Грабеж

     Вот  ведь народец пошел, чуть зазеваешься и пиши - пропало. То есть прямо подметки на ходу рвут, электропровода под напряжением снимают и хоть бы им хны, никакой небесной кары.
     Короче говоря, стоял в нашем городке дом. Вполне крепкий, нестарый еще. Лет сто мог простоять запросто. Жили в нем до недавнего времени люди и, очевидно, даже прописаны были. Потом исчезли куда-то, как корова их языком слизала. И облюбовали этот дом бомжи. Но они, как известно, жильцы ненадежные, вечно временные. Забрезжили морозы и чухнули бомжи – эти «джентльмены удачи» - в более курортные места. И остался дом без присмотра…
Федор Лукич хотя  и пенсионер со стажем, но еще крепкий телом и цепкий умом старик по хозяйству любил управляться без зятя. От того пользы, как от козла майонеза.
     Чистит как-то Федор Лукич свой двор от снега и видит, как мимо по улице с глазами полными азарта пробегает его сосед Степан с ломиком в руке. Подозрительно быстро бежал нерасторопный по жизни сосед. Федор Лукич академиев не кончал, но психологом был отменным. Потому и дождался он продолжения сюжета.
     Через полчасика вновь увидел Федор Лукич Степана, который шел, опустив голову, жутко расстроенный, будто банк, в котором он хранил миллионы, рухнул. Даже шапку, бедняга, с горя снял. А морозяка минус двадцать. Ни одна собака в такие морозы на улице по своей воле не гуляет.
     - Чего, Степан, обездоленный такой? - спросил Федор Лукич, лукаво щуря глазом. Степан понуро подошел к забору, прислонил к нему ломик-гвоздодер.
     - Ты знаешь ничейный дом на Парковой улице? – спросил он.
     - Знаю. Там Витька Косов жил, пока в тюрьму не сел.
     - Иду я утром мимо, глядь, а на крыше этого дома какие-то архаровцы ломиками орудуют. Я аж офонарел от их геройской храбрости.
     - Что ж вы, узурпаторы вытворяете!? – кричу им наверх. – Совсем, что-ли, с глузду съехали! Это ж форменный грабеж! Слезайте живо, не то я в милицию сообщу!
     А им хоть бы хны. Ходят по крыше в распахнутых полушубках. Рожи красные. И мороз им там, на верхотуре нипочем. Уж штук десять шиферных листов, сволочи, на землю спустили. И домой идти явно не собираются.
     - Ну и что, заявил в милицию? - усмехнулся Федор Лукич. - Поорал я на них еще минут пять, покуда не охрип от холода и пошел на базар. Баба моя меня за селедкой послала. Мол, картошечки отварим, пожуем, как раньше бывало. А у меня аж внутри все переворачивается. У меня желудочные соки аж закипели. Мне не столько шифер, как доска обрезная до зарезу нужна! Я ж давно баню утеплить хотел! Сам знаешь, Лукич, почем нынче строительный лес.
     - В копеечку встанет.
     - Ну, вот и я о том же. Короче, шастаю я по базару, а душа не на месте. Душа обрезной доски требует. А там эти архаровцы орудуют средь бела дня. В одну харю. Понимаю, что нельзя. Понимаю, что грех. А поделать с собой ничего не могу, видно, нутро у меня разбойничье. Плюнул я на базар, плюнул на селедку и прямиком домой. Взял ломик побольше и быстрее на Парковую улицу. Прибегаю, глядь, а от дома один фундамент остался. Натурально дом куда-то испарился. Кое-где торчат осколки от стен, ни шиферу тебе, ни бревен, ни обрезной доски. Кирпич, что поприличнее, и тот сперли. И ни души вокруг, только ветер завывает. Опоздал. Ну,  думаю, подлецы позорные! Где ж мне теперь обрезной-то доской разжиться?
     - В магазине купи, - посоветовал мудрый Федор Лукич.
     - Да ну тебя, - зло махнул рукой Степан. - Ерунду городишь. Такую халяву упустил! Век себе не прощу!