Лесная азбука

Из новой книги "Похождения Витьки-Жбана и его друзей"



Лес окружал нашу жизнь почти с пеленок: печи истопить, корове накосить, грибы, ягоды заготовить, это все лес. С раннего детства мальчишек и девчонок полустанка знакомили с лесом, с его суровыми законами и богатством. Кто дружит с лесом, мог безбедно прожить целый год. Не ленись только, ходи собирай грибы, ягоды, заготовляй впрок, а зимой, когда вьюга стучит по окнам, а мороз трещит деревьями, хозяйка полустанка достанет из подполья глиняную чашку ароматных соленых груздей или рыжиков, да под горячую картошечку с постным маслом и лучком – эх одно объедение.  А варенья из лесной ягоды: морошковое, земляничное или малиновое, вкуснее и ароматнее, а главное пользительнее, ничего нет. Не придумало человечество таких лекарств, каких давала природа и наш русский лес. В те годы обилие ягод  было такое, что жители полустанка в своих огородах ягоды почти не растили, зачем, их в лесу полно на любой вкус: от золотистой морошки до багряной клюквы на болотах. А еще голубика, черника, цвет этих ягод говорит сам за себя, или скажем красно-розовая брусника, толокнянка, фиолетовая ежевика и жимолость. Любая ягода на свой цвет и вкус. Хозяйки, кто не ленился, варили варенья десятками литров, был бы песок, страшный дефицит в период сезона. А бруснику – парили ведрами про запас. То-ли дело по зиме – пахнущую сосновым лесом, подать лесную ягоду к мясному блюду – пальчики оближешь! Но, мы, пацаны любили бруснику со сметаной, куда добавляли чуть-чуть сгущенки, размешивали в глиняной чашке, да со свежими оладьями или блинами. Вкуснее, кажется, и ягод-то на свете не существует. Вылизывали чашку до дна, оставляя на лбу полоску от сметаны. А грибы? Их сбор и заготовка целая песня, без начала и без конца. Кто не занимался сбором грибов – несчастный человек, пусть хоть и семипядей во лбу, богат и знаменит. Это такое счастья походить по осеннему лесу, подышать чистейшим воздухом, когда больные и немощные старики заходили в лес, ей богу оживали прямо на глазах.
Моя сестренка, страдавшая неизлечимой в то время болезнью, бронхиальной астмой, только в лесу или болоте оживала. Уходила на заре и до позднего вечера бродила там, собирая грибы и ягоды, и выходила оттуда совсем здоровой. Болезнь отступала от сил природы и ее могущества.
О дровах, которые давал лес, как-то не принято говорить: какая романтика, напилил, наколол, насушил и в печку. А, нет, тут своя песня, не менее значимая, чем у грибников и ягодников.  Мужчины четко знали, какое дерево можно взять, спилить, а какое оставить, пусть растет.
Порядок в лесу был идеальный. Леса вокруг поселков и деревень походили на парки, так они были ухожены. Валежник, сушняк шел на дрова круглый год и выбирался населением под чистую.  А заготовку дров строго регламентировало лесничество. Тогда, ближе к осени мужики собирались в артели по 2-3 человека и заготавливали дрова на зиму, валя огромные сосны или ели, а еще лучше березы. Привозили домой на тракторах, а потом распиливали на бревнышки и кололи около дома. Мальчишки непременно участвовали во всех мероприятиях, связанных с заготовкой дров.
Как-то поздней осенью, когда появились первые заморозки,  и лужи прихватывало легким хрупким льдом, мы с Витькой Жбаном и мужиками поехали в дальнее  урочище Минецкое, на заготовку дров для школы. Директор расписал всем родителям учеников даты, кто, где и будет работать на этом важном мероприятии. Нам досталось Минецкое для валки леса на дрова, потому что мой отец Василий Иванович, отец Витьки Жбана дядя Петя хорошо умели валить деревья, да и мужики они были крепкие.  Мы же с Витькой напросились на заготовку с ними.
- Мол, воскресный день и хотим  помочь.
Родители согласились и вот мы, добравшись попуткой до деревни «Сладково» пешком пошли в урочище. Отец с дядей Петей ловко управлялись с валкой огромных осин, берез и сосен.   Дело спорилось. Мы с Витькой помогали, чем могли: рубили сучья, сносили их в костры, а потом распиливали  двуручной пилой  нетолстые стволы на бревна. Но к обеду изрядно   подустали, и родители отпустили нас.
- Идите к дому, но не через Сладково, а напрямки в Брюхово и на трассу, а там может вас, подберет машина.
Хоть и воскресный день, но бумажная фабрика «Красная звезда» работала без выходных, круглые сутки.  Картон, который вырабатывался на ней, очень был нужен стране.
Мы не стали спорить и усталые, но счастливые от сделанного дела, в припрыжку пустились к дому. Но, Витька решил сократить еще больше путь и предложил мне:
- А давай Толян, пойдем мимо верети,  тут тропинка есть и по ней выйдем на середину трассы.
Я не стал спорить, Витька действительно хорошо ориентировался в лесу. И мы тихо прошли пару километров, и тут Витька увидел грибы, засохнувшие  на сучьях  деревьев.
