил выпить.
     Но Витька уже достал мятый рубль и подал его барменше:
     - Милая, ещё два по сто. Серый, я угощаю.
     - Только уговор: я тебя на себе не потащу.
     - Да я трезв, как огурец.
     - Ну смотри.
     Мы выпили ещё по рюмке, и, на удивление, Витька как-будто стал трезвее. Или я захмелел.
     - А я ведь, Серёга, до армии вообще не употреблял эту гадость. А сейчас она мне нравится. Все вокруг такие приятные.
     - Смотри не спейся.
     - Не боись, я человек разумный, и мне это не грозит, - он оглядел посоловьевшими глазами полупустой сумеречный зал, - Смотри, девушка одинокая за столиком.
     - Эта девушка тебе в матери годится.
     - Да? – глупая улыбка не сходила с его лица.
     - Даже не думай.
     Но Витёк уже пошёл к одинокой посетительнице.
     - А ведь трезвый такой скромняга, - заметил я барменше.
     - Она, как раз, любит вашего брата служивого, - с улыбкой ответила та, - смотри, пропадёт твой товарищ. Верни, пока не поздно.
     Я направился следом за Олесиным.
     - Серёга, мой друг, - широким жестом представил он меня даме.
     - Ксана, - скромно улыбнулась симпатичная, лет тридцати женщина, держа в руках бокал вина.
     - Я её в кино пригласил, - продолжал скалить зубы Витька.
     - Да на хрена ей твоё кино, - шепнул ему на ухо, - Извините нас, Ксаночка, нам пора уходить.
     - Да-да, конечно, я понимаю.
     - Нет, Серёга, мы с Оксаной идём в кино. Оксана, ты пойдёшь со мной в кино?
     - Да, конечно. Как скажете.
     - Нет, Ксаночка, он идёт со мной. Видите, он уже пьян?
     - Конечно, конечно. Я понимаю.
     Только тут, по часто моргающим ресницам, я понял, что Ксана ещё пьянее Олесина.
     Кое-как вытащив Витьку из-за столика, я довёл его до барной стойки и усадил на табурет. Он тут же достал рубль, но я во-время его забрал.
     - Нам нужно ещё Гришину купить две четушки.
     Барменша понимающе поставила передо мной две четвертинки водки. Я расчитался, поблагодарил хозяйку и мы направились к выходу.
     - Оксана! Пойдём с нами! – кричал Олесин через весь зал.
     Та только согласно кивала в ответ и хлопала накладными ресницами.
     Поднявшись наверх, я через стеклянную дверь вдруг увидел двух курсантов и капитана с эмблемами артиллеристов и с красными повязками «Военный патруль». Те, похоже, нас тоже заметили.
     - Разворачиваемся обратно, - прошипел я Олесину, который всё ещё звал Оксану, - Не ори, дурак, мы влипли.
     - Правильно, пойдём к Оксане.
     - Ну надо же, как тебя с двух стопок развезло.
     Спустившись к барной стойке, я спросил у барменши:
     - Есть чёрный ход?
     - Да, бежите туда, - она указала на другую дверь, - выйдете прямо во двор, а там через забор.
     Мы рванули через подсобки и складские помещения. Витька всё время спотыкался на ровном месте и падал, по пути хватаясь за что попало и то, что попадало ему под руку, падало вместе с ним. Я поднимал его, и мы неслись дальше. Наконец, проскочив лестницу, через две ступеньки мимо двух опешивших грузчиков, мы выскочили во двор.
     - Слава Богу, вроде оторвались. Давай через забор! – я подсадил Олесина. Он кое-как перевалился на ту сторону и, на удивление, даже не сбрякал. Но когда я перепрыгнул через забор сам, то понял, почему он не упал – его услужливо приняли заботливые руки всё тех же патрульных курсантов.
     - Здрасьте, - только и смог вымолвить я.
     - Спасибо, друзья, - расшаркивался Витька.
     - Всегда рады помочь хорошим людям, - улыбался капитан, - Нам этот приём давно известен. Следуйте за нами, товарищи авиаторы.
     Тут уже бежать куда-либо было бесполезно, потому что они из нашей смены и маршрут наш знают и нас видели на разводе. Нам оставалось только подчиниться и следовать за ними как баранам.

     В комендатуре срочно построили старый и новый наряды, а нас с Олесиным показательно поставили перед строем.
     - Орлы летуны!
     - Ну всё, кранты «фанере», - то там, то тут доносилось из строя.
     Подошёл комендант гарнизона и только открыл рот, чтобы произнести речь, как у меня в кармане зазвенел будильник. От неожиданности у Олесина из подмышки выпал дембельский альбом. Он наклонился, чтобы поднять его, но не рассчитал – коленки подогнулись больше, чем надо и он рухнул следом, при этом с него слетели очки. Витька лихорадочно шаря руками по асфальту, ползал вокруг меня. Наконец, кто-то подал ему окуляры. Он надел их, встал рядом, обняв покрепче дембельский альбом. Но что творилось вокруг! Танкисты, артиллеристы, связисты и десантники хватались друг за друга, что бы не упасть со смеху. Дежурный комендатуры с комендантом тоже держались за животы. В это время подошёл лейтенант Ковалёв.
     - Твои хлопчики? – спросил у него комендант немного успокоившись.
     - Мои, - густо покраснел тот.
     - Всем троим по пять суток ареста.


Продолжение - http://www.proza.ru/2011/11/16/1872