Я - Марине 5
Приветствую
---------------------------------
Дорога до школы - пара кварталов, которые лучше всего с утра пройти рядом с тобой, планируя неделю. Надо выбрать для нас те послешкольные дни, когда твоя мама в отъезде или уезжает к подругам, и когда мой отец допоздна сидит в офисе.
В последнее время это стало традицией.
В школе все стали готовиться к Новому Году, хотя впереди еще четыре недели. Впрочем, я никогда не отличалась способностью все продумывать заранее. В этом году новогодний вечер в школе решили провести наподобие вручения кинопремий - каждый класс должен предоставить свой фильм длиной не более 10 минут на суд жюри. Далее - идет маленький концерт, а потом то же самое жюри награждает победителей по номинациям "Лучшая мужская роль", "Лучшая женская роль", "Лучшая операторская работа", "Лучшая режиссерская работа" и так далее.
Довольно интересно.
В это утро мы идем в школу - ты и я, но больше никого, потому что теперь нам трудно брать с собой кого-то третьего. Я не знаю, кто из нас больше боится разоблачения, не особо горю желанием даже думать о таких вещах; гораздо проще выйти пораньше и дождаться появления твоей красной курточки с той стороны улицы.
Ты то и дело оглядываешься, сначала я делаю вид, что меня это совсем не волнует, но все же тревога берет верх. Да, так и есть - я с самого начала встревожилась, но до самого перекрестка упрямо игнорировала твои попытки обернуться.
У перекрестка я не выдерживаю.
- Мариин, что-то не так?
Ты заговорщически подмигиваешь:
- Шеф, за нами хвост, - почему-то шепчешь и тянешь меня за поворот, хотя нам в другую сторону. Прижимаешь меня к кирпичной стене.
Мне кажется, что стена грязная, но ты не обращаешь на это внимания, ты выглядываешь из-за этой стены, как заправская шпионка, и вид теперь у тебя не то, чтобы озорной, но больше встревоженный.
- Марина?
Ты поворачиваешься ко мне, продолжая вдавливать меня в серые от грязи кирпичи, сжимаешь мне плечи.
Не могу понять, что это значит.
- Мы не опоздаем?
Ты шмыгаешь носом.
- Там преследователь. Как в кино. Шел за нами от твоего дома. Я серьезно, Лу. Может, маньяк, может, психопат какой-то. Или просто обознался, а на самом деле мы ему не нужны.
Я смотрю тебе в глаза секунд десять, пытаясь отыскать в них смешинки.
Смешинок нет.
С таким видом ты обычно спрашиваешь, как себя чувствует мой отец.
- И что делать? В школу-то надо.
Смотрю, как твои белые зубы мнут нижнюю губу, убираю руки со своего плеча, выглядываю за стену.
Ты пытаешься потянуть меня назад, но слишком поздно.
- Эй.
Втягиваюсь обратно в переулок, чтобы заслуженно встретить укоризненный взгляд - видимо, мужчина, что окликнул меня миг назад, и есть тот самый преследователь, от которого ты пыталась укрыться.
Ты мимолетно целуешь меня, а потом решительным широким шагом выходишь к преследователю; я уже знаю, что ты так ходишь, когда хочешь показать, что можешь постоять за себя. И за меня тоже.
- Вам что-то нужно? - слышу твой голос, ты нарочно говоришь чуть ниже, чем обычно.
Я бы хотела выйти с тобой, но ты оттолкнула меня после поцелуя, будто хотела сказать, чтобы я оставалась тут. Иногда так непросто понять, чего ты хочешь, но иногда все предельно ясно.
- Тебя зовут Саша? - в ответ.
Голос так голос, совсем неприметный. Большинство мужчин таким говорят. Даже на моего отца похоже.
Правда, в последний раз ко мне напрямую он обращался с месяц назад.
- Предположим. Чего вам надо... от меня? - ты делаешь вид, будто я это ты. - Я опаздываю.
Какое-то время слышно лишь прохожих.
А вдруг этот психопат приложил тряпочку с хлороформом к твоему лицу, и уже вынул, скажем, нож?
Высовываю один глаз из-за угла.
