King Lear

Есть имя. Это имя как факел как полночь, как лютня, как вино. Стоит ему качнуться мимо наших ушей, как что-то дёргаться у нас внутри, какой-то алый отсвет далеких ассоциаций зажигается в потаённых коридорах наших душ. Даже на вкус это имя как старое терпкое вино.
Шекспир… Тяжелый лязг мечей. Холодные терпкие слёзы. Алые плащи. Молнии. Громоподобные голоса. Зелёные таинственные холмы. Могущественные монархи с огненным взором. Розы, брошенные в снег, и спешься кровь на прирезанном горле; свет луны, прение соловьев, и пыльные могильные плиты; пропахшие дешёвым элем, грязные переулки Лондона, и залитые солнцем и музыкой итальянские улицы; безумнее и ненависть; любовь и война; преданность и предательство; бледный крик ужаса и неудержимый хохот… Всё это в семи буках его имени.
«Кing Lear»… Что бы не писали Толстой и Вальтер, но сколько раз замирает сердце в продолжении этой пьесы? В её огне как в глазах автора отражается страшный и жестокий мир зрителей «Глобуса». Чистота, правда, любовь, свет – все брошено под грязные подковы боевых коней. Красивая, но черная Ложь встаёт на место беззащитной, но чистой Правды. Благородные сердца в кровавом бульоне трещат на раскалённой сковородке. Безумный северный ветер сдирает кожу. Ледяные пики дождя пронзают до души голое тело. Там где царь неотличим от нищего, где мудрец равен сумасшедшему, где сыплются искры открашенных мечей добра и зла, где погребальный колокол извещает конец Времени, где средь бугельных тлеющих руин плывёт тихая песенка Шута…