Интернат для одаренных иногородних Глава 13

13. Обременения или страсти по «Карбонару»

        Как хорошо в полупустом метро парить душой со скрипкою в футляре! Час пик прошёл, народ схлынул – можно даже сидя пропутешествовать до «спальника» Биберево с блаженным чувством выполненного долга, добытчик я ваш. Дома долго рассматривали инструмент со всех сторон. В щелочки «эф» заглядывали на приклеенную с внутренней стороны нижней деки этикетку с иноземными старинными буковками. Жадно вдыхали тонко источавшийся запах лака и пыли веков – шутка ли, за двести лет скрипочке набежало! Разве что только языком и на зуб не пробовали. В таинственные крапинки на тыльной стороне всматривались, вон они какие – будто крупной птицы след от лапки остался. Что бы это значило? Никто не знает – магия и суеверия старины глубокой. Лишь бы за нас это было. Был ли безмерно счастлив от этого приобретения наш ребёнок – не помню. Довольна, конечно. Сознание, что в твоих руках солидный инструмент, не то чтобы подстёгивало, но создавало некую комфортную удовлетворённость и уверенность. При каторжных каждодневных штудиях подобные ощущения дорогого стоили. Да и играть на качественном инструменте просто физически легче – он сам звук отдаёт. Естественно, нет предела совершенству, не станет эта скрипочка последней в руках Эльвиры Юрьевны. Для концертных выступлений сильнее инструмент нужен. Вершиной владения, хотя  не надолго и в муках взятая из Госколлекции для участия в конкурсе П.И.Чайковского, станет скрипка работы Карло Бергонци. Будет ещё ничем не завершившийся шальной промельк не менее великого имени – Амати. Через годик – другой при случайной встрече с тем же Владимиром Иванычем, он предложит неведомо как оказавшийся в его сфере оборота инструмент именно Амати. И деньги-то, деньги смешные до слёз – всего 25.000$ заявлял! Нереально!!! Но это уже будет время истощающегося спонсорства, мы окончательно утратим источники помощи. Останется только облизнуться и поплакать в подушку. А может быть, и «кидняк» был бы – уж больно низкая, до подозрения, сумма. Скрипка от Бергонци в Госколлекции на порядок выше оценивалась, не говоря уж про Страдивари в миллион долларов.
        А пока в наших руках были хороший инструмент и остаток денег в три тыщи восемьсот баксов. На следующий день позвонил Анвар и предложил отметить как прошедший международный женский день, так и вожделенное приобретение, они приедут с женой к нам в гости. Да всегда пожалуйста, оно того стоит. Встреча проистекла в ненапряженной дружелюбной обстановке, к нашей не очень роскошной сервировке стола Анвар с четой добавили бутылку водки и эмалированную средних размеров кастрюлю ещё горячих пельменей – от Алтуфьево до Биберева всего нечего, тем более, что машина снова на ходу. При перекуре мы оставили женщин в досужих разговорах о детях и ценах, а сами уединились на балконе. Что ты! Исключительно о серьёзном «перетереть» надо. Я-то не курил, я пассивно вдыхал табачный смрад и слушал деловое предложение друга. Деньги бездельно лежать не должны. Нужно мыслить о них перспективно и вкладывать в развитие. Их функция – работать и приносить доход. Сейчас даже в Сбербанке по вкладам двинатцыть працэнтаф дают. Это стабильно, с полной гарантией, но можно больше. В бизнесе Анвара есть хорошая тема – торговля болгарскими сигаретами. Прямые поставки от надёжного партнёра, ринтабильнасть с каждой– супер! Как минимум, вдвое выше СБ. Риска практически нет, народ России курит – дым столбом, как из Везувия. Особенно, когда выпьет. А как не пить в стрессе построения новой жизни? Что мне мешает из оставшегося вложиться в это беспроигрышное предприятие? И главное – забот никаких. Я сплю, деньги растут. И хорошо растут. Тут даже думать смешно! Тут «варить» надо без промедления, зачем время упускать? Нет, он понимает, что решать мне – куда употреблять мои деньги. Но вариант неплохой, думай, пока не уехал…