Ты стоишь в нарочито расслабленной позе напротив высокого нескладного человека в плаще. Даже мне видно, что с ним не все в порядке - он краснеет и мнет варежку, переступая с ноги на ногу. На лбу у него синяк, а губа рассечена. Вокруг проходят люди, им, кажется, наплевать.
А вдруг у этого расстройство какое-нибудь?
Думаю, не лучше ли подойти и увести тебя от него - вдруг он опасен.
- Здравствуй, - можно различить дрожь в голосе незнакомца. - Здравствуй, Сашенька. Ты меня не знаешь, но я знаю твоего... отца. И.. и маму твою знаю. Я их знакомый.
Ни черта подобного. Это уже слишком.
Я знаю всех знакомых своих родителей, и этого человека среди них вот уж точно нет.
- Лу, - я показываюсь тебе, подхожу и беру тебя за руку. На самом деле это нужнее мне, чем тебе.
Из нас двоих ты уж точно умеешь держать себя в руках.
- Марина, - улыбаешься мне.
Незнакомец хмурится в мою сторону своими светлыми глазами под следом от ушиба.
- Так это ты - Марина? Слышал, слышал, - он становится очень строгим, ну прямо учитель.
Все это кажется таким странным, что я непроизвольно начинаю тянуть тебя в сторону школы.
- Идем, а?
Тяну тебя сильнее, пока не понимаю, что в твою руку вцепился этот психопат.
Кажется, именно так выглядят люди с расстройствами психики - худые, чуть сутулые, с подвижными бровями, со странными глазами, и именно в плащах.
Ты часто моргаешь.
Страшно осознавать, что человек, на которого можно положиться в такой ситуации, как эта, начинает по-настоящему пугаться.
- Отпусти, - тем не менее ты говоришь твердо, болтая своей и его рукой.
Я оглядываюсь в поисках тех людей, что могли бы помочь сейчас.
- Вы не понимаете, ко мне недавно приходил твой отец, - спешно бормочет незнакомец, - то есть...
Я еще раз смотрю на его лицо.
Синяк над глазом.
Губа рассечена.
Возможно ли?
- Я могу поговорить с тобой наедине? - преследователь обращается к Марине, неприязненно косясь на меня. - Это очень важно для всех нас.
Ты фыркаешь. Похоже, с тебя хватит преследователей на сегодня. Наконец-то.
С другой стороны, в мозгу что-то настойчиво стучится, словно я что-то забыла и не могу пока вспомнить.
Что-то.
Теперь я смотрю на него по-другому. Да, он сутулый, высокий. Глаза светлые, чуть светлее моих, беспокойные. Нос с небольшой горбинкой, губы тонкие, рот, наверное, улыбчивый. Ни усов, ни щетины. Волосы на лоб спадают, встают из-за ветра.
Так вот с кем папа подрался, чья рука ему фингал поставила.
- Это вы, - говорю я. Мужчина вздрагивает. - Это вы с ним подрались.
Ты озадачена - вот что говорит твое лицо.
- Зачем вам я? Не смогли сами справиться, решили отомстить? Вы нормальный? Потому что я не вижу смысла следить за дочерью человека, которому вы фингал поставили.
Ты снова моргаешь, но уже расслабленно.
Незнакомец начинает волноваться сильнее.
- Так вы ничего не знаете.
- Ага. То есть это вы ее отцу фонарь под глазом оставили, - ты складываешь руки на бока, да ухмыляешься на него.
Стало понятно, что это не просто маньяк, а все же знакомый отца.
Незнакомец в замешательстве.
Смотрю, как только что пугавший, он сам дрожит.
- Он сам начал, - мотает головой, делает шаг назад. - Я вообще-то на работе был, он врывается, и как...
- Он не мог, - возражаю я. - Это же мой отец, и я его знаю. Чего выдумываете-то?
Мужчина оправдывается и дрожит перед двумя девушками, позабывшими о школе.
- Так Саша - это ты?
Я киваю.
- А что она...
- А я - Марина, - ты берешь меня за руку. - Мы думали, вы психопат.
Слово сказано, я переглядываюсь с тобой - понимаю, что ты сказала это специально.
- Так, - он хлопает глазами. - Понятно.
