Глава 7 романа Преуспеть на Тверской В. Лазаря

                / размещено  с разрешения автора/

  Розалия Петровна, углубившись в чтение, сидела за столом. Услышав скрип двери, она подняла голову.
— Почему так рано, дорогая?
  Соображая, как все изложить, Злата неуверенно вошла.
— Завтра у меня дела, — замороженным голосом ответила она. — С утра надо идти в агентство. Меня со Светкой зачисляют в штат.
— А вечеринка? Как все прошло? — полюбопытствовала мать.
— Отметилась, чтобы на курсе не сказали, что я зазналась. Но после… — Злата сделала рассеянный жест. — В общем, мне пришлось бежать оттуда.
  Розалия Петровна резко встала:
— Ты поссорилась с Денисом?
— Он пытался изнасиловать меня, — с отчаянием выдохнула девушка.
— Изнасиловать? — приближаясь к ней, переспросила мать. — Да как он смел, мерзавец! — с негодованием воскликнула она.— Как это было? Ты перешла за грань?
— Да нет, — хмуро возражала дочь. — Я не теряла головы. Следила за тем, что говорю, отстранялась, когда он прижимался в танце… В середине вечера Рыжов со Светкой ушли в другую комнату. Они давно уже... В общем, мы остались с ним в гостиной, и я подумала: разговор в полутонах, какие-нибудь планы на будущее… — Она перевела дыхание. — Я его не поощряла. Кокетство, обольщение в открытую — это не по мне. Максимум на что он мог рассчитывать — это поцелуй. Денис стал укорять меня, что я не позволяю большего. Кивал на Светку. Мол, Илья Рыжов все получает сполна. Они как раз возились за стеной. Я ни в какую — решительное «нет». Тогда он начал оскорблять меня.
— Боже мой! — Розалия Петровна заметалась по комнате. — Такой примерный мальчик...
  Злата криво улыбнулась.
— Этот примерный мальчик разорвал мне пояс. — Она демонстративно поправила чулки. — Я двинула ему коленом…
— Ты ударила его?
— А что мне оставалось делать? Я же не могу как Светка...
  В течение какого-то момента они не находили, что сказать друг другу. Размышляя, мать дважды обошла вокруг стола.
— Флирт не может длиться бесконечно. Каждый парень рано или поздно делает попытку, — рассудительно заметила она.
— Я не давала повода. И ничего ему не обещала.
  На лице Розалии Петровны появилась странная улыбка.
— Я могла бы позвонить его родителям. Но что я им скажу? Ты тоже к этому причастна… Пошла на вечеринку. Зная, что может последовать за этим, осталась с ним наедине…
        — Я не думала, что он набросится как зверь, — оправдывалась Злата.
— Не горячись... — Мать провела ладонью по ее щеке. — Давай поразмышляем. Ты же знаешь, мужчины устроены не так как мы. Они — активное начало. Агрессия у них в крови. Оставаясь с парнем, балансируешь по краю. Это жизнь, родная… — В ее голосе звучали назидательные нотки. — Мы тоже хороши: искушаем, расставляем сети. Гадаем: уступить, не уступить…  Если на руку отсрочка — тянем с этим. Опять же, до поры до времени. Шаг за шагом подводим к объяснению. А после обвиняем, если не хватило мастерства склонить его к женитьбе. Нельзя во всем винить Дениса. Это любовная игра. Небольшой эксцесс в порыве страсти. Я видела, как он рукоплескал тебе.
  Злата с удивлением посмотрела на нее. Она не верила своим ушам.
— По-твоему, я сделала ошибку?
— Я этого не говорю. Просто ты переборщила. Ударить парня в такое чувствительное место… — Розалия Петровна покачала головой.
  Злата опустилась в кресло.
— Я ударила не сильно. Для острастки.
