Рецензия на фильм Меланхолия

И птицы будут падать с неба, и засверкают молнии на кончиках пальцев, и люди будут утопать в траве… Создается впечатление, что Триер стремится потрафить не только критикам и «гурманам» с взыскательным вкусом, но и менее требовательной публике, требующей визуальной изысканности, а не саспенса. Что ж, его «фэшн-апокалипсис» вполне пришелся по нраву и тем и другим. Триер снял действительно выверенную картину, такую безупречную (с визуальной точки зрения), такую прилежную. Даже слащавую. Без привычного эпатажа, без шокирующей обнаженки (прелести ундины-Данст не в счет), без ярко выраженного жовиального юмора, но зато на ту же излюбленную тему разложения человеческой души, с той же инфернальной Генсбур, и с одной хладнокровной сценой совокупления. Такое типичное арт-хаусное кино, обернутое в мейнстримный переплет, с начинкой, которую не каждый может переварить только потому, что это начинка «не для всех», как принято считать.

 Примечательно, что в фильме две главные героини, две сестры, и у каждой женщины своя история, свои страхи. Жюстин на собственной свадьбе умудряется потерять работу, порвать с несостоявшимся женихом и впасть в затяжную депрессию. Но совершает она все это вовсе не из-за вредности, просто она не может приспособиться к нормальной человеческой жизни, не может адаптироваться в обществе, хотя и старается. Ей гораздо легче абстрагироваться от внешнего мира, чем выйти ему навстречу. Пока жизнь девушки рушится на глазах, к многострадальной Земле-матушке стремительно подкрадывается планета с велеричивым названием Меланхолия, этакая Нибиру. Впрочем, вся эта ахинея космических масштабов здесь не главное, тут важнее душевное и психическое состояния Жюстин, ведь по мере того, как вражеская планета приближается к Земле, меланхолия Жюстин сменяется эйфорией. А пока девушка невозмутимо шатается по окрестностям величественного особняка, мысленно радуясь предстоящему концу всех и всего, у её сестры Клэр почва уходит из под ног после шокирующего известия о надвигающейся угрозе. Путем резигнации Жюстин достигает спокойствия, меж тем как у Клэр начинается неконтролируемая паника, ведь она осознает, что ей есть ради кого жить и за что бороться, и она не может смириться с катастрофой. Хочется отметить прекрасные актерские работы: Данст с выхолощенным взглядом смотрится очень органично в роли неуравновешенной девушки, а Генсбур очень удачно переквалифицировалось из мрачной носительницы пороков в добропорядочную и заботливую хранительницу очага.

 Итак, Триер продолжает фраппировать фестивальный истеблишмент и поклонников своего весьма специфического творчества. Парадокс, но эта работа оставляет весьма противоречивое послевкусие: с одной стороны, уничтожение всего живого, пусть такого порочного и унылого — это лучший выход, это «хэппи-энд», это верное решение, но с другой стороны, Триер видит только плохое, он снова «настаивает» на том, что зло, то бишь человек, должно быть нейтрализовано. Нет пощады, нет прощения, нет шанса и, по его мнению — это правильно. Но Триер забывает о том, что в человеке еще есть свет. В своей картине он решительно «убивает» этот свет, нещадно уничтожая носителя этого света и его среду обитания.