- Так чего вам надо-то? Чтобы Лу отругала своего отца за то, что он вам синяков понаставил?
- Нет. Важнее то, из-за чего он это сделал. Видите ли, он обвиняет во всем этом меня.
Ты согласно киваешь.
- Ага, - иронично улыбаешься, я тоже улыбаюсь, мне кажется, будто все самое жуткое уже прошло.
Но мужчина указывает кивком головы на наши сплетенные ладони.
Простое движение головы.
Едва заметное.
Малюсенькое.
Ты сжимаешь мою ладонь, тащишь меня в школу.
Незнакомый нам знакомый папы остается там же, я оглядываюсь назад, чтобы успеть запомнить его грустное лицо; ты не останавливаешься до самой школы, и да - я тоже взволнована. Даже больше удивлена, больше недоумеваю.
Ведь при чем тут он?
При чем тут этот человек?
Почему папа пошел к нему - не сразу, но пошел же и сказал?
Сказал, что его дочь встречается теперь с одноклассницей, с новенькой в этом году, да еще и подрался.
К чему все это?
Вопрос передо мной один - хватит ли мне смелости подойти к собственному родителю и спросить у него, для чего он дрался с этим человеком, зачем рассказал про меня с тобой?
Стоит ли?
Или - или это был не псих, а психолог? Ты мне многое рассказывала - что у обычного российского родителя первое желание - отвести своего ребенка в больницу, и пусть там его лечат от "болезни". А что тогда мама? Она не могла знать - не могла улыбаться мне, поправлять блузку, не могла будить поцелуем с утра и думать, что папа прав, что мне надо к доктору.
Не могла.
- Ты в порядке? - мы малость запыхались; в коридоре пусто, урок уже давно начался.
- Так кто это был? - вопросом на вопрос, поправляю твой выбившийся локон.
Ты думаешь как-то слишком долго.
- Лу... Саша.. Мне кажется, что это был, - сочувственно смотришь, не моргая, - что это был врач. Твой отец - полный дурак, ясно тебе? С ума сошел. Я с ним поговорю.
Я невольно хихикаю, хотя секунду назад и в голову не пришло бы веселиться.
Ты?
Ты с ним поговоришь?
Мысль такая забавная, но ты смотришь все так же спокойно.
- Скажу ему.. скажу, что... чтобы не лез и... вообще... что дурак, - ты поджимаешь губы. - Пусть дерется с кем хочет, но к тебе не лезет со своими психопатами.
Твоя ладонь ложится на мое плечо:
- Можно я к вам сегодня приду? Мама же не будет против?
Я киваю, потом качаю головой, словно китайский мандаринчик.
Ты ерошишь мои волосы; и как будто на самом деле не было ни психопата, ни урока, на которую мы опоздали; как будто нет на свете моего угрюмого отца, который точно сидит у себя в офисе сейчас и надеется на того психолога.
- Пойдем, - говорю я, отнимаю у тебя твою сумку, чтобы ты уж точно пошла за мной в класс. И, хотя ты не подыгрываешь и не начинаешь гоняться за мной, как всегда, а просто идешь следом, задумчиво потирая край губ, мне все же весело.
Потому что ты сказала, что хочешь увидеться с ним - у тебя наверняка получится поговорить. Папа же только со мной не разговаривает. И не только не разговаривает.
Стучусь в косяк приоткрытой двери класса математики, всовываю голову: больше чтобы убедиться, что учитель внутри. Нестер Яковлевич мог выйти, и тогда не составило бы особого труда проскользнуть внутрь и сделать вид, что мы были тут с самого начала.
- Явились, не запылились, - ленивым громким голосом заявляет Нестер Яковлевич; недоволен чуток, но в благодушном настроении - понимаю я.
- Извините, Нестер Яковлевич, - виновато смотрю в пол, уверенная, что ты тоже строишь из себя раскаявшегося преступника.
Учитель ухмыляется, класс подбадривает улыбками.
- А на нас психопат напал, - вдруг слышно сзади.
От удивления теряю челюсть: ты входишь и начинаешь рассказывать про психопата, который, по твоим словам, преследовал нас вплоть до двери школы. Ни слова по моего отца и про тот едва заметный кивок, что вверг меня в шок.