        Уезжать мне надо было уже через пару дней. Мы с Лили вдоль и поперёк гоняли эту ситуацию. Заманчиво, чёрт возьми! При текущем спонсорском обеспечении особенно тратиться нет нужды. Пускать заимевшиеся денюжки на повышение жизненного комфорта ни-цы-ли-са-об-раз-на и стыдно – не на то дадено, свят-свят! Не баре, в скромности проживём. Замахнуться на недвижимость при кажущейся солидности суммы пока не представляется возможным. Мала она для этого. По рассказам цеэмшовских мамаш десятиметровая комнатёнка в «гостинке» (это, как тольяттинская малосемейка) от девяти тысяч долларов тянет. Вот кабы скрипку не покупать… Ну, да бред опять лезет. Короче, кроме как в депозит его совсем,  никуда и не вступишь. А друг сверхдепозитом зазывает. Вроде пока не подводил, что говорил – исполнял. Может быть, и вправду рискнуть? Нет, не всем пакетом, а … половиной хотя бы. Это три васимсот напополам с округлением – две тысячи, значит. Пойдёт вроде так? «Ты хозяин – тебе и решать», - без особой радости заключила Лили. По телефону я оповестил Анвара о принятии предложения. За деньгами, в связи с запредельным бурлением его бизнеса и невпроворотной занятостью, дружок обещался заскочить утром в день моего отъезда.
        Помимо этой мороки, как в бесконечно дурном дежа вю, позвонил незабвенный Николай Иванович с извечным вопросом, когда за жильё расплачиваться будем? Первый квартал к финишу катит, пора бы  честь знать и деньги перевести. Я бы уж зашёл бы по возвращению к Сергею Александровичу, напомнил бы о сроках. Достали, блин. Канеч-на жи, всенепременейши! С разбегу с поезда и сразу в ЖМО! Тем не менее, зависающее непонятное посредничество меж двух огней начинало не только тяготить, но и тревожить. Как будто от меня лично зависит, когда деньги пойдут. Мы беспомощны в этой ситуации, и кроме смиренного согласного кивания в обе стороны, что ещё изобразишь? Праведный гнев? Эк оно – как на минном поле. Сто раз подумай о словах изрекаемых. Со спонсором говорить – это не книжки писать.
        Обвешанный вопросами и скрипкой в три четверти для сдачи в отдел культуры, я собрался уезжать. Анвар утром не приехал. Он позвонил и сказал, что пока занят, что опять поломалась машина и что подскочит в метро, когда мы провожаться поедем. Вот так-то! Честно говоря, хотелось, чтобы он ваще не появлялся, помечталось и будет. Пусть лежат деньги в тишине на черный день безо всякого роста. Но уговор есть уговор. Упаковали баксы в конвертик и взяли с собой в надежде, что не пригодятся. Поначалу к тому всё и шло. Мы стояли у прозрачных дверей станции «Биберево» битых минут пятнадцать, а друга всё не было и не было. Возникла тревога, что так и на поезд опоздать можно. И когда рука уже потянулась распахивать дверь, в противоположном конце подземного перехода появилась фигура летящего Анвара. Раскрасневшийся, в распахнутой куртке, он во весь опор пёр к нам, ловко лавируя между пешеходами. Ну, слава богу – успел. Разговаривать времени не было. Теперь нам самим предстояло изображать спринтнеров до Казанского вокзала. Просто передали ему конверт и ринулись в метро. Остальное потом – по телефону, по приезду следующему, не последний раз встречаемся, не на веки прощаемся. Чао-чао, майн либер фройинд! Да сопутствует удача твоему бизнесу…
