Мамина сказка

Синее полотно вечернего неба было также нанизано на спицы звёзд, как вязанье в руках матери - на железные спицы. Большой город за окном готовился ко сну, запоздалые прохожие спешили домой, переходя от фонаря к фонарю, огнеглазыми кошками на шелестящих подушечках лап скользили, урча, по дорогам автомобили, всё больше загоралось уютного света в окнах. Сын встал возле кресла матери и, строго посмотрев ей в глаза, сказал:
- Мама, поиграй со мной!
- Прости, сынок, - улыбнулась мама ласково и виновато. – Мне обязательно нужно довязать до холодов эту кофту. Может, ты поиграешь сам, а я посижу с тобой рядом?
- Тогда расскажи сказку.
- Какую же сказку рассказать тебе, сынок?
- Ту самую, мама.
- Ту самую?
- Да-да, мама, про цветочные венки, свирельку, ключ-рыбку и заветное дерево.
- Снова её? Но ведь я рассказывала тебе её уже, наверно, тысячу раз.
- Всё равно, мама, расскажи ещё, я хочу.
- Что же, если хочешь, расскажу. Слушай меня, сынок.
Однажды двое вошли в волшебную страну. Были это юноша и девушка, и шли они, взявшись за руки, потому что любили друг друга и не желали разлучаться ни на миг. Они вошли в волшебную страну, где утро и весна – вечное утро и вечная весна. Всё благоухало вокруг них, светилось дивными красками, переливалось тихим ласковым пением, и сами они были хороши, сами они были радостны и улыбки цвели на стебельках их губ.
Они шли цветочным полем – бескрайним цветочным полем, и цветы были там повсюду: они стояли на земле тонкими зелёными ножками и парили в воздухе – те, что парили, были, конечно, бабочками. Цветы приветливо кивали людям и пели им свою песню. А песня цветов слышна не ухом, а носом, потому что песня цветов – это их благоухание. И пчёлы – гвардия цветочной страны с острыми пиками за спиной – поднялись навстречу, но не для того, чтобы разить, а для того, чтобы потчевать: пчёлы намазали юноше и девушке губы мёдом. Свой подарок поднесли людям цветы: чудные венцы в волосы, дрожащие самыми нежными лепестками и запасными бабочкиными крылышками.
- Мама, а правда, что небо, где Бог, похоже на цветочное поле? Там ангелы такие красивые и нежные, словно цветочки, и крылатые, словно бабочки, и их много-много, целое поле без конца и края, куда ни посмотри, всюду они.
- Кто же может знать наверняка, сынок? Хотя сама я думаю, что так оно и есть.
- Конечно, мама, так оно и есть. Небесные цветы видно даже с земли – по ночам в ясную погоду. Но ты не останавливайся, рассказывай дальше!
Двое шли волшебным садом, где деревья тихо пировали, поднимая тонкими ветвями цветочные кубки вина. Сад был полон певчих: они сидели на ветвях деревьев, и перья их, переливавшиеся самыми разными оттенками, казались удивительной листвой. Певчие были точно те же цветы-бабчоки, только вместо лепестков у них – перья, вместо благоухания – пенье. Чудесными голосами они пели чудесные песни, вознося хвалу Создателю за бесконечную милость Его. И певчие поднесли людям свой подарок – нежноголосую свирельку, от пения которой веселилось сердце.
- Мама, мама, а правда, что небеса, где Бог, похожи на чудесный сад с певчими?… Знаю, знаю, мама, что никто не знает, но ты не останавливайся, рассказывай дальше.
Ручей-журавушка спешил, пробиваясь меж тесных бережков и играя с травинками, наклонившимися низко к самой воде. Вода его была совершенно прозрачной, и сквозь неё видно было песчаное дно, пересыпанное многими камушками – самыми обычными камушками, изглаженными быстрым потоком. Юноша и девушка остановились на бережку и залюбовались его тихой прозрачной жизнью, а потом присели и, зачерпнув ладонями, напились студёной воды.
- Возьмите ключ тишины, - прожурчал ручей.
Прозрачный ключ был совершенно невидим в прозрачной воде, но когда юноша зачерпнул из ручья, ключ остался в его ладони. Он был подобен маленькой серебряной рыбке, которая, однако, не убегала, но надёжно лежала в ладони.
Так долго гуляли двое по волшебной стране. И хорошо было им вместе, и венки в их волосах цвели и благоухали, и свирель пела чудную песню голосами певчих, и ключ-рыбка берегла их тишину. Но вот они приблизились к сердцу волшебной страны, и Страж молчаливый заступил им путь.
- Стойте, - сказал Страж тихо. – Вы можете свободно гулять везде в волшебной стране, кроме её сердца. В сердце волшебной страны стоит заветное дерево, на котором зреет чудесный плод. Вы можете попасть туда, но должны заплатить за вход.
- Что ты возьмёшь с нас? – спросил юноша.
- Я возьму эти венки, - ответил Страж. – Но вместе с ними вас покинет и крылатая цветущая юношеская красота ваших лиц. Согласны ли вы на это?
Двое переглянулись. Как жалко им расставаться им расставаться с дивными венками, подарком цветов! Но чудесный плод, что зреет на заветном дереве, много дороже. Двое крепче сжали ладони друг друга, и юноша объявил их безмолвно принятое решение:
- Мы согласны.
И вот Страж принял у них венки и, низко поклонившись, уступил дорогу.
Но немного успели они пройти, когда второй Страж встал перед ними.
- Стойте, - сказал тихо. – Хороша весёлая песня, но ей не место в сердце волшебной страны. Если вы хотите войти туда, то должны оставить мне эту свирель, а вместе с нею – беспечность и весёлость ваших душ. Согласны ли вы?
