Пролог
Итак. С чего начать? С чего обычно начинают люди писать дневники? Или автобиографические повести? Наверное, следует начать с себя. Опять же зачем, если все книга обо мне? Может начать с жанра? Да и нет тут никакого жанра. Философское исследование собственной жизни и жизни окружающих. Ну, еще немного мистики. Немного религии. Все. Ну и что это за жанр? У самого напрашивается только один ответ – «бред больно сознания». Вот так, коротко и четко. Говорят краткость – сестра таланта. Обдумывая, как и что писать, я понял, что очень талантлив, и вся книга может занимать одну-две страницы. А может назвать это статьей? Или зарисовкой? Нет, все не то… Начнем по порядку.
Я – и тут осечка. Кто я? И что я могу рассказать о себе, как о человеке? Меня зовут – Никита, мне 25 лет, тогда было 21, живу в Екатеринбурге. Когда мне было 13 лет, умер мой отец, в день похорон я узнал, что был усыновлен. В 17 мачеха исчезла, и больше я ее никогда не видел. Безработный, без образования. Основной, впрочем, он же единственный, доход – психология. Неофициальная, за скромные деньги. Прямо в квартире. Иногда приходят с очень странными проблемами, иногда приходят просто так. Некоторые, узнав, что у меня нет диплома, сразу уходят, некоторые просят скидки, а кто-то остается, невзирая на это.
Ну вот, с этим разобрались. Дальше – название. «Потерянные во времени». Название не говорит само за себя. Да я и сам еще не до конца понимаю всю глубину этого названия. Родилось оно в голове и все. И вроде как подходит, конечно, по моему скромному мнению. Кто такие эти «потерянные во времени»? Ответ прост – люди. Нет, это не значит, что кто-то путешествует во времени, совсем нет. Просто эти люди пропали для времени, или время пропало для людей… Или это люди пропали, затерялись внутри времени… А может это время затерялось в сознании людей.
Эта книга, или, если угодно, статья, написана для тех, кто не хочет повторять ошибки других. Просто размышления. Ни кого, ни к чему не обязывающие. Вообще психика человека вещь неоднозначная. И порой она вытворяет с человеком то, чего, как говориться, «врагу не пожелаешь». Вроде «пролог» можно закончить и перейти к рассказу. Вот только с чего начать рассказывать? Думаю примерно так: «Я – потерянный во времени».
Часть I
Ад кромешный
Глава 1
Явление предвестника Люцифера
Разбудил меня телефонный звонок. Голова трещала в такт телефонному звону. Часы, висящие на против, смело показывали четыре часа утра. Помню, первая мысль тогда мелькнула: «Какая сука звонит в четыре утра!?». Поднимаю трубку, лениво и грозно, скорей криком отвечаю:
- Алло!
- Привет, Никита! Мне нужно срочно с тобой поговорить!
- Я очень рад! Но, во-первых почему мы на «ты», а во-вторых, какого хрена в четыре утра?
- Потому что мы друзья. Верней были. Ну то есть мы и сейчас друзья, но уже как бы и не друзья. Это не объяснить, тем более по телефону…
- Повторяю второй вопрос, – перебил я его, - какого хрена в четыре утра?
- Ты ложишься спать в двенадцать, я могу звонить или приходить только ночью, я просто дал тебе четыре часа на сон и позвонил.
- Спасибо, заботливый ты, ****ь, какой! Че тебе надо? И от куда знаешь обо мне? – моей злости не было предела.
- Я прошу тебя, прошу как друга, не используй слов матерных…
- Да пошел ты на ***, - опять я его перебиваю, - я еще, блять, какого-то дятла не спрашивал как мне разговаривать! Ты там кем себя считаешь, псих? Иди в клинику, тебе к ним, а не к психологу!
Дальше я услышал только гудки. Бросил он трубку, видимо испугался. Что ж, тем лучше, а вот желание спать пропало напрочь. Раздвигаю шторы, окна выходят на восток, как же приятно любоваться восходом! Простояв так минут 10-15, я решил что надо выпить кофе; хоть спать и не хочется, а заряд какой-то нужен. Лениво обсмотрев свою комнату, натыкаюсь на мысль «Зачем?». И действительно «Зачем?». Зачем заправлять кровать? Ее же расправлять придется когда я спать надумаю! Зачем одеваться? Ведь я никуда дальше квартиры не собираюсь, а живу я один! Кручу мысли в голове, идя на кухню, веду, так сказать, внутренний диалог сам с собой:
- И зачем это все?
- Чтоб не быть ленивым!
- А что такое лень?
- Нежелание что-либо делать.
- А зачем заставлять себя делать то чего делать не хочется?
- Так нужно.
- Кому?
- Ему!
Кипяток ошпарил руку, и я выпустил кружку, которая с треском упала на кафельный пол, и, разлетевшись по всей кухне, еще долго звенела у меня в ушах. Кто такой этот «Он»!? Да еще и в моей голове, в моем сознании! Откуда в моем, атеистском разуме родилась эта фраза? Думать над этим я не успел, в дверь позвонили. С мыслью «Кого принесло?» открываю двери, понимая, что стою на пороге без одежды, причем совсем, то есть в чем мать родила в том и стою. Ловлю на себе удивленный взгляд уже седого милиционера. Лицо его испещрено морщинами, взгляд твердый, кажущийся мудрым.
- Можно войти?
- Да, конечно, проходите. – я забыл обо всем. Обо всех правилах, как безопасности, так и приличия. Мало того что я у него документы не спросил, так еще и встретил его голым, и вопрос в голове «зачем?» не позволял мне одеться.
- Простите что в столь ранний час. Меня зовут Михаил Алексеевич Лапин, я Ваш участковый. На Вас жалуются соседи, говорят, что вы громко кричите и что-то разбиваете, хотя раньше такого никогда не было. Вот они и предположили что возможно у Вас в доме кто-то посторонний.
- Нет, я один. Меня в четыре утра разбудили звонком, поэтому я и кричал, потом пролил на себя кипяток, случайно разбив кружку.
- Понятно. А почему вы без одежды?
- А зачем она мне? Мне тепло, других функций от одежды мне не требуется.
- Я, надеюсь, Вы в таком виде по улицам разгуливать не будете?
- Конечно, нет. Это запрещено законом. А в квартире разрешено, чем я охотно и пользуюсь.
- Хорошо. Вроде, у Вас все в порядке, так что я пойду. Еще раз извините, что в столь ранний час.
- Да, ничего. Я уже не спал. Всего доброго!
С этими словами я закрыл за ним дверь. Вот ведь как бывает. Размышляешь про себя, а потом кто-то приходит и говорит, что ты разговаривал вслух. Странно как-то. Вроде и время раннее, а кругом уже никто не спит. Собрав остатки кружки, я решил, что кофе все-таки стоит выпить. Вторая кружка не разбилась, я был более аккуратен. А все-таки есть, что-то завораживающее в восходе! Я долго смотрел на него, пил кофе, курил, размышлял. Вся жизнь одно сплошное размышление. Как мне это надоело! Найти бы только способ безвредно выключать разум, алкоголь вредный, наркотики тоже. Хотя в сущности одно от другого не сильно ушло.
Сколько я так простоял я уже не помню, да и тогда не помнил. Когда очнулся, было уже семь часов утра. Воскресенье, лето, на небе ни облачка, настроение отличное, пятничный клиент оставил неплохой гонорар, в общем, все отлично! Я оделся и решил выбраться в центр города, давно я там не был.
С утра в центре людей мало, поэтому я и люблю там бывать именно утром, когда можно пройтись, не спотыкаясь об толпу. Проходя мимо какого-то старика, устало бредущего по одному ему ведаемому пути, замечаю морщины на его лице. Где-то я их уже видел. Старик поднял на меня сухие выцветшие глаза, цвета яркого неба, и говорит:
- Никогда больше не разговаривай с ним в таком тоне. И никогда не ругайся при нем.
Я обомлел. О чем он? И если он о моем утреннем разговоре, откуда он знает? Может это он и звонил? Тогда зачем ему говорить о себе в третьем лице? Я попытался посмотреть в ему в след, но уже не видел его, он как будто сквозь землю провалился. Меня это смутило, но я не стал придавать этому большого значения; пошел дальше. Бродя по центру, я стал замечать странную особенность – у всех таксофонов были сожжены трубки. Причем, судя по всему, их прямо приплавили к аппарату! Смутно вспоминаю утренний разговор, какие-то детали его. Вроде бы разговаривали толи с сотового, толи с таксофона, где-то в фоне отчетливо слышались звуки проезжающих машин. В очередной раз меня отвлекает от мыслей какой-то тип:
- Вы нам нужны! – сказал парень, в черной свободной одежде, голову его покрывал капюшон, который скрывал и его лицо. Издали и в темноте я бы подумал, что он в рясе, как-то отдаленно именно рясу напоминала его одежда.
- Что? – как-то не уверенно, что именно со мной идет диалог, я переспросил.
- Вы, Никита, нам нужны!
Сказав это, он развернулся и пошел в противоположенную от меня сторону. С криком «Стой!» и кинулся за ним, он не оборачиваясь, побежал! Причем бежал он так, как будто решил взять первое место в олимпийских играх по бегу! Догнать его мне не удалось, и я решил вернуться домой, все вдумчиво прокрутить еще раз. Садясь в такси, я обратил внимание, что таксист как-то хищно на меня смотрит, буквально убивает глазами. Но доехали мы отлично, как будто кто-то бежал перед нами и переключал все светофоры на зеленый цвет.
Вернувшись домой, и только закрыв дверь, я услышал звонок телефона. Я даже дрогнул от неожиданности. Поднимаю трубку:
- Алло!
- Ну вот Вы и дома!
- Кто это?
- Друг Ваш.
- Который звонил в четыре утра?
- Нет. То звонил Ваш самый близкий и лучший друг.
- С какого хрена ты считаешь себя моим другом?
- Он предупреждал, что ты будешь бранить.
- Кто такой этот «он»?
- Ты узнаешь. Этой ночью в два часа ровно, открой ему дверь и все узнаешь.
- Но…
Гудки. Кто придумал, что трубку можно просто так бросить!? Что-то странное тогда крутилось в моей голове. Толи воспоминания, толи просто мысли какие-то. На часах было без четверти двенадцать, и я решил что надо подготовиться ко встрече с «другом». На всякий случай, вдруг это действительно друг, о котором я забыл, я прибрался в квартире. Ну а на случай если это что-то другое, поставил биту в коридоре так, чтоб отскочив от двери, я смог свободно ее взять и применить. На всякий случай поставил железный лом в кухне; мололи, как будет! Закончил я приготовления в три часа дня, или около того. Подумав «Надо бы выспаться к этой встрече» улегся спать, поставив будильник на полвторого ночи.
Проснувшись от будильника, решил выпит кофе. Все-таки хороший напиток! Пока сварил, пока выпил, время уже подошло к двум часам. Может быть я бы и занялся чем-нибудь, пока ждал, но из всех занятий у меня есть только книги и шахматы, телевизора у меня нет, да и не к чему он, книгу начинать тоже не хотелось – в любую минуту придет «друг». В два ноль одну, я уже решил, что никто не придет и это какой-то розыгрыш. Но на всякий случай подошел к двери, посмотрел в глазок – за дверью никого. Открываю дверь, и тут меня как током ударило! Там стоял кто-то! Молча, стоял! Судя по всему уже далеко не молодой, одет в черную рясу с капюшоном, который полностью скрывает голову.
