Вы хотите песен? Их есть у меня

Небольшое эссе по мотивам довольно посредственной книжонки на тему: "То, что не жалко унести в могилу"

                Вы хотите песен? Их есть у меня
                С.Шнуров

« Какое мгновение олицетворяет для тебя всю суть твоей жизни на этой планете? Что ты унесешь с собой?
… Я хочу услышать рассказ об одном кратком мгновении твоей жизни, доказывающем, что ты и вправду жил»
                Д.Коупленд "Поколение Икс"

На самом деле таких моментов в моей жизни нет. Серьезно! Прошло двое суток, прежде чем я это поняла, хотя поначалу аж мучилась в нерешительности, что ИМЕННО из всего пережитого выбрать. Я честно признаю, что в последний момент перед смертью, скорее всего, буду вспоминать любимую серию Симпсонов (очень философского для меня мультфильма). И это не потому, что я существую подобно растению - нет, внешне моя жизнь довольно насыщенна и даже интересна. Суть в том, что я не люблю людей, не люблю вещи и вообще, не люблю весь заведённый порядок жизни, а это существенно мешает УДЕРЖИВАТЬ в себе какие-либо эмоции.
Поэтому, какой смысл описывать встречу восхода солнца на крыше девятиэтажки вместе с «любимым человеком», или прыжок на роуп-джампе, или вкус песка во рту в тот момент, когда заплываешь за буйки и понимаешь, что нет сил плыть обратно, или галлюцинации от того или иного психотропа? Нет, все слишком спрессовалось под воздействием энного количества тонн сидящего во мне ничтожества.
Да, видно, не зря говорят:  с кем поведешься… Совсем мой друг – истинный сын еврейского народа – разучил меня прямо отвечать на вопросы.
Так что, расскажу историю Об одном Человека и Его руках.

                «Знаешь, а умирать – непростое искусство»
                С.Кинг "Оуэну"
                «Ты видишь, видишь -
                Умирает в огне преисподней
                Сиреневый мальчик,
                Он сильно напуган, подавлен,
                Он пишет картину
                Собственной кровью,
                Своими слезами,
                И просит прощенья»
                Найк Борзов «Последняя песня»

Встретила я этого Человека в квартире своих знакомых, в один из развеселых Вечеров Откровений, напоминающих собрание анонимных алкоголиков, только  приправленного дымом кальяна и индивидуально подобранными напитками.
Человек этот напомнил мне Джима Моррисона – бородой, в свои 25-28 лет. Не знаю точно, сколько ему было, да и имени его тоже не знаю.
Меня он заметил значительно позднее, чем я его, и все же удачное стечение всех возможных обстоятельств привело к тому, что мы, бросив беснующихся друзей, отправились прямиком в никуда.
Мнея однажды спросили: что такое «родство душ»? Я думаю, это когда не нужно подбирать синонимы к мыслям, вертящимся в голове, чтобы при их изложении не спугнуть человека. Когда не стыдно и не страшно смотреть ему в глаза. В таком случае, в «никуда» шли 2 родные души.

Такой человек, как он, мог бы писать Библию, сподручно Моисею. А мог бы, при желании, встать во главе революции или быть первым знатоком алхимии при дворе короля. Он МОГ БЫ ДАЖЕ РАЗГАДАТЬ БОСХА! Но оставался автослесарем с дипломом фельдшера.

Я не умею понимать людей, но все же мне казалось, что я знаю Его  уже долгие годы, «Вечная леты». Может, в прошлой жизни мы были единым двухголовым, четырехруким и четырехногим существом, которое в этой жизни зачем-то разделили?

        - Кто-то мне говорил когда-то, что умереть очень просто. Что для этого надо 40 раз подряд глубоко-глубоко вздохнуть, и выдохнуть столько же, из глубины сердца, - и тогда ты испустишь душу. Может попробовать?
- Зачем? Жизнь довольно странная штука. Вдруг ты завтра нашел бы свою единственную и неповторимую любовь, или спас бы ребенка от мчащейся ему навстречу машины, или уехал бы в горячую точку и пал там настоящим героем?
- А вдруг завтра я бы потерял последнего дорогого для меня человека, или сидел бы за рулем той машины, что мчалась бы на ребенка, или перешел бы на сторону врага, что бы избежать пыток?
Я засмеялась – «Два человека смотрели сквозь прутья решетки. Один видел грязь, а другой – звезды».