Снова переглянулись двое, снова крепко сжали руки. И вот идут они дальше в молчании, и нет у них свирельки.
Всё также стоят вокруг деревья, украшенные сладкоголосыми певчими, всё также купаются в солнечных лучах цветы, но двое уже не преклоняют к ним сердца с прежним восторгом – они спешат дальше за сокровищем волшебной страны, и на лица их легла печать зрелости, печать неких утрат и скорбей.
И вот они увидели крошечную калитку, потаённую в роскоши листвы деревьев и оперения певчих. Калитка была словно высечена из хрусталя, прозрачная, а ничего не видно сквозь неё. Но двое знали: за этой калиткой – сердце волшебной страны, заветное дерево и чудесный плод.
Юноша протянул руку и толкнул калитку, но та не отворилась.
- Ключ, - сказал привратник, появляясь с ним рядом. – У тебя есть ключ тишины – им отопри.
Ключ-рыбка словно слилась с ладонью, не желая покидать её, но когда юноша повернул его в замочной скважине, ключ словно примёрз, и никакие усилия не помогли, чтобы хотя пошевелить его.
- Я не смогу забрать его? – спросил юноша.
- Не сможешь, - ответил привратник. – Ключ останется в замке. Ты должен согласиться с этим, если хочешь открыть ход в сердце волшебной страны.
Калитка отворилась сама собой, и юноша нагнулся, чтобы пройти в неё, но привратник остановил его:
- Нет. Дальше она должна идти одна.
- Почему? – возмутился юноша. – Я её защитник, я её хранитель, я не могу отпустить её одну.
- Ты первый здесь, по эту сторону, - сказал привратник. – Но там тебе нет места, туда может войти только она. Ты исполнил свой долг, довёл её до этой калитки, дай теперь и ей исполнить свой долг, отпусти её. Такова воля Владыки: всё здесь тебе, потому что сердце волшебной страны – ей.
- Не спорь, - ласково попросила девушка. – Я пойду одна.
И юноша уступил.
Она прошла в хрустальную калитку легко, почти не нагибаясь. Юноша и привратник остались ждать её по ту сторону.
Она оказалась на небольшой зелёной лужайке с короткой мягкой травой. Вокруг лужайки высилась сплошная высокая стена как будто из мрамора. Верхушки деревьев, поднимавшиеся над стеной, мирно покачивались, словно травинки, попавшие в поток синего неба. Издалёка доносились нежные голоса певчих.
А посреди лужайки возвышалось заветное дерево, на котором зреет чудесный плод, и всё оно сияло, словно вылитое из золота или даже из самого раскалённого солнца. Робко приблизилась девушка к нему и обмерла испуганно: и в самом деле золотое было дерево, плотно укрывала его листва, но была эта листва подобна клинкам и пикам, надетым на древки ветвей. Вон и чудесный плод, в самой глубине, у ствола, и никак не дотянуться до него, чтобы не коснуться страшной листвы.
Прежде слёзы потекли из её глаз, пока она не коснулась дерева, а когда коснулась следом за слезами потекла кровь. Губы сами шептали молитвы, звали на помощь Утешителя, а руки пробирались сквозь страшную листву. Отчего у неё такие короткие руки? Отчего не достаточно отдать дереву только их? Но ей нужно привставать на цыпочки и всем телом протискиваться меж ветвей так, что золотые сабли и мечи, золотые серпы и удицы, золотые копья и секиры вонзаются ей под рёбра. Господи, Господи! Ну почему это приходится делать именно ей?…
- Почему? – перебил маму сын голосом, звенящим от попавших в горло слезинок. – Почему это приходится делать ей одной? Почему им нельзя пойти вместе, разве это не справедливо?
- Здесь иная справедливость, сынок, - улыбнулась мама. – Это страдание дано женщине во спасение, страдая, она искупает свой давний грех.
- Какой же, мама?
- Когда-то давно, в самом начале времён, когда на земле было всего только два человека, и жили они в райском саду, первая женщина нарушила Божий наказ, сорвала плод с запретного дерева. Царями над миром поставил Бог первых людей, ни в чём не ограничивал их свободу и власть, кроме одного – не есть плоды Древа познания Добра и Зла. И этот единственный запрет женщина нарушила. С тех пор все женщины, наследницы её преступления, чтобы искупить вину, должны страдать, срывая чудесный плод с заветного дерева, что растёт в самом сердце волшебной страны. И сделать это они могут только сами, никогда мужчина не поможет им в этом.
Сын молчал, очарованный своими думами, мама тоже смолкла, как будто загрустив о чём-то.
Но вот мальчик встрепенулся, отстранился, чтобы заглянуть в лицо матери.
- Мама, но ведь ты не закончила сказку. Что же, сорвала она тот чудесный плод?
- Ах да, я действительно задумалась. Конечно, сорвала, и вернулась к своему спутнику, роняя капли слёз и крови, и всё же исполненная великой радости. И они вместе покинули волшебную страну и вернулись домой, чтобы жить дальше, трепетно храня своё обретённое сокровище.
- А кто же были эти двое? – допытывался сын, продолжая начатую игру, заранее зная ответ.
- Эти двое, сынок, были я и твой папа.
- Но что же за сокровище искали вы? Что за чудесный плод, ради которого оставили и цветочные венки, и свирельку, и ключ-рыбку? Ради чего мама проливала слёзы и кровь, раздвигая листву заветного дерева?
- Что же это такое? – рассмеялась мама и снова поцеловала сына. – Это ты, моё сокровище. Это ты.