- А я уже думал ты так и не откроешь! – с этими словами он начал входить ко мне в квартиру, при этом я почему-то не сопротивлялся этому.
- Ты кто? – спросил я, уже закрывая за своим вновь обретенным другом дверь.
- Я твой старый друг, - сказал он, усаживаясь на стул в кухне. – Мое имя настолько известно, что я не хочу его называть. Но, видимо, это необходимо, ибо ты меня не узнаешь. Меня зовут Люцифер и я…
- Ты че не… - крикнул я, пытаясь перебить его, он только поднял морщинистую руку, и я уже не хотел его перебивать.
- И я пришел к тебе с просьбой. Тебе выпала большая честь, великая честь! Ты будешь предвестником моего возвращения! И как Великий Предвестник, ты станешь моей правой рукой, когда я вернусь!
- Чего!? – от удивления я стал говорить шепотом.
- Я знаю тебя. Знаю с начала времен. Мы пошли по разным путям. А ты вообще отправился к людям в их же обличии, да с ними и остался. Ты думаешь, что тебя зовут Никита? Но это не так, твое настоящее имя – Алмаз. Возможно ты не помнишь всего этого, ведь перерождаясь тут каждый раз, вместо того чтоб жить вечно, ты терял часть памяти. Через десять дней к тебе придут. Отдай им все, вообще все, что у тебя есть, и уезжай с ними. После всех ритуалов, тебе будет даровано прощение, возвращена память о «прошлых» жизнях, и обустроена жизнь настоящая.
- Бред! Пошел вон! Быстро!
- Я ухожу, но предупреждаю – не сделаешь этого, расплата будет велика.
С этими словами он покинул мой дом. Пока он выходил я успел взглянуть под капюшон, лицо было гладким, даже плоским, глаза были похожи на собачьи – не видно белка. Шагал он мягко, беззвучно. На ногах его были сандалии. Все остальное скрывала ряса. Больше никаких деталей, ничего. Оставшуюся часть ночи я просидел на подоконнике, за эту оставшуюся ночь я выкури почти 2 пачки сигарет, при этом так и не накурился. Сон пришел под утро, снились какие-то храмы, в готическом стиле, горящие «ведьмы», говорящие животные, разрушенные города. Последнее мгновение сна я запомнил четче всего – старик с собачьими глазами говорил мне «Иди за ним».
Глава 2
Поддавки
Прошло десять дней с той ночи, из которой ко мне явился, а позже вернулся в нее, этот самый «Люцифер». В эту ночь я не спал, как не спал и предыдущую. «Отдай им все!» звучало в моей, и без того больной, голове. Что отдать-то? Идиотизм какой-то! С чего бы я отдал им все, что у меня есть!? Пророки, видения, сны, старцы на дорогах… Мистика какая-то получается. И мне не нравится это. А может правда, плюнуть, «отдать все», уехать с ними куда увезут? Да и если убьют уже и не жалко, жизнь какой-то пустой стала. Нет в ней той искры, что была хотя бы пару лет назад. Да черт с ним! Так и сделаю, как меня просил мой ночной «друг».
Я лежал на кровати, которую не собирал уже больше недели, уставивши взгляд в настенные часы. Стрелки бегали кругами, я периодически понимал, что глядя на них не смотрю на время. Последний взгляд на часы зафиксировал где-то глубоко в сознании – два ночи. Я пролежал минут пять, может десять, и решил снова посмотреть на часы. Взглянув на них я был сильно удивлен тому, что на них все еще два часа ночи! «Очередной знак что ли? Надоели уже». Так я думал пока шел к двери, вдруг они тоже не будут стучать или звонить.
Точно! За дверью 3 человека, тоже в рясах, но без капюшонов. Первый видимо самый старший, на вид около сорока-сорока пяти лет, с усами, но лысый. Второму около двадцати пяти, не в меру худощав, взгляд отсутствующий. Третий выглядел как колобок, лысый, смешной, небрежный, толстый.
- Я – Блеф, и я рад приветствовать тебя! – басистым голосом, откуда-то из усов, причем казалось, что и говорил он усами, сказал первый. Пальцем, указывая на висок второго, сказал, - а это Пиявка!
- А я – Порез! – выпалил третий сам.
- Цирк Шапито приехал! – не выдержал я, выглядело это действительно комично.
- Я бы попросил, не оскорблять нас, - тихо и с чувством произнес усами первый.
- Ну, проходите, - сказал, а сам продолжал заливаться хохотом. И откуда такие псевдонимы люди берут!?
- Так что же это «все», что я должен вам отдать, и куда вы меня увезете? – усевшись на кухне, я начал их расспрос.
- Тебе не придется ничего отдавать, тебе достаточно поставить свою подпись в этих бумагах, остальное мы сами сделаем. А куда мы тебя повезем, сказать мы не можем. – опять усами говорил первый.
- Что значит не можете? Вы вообще-то у меня дома, - сказал я с ударение именно на слово «меня», - и мне никто не помешает вас пытать!
Как только я договорил это, второй, который Пиявка, вытащил откуда-то зажигалку пьеза. Зажег и демонстративно начал жечь себе руку, предварительно закатав рукав. Начало вонять палеными волосами и кожей, да и кожа то у него действительно гореть начала. Через несколько минут он потушил зажигалку и распрямил рукав, сказав писклявым голосом:
- Как Вы будете нас пытать? Мы не боимся боли.
- Я же говорю, цирк Шапито! – и снова залился смехом.
- Ну что, вы принимаете предложение своего друга? – сухо сказал третий. Видимо у него мания была, говорить сухо и по делу. А может и привычка.
- Я, наверное, самый ненормальный человек на этой планете, но я принимаю. Я не знаю этого «друга», не знаю вас, не знаю, куда и зачем вы меня повезете, знаю, что поставлю роспись на дарственной на все имущество, но все-таки соглашаюсь.
- Другого ответа мы и не ждали. – сказал второй, и с этими словами протянул мне дарственную и ручку, которая была сделана, судя по всему, из слоновой кости.
Я поставил свои росписи везде, где была соответствующая отметка. Вернув тяжелую ручку, почувствовал какое-то облегчение. Первый жестом мне показал, что нужно идти, и мы направились к двери. Я хотел взять с собой маленькую сумку, в которой лежал паспорт, военник и еще кое-какие мелкие вещи, но третий остановил мою руку, и ответил на мой немой вопрос только тем, что покачал головой. Мы вышли из квартиры, второй закрыл дверь, и мы двинулись вниз по лестнице. Выйдя на улицу, я вдохнул приятный ночной аромат большого города. Я думал, что, возможно, я последний раз дышал этим воздухом.
Опять жестом, третий мне указал на задние двери баргузина, стоявшего рядом с моим подъездом. Внутри, там где по идее должен быть только какой-нибудь груз, стоял удобный диван, прикрученный к полу, горел свет, причем яркий, но не было окон. То есть снаружи свет сюда не проникал. Расположившись на диване я почувствовал как машина поехала. Сколько мы ехали, я не знаю, дорогу, естественно, не видел.
Выходя из машины начал осматриваться, первое что удивило – двухэтажный кирпичный дом, стоящий в глухом лесу. В доме есть подземный гараж, большинство окон закрыты не то фанерой, не то досками. Вход в этот дом, судя по всему, один, да и тот по высоте не больше метра, да и в ширину такой же. Как будто вход в дом делался для гномов. Дверь открылась со скрипом, я удивился ее толщине, примерно в пять-семь сантиметров. Входить приходилось практически ползком. Матовые черные стены, с узкими линиями отсвета от луны, вселяли страх, но, кажется, мои спутники к такому положению привыкли. Меня вели по коридору, довольно узкому, втроем уже не пройти. Привели в зал, облицованный синим кафелем и очень ярко освещенный. Посредине зала был бассейн, с кристально чистой водой, такой чистой и неподвижной, что я ее не сразу заметил.
- Справа есть небольшая комната, там разденься и возвращайся. – сказал второй, и жестом показал «молчи». Они что со мной говорить вообще не будут?
И я пошел в эту самую комнату. Там было так же все облицовано синей кафельной плиткой, и так же ярко светила уйма ртутных ламп. Там стоял небольшой кожаный диван, тех же синих цветов, и небольшая корзина, похожая на корзину для грязного белья. Я снял с себя всю одежду, кинул ее в корзину и почувствовал запах чего-то горелого. Заглянув в корзину, я понял – там не было дна, и не было пола под ней! Все мои вещи упали в огонь, который горел внизу, под корзиной. Напротив тех дверей, в которые я вошел, я увидел еще одни двери, только скрытые, верней тоже облицованные кафелем. Зачем им прятать двери? Подойти и рассмотреть их я не успел, сзади над ухом, приятный женский голос спросил:
- Ты готов?
Ответить я не успел. Я даже не успел повернуться! Те трое подлетели ко мне, схватили, повалили на землю лицом вниз, надели темный мешок на голову и куда-то потащили. Судя по звуку и направлению – как раз в ту самую, спрятанную дверь. Еще по звуку я определил, что девушка или женщина тоже шла рядом, так как звук каблуков мог быть только ее. Отпустили меня в полутемной комнате, примерно три на три метра, причем в углу стояла кровать размером два на два метра. «Траходром» первым делом подумал я. Кольцом по стене, где-то на высоте двух метров, висели большие свечи, через каждые полметра, и этого освещения было вполне достаточно, чтоб разглядеть всю комнату. Хоть и разглядывать там было нечего.
- Ложись и жди! – сказал то ли первый, то ли третий и дверь закрылась.
От безделья я прилег на кровать, заправленную черным шелковым бельем, с вышитым красным рисунком какого-то листа и начал думать. Зачем они это делают? Выкуп? Но к кому? Друзей нет, родных нет, работы нет. Странно. Дальше думать не смог, так как в комнату вошли три девушки, красивые, стройные, обнаженные. Чей-то голос, который доносился, кажется, с потолка, объявил:
- Это Вера, Надежда и Любовь, - пока он это говорил, девушки по очереди склоняли головы. - И это первый обряд, называется «просвещение».
После этих слов, девушки набросились на меня. То, что они вытворяли, я описывать не буду. Думаю тот, кто это читает и так все поймет, в меру своих представлений о групповом сексе.
Уставший, я откинулся на спинку кровати, девушки сели напротив, в позу лотоса и склонили головы. У меня складывалось такое впечатление, что сейчас что-то произойдет, причем произойдет что-то очень страшное. Пролежав так минут пять, дверь открылась, в комнату вошли еще две девушки. Тоже стройные, тоже обнаженные, только они были «покрашены» в черный цвет, вроде как «боди-арт» только черной краской и по всему телу. На их лицах были белые маски, на одной с улыбкой, на другой такая же, но с «перевернутой улыбкой». Мысль о Шапито не покидала меня. Голос с потолка объявил:
- Это Ненависть и Апатия. И обряд носит имя «прощение».