        Заунывная дорога проистекла в неизменных декорациях: тётки-челночницы в полуисподнем – Рубенс отдыхает, сумчары и баулы из всех щелей торчат и с полок свешиваются, колёса тележек ногам вытянуться не дают. Обстановка располагала к скорейшему испитию дежурного чая и отходу ко сну во всю, наконец-то, длину утомлённого тела. К утру вагон подстывал, разнузданные прелести челночниц скрывались под одеялами, отдалённо напоминая лишь хОлмы Грузии. В Сызрани ночная мгла их покидала окончательно, но одеяла оставались минимум до подбородка. От Сызрани и ехать-то почти ничего. Здравствуй в очередной и не последний раз разродимое Жигулёвское Море! И тут никто не встречает, устали уважение оказывать – больно часто, дружок, в вояжи отрываешься. Да и ладно – автобусы никто не отменял. «Сорок шестой» от Гидростроителей до кинотеатра «Космос» в Старом городе, там пересадка на «семёрку» - и вот тебе улица Ворошилова, часа не прошло. От неё по Дзержинке двенадцатый квартал протащиться, Автостроителей пересёк и ключ в скважину. В квартире тишина, задёрнутые шторы и щемящее одиночество из крана на кухне по капельке – кап-кап-кап… Опять, блин, прокладки менять. Ну, это только после стопки-другой «Родника» самарского. Где ты, змеюка водошная из заначки? Терпеть тошно всю эту карусель бытия. Выручайте, досточтимый Антонио Вивальди, - пластинка «Времена года», сочинение 8 под иглу проигрывателя, тело вдавить в диван до стона, «Зима» фа-минор пошла, солирует юный Сергей Стадлер под управлением Саулюса Сондецкиса, фирма «Мелодия», запись 1984 года, Литовский камерный оркестр. «Никого не будет в доме, среди сумерек – один…». И долго ещё один. Такое ощущение, что навсегда.
        Тем временем окончательно наступила весна. Снег под шипение иглы, сошедшей со звуковой дорожки пластинки, растаял, потеплело, старый обнажившийся асфальт просох по всем своим трещинкам. Хватит нюни разводить, нас ждут дела. Идти в ЖМО откровенно не хотелось – ловить сурово-отстранённый взгляд босса, слушать, что это их партнёрские заковыки – когда и сколько. Безысходное отчаяние всплывало в душе, но деваться куда? Кто кроме меня? И сколько ещё подобное продолжаться будет? Пять лет? И-и-и!.. Ни сорваться, ни оторваться со спонсорской иглы. Какие они разные, иглы – проигрывателя и ЖМО. Но обе в сердце. Да чего б придумать такого, чтоб свободно и счастливо ни от кого не зависеть… Но пять лет опеки Сергей Александрович обещает… Грубо говоря, две тысячи в долларах оплаты за съём жилья в год умножаем на пять… Десять в итоге – это лишь гостинка-комнатуха. А если?.. Что если! Ещё бы столько же, как минимум. И с каких прибытков? Где заработать? Или чего продать? Вот на столько. Квартиру разве что?.. Вот именно! Стой-стой! В этом что-то есть. Почему бы квартиру не пустить в оборот. Сейчас уже можно – жильё в продажи поступает, разрешена приватизация и оперирование собственностью. Страшновато, конечно. Дело новое, неизведанное. На кого бы опереться в сиих откровенно опасных лабиринтах? На кого, на кого! А если на ЖМО?! Чем не перспектива? Спрессовать время опеки и вложиться общим пакетом, как это в «Московской недвижимости» звучало. Тем более что местные газеты уже запестрили объявлениями о купле-продаже квартир. Не частными, а от фирм. И ЖМО тоже красуется в их числе, то есть проводит такие сделки. Вот и карты в руки. Сдаю им в торг свою плюс их обещанная помощь за пять лет, но сразу – неужели не хватит на какую-нибудь отдельную в Москве? Нет, надо идти к Сергею Александровичу, надо! Чем чёрт не шутит, вдруг сложится.
        Меня приняли и выслушали. По поводу текущих платежей Сергей Александрович повторил, что разберётся с Николаем Ивановичем сам, без нашего соучастия. Предложение о фантастическом глобальном варианте кардинального решения жилищного вопроса с переездом в Москву навсегда, несмотря на мои страхи, воспринял спокойно. Сказал, что ответить не готов. Ситуацию следует взвесить и обдумать. Вернёмся к ней после этого и попозже – заходи где-нибудь через месяц. А пока дела, брат, дела. Спасибо за внимание, что не забываешь, но извини – некогда, аудиенция окончена.
