1. 4

Очарование провинции.
Полтора года перед школой я жила у бабушки с дедушкой в Клинцах. Уездный городок в 700 км на запад от Москвы. Одноэтажный, деревянный утопающий в зелени садов. Потом еще несколько лет я приезжала на летние каникулы.
Окружают город леса сосновые, местами заболоченные. В подлеске ежевика. А в городе садов  и плодов так много, что когда хотят осудить соседа, говорят: «он так жаден, что яблоками торгует». Все дома в три окна со ставнями. Сбоку – терраска. Заборы - высокие, а ворота – огромные. Для запора в кованые скобы столбов ворот вставлено целое бревно. А рядом с воротами калиточка. Ее запор хитроумный и тоже кованый. Войдешь внутрь двора  и попадаешь в рай. Это - цветы всех сортов и размеров. В отличие от южан сады здесь любят тенистые. Яблони, груши  - огромные.
Еще этот городок знаменит пестротой населения. Его основали бежавшие на тогдашнюю границу с Польшей староверы. Я помню, ребенком возмущалась, когда местные старушки называли его - «Уголок Москвы». Моя родная белокаменная выглядела иначе. Однако несколько лет назад я вычитала в одной старинной редкой книге, что в этих местах, в окрестностях древнего Стародуба, поселились демонстративно отвергшие нововведения Никона, жители одного из приходов Москвы.
Большую группу населения составляли евреи. До революции 17 года город входил в Черниговскую губернию. Я помню, как на скамеечке сидели бабушки в черных платочках. «Нина, ты уже приехала? Как мама?». Они не походили на образы, созданные современной массовой культурой.
Еще в городе было немецкое поселение. То есть в 19 веке разбогатевший мещанин старовер купил в Германии ткацкую фабрику вместе с рабочими. Первыми рабочими стали немцы. У нас была родственница немка Лиза, жена племянника моего деда Никифора. Имена-то, какие. Я играла с их дочерьми. И Никифор брал нас в лес.
Было много поляков, встречались чехи. Моя детская любовь красавец поляк Юзек, муж подруги моей матери. Другой поляк Животовский дружил с моим отцом.
 Сказочные воспоминания детства. Я до сих пор люблю ходить в лес. Люблю обилие цветов вокруг дома. Бабушка научила меня плести гамаки.
Люблю закрывать вечером ставни. Допоздна мы сидели с бабушкой у радиоприемника. Она вязала кружева. Дед рано ложился спать и рано вставал, чтобы растопить печь. Потом будил бабушку: «Оля, иди готовить». «Иду, Сережа». Когда шли по улице с дедом, он все время приветственно поднимал картуз. В городе все знали друг друга.
Так прошли эти годы. Самое смешное в арбатскую школу № 72, женскую, напротив театра Вахтангова, я попала со страшным акцентом. Одноклассники меня дразнили - «колхоз Красный лапоть». Этот диалект отличает мягкое «г» и «в» похожее на «у», как у Папанова в «Бриллиантовой Руке». Сейчас во всех провинциях говорят одинаково. Телевидение объединяет.