Теперь на меня набросились уже пять девушек. Последняя адекватная мысль, которая успела посетить меня это «потрахаться с пятью за квартиру!? Может потом их еще больше будет!?». Дальше все происходило как в тумане, но смутные воспоминания о этом все еще греют своим теплом. По завершении сего действа Вера, Надежда и Любовь сели так же, на против меня, только лицом к стене. Дальнейшего развития я абсолютно не ожидал, от неожиданности я оцепенел! Ненависть и Апатия молниеносно вытащили из под кровати четыре пистолета и в упор расстреляли тех троих, которые даже не пикнули! Вся комната, все кто находился в этой комнате, всё было залито кровью. Не слова не говоря они вышли из комнаты, взяв с собой свое оружие, оставив меня в один на один со своими мыслями. Но как только дверь закрылась, голос с потолка снова объявил:
- Поздравляю, Мастер, вы очищены. Пройдите в предыдущее помещение, там есть душ, там же вы найдете свою новую одежду.
Какой еще «Мастер»!? На моих глазах только что убили трех человек! Трясясь от ужаса, я вышел из комнаты и оказался в светлом помещении, с синим мрамором, и душем в углу. Отмывшись от крови и выключив душ, я начал осматривать комнату в поисках одежды. Напротив душа, на крючке, похожем на бараний рог, висела не то мантия, не то тога, ярко красная, шелковая, с золотым драконом во всю спину. Надевая эту тогу меня не покидало чувство паранойи, ну от куда они могли знать мой размер? Тога подошла идеально!
Ко мне подошел какой-то человек, грязный, одетый в коричневый халат, похожий на уборщика, и сказал:
- Идите за мной, Мастер, я вас отведу куда надо. Только прошу, ни слова не говорите. Это нарушит ту гармонию, которой вы теперь обладаете.
Я последовал за ним. Мы шли долго, проходя разные комнаты и коридоры, были и светлые, пустые, комнаты, и темные коридоры. Проходили мы мимо комнаты, на стенах которой была лепнина, изображающая разные позы из Камасутры, был и длинный коридор, у которого по стенам бежала вода, так что было похоже на водопад. Была и абсолютно темная комната, в которой не было ни окон, ни чего-либо светящегося. Наконец была и библиотека, огромная библиотека! Огромная комната, больше похожая на спортзал, была заставлена стеллажами с книгами так плотно, что меж стеллажей ходить можно было только боком. Посередине этой библиотеки был широкий проход, выстеленный бледно-желтым ковром, с непонятными рисунками черных и красных цветов. В конце этого прохода была дверь, видимо очень тяжелая, на двери были вырезаны картины, видимо, с общей темой – «Апокалипсиса». Мой проводник с трудом открыл эту дверь, и жестом указал мне, чтоб я туда вошел.
Глава 3
Учение
Там, в неплохо освещенной комнате на полу сидел старик, очень похожий на старика которого я видел в центре города. Желтые обои, с каким-то легким, чуть темным рисунком, создавали ощущение спокойствия, а бордово черный паркетный пол, с узорами из многоконечных звезд, говорил о богатом вкусе обитателей этого странного дома. Белоснежный, крашеный потолок слегка отблескивал от ярких, энергосберегающих ламп. Большие окна, от пола до самого потолка, были наглухо закрыты толстыми, тяжелыми шторами кроваво красного цвета, с золотым драконом. Из всей мебели был только столик, высотой сантиметров двадцать, две большие вазы, с сухими цветами, по углам и пять высоких, в человеческий рост, подсвечников.
Дверь за моей спиной закрылась с тяжелым ударом, и от этого звука старик поднял на меня свои старые, выцветшие от времени и слез глаза. Его взгляд был легким и печальным, у меня складывалось впечатление, что его глаза всю жизнь собирали только боль, печаль и страдания, и, в итоге, сами стали только их и отражать.
- Я рад приветствовать тебя, Мастер! – сказал старик, голос его был басовитый, но приятный, именно таким голосом должен обладать любой оратор, и именно такой голос хотелось слушать и внимать.
- Почему меня называют «Мастером»? И кто ты? – второй вопрос я задал после небольшой заминки, по большей части от того что не знал что еще спросить, хоть и вопросов у меня было через чур много.
- Потому что ты – избранный. Твое предназначение, как предвестника Люцифера, нам открыли звезды, используя их, мы нашли тебя, и теперь твое предназначение будет исполнено! – говорил старик с каким-то блеском в глазах. – А мое имя тебе ни к чему, называй меня просто «Учитель». Я тот, кто будет тебя учить быть тем, кто ты есть.
- На моих глазах зверски убили трех человек… - договорить я не успел, меня перебил старик.
- Эти три человека олицетворяют три чувства, которых у тебя не должно быть. Очень символично было все сделано. Ты сам пока не в состоянии с ними бороться, и тебе помогли.
- То есть, я потом тоже буду убивать людей?
- Нет, это не твоя стезя, да и не зачем тебе пачкать руки в крови. А теперь достаточно вопросов! Запомни – я учитель, я буду твоим духовным наставником. Но так же у тебя будет и тренер, с которым ты будешь заниматься спортивными упражнениями. Войди!
Тяжелая дверь снова открылась, но как-то легко и я услышал звук приближающихся шагов. Обойдя меня, новый собеседник встал рядом с учителем. Это был высокий, крупный мужчина, на груди была татуировка в виде красного дракона, стоял абсолютно голый и на теле его, кажется, не было ни единого волоса. Даже брови и ресницы отсутствовали. Что-то в нем было не правильно, но что конкретно я так и не понял. Встав рядом с учителем, он скрестил руки на груди, и чуть склонился, как бы в поклоне.
- Это тренер. Называй его только так. Он составит тебе программу обучения, составит и диету для тебя. Вместе с ним, твое тело станет идеальным, а со мной – разум. Мы проведем тебя по пути, в конце которого ты сам станешь идеальным. Как и он сам, на тренировках ты не будешь носить одежду, как и древние греки во время своих занятий спортом. Ты не будешь в чем-либо нуждаться, еду тебе будет приносить в твою комнату, для утех к тебе ежедневно будут приходить уже знакомые тебе Ненависть и Апатия, но уже без обрядных масок и красок. Сейчас тебе покажут твою комнату, и там ты ляжешь спать. Сегодня ты останешься голодным, и засыпать будешь в одиночестве. Это необходимое условие после обрядов. Советую засыпать как можно скорее, завтра тебя разбудят рано, у тебя будет очень сложный день.
Пока он говорил, я даже не заметил, что кто-то еще вошел в комнату. Почувствовав чью-то руку у себя на плече я резко обернулся и увидел того самого, усатого Блефа. Второй рукой он, молча, указал на дверь, и склонил голову. Как только я начал поворачиваться в сторону двери, Блеф убрал руку и пошел рядом со мной. Проводив меня в мою новую комнату, он пожелал мне крепкого сна и куда-то быстро ушел. И я остался один на один со своей комнатой. Комната была по размеру похожа на ту, в которой убивали, но с серыми обоями, кафельным полом, черным потолком, и двумя выключателями – свет и теплый пол. Мебели не было совсем, на полу лежал матрац, подушка и одеяло, черные, с золотыми драконами. Напротив «лежанки» были еще одни двери, за ними оказался туалет и душ. Приняв холодный душ, я лег спать.
Все ночь мне снились кошмары, то с теми тремя девушками, то с какими-то демонами, то с тренером. Я постоянно просыпался в холодном поту, обводил глазами комнату и засыпал снова. Меня разбудил приятный женский голос:
- Уже утро, Мастер! Я принесла вам завтрак. Меня зовут Апатия.
Приоткрыв глаза, я старался как можно быстрей избавиться от дымки сна на глазах, чтоб рассмотреть ее, без всяких ритуальных раскрашиваний и масок. Это была девушка лет двадцати трех-двадцати пяти, стройная, ростом чуть ниже меня, черные волосы с медным отливом падали ей на плечи. Как же не привычно постоянно видеть людей, которые ходят без одежды! И она тоже была абсолютно нагая. Протянув мне поднос, она чуть улыбнулась, сказала, что придет вечером, склонила голову, развернулась и вышла, чуть покачивая бедрами. А я сидел и провожал ее взглядом.
Когда она вышла, я почувствовал сильнейший голод, я понял, что не ел уже несколько дней. На подносе я обнаружил кружку чая, маленькую кружечку кофе, какай-то салат из одной зелени, рис с куском рыбы, и большой жареный кусок мяса. Как только я доел все это, в комнату вошел учитель и вместе с ним мы пошли в библиотеку. Там, в библиотеке он долго искал что-то на стеллажах, а потом протянул мне очень толстую книгу. Она была очень тяжелой, в кожном переплете, с желтыми от времени страницами. Открыв ее, я почувствовал острый рвотный рефлекс, судя по всему, книга написана кровью.
- Эта книга написана кровью. – сказал учитель. – Кровью человека писавшего ее, и переплет этой книги сделан из его же кожи.
Больше рвотные позывы сдерживать я не мог. Выбросив книгу из рук, я бежал меж стеллажей, чтоб найти хоть какой-то угол. Когда все успокоилось, учитель подошел ко мне, приказным голосом сказал: «не двигайся!» Я замер и почувствовал укол в левое плечо, посмотрев, убедился – он делал какую-то инъекцию. После этого мне стало легче, а через несколько минут даже слишком легко, как будто я летел.
- Это успокоит тебя. Твои чувства тут не нужны, только разум. Ты должен прочесть эту книгу. Это еще простая книга, следующая будет трудней, - с этими словами он протянул мне выброшенную мной книгу.
Я расположился на удобном кресле, в углу библиотеки, из окна ярко бил свет и приступил к чтению. В книге описывались обряды, их значение, предзнаменования и их смысл. Написано было не много, все-таки кровью писать тонкие буквы сложно, поэтому на одной странице было одно-два предложения. Я зачитался так, что уже не обращал внимания на то, что это человеческая кровь и кожа, и даже не заметил как стемнело. Закрыв книгу я понял что на улице уже ночь, подняв глаза увидел Апатию. Она взяла книгу, улыбнулась и ушла, а я побрел в свою комнату. Приняв душ и выйдя в комнату, я снова увидел ее.
- Ужин для вас, Мастер, - с этими словами она поставила поднос на пол и ушла.
На этот раз на подносе было больше еды. Несколько каких-то салатов, суп, вроде куриный, жареная картошка с грибами, два куска жареного мяса, кружка чая и стакан вина. Салаты, как и в прошлый раз, были отвратительными, как будто сделанные из полыни и еще каких-то вонючих трав. Ел их я только потому, что такое питание назначил «тренер-диетолог». Когда я доел, ко мне в комнату опять вошел учитель.
- Это был трудный день для тебя, но ты справился. Завтра будет легче, поверь мне. Сейчас к тебе вернется Апатия, ты можешь сделать с ней все что захочешь, и она выполнит все, что ты пожелаешь. Только одно условие – не расспрашивай ее ни о чем. Да и она все равно не ответит, - с этими словами старик вышел, прихватив с собой поднос, и пропустив Апатию.
- Я в вашей власти, Мастер! – сказала она, с блеском в глазах.
Как ей объяснить чего я хочу? Да и чего я вообще хочу? Рядом со мной стоит обнаженная красивая девушка, готовая исполнить любой мой каприз, но я не хочу ничего. Совсем. Ощущение какой-то душевной пустоты и темноты преследует и душит меня. Пока я собирался с мыслями, мне казалось, что время растянулось, как будто за секунду моей мысли в мире прошло минут десять. Наконец я решился.
- Ложись, к стенке.
Она легла на правый бок, спиной опершись на стену, правую руку поставила на локоть и оперла на нее голову. В глазах читался неподдельный интерес, как будто спрашивала глазами «Что же ты будешь делать?». А что я, подавленный и разбитый мог сделать? Я лег рядом, повернувшись к ней спиной, взял ее левую руку, положил ее на себя, и тихо, почти шепотом, сказал: «Спокойной ночи». Вжавшись в нее, почувствовав ее дыхание, я уснул.