Одноклассники слушают, затаив дыхание, даже Нестер Яковлевич стер ухмылку с лица. Я же в шоке - предполагалось, что наши дела мы держим в секрете.
- И вы полагаете, что я вам поверю? - спрашивает учитель в конце, - Что некий мужчина преследует Александру? Это вам не шутки, и если ваша история - чушь для оправдания, следует признаться сейчас же.
Но ты упрямо смотришь на него.
- Можете не верить. Но другой истории у меня нет. Вот, - ты указываешь на мою голову отчего-то, - мы бежали, не видно?
Запоздало понимаю, что ты использовала мои растрепанные волосы, хотя сама десять секунд назад водила по ним пятерней.
Нестер Яковлевич кивает, оглядывает класс - все взволнованы, уже переименовали того преследователя в маньяка.
Поверили.
- Садитесь.
- Спасибо, Нестер Яковлевич, - я передаю тебе твою сумку, мы садимся на свои места - между нами один ряд парт, ты сидишь чуть дальше, сзади.
Тут же тычки с спину - Миле нужны подробности, да и с обеих сторон смотрят так, будто ждут душераздирающего продолжения.
Поворачиваюсь к тебе: твои глаза ссужены, ты не отрываешь взгляда от Вити, который - о, нет - не отрывает взгляда от меня. На лице у него такая забота, что хочется задушить.
Намеренно отворачиваюсь от обеих, описываю Миле "маньяка", приписываю ему горбатый нос, хотя у психолога горбинка на носу была с мою - совсем не выдающаяся, приписываю так называемую "монобровь" - сросшиеся брови, серые, почти белые глаза - неправда, большой безгубый рот - тоже преувеличение, тонкие, паучьи руки...
К концу моего повествования "маньяк" видится всем психопатом-анорексиком, светлоглазым горбоносым убийцей с большим ртом.
Ты кидаешь в меня бумажкой, показываешь большой палец левой руки, улыбаешься - я вспоминаю про предстоящий твой разговор с папой, тоже улыбаюсь.
Как же хорошо, когда кто-то хочет защитить тебя от твоего потерявшего голову от горя отца. Особенно, когда твой отец глубоко неправ.
Нестер Яковлевич, сначала то и дело прикрикивавший на особенно громкие обсуждения нашей истории, ближе к концу урока понимает, что детей пока не успокоить, смиряется. Подзывает нас, и советует идти домой с друзьями, благо, желающих проводить - полкласса, так что приходится объяснять, что если мы пойдем всем скопом, маньяк взбесится сильнее - это выдумала ты, а учитель с радостью согласился.
В конце концов, он решает, что с нами пойдут Мила, Дима и Витя. Огорченные возмущаются - в их числе ты. Тебе не нравится, что "провожающих слишком много", ты говоришь, что "Милы и Димы хватит с лишком", но Нестер Яковлевич непреклонен.
Со школы мы впятером уходим в сторону наших с тобой домов, сопровождаемые жалобными вздохами остальных одноклассников. Ты силой запихнула меня в середину группы, справа Мила, слева ты, и по краям - парни, так и идем домой - в нестройную линию.
Человека в плаще с рассеченной губой и синяком над глазом не видно нигде до самого моего дома - мальчики всю дорогу ищут в прохожих что-нибудь подозрительное, оглядывая даже детей, оборачиваясь на малость громкие возгласы случайных людей, Мила смотрит на нас по очереди, непонятно отчего, ты же улыбаешься кончиками губ, и мне тоже смешно.
У дверей мы прощаемся - они идут по своим домам, ты объясняешь, что останешься у меня, Мила с завистью смотрит на нас, Витя же только на тебя, но так же завистливо.
Когда их уже не видно, ты кусаешь губы и молчишь.
- Обдумываешь слова?
- Еще секунду, - не двигаешься совсем, - нельзя же разговаривать о таких вещах, не подумав, верно?
- А что ты ему скажешь?
Твои губы уже совсем красные. Беру твою ладонь в свою - тут же сильно сжимаешь, даже и не заметив собственных усилий.
- На самом деле? - вздыхаешь полной грудью, - Не имею понятия, Саш.
Свидетельство о публикации №211111700803