— Было бы правильнее быть с ним понежнее, — мать гнула свою линию. — Движимый любовью, он бы сделал предложение. А нет — так и сама могла бы завести об этом разговор. Судя по твоим рассказам, вы уже достаточно близки. — Она выдержала паузу. — Быть неприступной крепостью почетно... Никто не отрицает этого. Но если хочешь выйти замуж — бастионы надо потихонечку сдавать. Иначе, в другой раз, он приударит за такой, как Светка.
— Мама, ты — кладезь мудрости. — Злата саркастично усмехнулась. — Разложила все по полочкам. Но как быть с чувствами? Я не люблю его.
  Мать глубоко вздохнула:
— Он единственный на курсе, у кого есть перспектива. Тебе надо подумать, как устроить свою жизнь. А ты вообразила себя киношной героиней. Выкинь эту дурь из головы. Надо помириться с ним. Этот парень сделает блестящую карьеру.
— И что с того? — Девушка рывком поднялась. — Я не хочу быть приложением к его карьере. Мне нужен собственный успех.
        — Как ты представляешь это? — нахмурившись, спросила мать.
  У Златы вспыхнули глаза:
        — Я стану манекенщицей — звездой рекламы.
  Розалия Петровна застыла в изумлении.
        — Звезда рекламы — это не из нашей жизни, — постепенно приходя в себя, с иронией заметила она. — Яркие снимки из глянцевых журналов помутили твой рассудок. Иначе ты бы так не рассуждала. По большому счету, в России моды нет. Нет настоящей работы для моделей. Собственной рекламы — кот наплакал. Но, — парадокс! — распалялась Розалия Петровна, — по количеству агентств мы впереди Европы всей! В Москве их трудно сосчитать. Пустые передачи по ТВ, шквал легковесных публикаций в прессе сбили с толку миллионы девушек.
        — Да, мама. — Злата спрятала улыбку. — Честолюбивые провинциалки валят поездами, съезжаются сюда на ишаках...
        — А разве нет? Длинноногие девицы запрудили Арбат, Тверскую... Ткни пальцем наугад — и попадешь в агентство.
  Дочь с неудовольствием сказала:
        — Я знаю, куда ты клонишь. Дескать, под вывесками агентств  скрываются бордели.
  Не замечая саркастичной реплики, Розалия Петровна продолжала:
        — Видя твой неумеренный восторг по поводу модельных дел, я наводила справки. И что ты думаешь? В девяти случаях из десяти — это банальный эскорт. — Она ладонью рубанула воздух. — Даже в самых крупных, сторговавшись, можно заказать девочку. Они бы разорились, используя моделей только по прямому назначению.
        — Я доверяю Ходакову, — упрямо заявила Злата.
        — А я не очень, — мать покачала головой. — Он темная лошадка. И нравы там свободные.
        — Так ты не хочешь, чтобы я стала моделью? — Дочь бросала резкие слова. — Везде тебе мерещатся пройдохи. В каждой девушке ты видишь проститутку. — Ее глаза сверкали. — Не все скатились по наклонной, мама.
        — Этот ваш директор много обещает — Милан, Париж… С какой стати? — разводя руками, вопрошала Розалия Петровна. — Этим занимается «Элит». Других не пустят в эту нишу.
        — Он честный человек… И слов на ветер не бросает, — возражала Злата. — Двум девушкам, я их знаю лично, устроил зарубежные контракты. Это — непреложный факт. Распутниц в «Строгий стиль» не набирают.
        — Да, контингент там образованный, — с насмешкой говорила мать. — Студентки вузов. Бывает, что они снимаются в журналах, участвуют в показах, но основное их занятие — «отстрел» богатых женихов. Едва освоят дефиле — сразу мельтешат на вечеринках. Ищут выгодные партии.
        — А кто не ищет? — Передернула плечами Злата. — Для чего девчонки шастают по клубам? Зачем шныряют по Арбату?
        — Садись и выслушай меня. — Розалия Петровна сжала ей запястье. — Выслушай внимательно.