Когда я проснулся, ее рядом уже не было. Зато у двери стоял учитель, держа в руках поднос с завтраком.
- А где Апатия?
- У нее время покаяния, ближайшую неделю ты ее не увидишь. К тебе будет приходить Ненависть.
- Что за «время покаяния»?
- Раз в месяц, в течении недели одна из них не сможет находиться с тобой. В это время ее будет заменять другая. Иногда они одновременно не могут, тогда после их появления они будут приходить вдвоем.
- Странное у вас название для обычного биологического явления…
- Не совсем. Мы просто объединили, как вы сказали, «биологическое явление» с покаянием. Думаю вам не стоит это видеть, особенно после того как вы поели… Особенно после того что вы демонстрировали вчера. Однако я более не буду занимать ваше время, после завтрака жду вас в библиотеке.
С этими словами он вышел, и я остался в гордом одиночестве со своим завтраком. Закончив с ним, я отправился в библиотеку, где меня уже ждали. Показав мне какую-то толстую книгу, на этот раз в нормальном переплете, учитель сказал, что оставит ее у меня в комнате, а сейчас мне пора заниматься с тренером. После пяти минут блуждания по коридорам, мы вошли в зал, по размерам который был не меньше библиотеки. Огромное помещение, без окон, очень ярко освещенное, было отделано деревом, и выкрашено в синий цвет. Даже отделка потолка была деревянная! Идя вдоль зала тренер показывал мне двери, и говорил куда они ведут, там была сауна, бассейн, туалет, душ, зал с тренажерами, гардероб. Остановившись около последней, двустворчатой двери, тренер вручил мне лист бумаги, и, сказав, что будет на втором этаже наблюдать, вошел в двери, за которыми была лестница вверх. На листе бумаги были расписаны разные упражнения, мелким-мелким шрифтом и несколько иллюстраций. Прочитав свое «расписание упражнений» я начал оглядывать зал, который по оснащению напоминал школьный: шведская стенка, несколько турников, маты, канат, несколько козлов, скамейки и упоры для отжиманий. Вспоминая слова учителя о моих занятиях, я принял душ, и, оставив свою одежду там, я приступил к занятиям.
После нескольких часов занятий, тренер спустился ко мне и кивком головы указал, что на сегодня достаточно. Я принял душ, оделся и ушел в свою комнату. В комнате, напротив моего лежака стояла Ненависть, держа в руках поднос с моим обедом! Наконец у меня будет обед! Она была высокой девушкой, с длинными черными волосами, идеальной фигурой, и с темно-карими пустыми глазами. Увидев меня, она поставила поднос на пол около лежанки, и медленно разогнувшись, вышла. Какое-то противоречивое чувство она вызывала. Но вид еды остановил все эти мысли, на подносе стояло два стакана молока, кружка чая, рис с куском жареного мяса, омлет, салат из вонючих трав с яйцом и сметаной, три куска хлеба с кунжутом, и немного жареных рыбных палочек. Когда я доел в комнату вошел учитель:
- Очень хорошо. Теперь каждый день ты будешь заниматься и чтением и физкультурой. Сегодня я прибираюсь в библиотеке, так что тебе придется читать в своей комнате. Знаю, это не очень удобно, но, к сожалению, выхода нет. Когда наступит вечер к тебе придет Ненависть и, принеся ужин, она заберет книгу. Если не успеешь дочитать, дочитаешь завтра в библиотеке. Кстати, что ты думаешь об Апатии и Ненависти?
- Ничего. Что я могу о них думать? Девушки как девушки…
- То есть они для тебя абсолютно равны?
- Не знаю… Можно не продолжать этот разговор?
- Как пожелаете, - сказал старик и склонив голову вышел, забрав поднос.
Я приступил к чтению этой книги. Книга была написана от руки, видимо пером, и, судя по желтизне бумаги, написали ее очень давно. Вся книга была полностью посвящена Люциферу и его приспешникам. Их жизнь, жизненный путь, смерть, жизнь после смерти. Особенно запомнились несколько цитат: «Зачем мне нужен ты, если у меня самого все есть?» и «Боль и страдания наполняют жизнь, заставляя отчаяться, но вместе с тем эти чувства и есть жизнь!». Увлекшись, я даже не заметил, как Ненависть вошла ко мне в комнату. Лишь когда она обратилась ко мне, я закрыл книгу и взял у нее поднос, после чего она забрала книгу и вышла. Я не переставал удивляться тому, как тут кормят. Просто на убой! После еды вошел учитель вместе с Ненавистью:
- Тебе интересно то, что ты читаешь? – спросил старик как-то вяло.
- Да, - я ответил сухо.
- Это очень хорошо! А пока – отдыхай, - и он ушел, оставив меня с Ненавистью наедине.
Я долго стоял и рассматривал ее, а она стояла и не шевелилась, казалось даже, что она не дышит, лишь бы я смог ее рассмотреть. А разглядывал я ее не с проста: очень интересные у нее родинки были, верней интересное расположение было, как будто их нарисовали! Одна была чуть ниже пупка, другая где-то на уровне третьего ребра, чуть сбоку, третья была на груди, чуть выше соска, а четвертая и пятая – зеркальное отражение второй и третьей! То есть если точки соединить получалась пятиконечная звезда! Наконец, поняв, что это настоящие родинки, я взглянул в ее пустые глаза. Они не выражали абсолютно ничего. Большие пустые глаза медленно моргнули, и она начала говорить:
- Я в вашей власти, Мастер! – сказала она и склонила голову в поклоне.
В ее безупречном образе, безупречной фигуре и стойке было что-то неправильное. И хоть она всеми жестами хотела показать полную преданность, у нее это выходило как-то комично.
- Ложись, к стенке, - я решил повториться.
Она, как и Апатия, легла на правый бок, спиной опершись на стену, правую руку поставила на локоть и оперла на нее голову. В глазах не было интереса, скорее безразличие. Я так же лег рядом, повернувшись к ней спиной, взял ее левую руку, положил ее на себя, попытавшись вжаться в нее и почувствовать ее, я наткнулся только на ледяное дыхание, и такую же ледяную исполнительность. Так я и уснул, замерзая всю ночь.
Часть II
Свет в конце туннеля
Глава 1
Рассвет
Проснулся я от яркого света фонаря, бившего мне прямо в глаза. Из-за яркого света было трудно что-либо увидеть, и скорее машинально, чем осознанно я повернулся туда где должна была быть Ненависть и обомлел от ужаса. Она была прибита огромными гвоздями к стене за кисти рук, по которым лилась кровь, рот был заклеен скотчем, ноги связаны им же. И это все у меня за спиной! Как только я повернулся в сторону фонаря, я услышал грубый, хрипловатый голос:
- Заткнись и иди за мной!
- Но…
Больше я ничего не сказал, что-то очень тяжелое и твердое ударило меня по голове, и я потерял сознание. Очнулся я в какой-то небольшой пещере, посреди которой горел костер. Я лежал на огромном камне, сверху которого лежала коровья шкура, а укрыт я был шкурой барана. Чувство юмора я не потерял, потому что первая мысль была «я первобытный человек». Улыбнувшись самому себе, я понял, как сильно болит моя голова. Встав на ноги, я заметил, как ко мне приближается огромная фигура, света костра было явно не достаточно, чтоб разглядеть. Подойдя ко мне вплотную, мне протянули кружку с очень ароматным чаем.
- Пей. Тебе это полезно будет, - тот же грубый, хриплый голос.
- Ты кто? Где я? Какого хрена ты сделал с девушкой?
- Пей, говорю я тебе!
- Кем ты, сука, себя возомнил!?
- Пей и пошли.
- Иди ты на *** со своим чаем! – сказав это я бросил кружку на пол, и та с треском раскололась.
- Глупо, - сказал он, и после небольшой паузы добавил, - Пошли.
Блуждая в лабиринтах темной пещеры, освещая фонарем себе путь, мы вышли на улицу. Ярко светило солнце, и моим привыкшим к тьме глазам было больно смотреть на небо. Пройдя несколько десятков метров, мы сели на большие камни, лежавшие на берегу какого-то водоема. Мои глаза привыкли к свету и я смог рассмотреть его. Высокий и широкоплечий мужик, длинные иссиня черные волосы, слегка кудрявые и абсолютно грязные как сосульки свисали до плеч. На огромном подбородке была седая щетина, в глазах, голубых как небо, читалась вековая мудрость. «Таким подбородком только землю копать» - только подумал я, и он начал свою речь:
- Я странник, мое имя Соломон, но чаще меня называют Ангел. Не смейся, это мое настоящее имя, которое мне дали мои родители. Я хочу попросить у тебя прощения за то, что я тебя украл, но позже ты и сам меня простишь. Там, от куда я тебя забрал даже не секта, вытаскивать людей из сект гораздо проще. Кстати, за это меня и называют Ангел. Но там был целый культ Люцифера! Тебя необходимо было оттуда забрать.
- Да что ты, простолюдин, знаешь о Люцифере!?
- Все. Я знаю о нем все. И об этом культе тоже много знаю. Так что потрудись не перебивать меня больше. Тебя готовили для того чтоб тебя же и принести в жертву этому Люциферу. Кстати, твоя религия основана на неверном толковании слов самого Люцифера. Он не спорил с Богом, он просто сказал о том, что Бог мне не нужен. То есть он не является злом воплоти, у него просто появилось свое мнение.
- А ты думаешь твоя религия верная, а все остальные неправильные? Если те, от которых ты меня украл – фанатики, то чем ты отличаешься от фанатика?
- А я тебе говорил о своей религии? Ни слова. У меня нет религии как таковой. Я не поклоняюсь каким-либо богам, считая, что человек и есть сам себе Бог. Наверно, если пытаться отнести мои взгляды к каким-либо религиозным, то мои взгляды совпадут с даосскими.
- На твоей шее висит крест!
- Во-первых, это кельтский крест – оберег. Во-вторых, - сказал он, отодвигая воротник черной рубашки, - у меня еще Звезда Давида, китайская монета, свастика. Видишь? То, что я ношу эти символы не означает, что я им принадлежу.
- Зачем же тогда их носить?
- Для красоты и в качестве оберегов, - он говорил с очень доброй улыбкой и отеческим теплом в голосе.
- Зачем ты приковал девушку к стене? – я вдруг вспомнил о ней.
- Чтоб она не мешала. Если бы я не сделал этого, она бы не дала украсть тебя. Я, конечно, мог ее убить, но считаю убийство крайней мерой, тут я и так справился.
- Ты же мог оставить ее калекой!
- Нет. Я очень хорошо знаю человеческое тело, поэтому гвозди я вбивал так чтоб не задеть сухожилия. Через месяц-полтора все заживет.
- А что ты сделал с остальными?
- Ничего. Они не мешали мне, я их не трогал. Кстати, цирк, который они развернули вокруг тебя, был действительно смешной! – Соломон расхохотался.
- Какой цирк?
- Приплавленные трубки телефонов, разные старцы, звонки, все это – цирк! - говорил он сквозь смех. - Кстати, ты сам-то понял, в чем расписался?
- Кажется в дарственной на все имущество…
- Хм… Даже знал на что соглашаешься… В общем хочу тебя «обрадовать», тебя-то можно спасти, а вот имущество уже нет.