        Вторым пунктом программы действий значилась сдача скрипки. Само по себе дело пустяшное – привёз, передал. Но за моим явлением в учреждение культуры тянется шлейф прошлого разговора о новой врученной скрипке. Господи, да что за напасть на головы наши! Не было ничего, а тут скрипкопад свершился. Со стороны глянуть, и в правду – обложились инструментами и сидят жируют. В городе на них острейший дефицит, нам что ли одним удовольствие получать и творчески расти. Где справедливость? Нечего возразить? Да нечего, согласные мы. Не нужно нам их двух. У нас теперь чисто своя есть, «крапинка». Забирайте на здоровье «карбонаровскую»! И нет у меня уже никаких условий. В следующий раз привезу и отдам. Вот и всё! Сразу же стало легко и просто. Давай звонить Валентине Александровне, договариваться о встрече.
        Валентина Александровна была сама корректность. Конечно же, она примет меня. Вот подготовит необходимые документы – акты о завершении действия предыдущего договора и о сдаче инструмента, тогда и заглядывайте. И, кстати, у них готов уже, одобренный Фондом Маэстро, проект следующего договора. О чём? Ну, как же – всё о той же «целой» новой скрипочке. Фонды обсудили между собой ситуацию, вошли в наше положение – озвучили официально свою волю о передаче права собственности на инструмент Автозаводскому Фонду Культуры. В бумаге есть виза представителя Фонда Маэстро. Так что извольте, всё как вы хотели! Ждём-с для подписывания. Последние обстоятельства привели меня в некое взмутнённое состояние. Не то чтобы вдруг стало тяжело дышать, но как какая-то неимоверно тяжкая глыба, надвисая над хребтом, вдавливала всё моё существо в неподдающуюся земную твердь, плющила и раскатывала по её поверхности. О, эти хитрые бумаги, вы, что творите с людьми?!
                Не верю в простоту листа,
                Скрывая тайные разводы,
                Какие он готовит всходы –
                Понять не сможет чистота.
                Не верю в первый белый снег –
                Он падал в грязь, её, скрывая,
                Под ним земля совсем нагая,
                Уставшая от летних нег.
                Скорбя о святости Христа,
                В блаженство скорбных, молча, верю,
                Но собственной хребтиной зверя
                Реальность чувствую креста…
        Да что ж получается – мы становимся извечными пленниками аренды? В постоянной диспозиции «Чего-с изволите?». И наш удел – не божий промысел в меру возданного, а марионеточные бесконечные пляски св. Вита? Возможно, я слишком сильно хватил и чрезмерно сгущаю краски? Делов-то – расписался в договоре и пусть дочка играет себе на здоровье, когда и если дорастёт до амбальского размера арендно-дарённого инструмента. Кто ж его переделать, подогнать теперь позволит! Ну, приедет Эльвира Юрьевна лишний раз в «родной» город, где взращивалась с младых ногтей, перед земляками поиграть во исполнение раздела «Обязанности арендатора»… Западло что ли? И нечего тут нагнетать! Зато местное покровительство, в чём только – не знаю, гарантированно. Умерьте пыл гордыни, сударь! Дочь ваша пока ещё не Сергей Стадлер и до Менухина не светит. И нет предмета разбирательства, всё проще пареной репы, парень: ты – мне, я - тебе. И во веки веков так, амен!