  Злата неохотно подчинилась, присела на краешек стула.
        — «Строгий стиль» — известное агентство. Если ты туда поступишь, то на порядок расширишь поле выбора. Вдруг тебя заметят, и ты встретишь свое счастье? — риторически заметила Розалия Петровна. — Я не стану возражать, если попадется человек достойный… — Она выдержала паузу. — А теперь по поводу карьеры — твоих честолюбивых замыслов. Сколько бы не изощрялась пресса, говоря о легкой и красивой жизни манекенщиц, — это не профессия. Скорее всего, хобби. Попав в эту среду, поймешь это сразу. Надо быть набитой дурой, чтобы думать по-другому, — резко бросила она.
        — Теперь взглянем на остальные вещи, что кружат голову девчонкам. О заграничных турах и Высокой моде даже не мечтай — эту сферу контролирует «Red Stars». Стать лицом известной фирмы или подписать контракт с Ферре — блажь несусветная. Им некуда девать своих. Пара-тройка шустрых девочек, пробившихся в Европу, — не в счет. Ты не знаешь, чего им это стоило. То немногое, что могут предложить в Москве, не сделает тебя известной. Значит, ты останешься без средств. И выход тут один — удачное замужество. — Мать обняла, погладила ей волосы.
        — Другой жених отыщется не сразу и будет намного старше, если преуспел и нажил деньги, а с Денисом ты не пропадешь. К окончанию учебы, ты должна определиться. Мы на пределе — выбиваемся из сил, чтобы ты была не хуже других. А ты не понимаешь этого, — с горечью добавила она.
  Злата резко встряхнула копной волос.
     — Чтобы выполнить твой план, надо быть бесчувственной машиной.
     — Что ты хочешь этим сказать?
     — То, что говорила раньше. Твой любимчик мне противен.
     — У тебя есть лучший кандидат в мужья? — резко бросила Розалия Петровна.
  Злата подавленно молчала.
     — Злата, милая, пойми: я желаю тебе добра, — в голосе матери зазвучали ласковые нотки. — Что ты знаешь о любви, что можешь знать об отношениях в семье? Того, с кем пойдешь по жизни, надо уважать как личность. Ты ведь не станешь уважать плута и вертопраха? Но именно к таким мы льнем, когда нам девятнадцать. С лица они красивее, но связывать себя какими-либо обязательствами — этого от них не дождешься. — Она что-то припомнила, и выражение ее лица вдруг стало грустным. — Когда я выходила замуж, я не любила твоего отца. Я влюблялась постепенно. Талантливого и умного мужчину нельзя не полюбить. Это — аксиома. Когда мне было столько, сколько тебе сейчас, я, по глупости, влюбилась в однокурсника. Он был красив, как Аполлон — все девушки с ума сходили по нему. Я тоже увлеклась. В его присутствии я теряла рассудок. Даже созерцая его фото, я испытывала эйфорию. Мне хотелось раствориться в нем — тысячи иголок терзали мое тело. Но, умом я понимала, что он не самый лучший. Внешность — да. С него можно было ваять скульптуру. «Давид» Микеланджело — да и только. — Розалия Петровна улыбнулась. — А по душевным качествам — пигмей. Я это поняла, прислушавшись к его речам. И решила избавиться от наваждения. Забыть его мне удалось не сразу. Не так это легко. Терзавшие меня иголки, я вынимала по одной... — Розалия Петровна помолчала. — В итоге не ошиблась: Олег Витальевич — величина, ведущий ученый в институте, а тот красавчик, что вскружил мне голову, — запойный репортеришка в «Инфо». Тем, кто польстился на него — таких нашлось четыре — он исковеркал жизнь… Мужчина, занятый собой, — трагедия семьи. Он не сделает тебя счастливой. Свое, личное у него всегда на первом месте. Если ты настолько привлекательна, что можешь выбирать, то делай ставку на мужчину-лидера. У него хватит сил терпеть твои капризы. Ты же понимаешь, чтобы свить уютное гнездо, нужны немаленькие деньги. Если прозябаешь в нищете, и дети не устроены — то и жизнь не мила. Умные девочки никогда не выбирают донжуанов. Для них всего важнее стабильность и покой. Оглянись вокруг, жизнь хороша, когда устроена по этой схеме.