- Не удивлен. А сейчас я хочу побыть один, иди куда хочешь, только оставь меня тут одного.
- Как хочешь, - сказав это, мой собеседник встал, потянулся и пошел обратно, в сторону пещеры, попутно говоря, - такой чай пролил…
И что теперь делать? То есть я как кукла в руках кукловода. Вот только кто дергает за веревочки? Культы, чайные маньяки, цирк, чай… В голове бардак, хаос полный. Остановившись на этой мысли, я скинул с себя мантию, в которой до сих пор был, и побежал в воду. Ледяная пресная вода быстро привела меня в чувства, и, поплавав немного, я вышел на берег, вытерся мантией, взял ее с собой и отправился в пещеру. Бросив мантию в огонь, осознавая, что сейчас я разгуливаю «в чем мать родила», подошел к своему новому «поводырю».
- Решился все-таки!?
- Да. Но в первую очередь мне надо одеться.
- Я даже сомневаться начал, но на всякий случай взял комплект, вроде как раз по твоим размерам. Я был в твоей квартире, чтоб узнать размер одежды и обуви. Держи! – крикнул он и кинул мне спортивную сумку.
В сумке я нашел черные штаны, похожие на спортивные, черную водолазку, черные резиновые кеды, опять же черные носки, и черную шапку с прорезями для глаз. Одевшись, я понял, что уже отвык от одежды. Тем временем Соломон тоже начал одеваться во все черное.
- Значит так. Сейчас около четырех часов дня. Полностью стемнеет в час ночи. Итого у нас восемь часов на подготовку. Сейчас поедим, затем спать до двенадцати, час на брифинг и выдвигаемся.
- Куда?
- Возвращаемся в «культ».
- Зачем это?
- Ты пойми. Ты всего лишь жертва, которую им указали звезды. На твоем месте может оказаться кто угодно, и этот культ надо остановить!
- Как? Мы туда ворвемся и всех убьем?
- Патронов не хватит. Да и не к чему это, достаточно убрать «учителя» и культ развалится сам.
- Учителя? Я не думаю что он лидер.
- Какой лидер? Конечно он не лидер! Он связующее звено между культом и лидером.
- Так ты знаешь лидера?
- Нет. Поэтому нам надо будет забрать с собой учителя и тут уже допрашивать. Я немного о нем узнал, он хоть и маньяк, но очень боится потерять возможность ходить. Прямо паранойедально, вот этим мы его и будем терзать.
- И чем тогда ты лучше их?
- Никто и не говорил что я лучше! Мы используем схожие методы, только для разных целей. И каждый убежден в своей правоте.
- Так это не классическая борьба «добра» со «злом»?
- Нет добра, нет зла. Это причуды восприятия. То, что тебе не нравится и делает плохо тебе, это определяется как «зло». То есть если ты сейчас убьешь себя, это будет «зло» для тебя и «культа», а для меня «добро» - возиться с твоим мировоззрением не придется.
- Знаешь, а у тебя хреновые методы убеждения и еще более хреновое чувство юмора.
- Ну, может быть и так. А теперь надо поесть, а затем поспать. Спать ты будешь на том же камне. Я лягу ближе к входу.
Он убрал свою прежнюю одежду в пакет, пакет в сумку, в которой лежала моя новая одежда, и бросил все это в костер. Потом он вышел куда-то, а когда вернулся, в руках его был огромный кусок жареного мяса, с руки свисал прозрачный пакет, в котором было видно булку хлеба и две бутылки молока.
- Налетай! Все что не съедим – в костер! Я в него потом еще пару килограмм сухого топлива брошу, не зря ж я его у военных украл. Наших следов тут не должно быть.
- А замки на сумке?
- Так они ж пластиковые! Специально искал. Все там сгорит. Кстати это единственная наша вылазка, так что провалить ее мы не можем.
- Давай уже есть! – сказал я, повинуясь урчанию желудка.
После того как мы поели, я отправился спать, а Соломон остался сжигать все остатки в костре. Найдя свой камень, я улегся на него, укрывшись шкурой и долго ворочаясь, пытался уснуть. Снились мне какие-то странные сны: то я на какой-то заброшенной стройке, то с оружием в руках граблю банк, то уже в виде птицы покидаю этот самый банк. То вскакивал, весь в холодном поту, дико озирался и снова ложился спать. Иногда в моих снах была улыбающаяся Апатия, но чаще прикованная к стене и окровавленная Ненависть. Снился мне и мой учитель, повторявший как сломанный магнитофон «Вернись! Вернись!». Последнее, что запомнилось – это зеленый луг, почему-то висевший в воздухе и уменьшавшийся, а вокруг была пустота. После этого я в очередной раз проснулся в поту, но уснул быстро, и сном моим была пустота. Черная, необъятная, тихая пустота.
Глава 2
Ночные забавы
- Подъем! – от этого крика не возможно не проснуться. Пока я пытался разорвать веки, Соломон не утихал, - Подъем! Пора операцию проводить! Вставай!
С большим трудом я все-таки встал, отряхнулся и подошел к Соломону, который что-то разворачивал из грязных тряпок. Когда я подошел к нему ближе, он протянул мне что-то похожее на пистолет, но с какой-то широкой дугой вначале ствола.
- Это небольшой арбалет, с автоподачей болтов. Там их десять, то есть у тебя всего десять выстрелов. Более бесшумного оружия, с такой же убойной силой, еще не придумали.
- Понятно. Значит, мы будем убивать?
- По всей видимости – да. Те трое, которые тебя привезли, заодно и охранники, и они будут сильно мешать.
- Но в прошлый же раз ты их не тронул!
- Тогда мне удалось их отвлечь. Я поджег забор, сейчас поджечь не смогу – нечем.
- Может…
- Никаких «может»! – перебил меня он. – Значит так. Слушай меня внимательно. Входим мы через забор с юга. Он хоть и бетонный, но в одном месте даже я под ним пролезу, ты вообще пролететь должен. Тебе я дам еще один маленький арбалет, с очень маленькой начальной скоростью болта – чтоб ты смог лампы прожекторов выключать дистанционно. В случае малейшей опасности стреляй на поражение, тут как на войне – либо ты, либо тебя. Дальше, обходим дом с юго-западной стороны, и входим в те небольшие ворота, через которые ты в первый раз проходил. Затем бежим к библиотеке, забираем учителя, саботируем библиотеку, - когда он это говорил, у него даже глаза загорелись, а в руках он вертел гранату, - и уходим тем же путем. Понял?
- Почти. Все, конечно, гениально, но как-то слишком просто! И вообще! Я хочу увидеть девушек…
- Ну, если ты их увидишь, то они увидят тебя, а значит, их придется убрать. Или ты именно с этой целью говоришь?
- Я хочу увидеть ту, которая осталась цела, которую ты не тронул, когда меня забирал. Честно говоря, вторая мне не понравилась…
- Ты дурак? Если она тебя увидит, попытается вернуть и ее придется убрать! Нам вообще не надо никого видеть!
- Но…
- Никаких, нахрен, «но»! Думать забудь! – и после небольшой паузы, - Все! Время «ч»! Выдвигаемся.
И мы отправились пешком, под свет полной луны куда-то в темноту леса. Шли мы быстро, несколько раз останавливаясь, чтоб «свериться со звездами» (так говорил Соломон). Ночью время тянется, как жвачка в длинных волосах, а при быстрой ходьбе время вообще становится не адекватным. Сколько мы шли к этому дому, я не знаю, мне показалось, что около двух часов, и мне страшно было подумать, что весь этот путь Соломон нес меня на себе! Мы подошли к опушке, как бы сзади дома, то есть с противоположенной стороны от входа, через который меня и привезли сюда. На столбах, держащих сам забор, были яркие фонари, а за ними на высоких штативах висели камеры наблюдения. Метким выстрелом из арбалета Соломон разбил камеру, но не ближайшую, а чуть дальше от нас и жестом показал, что надо двигаться в противоположенную сторону.
- Там всего три охранника, - шепотом говорил Соломон, - сейчас посмотрим, сколько придет, может всех одним махом…
К месту разбитой камеры подошли все трое, уже известных мне, охранника. Пока я смотрел на них и думал, что они будут делать когда увидят болт арбалета, Соломон уже что-то швырнул в их сторону. Через минуту они упали, как будто воздух вокруг них просто исчез и они задохнулись. То есть они продолжали о чем-то оживленно беседовать, и в следующее мгновение просто упали!
- Как это?
- Газ. У метана нет запаха, нет вкуса. Они просто отравились. Если у кого легкие крепкие – тот выживет, надо добивать, - и с этими словами он кинулся к забору. Я побежал за ним, но когда добежал до забора увидел только его пятки – он уже пробрался! Нырнув под забор и оказавшись с другой стороны, я увидел картину, которая до сих пор мне снится в кошмарах. Три тела, с неестественно серо-фиолетовым цветом кожи лежали на земле, с выпученными глазами, рты открыты, язык высунут, вокруг рта какая-то пена. А изо лба каждого торчит небольшой металлический болт, результат «добивания» Соломона.
- Пока все по плану. Выключаем сигнализацию и камеры, и в библиотеку.
- Понял.
Мы побежали к будке охраны. Зайдя внутрь, я увидел пульт и только хотел присесть за него, как Соломон очень сильно толкнул в спину. Отлетев в стену, и упершись руками, я с ненавистью крикнул:
- Какого хрена!?
- Заткнись и не ори! Смотри.
Повернувшись, и проследив, куда показывают длинные пальцы моего собеседника, я беззвучно поблагодарил его, склонив голову. На стуле, на который я чуть не сел, лежал огромный капкан. Соломон нажал на пульте несколько кнопок, и вырвал из розетки все провода, вместе с самой розеткой, потом схватил капкан и головой кивнул на выход. Вошли мы через тот узкий ход, через который я и проходил в первый раз.
С тех пор тут как будто что-то изменилось, и я никак не мог понять что именно. Тьма была кромешной, с трудом я различал предметы (в основном это были стены) на расстоянии вытянутой руки. Наверное, это было бы идеальным местом для установки капканов или еще чего-нибудь такого, и меня не покидало чувство страха перед каждым, пусть даже самым маленьким, шагом. Я плохо помнил дорогу, а вернее сказать вообще ее не помнил, и не понимал как Соломон так уверенно идет вперед еще и таща меня за ремень. Видимо поняв мои мысли Соломон очень тихо шепнул «Кошачий глаз». Это теперь я понимаю, что это значило, а тогда я его не понял, но решил виду не подавать. Точно не знаю сколько мы шли, наверно минуты две, а может пять, но все-таки мы вышли к библиотеке.
С тяжелым скрипом огромные двери раскрылись и нам предстала библиотека. Огромнейший зал со стеллажами с тысячами, а может и миллионами книг. В этой части библиотеки я не был, но, видимо, Соломон хорошо знал путь. Нас уже встречал мой «Учитель»:
- Ты вернулся! Отлично! Нам необходимо продолжить…
- Рот закрой! Книга где? – оборвал его Соломон.
- Хм… Зачем ты привел этого шакала? Перед тобой на полу лежит кинжал. Убей шакала. – монотонно произнес «Учитель».
И действительно рядом со мной, у левой ноги лежал кинжал. И как я его раньше не заметил!? С мыслями «как это странно» и «они что, это предвидели?» я поднял кинжал. В этот момент глаза «Учителя» загорелись.