        Каким зудом свербело тогда в моей голове или где ещё, когда на столь достойное и безупречное предложение о долговременном сотрудничестве и далее, я, смерд ни-щяс-ный и нищий, посмел возразить и, запинаясь, выдавить в ответ Валентине-свет-Алесанне, что, скорее всего, этот самый новый договор мы подписывать не будем, а просто отдадим скрипку правообладателю, поскольку у нас итак уже есть на чём своём от Каданникова навсегда играть?.. Боже, ты мой – к какому же шоку привёл сей доморощенный постулат собеседницу на противоположном конце провода! Еле сдерживая истошность выкрика, зам. начальника культуры взмолилась: «Да, Юри-ий Вла-ди-ми-ро-ви-ич!!! Вы же умный че-ло-век! Как же вы ни ха-ти-те па-нять!..». Что себе готовите – добавил бы я. Воистину, материнские чувства возопили в ней. Ей ли, многоопытной нашей, было не знать, какую негативную реакцию у Административного Аппарата вызовет подобный демарш. Хотя в чём существо оного? Уже после нетёплого, но всё же не недружеского раскланивания и последнего почти родительского наставления ещё раз глубоко подумать, я попытался всмотреться во вновь образовавшуюся после очередного проворота судьбы композицию обстоятельств, аки стёклышек в калейдоскопе. Как это там, в боевике «Русский транзит» - «гууси летяат…»? Выходит, что одной, самой по себе, скрипочки отделу культуры, как форпосту творческой прослойки города, недостаточно. Нужна, естественно, связка с исполнителем, который бы соответствующе играл на достойном инструменте во славу Автограда. Так что ли? Кроме нашей чады, получается, претендентов и вовсе нет? Хорошие пианисты взошли – Яша Чашников, Лена Воротько. Скрипачи-вундеркинды только на подходе? Нет их таковых под размерность «целого» инструмента? Но какая же тут проблема и в чём? Мы что наотрез отказываемся приезжать для выступлений на площадках Тольятти? Впрочем, кто-нибудь из местных структур заикнулся о подобном, пригласил? В Сибирь, на Байкал худо-бедно Маргарита Августовна Эльвирку уже свозила. Ангарск, Шелехово, в Иркутске с областным симфоническим оркестром засветились. Процесс пошёл. И какая разница, на каком именно инструменте играть, если именно играть в удовольствие публики. Ну, не будет пока игры на несуразной для Эльвиры «карбонаровской» скрипке. Пусть лежит она и ждёт своего часа и исполнителя. В чём, повторяюсь, беда? В том, что не будет почвы для рекламно-политесных реляций и здравиц в местной прессе и в отчётности по культурному ведомству? Именно это во главе угла пребывает? Полномасштабность фурора, слияние в творческом экстазе трёх Великих начал – Маэстро, Мастера и Менеджера!!! И этой мелкой,.. ну, тут в ДШИ-2 ещё училась, в ЦМШ московской теперь…  А из-за строптивости её сумасшедшего родителя идеальный праздник под угрозой срыва?! Кошмар какой-то!!!
        Может быть, и вправду – хватит Юрик бузить? Подпиши эти бумажки, и дело с концом. Пусть идёт себе жизнь да цветёт всеми цветами во взаимном удовольствии сторон? Однако, решения, что предпринять окончательно, не приходило. Обуреваемый сомнениями, традиционно дождался позднего-позднего рабочего вечера, когда ни единой живой души не осталось по всей территории, и опробованным шпионским способом проник в приёмную кабинета начальника. Лишь бы девчонки дома были. А куда им деться! Ал-лё, ал-лё, Лилик! Тут ведь какая заковыка образовалась – склоняют нас к подписанию очередного договора на арендное владение «карбонаром». Я-то гордо отказался. Но к благоразумию взывают, соблюдения баланса интересов хотят. Как ты на это смотришь? На что сподобишь? Проста и незатейлива была в помыслах своих благоверная наша: «Да на кой ляд нам эта обуза?! Ну, никакого резона. Ты правильно решил – скрипку отдаём, с договором нечего связываться. И вообще, не до того. У нас великие дела разворачиваться начинают. На майские праздники Эльвира в составе школьной делегации поедет в Пензу, там во время войны ЦМШ в эвакуации обитала, так что концертировать начинаем. Но это даже не полдела. Нам из Фонда Маэстро позвонили, Екатерина Романовна. Только в обморок не падай. На день города в июне сам Маэстро с оркестром приезжают из Испании в Тольятти. Нас включили в программу выступления. Эльвира будет играть с «Виртуозами»!!! Представляешь! Велели готовиться… А ещё в Москву приезжала Лена Денисова, это бывшая ученица Маргариты Августовны, скрипачка, естественно. Они с мужем, тоже музыкантом, сейчас в Австрии живут. Лена может устроить приглашение на летний мастер-класс в Италии. Только пока она подробностей не знает. Вернётся домой в Клагенфурт, разведает. Ей потом туда надо будет позвонить».