— Мама, ты преподаешь литературу, а рассуждаешь как мещанка… — нервно сдавливая пальцы, заявила Злата.
— Не перечь, коль смысл тебе не ясен. — Розалия Петровна строго повела очами. — Книги пишут для досуга… По ним ты не устроишь жизнь. Ее надо планировать, — назидательно добавила она. — Те же мещане, осуждаемые тобой, умели это делать. Почитай-ка «Мещанин во дворянстве», тогда уж точки расставляй… Наш средний класс, который появился с перестройкой, точь-в-точь копирует их нравы. Не так уж плохо держаться правил, принятых в своем кругу. Ломать традиции опасно — домострой складывался веками. Современные Джульетты это забывают, а после плачут, что жизнь не задалась. Здоровый практицизм не повредит тебе. Нельзя же плыть по жизни без руля и без ветрил.
— Мама, не убеждай меня. Все кончено. Туда я ни ногой!
— Что кончено? Что? —  Розалия Петровна закружила по гостиной. — Такие, как Денис, не в каждом институте учатся. Такого парня с руками оторвут!
— Ты все решила за меня? — Злата встала в позу. — Я даже симпатии к нему не чувствую.
— Если бы я не любила тебя, опустила бы руки, и поступай, как знаешь. Но я хочу тебе добра. Ясно, что Денис повел себя не так, как следует. Но тут есть и твоя вина. Всю силу красоты и свежести, все свое обаяние надо использовать для главного — добиться предложения. Ты кокетничала с ним и отступала в сторону. Любая фальшь заметна сразу. Поверь, я это знаю. У меня есть опыт. А ты только вступаешь в жизнь. Твой ум незрелый — с детства гонялась за химерами. Вместо Мольера читала Толкиена.
— Кафку и Бодлера тоже… — быстро вставила дочь.
— Вот-вот, — поддела Розалия Петровна. — То мистик, то идеалист. Они и затуманили тебе мозги. «Не чувствую симпатии». Чтобы заполучить его, другая бы по трупам шла! — воскликнула она. — В звездный круг ты не пробьешься — я битый час тебе об этом говорю. Дениса перехватят у тебя — это как пить дать. Диссертации тебе не защитить — не больно вгрызаешься в науки. Придется стать училкой в школе. Хорошенький итог для дочери профессора… — Ее глаза заволокло слезами. — Нам с отцом некому было помочь — шаг за шагом упорно пробивались сами. Чтобы получить прибавку, писали диссертации, статьи. Большего достичь с моим происхождением было невозможно. Теперь иное время. Ты могла бы превзойти родителей. Этого мы ждали от тебя. А сейчас я сомневаюсь, — сокрушалась мать. — Своей настырностью ты можешь все погубить.
— Меркантильность мне претит, — упрямо твердила Злата. — Я привыкла руководствоваться чувствами.
— Ты достойна лучшей участи, — монотонным голосом твердила Розалия Петровна. — Если встретишь жениха с более высоким положением и воспылаешь чувствами — тогда дерзай, но сейчас будет нелишне опять наладить отношения с Денисом.
  «Мамочка в своем репертуаре. Надо немного уступить».
— Не кипятись. Я помирюсь с ним, если захочу. — Злата изменила тактику.
— Она захочет… — подбоченилась Розалия Петровна. — Простофиля ты! Простые истины не можешь уяснить. Выходит, зря мы тратились на гувернантку. Ничему она тебя не научила.
