Суп

Аня помешивала в кастрюльке коричневую плотную жидкость, от которой шел душный густой пар. Так медленно и размеренно против часовой стрелки, образуя отвратительную пузырястую воронку в середине, двигалась жидкость. Белые стеклянные глаза неотрывно следили за ней.
Аня! Готов бульон?
Зрачки на мгновение остановились, впились в сердце воронки, но тут же задвигались снова. Мама зашла в кухню, втягивая носом запах. Сумка с продуктами — направо, на спинку стула, рука привычным движением спихнула в раковину грязную тарелку.
Посуду опять не помыла.
Движение становилось все быстрее, пар все плотнее. Маленькие пузырьки побежали по стенкам старой алюминиевой кастрюли, шипя и перебивая друг друга.
Газ убери! Кипит! Вода выльется, новую заливать — мясо никогда не сварится. Это же говорено... да что...
Аню тошнило и сгибало пополам. Она извивалась и выгибалась под неестественными углами, упала на колени, уткнулась лбом в дверцу духовки. Мать наклонилась к дочери, потрогала рукой лоб, приложила зеркальце к ее губам.
Ты мертва?
Аню с силой толкнуло вперед, и струйка крови последним предсмертным харканьем вылетела вперед, повисла у матери на руке. Та вытянула руку вперед, поднесла ее к глазам. Внимательно разглядывала склизскую жидкость, сползающую по гладкой белой коже, покрытой редкими волосками. Затем высунула побелевший от налета язык и лизнула. Вынула из мойки белые тарелки с цветочным узором. Накрыла на стол — себе, мужу и Ане. И стала разливать суп.