Хибара и её Счастье

В одной маленькой деревянной хибаре, которую и хибарой назвать было стыдно, жило-было обыкновенное Счастье. И было это Счастье счастливо невероятно, и не потому, что оно жило в какой-то там хибаре, а потому что жить ему было больше негде. Попало сюда Счастье случайно, свалившись с грузового самолёта, перевозившего кефир и летящего из Африки, где его поймали вместе с экзотическими животными и не знали, что с ним делать. На самолёте произошло восстание, экипаж взял власть в свои руки, на общем собрании было решено лететь на Занзибар, потому что там красиво, но, поскольку бензина не хватало, было решено освободить самолёт от балласта. Поэтому были выброшены все попугаи, обалдевшее от революции Счастье, и командир самолёта, который хотел в Турцию. Ему дали парашют, бутылку кефира, журнал «Guzel Vatan», сказали несколько слов на сложном языке, где единственно угадывалось экзотическое «хрен-то там», и выкинули вместе сo Счастьем и орущими попугаями. Счастье было лёгким, оно упало как раз на эту хибару и сразу поселилось внутри, всегда мечтая о собственном жилище. Его не интересовало, как выглядит хибара и история эта не началась бы, если бы речь была только о счастливом Счастье, а это совсем не так. Речь идет как раз о той самой хибаре, в которой Счастье жило, и именно это обстоятельство привело мысли хибары в полный бардак, поскольку думать хибара научилась еще когда была досками, но ничего хорошего это ей, естественно, не принесло. Тогда она была не в состоянии хоть как-то привести свои мысли в порядок, поскольку ей мешали вбитые гвозди и муравьи, от которых чесались все сучки, сучонки и сучочки.

С этого момента будем называть хибару по имени — Хибара.

Юность Хибары прошла в стройке, её собирали из досок, когда-то покрывавших крышу местной синагоги, и до сих пор, при поднявшемся ветре, между щелей можно было услышать мелодии молитвы «Адонай Мелех», для которой почему-то использовалась ария из «Травиаты» Джузеппе Верди. Кстати, Хибаре было далеко небезразлично, каким образом исполняется «Адонай Мелех», потому что петь она любила страшно, и зимними ночами в её щелях раздавалась даже «Ширха-ма‘алот», тоже в произвольном исполнении.

Короче, Хибара была несчастлива. И вот почему: с момента, когда в ней поселилось Счастье, она постоянно хотела чувствовать себя роскошным дворцом с фиолетовыми залами, золотыми портьерами и длинными коридорами с ажурными росписями на бирюзовых стенах. И когда Счастье вставало утром среди черных досок с дырами, через которые можно было просунуть синагогу, Хибаре было невероятно стыдно. Она кряхтела и скрипела, из рассохшихся досок выпадали сучки и сучата, знакомые мелодии звучали совершеннейшей шнягой, но поделать Хибара ничего не могла, а Счастье просыпалось каждое утро в великолепном настроении в полной заднице из черных досок, которые были похожи на шикарный дворец, как Папа Римский на Римскую Маму.

И вот однажды, когда Счастье спало на мерзкой постели, покрытой высохшими мышиными шкурками, Хибара решила наконец изменить в своей жизни просто всё. Детство, проведенное в досках, научило Хибару терпению и деревянной логике, а сбитая кривыми гвоздями Юность научила её показывать зубы тем, кому ничего другого показывать было нельзя.

Хибара решила стать дворцом. «А пофиг. Я — дворец!» - шептала Хибара и начала раскачивать стенами, пытаясь вырасти над горизонтом в золотом великолепии. Несколько досок с крыши упали внутрь Хибары, встав посредине помещения домиком. Хибара напряглась и усилием воли попыталась окрасить свою внутренность в сложный бирюзовый цвет, отчего со стен отслоился давно прижившийся там мох, упав на земляной пол кусочками зеленого покрывала, а лопнувшая паутина опустилась одним краем на тихо дышащее Счастье и приклеилось к его подбородку. И увидела Хибара, что это нехорошо. И заплакала от отчаяния.

Её слезы потекли из старых досок смоляными каплями, которые смочили стены, выталкивая ржавые гвозди, заклеивая дыры и придавая воздуху свежий хвоистый аромат. По черному дереву потянулись зеленые побеги с маленькими листочками, покрывшими шаткую конструкцию Хибары, как бабушкина рукавичка укрывает замерзшую детскую ладошку. По углам распустились невероятной красоты сиреневые цветы, а вставшие домиком посредине комнаты доски с обвалившегося потолка превратились в маленький шатер, увитый разноцветными цветами, из которого выглядывали мышиные носы тех самых мышей, на шкурках которых спало Счастье. Вот и еще одно высохшее серое тельце наполнилось воздухом, во все стороны туго выпростались четыре лапки, черный нос и длинный хвост, тонкий писк нетерпеливо раздался из зеленого шалаша, и оживший мягкий труп побежал туда, прихрамывая на передние лапки и зарываясь носом в землю. Хибара не верила своим глазам.

- Что тут происходит? - вдруг услышала Хибара голос Счастья, которого не слышала никогда.
- Я — дворец, - ответила Хибара осторожно, пытаясь сомкнуть листочки над входом в мышиный домик.
- Я вижу, - сказало Счастье и, подумав, спросило: - А я кто?
- Ты — Счастье, - ответила Хибара уверенно, вдыхая хвоистый аромат. — Ты тут живешь.
- Красиво тут, - сказало Счастье тихо. — Здесь никогда не было так. Почему?

Хибара помолчала, раздумывая, а потом сказала:
- Потому что я хотела, чтобы там, где ты живешь, было красиво. И всем было хорошо. Ты же Счастье. В любом доме, куда ты входишь, должно быть красиво. Ты вызываешь желание что-то делать, строить, создавать и вытаскивать старые гвозди.

Счастье сидело на увитой листьями постели, с которой уже сбежали все мышиные шкурки, вдыхало хвойный запах и щурилось от радуги разноцветных цветов, наполнивших комнату.
- Я хочу, чтобы так было везде, - сказало оно, - везде. Я пойду по свету и буду входить во все дома, которые увижу на своём пути. Как думаешь, что будет?
- Не знаю, - честно сказала Хибара, не пытаясь больше прятать за листочками взволнованно дышащие мышиные носы, - думаю, тебе надо заходить в те дома, где тебя ждут. Я тебя ждала. И мне хотелось стать лучше, когда я тебя увидела.

- Хорошо. Теперь я знаю, зачем я живу, - сказало Счастье. Затем оно встало, посмотрело на маленький цветущий оазис, окружающий его, вдохнуло полной грудью смоляной запах лесного дворца и вышло прямо в солнечные лучи.


…


И никто не заметил, что Счастье просто встало и вышло из дома.. где всё только что изменилось именно благодаря ему.



Guron Cansado

13. 09. 2011