Глава 4 романа Преуспеть на Тверской

                / размещается с разрешения автора/

  — Шеф, тут к тебе очкарик ломится. Самотеком, без предварительной договоренности. Выставить его или впустить? — Распахнув бронированную дверь, Сердитый Стас, как изваяние, застыл у косяка.
  — Обыщи его, чтобы был пустой, — и пусть войдет, — выпрямляясь, ответил Князев. Он сгреб бумаги в ящик и вместе с креслом немного отъехал от стола. Так, на всякий случай. Лидеру «восточных» на Пыжах в присутствии охраны порезали гортань. Острая монетка в пальцах, молниеносный выпад — и готово.
  Тщедушный, сутулый человечек небольшого роста, озираясь, неуверенно шагнул к столу.
  — Ходаков — директор агентства «Строгий стиль», — отрекомендовался он, устроившись в глубоком кресле. — Заведовал когда-то театром пантомимы. Но время изменилось — мимика и жесты теперь не действуют на публику.
  — Это точно, — усмехнулся Князев. — Жест должен быть понятливым. Проявишь мягкость — и из тебя веревки станут вить.
  — Модельное агентство небольшое, — продолжил посетитель.— Не так известно, как «Red Stars», но девушки без дела не сидят. То снимаем ролик, то затеваем представление, то вечеринки для банкиров… — Ходаков поправил на переносице очки. — Они неплохо смотрелись бы и в «Карусель де Лувр», но кто мне возместит расходы на раскрутку? Непросто было их собрать, а удержать в Москве тем более. Девушки чуть выше и красивей остальных — капризные создания. Год-два покрутятся в агентстве, чтобы собрать альбом — и поминай как звали. За полгода под тем или иным предлогом испарилось восемнадцать манекенщиц, — посетовал очкарик. — А тут еще и сутенеры от «Бушона», поджидая у дверей, жужжат им о Париже. И они клюют, надеясь, что пробьют карьеру. Надо бы отвадить этих прощелыг...
  — Что ты имеешь в виду?
  — Если один из них во Францию вернется чуть помятым, то остальные десять раз подумают, прежде чем отправиться в вояж, — улыбаясь тонкогубым ртом, Ходаков уставился на Сашку.
  Князев, изучая посетителя, барабанил ногтями по столу.
  — Услуги должны быть обоюдными, — сказал он, перестав стучать.
  — На элитных вечеринках крупные бизнесмены, подвыпив и расслабившись, толкуют о делах. А девушки умеют слушать... — c усмешкой заметил Ходаков.
  — Я не сомневаюсь, что они умеют слушать, но умеют ли они молчать? Вот в чем вопрос. — В голосе Князева слышалась ирония.
  — Болтливые у нас не приживаются, — обиженно ответил посетитель.
  — Хорошо. Где будут твои девочки в субботу? — без паузы  спросил хозяин.
  — На вечеринке у Пинегина. Там будут обмывать особнячок.
  — Пускай одна из них немного развлечет Борзых — начальника охраны банка, а которая умнее — послушает, о чем толкуют гости. Отчет и снимки принесешь сюда. И эти парни, я это гарантирую, забудут к вам дорогу.
  — Нет проблем, — вставая, ответил Ходаков. Они скрепили договор рукопожатием, и гость покинул кабинет. Князев вновь включил камеры слежения.