Мы уже стояли на мосту – красивый мост на Елецкой. Ночью - весь обрамлен огнями. Это единственное «родное» мне место в этом городе. Можно подолгу стоять, слушать музыку, провожать поезда (под мостом проходит железная дорога). А еще внизу – гаражи и бетонные блоки,  расписанные граффити (к чему я также не равнодушна).
- Просто ты еще слишком молода и невинна, чтобы видеть грязь.
- …Говорит мне изможденный страданиями жизни бхикку.

Он замолчал, потом резко повернулся и посмотрел на меня.
- Я убил человека. И я смотрел, как он умирал на моих руках
Мы молчали.
Я не буду здесь пересказывать то, что он мне рассказал в ту ночь, как и почему он это сделал – думаю, не имею права. Правдивость его слов, при всем моем врожденном скептицизме, ни разу не подверглась сомнению. В любом случае – это очень грустная и полная противоречивых оценок история. Хотя,  маска судьи – последняя, которую я когда-либо собираюсь примерять.

«Ты жалеешь об этом, а раскаяние единственное, что способно тебе помочь» - сказала я.
Он какое-то время молчал – может, считал шпалы, или вслушивался в гул проезжающих машин.
Потом медленно поднял рукава, и я увидела его руки.
Не знаю, с чем их можно сравнить – они были совсем худые, белые, словно отполированные известью, резко выделялись на фоне ночи и его черных одежд. И все иссечены вздутыми бескровными или красными, или розоватыми шрамами. Некоторые – всё еще не зажившие порезы,  с корками крови по краям. Где-то - желтоватые следы сигаретных ожогов.

- Теперь каждый день, который я прожил на земле и отнял у того человека, отмечаю зарубками на своих руках. Я не мазохист, просто не хочу позволять себе забывать, что совершил. Каждый день – новая отметина, еще один гвоздь, прибивающий меня к плинтусу, напоминающий о моей уродливости.

Я смотрела на его руки и молчала - не знала, что сказать. Да и вряд ли существовали правильные слова.

Тут он резко схватил меня за руку и потащил за собой: «Быстрее, быстрее, а то не успеем». Я не сразу поняла, что он имеет в виду – просто сбегала вниз с лестницы моста, еле поспевая за ним. Впереди грохотал, сопя и пофыркивая на ходу, поезд.
«Есть монетка?» Я выгребла из кармана горсть мелочи – он взял одну и положил на рельс, рядом со своей. Мы вовремя отскочили – машинист уже грозно гудел из своей кабинки. Теперь мимо мчались не меньше полусотен вагонов - пассажирских, с уютно обустроенными гнездышками и копошащихся внутри них полусонными людьми.

Одну монетку мы так и не нашли – ускакала в неизвестном направлении вслед за поездом.
- Возьми мою, на счастье - сказал Человек, улыбаясь и вручая ее мне - расплющенную, размером с детскую ладошку.

Больше я его не видела, и даже никогда о нем не слышала (только некоторые смутные описания этой трагедии, естественно, ее официальную версию). В квартире моих друзей он был случайным гостем, пришедшим из неоткуда, и, как известно, ушедшим в никуда.
Когда-нибудь и я, пожалуй, вздохну глубоко-глубоко 40 раз подряд и также выдохну. Из всей глубины сердца.

Так что, если бы я оказалась в тот день в компании Энди и его друзей (обязательно одетая в этнического раскраса платье, кожаные сандалии и рыжую ковбойскую шляпу, раскуривающая тонко скрученный штакет и отрешенно смотрящая куда-нибудь за линию горизонта), то сказала бы, что унесу с собой память о испещренных шрамами руках неизвестного мне Человека.
                Plaudite, acta est fibula.