  Злата сузила зрачки:
— Мама, ты давишь на меня. Давишь, как плита... Как собой распорядиться, что предпочесть — замужество или карьеру, я буду решать сама. В том, как надо охмурять, ты большой специалист. Остальное — нафталин. Ты не допускаешь, что у Дениса могут быть другие планы?
— То есть? — приподняла брови Розалия Петровна.
— Породниться с олигархом, прибравшим достояние России, или жениться на дочери премьера — и жить с размахом. Дочь ученого для него не слишком выгодная партия, — констатировала Злата.
— Не рефлексируй, — надменно заявила мать, — твоя бабушка была дворянкой. Выскочки, набившие карманы, ищут семейства с родословной. Фетисовы из «пришлых» — приехали в Москву в конце 60-х. — Когда Денис поступил в университет и оказался с тобой в одной группе, я наводила справки о его семье. Дед Григория Степановича торговал лаптями на калужском рынке. Отец был бондарем — гнул обручи для бочек. Сам Григорий преуспел в чинах при Ельцине. Считай, что выплыл ниоткуда... Породниться с нами для них большая честь. То обстоятельство, что новая элита расселилась в центре, заняла дворцы Нарышкиных — ни о чем не говорит. Мой прадед, после нашествия французов, обосновался на Волхонке. Нашу генеалогию показать тебе будет не стыдно. «Голубая кровь» всегда в цене. Запомни это!
— Ее не рекламируют в открытую, — с досадой возразила Злата. — Своим дворянством ты достала и меня, и всех моих друзей.
— Ты — завидная невеста. Соискатели твоей руки должны ясно представлять, кто перед ними. Дворян в Москве не так уж много, потомков купеческих семей, мещан, имевших представление о чести, — тоже. После Октября центр Москвы активно заселялся выдвиженцами из провинции. Что еще можно было ожидать, если в высшем аппарате заправляли люди из низшего сословия? Тверскую, Садовое кольцо враз заполнили плебеи. В чинах, конечно, — «тягловых лошадок» селили на окраине... Наш Газетный переулок не был исключением — комиссары рьяно уплотняли местных… Пришлых я узнаю сразу — культуру не впитаешь в одночасье. Бывает, живость ума, породистость натуры ненадолго вводят в заблуждение. Однако тысячи других примет: манеры, вкус, произношение, обороты речи — в точности укажут срок прибытия, — воодушевляясь, вещала Розалия Петровна. — Выучка и образованность несколько улучшают общую картину, но в сути ничего не изменяют, поскольку дело здесь в другом: только что прибывший не насыщается субстанцией Москвы, ее неповторимой аурой. Во втором поколении речь идет лишь о частичном наполнении — прорываются наружу крайности: либо скованность, либо фанаберия. И только в третьем — происходит полная пропитка, в генах закрепляется устойчивая память о среде. Коренные держатся с достоинством — вовсе нет спеси, нет суетливости в движениях, другое обхожденье, когда вступают в разговор…
— Я выучила это наизусть, — нахмурившись, сказала Злата. — Знаешь, почему я провалилась в Щукинском? Мне было лень заучивать из «Трех сестер» и я выдала твой монолог «О коренных и пришлых». Живо все изобразила: жесты, интонации — проникновения хватило, но подтекст им не понравился. В приемной комиссии сидели пришлые.
  Мать громко рассмеялась.
— Ты отважилась читать это на публике?
— Что тут такого... Взяла и прочитала.
— Рассказать о родословной в кругу друзей — это одно, а рассуждать о голубой крови открыто, отхлестать мигрантов по щекам… — Розалия Петровна качала головой. — Такую дуру надо поискать. Твое место занял «лояльный самородок из Урюпинска». — Она долго давала наставления, что надо делать, чтобы преуспеть — взять бога за бороду.
  У Златы кончилось терпение.
— Короче, мама... Ты не на кафедре. Зачем бодягу разводить?!

 
     / продолжение/