        Вот оно как. Кирпичик к кирпичику. Ну, конечно же, отдел культуры не может не быть в курсе  грядущего приезда «Виртуозов». И что Эльвирку под это дело подтянут им, понятно, ведомо. Вот и замышляется вселенская акция безмерного ликования с актом благотворительного вручения, как квинт-эссенцией события. А я своим безобразным поведением всю обедню порчу, лишаю торжество одной из ярких красок. Действительно, смерд, на что покушаешься? Одумайся, пока не поздно!
        На пути к зданию Администрации в Новом проезде я, в принципе, сломался и был согласен пойти на подписание договора. Да, шут с ним – полежит инструмент у нас даже и без употребления год-другой. А там спокойно сдадим так же, как и эту – «трёхчетвертную», которую с собой несу. Кому конфликты нужны. И наше положение сейчас прямо-таки неуязвимое что ли? Оборвётся спонсорская нить – и летит всё в тартарары, кому мы, по сути, кроме Маргариты Августовны, нужны? Только она одна сейчас понимает, что, действительно, таится в нашем ребёнке. Не зря же ухватилась за неё и пестует неустанно. Но не всё от неё зависит.
        С Валентиной Александровной встретились, как ни в чём не бывало, будто и не было надрывного телефонного разговора. Вот вам скрипочка, вот смычок – в целости и сохранности. Ну, футлярчик немного потёрт в отдельных местах, но, сами понимаете, - время идёт, вещи стареют. Уж не имейте претензий по этому поводу. – «Да, что вы, что вы, Юрий Владимирович! Право, какие пустяки. Всё хорошо выглядит, бережно обращались. Вот акты, здесь и здесь распишитесь. Прекрасно…». После успешно свершившегося первого действия всё-таки возникла некая пауза, напомнившая о напряжении отношений. «Новый договор почитаете?», - тихо и учтиво спросила Валентина Александровна. – Да-да, давайте. Я взял в руки несколько скреплённых страниц отпечатанного текста. Обычная стандартная преамбула – мы, высокие договаривающиеся стороны, в лице имярек такого-то от Автозаводского Фонда Культуры  и имярек иного, то есть меня заключили соглашение о… Ладно, идём дальше. Где тут и как об объекте сговора трактуется? Это ниже по тексту, вот и… - опаньки! О-ля-ля, ту-ту-ту!!! Да сойти с ума! Крутой замес.К передаваемому в арендное пользование относятся: скрипка французского мастера Алена Карбонара, оценённая в 10 тысяч долларов; смычок той же работы – 5 тысяч $... Что?! Какой-такой смычок? Где он? Да, мы его видели, но не получили, он уплыл из футляра по неизвестному для нас адресу. А и футляр в описи? А как же! И при этом оценён в 2(!) тысячи долларов!!! Футляр, конечно, не плох. Но, по словам мсье Карбонара, кейс - его личный презент to Эlvira!!! К сожалению, эти слова никто не догадался записать на диктофон, и они сейчас как далеко улетевший сквознячок. Кто хочет, может обращаться к автору за письменной версией… и с безнадёжным ожиданием. Но цена-то цена! Две тысячи баксов за чемоданчик?! Мы видели подобные в музыкальном магазине на Поварской у «Гнесинки». Мягко говоря, сумма таки очень и очень завышена…  Конечно, с меня сейчас денег не берут. Но на меня их вешают! И это уже как-то не смешно. Сказать, что после прочитанного я утонул в недоумении – это ничего не сказать. Чёртик зачатков моего южного темперамента возопил без разгона. Но, стоп-стоп!.. Не поддавайся эмоциям, ты пред Олимпифиями местной культуры. Как мог сдержанно, я высказал своё несогласие по отдельным несообразностям текста. Так, уважаемые, дело не пойдёт. Я почти согласен на заключение сделки. Но только после соответствующего исправления списка. Смычка у нас нет физически. Где он – разбирайтесь сами со столичными партнёрами, завизировавшими договор. Кейс, это подарок - раз, и он не стоит указанных денег - два. В таком виде я это подписывать не буду!