- Давай, повернись ко мне и я тебе башку прострелю! – выпалил мне Соломон.
- Значит так. Я в ваши игры не хочу играть. Мне все это надоело. Я ухожу. – произнеся это я хотел развернуться и уйти, но вдруг услышал выстрел. Резко обернувшись я увидел изумленный взгляд «Учителя» держащегося за свою грудь, из под его рук била кровь.
- Ну как хочешь… - хладнокровно сказал мой спутник, - Значит сами найдем. Чего встал? Пошли искать!
- Ладно, - сказал я слегка дрожащим голосом и поплелся за Соломоном, спрятав кинжал за поясом.
- Держи, - с этими словами Соломон протянул мне какую-то штуку, и добавил, - Это «Кошачий глаз».
Как оказалось «Кошачий глаз» это всего-навсего прибор ночного виденья, причем, видимо, самый простой, потому что толку от него было не много. «Вооружившись» этим прибором я зашагал более уверенно, не переставая, правда, смотреть под ноги – все-таки капкан на стуле меня здорово напугал. Пройдя половину зала вдоль стеллажей Соломон указал на узкий проход в стеллаже слева от нас. Мы с трудом протиснулись в него и попали в небольшую комнатку метра три на четыре, без окон, без вообще какого-либо освещения. По середине этой комнаты стоял пьедестал, сделанный, наверное, из мрамора, а на нем лежала та самая книга.
Не произнося ни звука Соломон схватил книгу и убрал ее за пазуху. Повернувшись ко мне прошептал «Быстро и тихо уходим отсюда». Что ж, оставалось только повиноваться ему, не оставаться же здесь! Пробираясь по темным коридорам меня не покидало какое-то непонятное чувство, как будто должно произойти что-то плохое, что-то, что будет мучить меня всю мою оставшуюся жизнь. Когда мы уже преодолевали лаз выхода из задания, я подумал что зря переживал…
- Стоять! – крикнул женский голос, как только я коснулся земли ногами.
Я медленно повернулся и увидел Ее! Именно ее! Ту, которую так мечтал увидеть! Апатия была в черной рясе, с длинными широкими рукавами, из которых виднелась только часть ствола пистолета. Ее лицо было наполовину скрыто капюшоном, но даже если бы ее лица не было видно совсем, я узнал бы ее сразу! Как, порой, странно складываются реалии мира: вот ты мечтаешь встретить ту, мысли о которой не уходят из головы, и вот уже стоишь около нее, инстинктивно подняв руки и смотришь то на нее с исступленным взглядом, то на дуло пистолета уже с паникой, понимая, что любой неосторожный жест или слово станет последним.
- Куда это вы направились? – даже угрожающий ее голос звучал как музыка.
- Не твое дело! И вообще, хрена-ли ты мешаешь? Убери ствол, пока жива! – тут же откликнулся Соломон.
- Шакал! Начинай молиться своим богам, чтоб они были добры к твоей никчемной душе!
- Постой! – я сам не понимал, зачем я это сказал, но надо было продолжать, - Не стреляй! Остановись! Задумайся! Мы могли бы уйти отсюда втроем, мой спутник отправится по своей дороге, а наши дороги могут сойтись!
- Что ты несешь? – в ее голосе явно чувствовалось раздражение.
- За эти несколько дней, которые я провел в частности с тобой, я понял, насколько человек может быть счастлив, просто находясь рядом с другим человеком. Когда я ушел, я не переставал постоянно думать о тебе. Ты просто не представляешь как сильно… Как сильно ТЫ мне нужна!
- Идиот! Разве этому тебя учили!?
- Мне безразлично то, чему меня учили. Мне нет дела до дальнейших планов моего спутника – Соломона. Все чего я сейчас хочу – это чтоб ты опустила оружие, и мы ушли с тобой отсюда. Верней, чтоб я ушел с тобой отсюда. То в чем ты была замешана всего лишь фарс, даже какой-то несмешной цирк. Поверь, ты единственный человек, который мне нужен в этой жизни.
- То есть я нужна тебе?
- Да! Именно! Ты нужна мне!
- Но меня всю мою жизнь убеждали, что я никогда и никому не буду нужна. И когда этот шакал убил мою сестру, я лишний раз в этом убедилась, потому что на ее месте в той комнате должна была быть я.
- Мне очень жаль твою сестру. Ни она, ни ты не виноваты, что вы впутались в этот культ. Но твоей сестре уже не помочь, а тебя можно и нужно спасти! Увести отсюда, куда-нибудь далеко-далеко, туда, где бы мы были счастливы.
- Но как? Как стереть из памяти годы учения? Как забыть то, что было частью жизни? Ведь чтобы создать что-то новое необходимо разрушить старое… Наверное я не смогу…
- Сможешь! Еще как сможешь! Я помогу, всем что знаю, всем, что умею я помогу!
- Хорошо… Наверное ты прав… - с этими словами она начала медленно опускать оружие.
Я облегченно вздохнул. Казалось, мечта претворяется в реальность, я чувствовал себя великолепно и, казалось, что ничто не сможет испортить «картинность» этого мгновенья. Оказалось, может. Как только ее рука с пистолетом опустилась, Соломон с криком «Лови, сука!» швырнул в нее открытый капкан. Вот чем он занимался пока я отвлекал ее разговором – он вытаскивал капкан, подобранный в будке охраны и открывал его! Капкан ударившись о голову бедной девушки с громким щелчком захлопнулся, было слышно как хрустят кости черепа, даже сквозь ее неистовый крик. Наверно в этот момент я тоже кричал, но я этого не слышал или просто не помню. Я стоял в оцепенении и наблюдал как капкан с жадностью, железными челюстями «вгрызается» в голову девушки через все лицо по диагонали, от уголка рта до виска, видел как бьется ало-красная кровь перемешанная с жидкостью окружающей мозг. Слышал как хрустят кости и как капкан проходит сквозь мозг с характерным хлюпающим звуком. Она упала на землю в тот момент когда гортань уже не издавала ни звука. В кромешной тишине казалось, что я слышу свое дикое сердцебиение.
Я выдохнул. Поняв, что все это время я не дышал, я начал жадно хватать воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Взглянув на Соломона я опешил – на его лице была улыбка! Выброс адреналина в мою кровь, видимо, отключил разум, увеличил скорость и реакцию, но и «утяжелил» мышцы. Наполовину не сгибающимися руками я выхватил кинжал который был у меня за поясом и с размаху воткнул его в Соломона. Даже не отразив куда попал, я выдернул кинжал и начал быть им Соломона куда придется. Его улыбка сменилась удивлением, в этот момент я рассек ему лицо несколькими взмахами, острого как бритва, кинжала. Бил я его очень долго, пока его торс почти не превратится фарш, я даже не думал, что так легко ломаются кости ребер.
Со слезами на глазах я смотрел на окровавленный труп Соломона и не переставал шептать свой единственный вопрос «Зачем?». Воткнув кинжал в тело Соломона так что лезвие вошло в землю, я подбежал к Апатии. От увиденной картины меня стошнило – раскроенный на две половины череп, вокруг все в крови и ошметках мозга. Я проклинал Соломона, плакал, как ребенок, над телом Апатии упав на колени. Я не знаю, сколько времени я провел в этом состоянии, очнулся я когда уже светало. Адреналин растворился, и разум немного прояснился.
Ситуация трагичная, но выбираться как-то надо. С этой мыслью я побежал к будке охраны, оглядываясь по сторонам. Заметив небольшое строение без окон с огромными дверьми, я подумал, что это гараж и решил зайти внутрь. И я не ошибся – это действительно был гараж. В углу этого гаража, прямо рядом с дверьми я увидел две канистры, быстро открутив крышки, я понял, что там бензин. Схватив эти канистры я побежал к телам. Быстро облив бензином тело Соломона я медленно подошел к телу Апатии. «Прости меня» - с этими словами я облил и ее тело. «Еще раз прости» сказал на последок я Апатии и отправился обыскивать Соломона. В одном из карманов я нашел зажигалку. Тела вспыхнул мгновенно, пламя сначала облизывало их, а потом принялось пожирать их своим жаром. От запаха паленой одежды, волос и кожи у меня закружилась голова и земля под ногами поплыла. Медленно бредя в сторону гаража, я даже до конца не осознавал, что я буду делать дальше.
Часть III
Покаяние Иуды
Глава 1
Реликт
Добравшись до гаража, я удивился, увидев в машине ключ, вставленный в замок зажигания. Баргузин завелся с пол-оборота, и заурчал двигателем готовый отправиться хоть на край света. У меня не было прав, да и за рулем я сидел впервые в жизни, но на что только человек не способен в экстремальной ситуации. Выехав из гаража, бросив последний печальный взгляд на все еще полыхающие тела, я проехал мимо будки охраны и поехал единственной дорогой, которая там была, она петляла, то заходила в лес, то снова возвращалась в поля. Видно было очень плохо, солнце еще только начинало подниматься, а как включить фары я не знал. Наконец где-то в лесу моя поездка окончилась – видимо кончился бензин, машина, немного почихав, подрожала и успокоилась. «Придется идти пешком…» сказал я не то вслух, не то про себя.
Выйдя из машины, я решил проверить, что в ней есть. Открыв багажник, я увидел сумку, в общем-то, это все что там было. Вытащив ее, я удивился, насколько она тяжелая, но когда заглянул внутрь, понял почему. Там лежала статуэтка ангела с опаленными крыльями, по всей видимости, целиком отлитая из золота, серебряный кинжал с рубином на рукояти, и золотая маска с очень уродливым лицом. Взяв с собой сумку, я пошел по дороге, благо она была единственная. После нескольких часов ходьбы я вышел к трассе и попытался остановить какую-нибудь машину. Все они пролетали мимо, никто даже не притормозил. Впрочем, я сам бы не остановился около такого человека – весь грязный, в копоти, глаза дикие, трясущиеся руки нервно сжимают сумку, одежда похожа на лохмотья.
Через пятнадцать, а может двадцать машин около меня остановилась какая-то иномарка. Я в машинах совсем не разбираюсь, даже сказать не смогу какая именно, помню что красная и маленькая. Дедушка с очень добрым лицом как-то сквозь напрочь седую бороду спросил: «Куда, сынок?».
- Да мне бы в Екатеринбург попасть, там я уж сам дойду куда надо.
- Садись, довезу до ВИЗа.
- Спасибо! Только… У меня не чем вам заплатить…
- Да ничего! Люди должны помогать друг другу. Сегодня я тебе помогу, завтра глядишь, ты мне поможешь!
- Вы очень добрый человек!
- Наверно. Садись, давай!
Через два часа я стоял на улице Токарей, недалеко от перекрестка с улицей Татищева рьяно размышляя о том, что мне делать дальше. Вспомнив, что неподалеку живет бывший одноклассник Олег, отправился к нему, надеясь, что он еще не сменил место жительства. Пройдя несколько кварталов, ловя странные взгляды прохожих, я, наконец, добрел до дома, в котором мы с Олегом часто были после, а иногда и вместо, уроков в школе. Олег жил один, его родители переехали на другой конец города, когда Олег закончил школу. Двухкомнатную квартиру они сделали подарком ему на окончание одиннацетого класса. Как обычно, время не стоит на месте и меняет все окружающее на свой лад – на подъезде был домофон, а номе квартиры я конечно же не знал.