                * * *

  Парни, что прибыли на сходку, разбрелись по залу. Подкидыш танцевал с грудастой рыжей девушкой, болтая без умолку и неприлично прижимаясь, Петька-Жмых, жестикулируя, что-то доказывал Луневу. Владелец студии, снимавшей «русскую клубничку», с подобострастием внимал ему. Им было о чем поговорить — Петька-Жмых курировал Горбушку. Шкробот и Рудой, обильно нагружаясь выпивкой, пялились на сцену — там эксцентричные красавицы изображали «паровозик».
  Дружки-соратники когда-то составляли костяк Организации, ныне они уже не отвечают требованиям времени. Шайка лихоимцев-вымогателей — это далеко не все, к чему стремится Князев. Заключать контракты, обхаживать высоколобых не пошлешь Подкидыша с Рудым. Их потолок — охранный бизнес. Важнейшие дела он поручал спецам, которые крутились на других орбитах. У него были свои стипендиаты в вузах, осведомители в сыскных и управленческих структурах, соглядатаи на фирмах конкурентов. Были и такие, кто просил защиты от подельщиков, с которыми когда-то разошлись дороги; были те, кто приходил с идеями, как Едалов или Ходаков, — таких он не отталкивал. Не указывал на дверь он и талантам, просившим денег на раскрутку, охотно принимал опальных и гонимых властью. Окажи поддержку, приласкай — и лояльно настроенный должник всегда к твоим услугам.
  К сожалению, не все из них запомнили, кому обязаны успехом. У многих память оказалась коротка. Забывчивым давали шанс, а тем, кто ссучился... Никто не упрекнет его в несправедливости — каждому воздалось по их делам. Чуть отпустишь вожжи, пожалеешь, не преподашь урок — и ты уже не лидер. Соратник, не скованный страхом, опасней раненого зверя. Сегодня одному из них он вынес приговор. Амбиции у парня простирались далеко, но ум был скудный. Это обстоятельство и послужило яблоком раздора. Витька Шкробот, он же Донор... Завистливый стяжатель встал на путь предательства! Когда они вошли в легальный бизнес (открыли ресторан, создали ряд торгово-закупочных компаний), этот недоумок возомнил, что сможет управлять одной из фирм. Его дружок Рудой просился в заместители. Это с восьмилеткой-то, с манерами портовых грузчиков. Князев отказал им. Там, где надо отворить уста и внятно изложить суть дела, нужны продвинутые парни. Шкробот затаил обиду…
  Параллельно с Организацией со стороны Монетных улиц в центр Москвы упорно пробивалась группировка Кислого. Поначалу, разделив сферы влияния, банды уживались. Однако по мере того как частный бизнес оживал, между ними все чаще стали появляться разногласия, перерастающие в непримиримую вражду. Спор возникал то за гостиницу «Зеленый холм», где обе шайки стремились обложить налогом проституток, то страсти разгорались вокруг продажи видеокассет на известной всем Горбушке, то камнем преткновения вдруг становился ювелирный магазин «Яхонт», стоявший на нейтральной территории.
  Граница проходила по Варшавскому шоссе. На четной стороне домов были уделы Князева, по нечетной — снимали дань головорезы Кислого. И так до самой гостиницы «Россия», как было установлено на сходке. Кислый первым нарушил этот принцип, обложив налогом магазины в Казачьем переулке. Люди Князева в ответ распотрошили казино на Пятницкой. В отместку Кислый совершил налет на «Красную карету» — ресторанчик на Ордынке. А когда правительство Москвы объявило о торгах, продавая коммунальные объекты в частное владение, стычки и разборки обрели масштаб войны.

  Встреча, предвосхитившая ее начало, состоялась на пустыре у Кольцевой дороги. Они подъехали на джипах и стали фронтом, числом по пятьдесят бойцов от каждой стороны. Главари, картинно побросав оружие, сошлись на «стрелку».
  — Я слышал, ты подал заявку на участие в торгах? — начал Кислый, стараясь говорить без раздражения.
  — Многие подали, — уклончиво ответил Князев. — Впервые что-то можно получить по правилам, — миролюбиво добавил он.
  — А как понятия? — бросил Кислый, играя желваками.
  — Что ты хочешь этим сказать?
  Кислый переступил с ноги на ногу:
   — Отель, который ты собрался выкупить, нам платит дань. Два ресторана, бары. Кроме того, мы обложили налогом проституток. И тех, что действуют внутри, и тех, которые стоят напротив. Это немалые деньги.
  Князев иронично улыбнулся:
  — Выигрывай торги — и всем владей.
  — «Зеленый холм» стоит на нашей территории, — глухо отозвался Кислый.
  — А магазины в Казачьем переулке? Где они, по-твоему, стоят?
  Кислый покачался с пяток на носки:
  — Это мелочь. Стоит ли об этом вспоминать?
  — А «Красная карета»? Чья она была вначале? — Князев сверлил противника глазами.
  — В то время это было захудалое кафе. А теперь — шикарный ресторан с рулеткой. Считай, мы возвели его с нуля. — Кислый засунул пальцы за ремень. — Ты тогда не мог все это проглотить: обустраивал «Экватор», подчинял себе Горбушку…
  — Был договор о правой и левой стороне, — резко бросил Князев.
  Глаза у Кислого забегали:
  — Это вчерашний день — мы уже вышли к центру. Ты как землеустроитель — тебе все подавай по карте.
  — Твои метания разлагают подопечных. Фирмачи надеются на Юрьев день. Должна быть ясность, кто чем владеет.
  Кислый косоротился, моргал, не зная какой добавить аргумент. Наконец, помявшись, он сказал:
  — Откажись от этой сделки, и мы раскурим трубку мира.
  — Двигай «Красную карету» в сторону Монетных улиц — и я подумаю, — с расстановкой отчеканил Князев.
  Кислый резко дернул головой:
  — Я предложил... Пока!
  С тех пор пошло-поехало. Они уже не забивали стрелку, пытаясь все уладить миром, а перешли к открытой конфронтации.

  / продолжение/