- Это белки запас сделали – показывая на грибы, сказал Витька. Раз белки грибы вешают, значит предзимние, самые вкусные. Давай наберем – предложил мне Витька.
- Давай – согласился я.
И вот мы уже бродили по еловнику, собирая грибы. Азарт захватил нас настолько, что мы совсем забыли, что лес чужой и мало нам знакомый. Потом Витька куда-то совсем исчез. Я, сперва, не придал значения, Витька обычно быстро приходил назад. Но время шло,   а Витьки не было. Я стал волноваться, а потом искать товарища. Кричал, свистел, аукал, все без толку. Витька, как сквозь землю провалился.  Я обошел по кругу место, где мы с Витькой собирали грибы, но его нигде не было. Я уже отчаялся и собрался идти назад к мужикам, чтобы сказать, что пропал Витька, как мое внимание привлекли три огромных мохнатый ели, высотой метров в двадцать пять.  Они словно три сестренки, появившиеся когда-то вместе, разрослись до неба. На них висели шишки, величиной с деревенский кувшин для молока. Если бы такая шишка упала бы на голову с высоты, то могла бы запросто убить человека. Когда я заглянул под мохнатые,  до самой земли, ветки елок, то чуть не провалился куда-то вниз.  Врожденная реакция и постоянный настрой на опасность в лесу, сработали безошибочно. Я успел вцепиться в лапку ели и не слетел вниз головой, в какую-то яму.
- Господи, а может  Витька там? – пронзила внезапно  меня мысль. Нагнувшись к яме, я стал кричать Витька, Витька… Ты где? Откуда-то из глубины донесся глухой, едва слышный ответ:
- Я тут, помоги...
Я стал шарить вокруг себя, но кроме ямы, уходящих вглубь, ничего не нашел. Что за яма я так и не понял,да и времени  задумываться не было, а  выскочил из-за елей и стал искать  шест покрепче,чтобы подать его Витьке. На краю поляны нашел сухую, срубленную осину. Она высохла и была  легкой и крепкой, как кость. Пойдет. Я лихорадочно  обломал остатки веток на шесте и  бросился бегом обратно к яме. Оттянув и сломав мешавшие ветки ели, стал опускать шест вниз.
- Витька я шест тебе подаю – крикнул я в горловину ямы. Смотри, чтобы в тебя не угодило.
- Давай – послышался глухой отзвук из ямы.
Яма оказалась глубокой, что-то более двух метров. Когда шест опустился, из ямы послышался приглушенный крик Витьки:
- Ты чего меня в зад палкой-то  тычешь?
И тогда я понял, что Витька застрял в яме ногами к верху. После долгого лавирования я, наконец, установил шест рядом с Витькой и стал потихоньку спускаться по нему сам. На глубине около  метров я нащупал ногой твердую основу – ход в бок, понял я и, спустившись в него, нащупал руками Витькины ботинки, по ним я ниже дошел до пояса и схватив Витьку за ремень,  стал, медленно раскачивая тащить его к верху, как пробку из бутылки. Через   часа полтора  работы в яме я все же вызволил Витьку из плена. И мы оба  полуживые вылезли на свет божий один за другим. Обессиленные на какое-то время мы просто лежали на краю ямы, свесив туда ноги. Наконец, выползли из под елок и грязные, усталые,  поплелись по дороге к дому, не говоря ни слова друг другу. Да, и что скажешь, и так все понятно. Витька попал в медвежью берлогу, заготовленную косолапым для зимней спячки.  Сам мишка еще не залег на спячку,  и лакомился плодами позднего лета, переспелой морошкой, клюквой, ставшей сладкой после первых заморозков, лопал  белые грибы и орехи. Выйдя из леса на дорогу, Витька, наконец, пришел в себя и заговорил.
- Толян, знаешь, что меня спасло? – спросил он и, не дожидаясь ответа, ответил:  - Сам медведь…
- Как медведь? – не понял я.
- А так! Натаскал на зиму еловых веток немеренно, сухой ржи  и, кажется, гороха с колхозных полей и застелил себе дно для берлоги, вроде, как постель. А я когда упал,  застрял в горловине, уткнувшись лицом в эту медвежью постель.  Если бы там был песок или земля – все задохнулся бы. Руки у меня остались в горловине, мне не пошевелиться  ни головой, ни телом. Я когда упал, зацепилвшись ногой за корень,как нырнул вниз головой. И надо же, попал в горловину…
Я шел, молча, слушал Витьку, не перебивая, давая возможность ему выговориться после полуторачасового молчания в медвежьей  берлоги.
- А если бы медведь уже был там? – наконец, спросил я. Чтобы ты стал делать? – продолжал я, скорее для смеха, чем по делу…
- Вместе бы залегли на зимнюю спячку – весело отреагировал Витька,  явно приходя в себя.  Вот была бы умора: весной Витька Жбан и Мишка-медведь  встают из берлоги. Представь только Виолетту Валерьевну, училку географии. Она бы от  радости могла умереть: слыханное ли дело в биологической науке, когда медведь и человек вместе в одной берлоге, зиму спят…
И мы оба весело рассмеялись.
Хорошо, что хорошо оканчивается. А лесная наука будет полезна всем.