Стоя на крыльце, я ждал, когда кто-нибудь откроет эту дверь, думал о том, вспомнит ли меня Олег, представлял, как буду расписывать ему свои похождения, что приукрашу, о чем умолчу. Я вспоминал, как мы с Олегом учились, как прогуливали, как тяжело потом было сдавать экзамены, вспоминал, как грустил Олег, когда его родители оставили его одного, ежемесячно высылая на его карточку деньги. Пытался вспомнить, как разошлись наши дороги, ведь до определенного момента мы все делали вместе, он был мне как брат. Наши пути разошлись, наверно, когда он поступил в институт, а я, получив «белый» военный билет и пожизненную отсрочку от армии отправился работать, кем придется – то дворником, то продавцом, то грузчиком. Мне этого хватало, чтобы прожить, вернее выжить.
Наконец из подъезда вышла какая-то бабушка, с опаской глядя, прошмыгнула мимо меня, а я вошел в подъезд. За все те годы которые прошли с того момента когда я был тут в последний раз, тут не многое изменилось. Сейф-двери на квартирах, наверно, только они и добавились к общей, весьма истрепанной, картине подъезда. Поднявшись на последний, пятый, этаж я улыбнулся, увидев знакомую с детства дверь. Даже скол на деревянной обивке двери, который я сам и сделал, упав на нее, остался. Я нервничал, но все-таки позвонил в дверь.
- Кто? Кого там черти принесли? – услышал я голос, который сразу узнал, это был он!
- Это Никита, твой одноклассник бывший! Помнишь такого?
- Охренеть! Как же не помню!? Помню! – произнося это, он открывал дверь и, буквально, выпрыгивал из квартиры, - Как ты? Куда пропал? Столько лет тебя не видел! Да чего ты тут стоишь? Заходи уже!
- Спасибо! – сказал я и вошел в квартиру.
Квартиру было сразу не узнать, ремонт был сделан на «отлично», только вот входные двери явно выбивались из общей картины. Светлый пятачок коридора, зеркальные потолки, паркет на полу. Во всем этом как-то нелепо смотрелся хозяин квартиры, бродивший по ней в одних трусах.
- Ты бы хоть оделся! – с улыбкой, почти смехом, упрекнул я его.
- А, да! А то гостей в трусах как-то не встречают.
- Не ждал, я думаю?
- Конечно, нет! Да и вообще я спал. Верней только проснулся, а тут ты звонишь.
- Я как обычно вовремя.
- Ну да. Да ладно! Рассказывай уже, как сам!?
- Да… - вот тут я понял, что и рассказывать мне нечего, - В общем потихоньку. Я к тебе пришел по делу.
- Ну, тогда давай к делу, только хоть штаны надену. Присядь пока, – и он жестом указал на диван.
- Хорошо.
- Так что у тебя за дело? – в комнату вернулся Олег, уже в штанах, черных трико, и в майке-борцовке.
- Вот что я нашел, - и я начал вытаскивать предметы из сумки и выкладывать их на стоявший рядом журнальный столик, - только не знаю, что с ними делать. Кстати я остался без квартиры, так уж вышло…
- Чего? Ты где все это украл? Знаешь, сколько вся эта хрень стоит? – уже кричал Олег с выпученными глазами, - Если это то, что я думаю, то тут тебе хватит не то, что на квартиру, на небольшой замок должно хватить!
- Ты знаешь эти предметы?
- Ну да! Их разыскивает коллекционер из Англии, предлагает за них большие деньги. По его рассказам это какие-то древние артефакты какого-то там культа, существовавшего в Англии чуть ли не во времена царя Гороха!
- А как определить подлинник ли это?
- Есть у меня знакомый – он поможет. А книги там не было? Книга, покрытая кожей, и написанная кровью? Ее тоже тот англичанин ищет. Правда понять не могу, кому в голову пришла идея писать кровью!? Да и как это потом читается?
- Нормально читается…
- А!? Что!?
- Да так… Ничего.
- Нет уж. Сказал «А», говори и «Б». Ты ее видел что ли?
- Да, видел. Но она сгорела.
- Жаль. За нее-то самая большая цена и назначена. Что-то около трех или четырех миллионов евро.
- Ну, да и хрен с ней! Расскажи лучше как ты-то сам? Что-то даже не сразу поинтересовался, прости.
- Да ничего. Нормально я. Открыл пару своих магазинов, один стройматериалов, один продуктовый, пока на жизнь хватает. Подожди, я пока человечку позвоню.
Он достал телефон, долго копался в адресной книге, и, наконец, позвонил своему знакомому. Договорился, чтоб он приехал к Олегу как можно быстрее, вроде как пообещали приехать через час-полтора. Олег дал мне свою одежду, мою он посоветовал сжечь – все равно от нее толку нет. В его черном, велюровом, строгом костюме, белой атласной рубашке я смотрел на себя в зеркале с мыслью «Я ли это?». И до самого приезда эксперта мы просидели на кухне, пили чай и вместе вспоминали о прошедших годах. Хотя Олег внешне изменился сильно, отрастил «подкову» на подбородке, в душе он все так же оставался таким, каким я его помню. Я слушал рассказы Олега немного отрешенно, но не потому, что мне было не интересно, а потому что мое состояние как-то не располагало к каким-либо историям. Когда Олег начал рассказывать, как он чуть не женился, отменив свадьбу за час до ее начала, в дверь позвонили, и недовольный Олег поплелся открывать дверь.
Глава 2
Финишная прямая
На пороге стоял молодой парень, лет 22-23, в белом спортивном костюме с металлическим кейсом в руках. Олег пропустил его в квартиру, познакомил нас, оказывается, его звали Саша (только он упорно просил называть его «Санек»), и сразу перешел к делу. Санек выслушал Олега, и принялся рассматривать предметы. Около двух часов ушло на проверку, за которые я успел принять душ и дважды выпить кофе, все таки хорошо, когда друг все понимает с полуслова и поможет абсолютно во всем! По прошествии двух часов Санек вынес вердикт:
- Статуэтка настоящая, целиком отлитая из золота. Парни, я не знаю где вы ее украли, но если че это будет «В особо крупных».
- Спасибо за ликбез по УК, – с юмором сказал Олег. - А как все остальное?
- А нафига тебе остальное? Тут одной статуэткой можно три поколения внуков кормить! Ну а если серьезно – кинжал настоящий, чистое серебро, рубин тоже не поддельный. А вот маска… Это латунь с позолотой, за нее много денег не дадут.
- Спасибо! Сколько должен? – строго спросил Олег.
- Да нисколько. Сочтемся! – Санек даже подмигнул Олегу.
- Спасибо, друг!
- Обращайся! Ладно, я побежал, а то дел еще уйма!
- Давай! Удачи!
Санек ушел, и мы с Олегом сели друг напротив друга, долго не нарушая тишины. Первым не выдержал Олег.
- Что делать-то будешь с этим?
- Помоги мне это продать.
- Уверен? Ценные вещи они со временем только дороже становятся.
- Уверен! Давай сегодня же!
- О как! Их ищет Англичанин, «Конкорда» нет больше, так что сегодня – никак. Располагайся пока тут, я все устрою. Я так понимаю, ты устал сильно, на тебе лица нет, так что ложись спать. Вечером разбужу, расскажу что узнал.
- Хорошо. И еще. Спасибо тебе, Олег, за все…
- Да ладно тебе, - тут он меня оборвал, - Друзья же! Ложись, давай. Я пошел.
Олег ушел, а я расположился на диване и пытался уснуть. Закрыв глаза, передо мной представали то Соломон, то изуродованная Апатия, то залитая кровью и бензином земля. Я ворочался, пытался спать с открытыми глазами, пытался думать о чем-нибудь хорошем, но каждый раз мысли упирались в окровавленное тело Апатии. Я начал убеждать самого себя в том, что это был лишь сон, что Апатия жива, и ее надо только найти, но так и не смог убедить себя в этом. Пролежав несколько часов, я пришел к выводу, что уснуть я не смогу, а так как заняться больше не чем я решил поразмышлять над тем, что говорила Апатия. Вспоминая наш последний диалог, я, незаметно для себя, резко, как будто «провалился» в сон. Мне снились какие-то храмы, люди в рясах, и холодная, высеченная из гранита статуя Апатии, вокруг которой стояли свечи. Я замер у этой статуи и чувствовал свои слезы на щеках, и мне начало казаться, что статуя пытается мне что-то сказать.
- Никита!
- Что?
- Да вставай ты уже! – это был Олег, который пытался меня разбудить.
- А? Да, встаю! – бормотал я пока сознание выходит из сна, а тело принимает сидячее положение.
- В общем, этот кекс летит сюда, завтра утром будет в Кольцово.
- Класс!
- Ага! Ну, теперь осталось только его дождаться. Собирайся, пока поедем куда-нибудь поедим.
- Хорошо.
- Только сумку то твою давай в сейф уберем!
- У тебя есть сейф? Давай!
- Собирайся пока, а я отнесу сумку.
Олег вышел с сумкой из комнаты. Крутя головой, я нашел свой, а вернее Олега, костюм, и начал одеваться. Застегнув пиджак, я услышал, как закрывается тяжелая дверь сейфа. Почему-то в этот момент мне меньше всего захотелось жить. Я не знаю почему, и даже не представляю, откуда у людей возникают мысли о суициде, хотя и отговаривал нескольких таких от подобных занятий. В комнату вошел Олег и вопросительно кивнул мне, я так же, киванием, ответил что готов. В коридоре он протянул мне коробку и принялся одевать туфли. Я открыл коробку – там были новые черные, замшевые туфли, одевая их, я не переставал радоваться тому, что в мире еще есть такие люди как Олег. Мы вышли из подъезда, сели в машину Олега – черный, тонированный джип, Олег завел его, и повернулся ко мне.
- Ты к итальянской кухне как? Нормально?
- Наверно. Я даже не знаю…
- Ты чего? Никогда что ли нигде не был?
- Нет…
- Понятно. Ладно поедем куда-нибудь где попроще… Вот, например, во «Фридее» был?
- Это которая «Пицца-Мио»?
- Ну да! Название поменяли, а все равно все его «фридом» называют!
- Был как-то. Я работал там, разгружал какие-то коробки, там и заплатили и накормили.
- Ну вот! Хоть будешь знать, что ешь! Поехали туда.
Всю дорогу мы молчали. Даже в «Фридее» мы ели молча, заказав два круга пиццы и по два стакана кофе. Я ел пиццу и пытался вспомнить когда я последний раз ел, но так и не вспомнил. За последнее время события так быстро разворачивались, что я даже не успевал все запомнить. Воистину человеческий мозг удивительная вещь. Когда мы вышли из «Фридея» я, вдруг, вспомнил об Апатии. Мысленно проклиная Соломона, я почувствовал как мои ноги подкашиваются и в глазах темнеет. Наверное, слух выключился сразу – последнее, что я помню, это как Олег ловит меня и что-то кричит. Я хотел сказать ему «все в порядке, не переживай», но силы покинули меня и я сомкнул глаза погрузившись в темноту своего сознания.
Я очнулся на диване, у Олега дома, на том самом, на котором не так давно спал. Надо мной кружился человек в белом халате с очень довольной ухмылкой.
- Ну как он?
- Нормально. Оклемается. Сказывается стресс и то, что он, давно не ев, сразу же принялся за пиццу. Надо было с бульона начинать. Вот, собственно, и пусть ест бульон, можно немножко мяса и немного овощей. Через пару дней здоровеньким будет!
