Вещь в антикварной лавке

                Посвящается СКЙТ
                Л.Р.
                "  За нашу нерастраченную нежность"               

               
          Ночь. Это мое время суток, время, когда я избавляюсь от касания чужих рук, тряпочки стирающей с меня пыль и запаха полироли. В это время хозяин моего тела не говорит о моем возрасте и моей цене, а что еще хуже кто мною пользовался. Хотя… Хотя мне есть что вспомнить.
          Я родилась в Сибири, мой отец дуб, а мать шишка. Их любовь была мимолетной, но очень яркой и вследствие чего нас родилось несколько детей. Прожила я в лесу рядом с братьями и сестрами, и стареющими отцом недолго где-то около пяти лет. Возраст я свой узнала от дровосека, просчитавшего количество колец на пеньке, который остался от меня.
          В ясное февральское утро егерь прохаживаясь среди нас, остановился напротив меня и, похлопав по моему телу, воскликнул «Да ты красавица!». Я засмущалась, потому что это был в моей жизни первый комплимент и первый мужчина, чьи руки я ощутила, а значит, я решила и моя первая любовь. На следующее утро я проснулась раньше всех, я готовилась к его приходу и мечтала. В моем воображении егерь должен быть рядом со мною, а значит, он должен построить свой дом возле моих ног, где бы я его заботливо укрывала от ветра, солнца, дождя. И в этих мечтах я не думала о том, что моей семье будет не совсем удобно от такого соседства, ведь он не такой как мы.
          Мой любимый появился с рассветом и шел он не один, подвел ко мне чужого, он снова дотронулся до меня и произнес: «Вот что я искал, это то, что нужно, но рубить ее надо с соседями, не вывезем!».
          Я ничего не могла понять, но сердце подсказывало- «Я ему так дорога, что он готов забрать меня вместе с моей семьей». Моему счастью не было предела.
          Где-то рядом я услышала глухой стук топора и стон моего собрата. «Тихо, тихо шептала я брату, нас заберут, в красивое место и мы будем счастливы». Так я шептала еще некоторым близким, пока очередь не дошла до меня.
          Мне было больно, но я готова была вытерпеть даже это, ведь это было все для него, для любимого. Единственное, что меня огорчало, так это то, что он – «любимый» не присутствовал при моей жертве, но ему это, наверное, передадут – утешала я себя. И видно, что твердила это утешение вслух, что получила ответ от отца, стоявшего рядом и смотрящего на своих детей без сожаления и без особого сочувствия.
          «Дура ты, дура, не забивай себе голову этими пустыми чувствами. Была бы ты уродина, так может, и постояли бы тут веками вместе, но раз тебе уготована такая судьба, терпи, будешь всю оставшуюся жизнь в услужении».
          Глупый, глупый, старый отец, что он понимает в моей любви…
          Последний раз я видела свою любовь в помещении пропахшим клеем. Нас с братьями долго рассматривал мужик в фартуке, говорил не понятные мне слова, и тогда я впервые узнала себе цену. Судьбу братьев я не знаю, но с этой мастерской я переехала в другую, где меня бережно гладили, сушили, и долго затем не трогали. И у меня  снова время было подумать, и поплакать. Меня предали, меня обманули и мне казалось, что все, что со мной могло произойти хорошего – уже произошло. И я смирилась. Я больше не плакала, что доставило удовольствие плотнику, которому надоело меня сушить. А потом я  увидела его.
          Он посмотрел на меня изумленно и восхищенно одновременно, дотронулся руками и прошептал «Ты лучшая», и поцеловал. Господи! Вот она моя любовь, вот мое будущее, и в этот момент я забыла и егеря и отца, и боль и слезы, и отдалась беззастенчиво и откровенно, позволив ему делать со мной все, что ему вздумается. Мы не расставались, меня он пилил, красил, покрывал лаком, был чет-то взволнован, и его глаза лихорадочно блестели. Я знала, я ему нравлюсь, я позволяла себе капризничать и кокетничать и мне доставляло удовольствие, когда он уговаривал меня вести себя правильно.
          В один из дней он надел на меня украшения, и подошел со мною к зеркалу. «У меня было много увлечений, но ты моя настоящая любовь». Ради этого стоило жить. И мы жили счастливо. К нам приходили люди, смотрели на меня, говорили мастеру красивые слова обо мне, но он никому не разрешал трогать мое тело руками.
          Так было часто, и когда стали наши отношения меняться я не заметила. Да, женщина!!! Его взгляд стал строже, он стал говорить со мною реже, а трогать меня перестал.
          А потом появилась она, молодая, стройная, и теперь она была его центром внимания.
          Я заболела, потеряла блеск, и лоск.
     В один из вечеров в доме появился чужой, он попросил взять меня в руки и мастер разрешил. Все, подумала, это все.
          Но чужие руки привели меня в чувства. Меня трогали не так как раньше, мне теребили пальцами волосы, ровняли браслет. И я запела, я , оказывается, умела петь, и, прижавшись к его лицу, я плакала, рассказывала о своих чувствах и понимала, что он меня понимает. И здесь я узнала. Что я женщина, я имею имя – Я скрипка!!!