- Это-то понятно. С ним поговорить то можно? Он вроде вон глаза открыл, хлопает ими.
- Да, можно. Только меня проводите сначала, а потом что хотите делайте.
- Пойдем.
- ****ец ты меня напугал! – гаркнул Олег, вернувшись через несколько минут.
- Извини…
- Да ладно, жив и замечательно! Ты лучше скажи, какого хрена не ел ничего долго? Помереть решил что ли? Или денег не было?
- Я просто попал в сложную жизненную ситуацию, там не до еды было…
- Ладно, дело твое. Не хочешь – не рассказывай. Тогда расскажу я. Провалялся ты тут почти сутки, Англичанин был тут и приобрел все твои находки. Маска хоть и не золотая, а ценность какую-то представляет серьезную – он за все три предмета отдал сто тысяч евро! Извини, конечно, но немного пришлось потратить, чтоб открыть тебе счет в банке, да еще и без тебя, и на страховку счета. В общем, у тебя есть 85 тысяч евро!
- Спасибо, Олег!
- Да не за что! Ты лучше выздоравливай. Потом поделишься планами на такую сумму? – с улыбкой и теплом в голосе произнес Олег.
- Конечно! Если ты не возражаешь, я посплю немного.
- Ага! Ты смотри сильно не вертись, катетер оборвешь, ты же под капельницей.
- Да!? Точно! Сразу и не заметил… Ладно, постараюсь не вертеться.
- Ну, давай, спи.
Олег вышел из комнаты, погасив за собой свет, и оставив меня в гордом одиночестве. Этот вечер и ночь я не спал, я размышлял о том, что буду делать, когда встану на ноги. Думал и о том, что со мной произошло, и как изменился я из-за всех этих событий. Наверное, кто-нибудь назовет меня счастливчиком, разбогатевшим вот так – случайно. Но я потерял больше, чем приобрел, и я понимаю это лишь спустя несколько лет.
Глава 3
Дежа-Вю
За четыре года с момента тех событий во мне что-то изменилось, что-то сломало меня. Я почти перестал спать, а когда же мне удавалось уснуть мне снились кошмары часто связанные с Апатией. Иногда во сне ко мне приходил Соломон, называл дураком и уходил. Я отдал половину денег Олегу, ему они нужнее, да и мне такая сумма ни к чему. А на свою половину открыл маленькую частную клинику, на трех психологов: один семейный, один детский, и один «общий». Сам я перестал заниматься этой наукой и все больше и больше уходил в себя, старался ни с кем не общаться. На всякий случай в моем столе всегда лежал заряженный пистолет, правда, с одним единственным патроном. Как говориться «Для себя». Контакт с Олегом я опять потерял почти сразу после того как перевел ему деньги. Он несколько раз звонил, кричал на меня за то, что я перевел ему деньги и заблокировал счет. Он хотел вернуть их мне, но я отказывался. Видимо ему, наконец, это надоело.
Жил я по прежнему серой и скучной жизнью, в однокомнатной квартире без мебели, только матрац на полу, неподалеку от своей клиники. Как-то вечером возвращаясь домой, и любуюсь как снег огромными хлопьями ложится на деревья, создавая белое «одеяло» на каждой ветке, меня толкнул плечом человек, проходящий мимо. Обернувшись в его сторону я немного опешил, но решил что ничего страшного в этом нет, и, наверное, я сам виноват - залюбовался снегом и не заметил человека. Лицо этого прохожего лишь мелькнуло передо мной, а мне, почему-то, не переставало казаться что я его уже где-то видел. Дежа-вю? Размышляя о том, что же такое «Дежа-вю» я побрел дальше в сторону своего дома, уже никак не обращая внимания на снег.
Закрыв за собой дверь в квартиру, я включил свет в коридоре и подумал, что окончательно сошел с ума. Передо мной стоял тренер и «сверлил» меня взглядом.
- Вот как ты устроился?
- Что ты тут делаешь? – от какого-то непонятного, животного страха тело замерло, но говорить я мог.
- Да вот, в гости решил зайти!
- Я не хочу тебя видеть! Убирайся отсюда!
- Мало ли чего ты там хочешь - не хочешь!
- Зачем ты здесь?
- Забрать у тебя кое-что, что принадлежит нам.
- У меня ничего нет!
- Ошибаешься! Я заберу твое сердце!
- Ты все равно меня убьешь, может, хотя бы ответишь, на несколько моих вопросов?
- Спрашивай, смертник.
- Почему меня называли Мастером?
- Потому, что ты и был Мастером. Мастер – это звание, обладая которым он является «проводником» между двумя мирами.
- Какими мирами?
- Ты поверил тому шакалу, что мы секта? Ха-ха! Он еще глупее тебя! Впрочем, я рад, что именно ты его убил. А до миров этих нет дела покойнику!
- Постой! А зачем все это вообще было нужно?
- Когда Мастера приносят в жертву одновременно в двух мирах, между мирами открываются врата, через которые можно беспрепятственно перемещаться. В том мире все готово, а в этом Мастер сопротивляется. Ну же! Не сопротивляйся, Мастер!
- Я узнал что хотел. Можешь делать что хочешь! После тех происшествий я даже спать не могу!
- Ха-ха! Слабак! Знаешь что это? – спросил тренер, показывая нож с очень толстой рукоятью. – Это не просто нож! В нем есть два патрона! Вот одним из них я тебя и застрелю!
Я закрыл глаза, а вернее зажмурился, и приготовился принять судьбу такой, какая она есть. Услышав хлопок и не почувствовав ничего я панически открыл глаза и в тот же момент услышал крик боли тренера. Помню, как-то слышал о таких ножах, в которых есть патроны, чтоб пару выстрелов сделать, но вроде как надежность у них – никакая. Тренеру оторвало три пальца на руке. Быстро сообразив, что он никакой опасности не представляет, я выскочил на лестничную площадку и закрыл за собой двери. Позвонил во все соседние квартиры и только из одной вышел сосед. Большой грузин с усами, в спортивных штанах и домашних тапочках-зайцах сказал: «Проходы быстрэй! Мэнтов я уже вызвал!».
Приехавшая милиция никого в моей квартире не нашла, только лужу крови на полу. Писать заявлений я не стал, все рано они его не найдут. Оставшись один в своей квартире, я убрал пятно крови с пола, сел на пол в комнате рядом с матрацем. Взял тетрадь, ручку и начал писать этот дневник. Вот такая моя история. Короткая, сумбурная, непонятная. Наверно где-то здесь можно ставить жирную точку, но я хотел бы поведать хотя бы бумаге свои планы на ближайшее время. Я написал завещание, в котором оставляю все Олегу, свое тело прошу кремировать, прах развеять по ветру. Дописав этот дневник, я запакую его в конверт, на котором напишу «Олегу, лично», и оставлю на своем матраце. После этого, последний раз в своей жизни выпью чашку крепкого кофе, последний раз выкурю сигарету, последний раз скажу «прости» Апатии. За все это время она не выходила ни из моих мыслей, ни из моих снов. Последними будут, и мои капли слез, текущие уже ручьем. А расставаться с жизнью это всегда нелегко. Вот таким будет последний день в жизни в жизни Никиты, человека который потерялся не только во времени, но и в жизни. Последней фразой этого дневника я сделаю цитату ныне покойной, но до сих пор горячо мною любимой Апатии: «Чтобы создать что-то новое необходимо разрушить старое».
Эпилог
Никита все сделал, как хотел. Запаковал дневник, выпил чашку кофе, выкурил сигарету. Возможно, он не полностью отдавал себе отчет о том, что он делает, потому что человек, идущий на смерть, не станет мыть за собой посуду. В коридоре, из шкафа он вытащил перфоратор, сделал нагромождение из книг, которые в беспорядке валялись в его квартире, и принялся бурить потолок. Пройдя сантиметров десять, он решил, что этого достаточно. Протерев тряпкой бур, он аккуратно убрал перфоратор обратно в шкаф, залез на свою стремянку из книг и с помощью толстого стального прута стал вкручивать в потолок невесть откуда взявшееся у него буксировочное кольцо от машины. Видимо настолько отрешенный от этого мира он даже не заметил как трудно его ввернуть, не заметил он и того, что кольцо уперлось в потолок и дальше крутить уже совсем не получится. Через несколько минут неудачных попыток он остановился.
Он осторожно спустился с груды книг, прошел на кухню, взял со стола веревку и уставился куда-то сквозь нее. На самом деле это был кусок буксировочного троса с крюком на одной стороне, Никита нашел его у себя во дворе. Медленно подняв взгляд на кухню, он понимал, что смотрит на нее в последний раз, а вместе с тем слезы бежали уже ручьем из его серо-голубых глаз. Даже не глядя на веревку и собственные руки, Никита связал из нее петлю. Еще раз он попросил прощения, но уже было не понятно, к кому конкретно он обращается. Образ Апатии настолько глубоко врезался в его душу, что ему самому иногда казалось будто она, это часть его.
Никита медленно взобрался на свой импровизированный эшафот, зацепил крюк веревки за кольцо и на мгновение остановился, как будто задумался о чем-то. Его взгляд внезапно просветлел, из мимики ушла отрешенность, он спустился вниз, и где-то нашел гвоздь. Он зашел в ванную, к единственному в его доме зеркалу и размашисто выцарапал гвоздем на нем слово «Зачем». Бросив гвоздь в раковину, Никита опять вышел в коридор, его глаза были снова затуманены, как будто его разума коснулась какая-то вселенская печаль, которой он и сам не понимал. Снова взойдя на свои книги, Никита просунул свою голову в петлю, устало осмотрел коридор своей однокомнатной квартиры. Его шепот «Прости» - это последнее что в своей жизни произнес Никита. Прошептав это, он ногами энергично раскидал часть книг, так, что веревка его уже душила. У него не было мыслей в голове, он почти физически чувствовал эту пустоту. Он чувствовал как крови все труднее добираться до головы по его перетянутой веревкой шее. Он чувствовал, как ему не хватает воздуха, так же как чувствовал, что ему не хватает Апатии. Все мышцы головы напряглись в едином порыве, как бы стараясь вырваться из убивающих объятий веревки, но тщетно. В его глазах темнело, в ушах бил дикий барабанный стук, похожий на сердцебиение. Когда его глаза уже навсегда потеряли способность к зрению, он начал слышать голоса. С одной стороны незнакомый голос кричал что-то не разборчивое, а с другой, тихо, и по-отечески добро говорил Соломон «Дурак». Затем все исчезло, и там где говорил Соломон, Никита услышал голос Апатии «И меня прости, Алмаз!». Никита что-то пытался сделать, пойти на звук ее прекрасного голоса, навеки отпечавшегося в его сознании, но тело его уже перестало слушаться. Последняя фраза, которую он уловил, пока еще был жив, заставила его распахнуть бесцветные и слепые глаза: «Дурак! Всю игру испортил, еще и сам в ней умер!».
Виктор Кай, 2010 год
Потерянные во времени
© Copyright: Виктор Кай, 2011
Свидетельство о публикации №211111700342
Свидетельство о публикации №211111700342
Рецензии
Понравилось всё, что прочитала, Ваши стихи очень тронули, что со мной бывает нечасто. Притягивает глубина, печаль и какое-то само недопонимание... С уважением, Lili Morro.
Лили Морро 21.12.2016 03:42 • Заявить о нарушении
Лили Морро 21.12.2016 03:42 • Заявить о нарушении