        Ой, мама родная! Что я натворил! Валентина Александровна, очевидно, выпала в окончательный осадок от моего «беспрецедентного» ультиматума. Ни слова не говоря, она взметнулась и ринулась в соседний, самый главный кабинет. Реагировать на мои капризы было выше её сил. Через мгновение в дверном проёме нарисовалась Тамара Владимировна. В тихой ярости испепеляя меня взглядом из-под очков, начальница культуры процедила, что они рассмотрят выдвинутые мной замечания и оповестят о решении. Тяготить друг друга далее не было никакого смысла, на чём и расстались.
        Стучи, сердце, стучи. Никому нет до тебя дела. Кто прав, кто виноват? Чьи и какие интересы главнее? Как себя вести, чего хотеть? Ты за красных или за белых? А красные – кто? А белые – где? В голове – сумбур, на душе кошки скребут. Политику партии местного правительства совсем перестал правильно понимать. Хотя нет, я её прекрасно понимал. Только, получается, - неправильно. Для них неправильно. Но тогда нас за кого держат? Мы, ва-ще кто – первая скрипка или болванчики старого польского преферанса? Или нужно тоньше себя вести – не ссориться с дирижёрами, втираться в доверие, идти на поводу, дабы извлечь преференции от своего приличного поведения?
Когда только и какие? Ах, значит вот оно как - вы лишь о выгоде, меркантильные наши, и печётесь денно и нощно?! Ух, вы ка-ки-еее!!! Каа-а-ки! Ничего святого. Погрязли в эгоизме – вам бы своё урвать, а на ГОРОД наплевать?! Под таким соусом великого противостояния и будет вариться ситуация дальше. Мы вступили в явно неравную схватку, сами того не желая. Я, хоть и признанный за умного человека, ни сном, ни духом не мог себе представить, чем аукнется попытка отстаивания своих, как казалось, прав. Да кто тебе сказал, что в этой игре они у тебя есть? Вот именно, что никто ничего не говорил. Противоположная сторона действовала привычно повелевающе. Должно быть так – и всё! Ещё не хватало Азы и Буки практического мироустройства разным недоумкам пояснять. Жизнь научит постепенно, если упорствовать не будешь. А будешь – так переедет и не задумается. Се ля ви, сударёк… Иди и думай – чего творишь.
        Холодок предчувствия непреходящей опасности поселился во мне с того момента. Возникло навязчивое ощущение, что всё, что ни делаешь – делаешь как-то не так. А в чём «нетакость» - никто не подсказывал. Ни в виде задушевного совета, ни в виде одёргивающего окрика. Посматривали со стороны и ухмылялись внутрь себя: «Павлин, говоришь?!.. Ну-ну». Посмотрим, мол, что запоёшь, когда перья полетят…
        Сбросив стресс дома при помощи, ой, грешен и в этом, самарской «родниковой» водочки, постепенно приходил в себя и распутывал клубок невесёлых мыслей. Какой, там, хмель, когда «гууси летяаат…». Да о чём, собственно, горе-печаль? В чём предосудительном нас можно уличить? Нашему ребёнку дан дар. Свыше, сбоку – не знаем. Но, явно, не по блату. Чужого ни места, ни хлеба мы не занимаем, не забираем. В землю закопать способности не решились, рискнули развивать. Люди вокруг не слепые и не глухие. Они признали талант, идут навстречу, помогают - кто может и чем. Другой вопрос – как? На каких, то бишь, условиях. Ну, нет у нас деньжишь потребных, беспросветен я по этой части, окромя, как честным трудом в русле ремесла приобретённого. Не волшебники мы, только учимся. На радость всем, казалось. Искренне казалось. И корысти не чуял в деяниях своих, на что ответно рассчитывал. Да и при всём имеющемся воспомоществлении всё равно на ниточке висим. На очень тонкой. Призрачны они – сладостные мечтания о великой творческой карьере. Сон это, а не реальное планирование. Далеко ещё до каких бы то ни было успехов, неимоверно далеко… Если вообще появятся. Что с нас сейчас можно-то взять? Кроме как в надежде терпеливо ждать, когда раскроется цветок. Ан - нет, строятся какие-то комбинации, затеваются обстоятельства-ситуации, в которых мы оказываемся периферийной обеспечивающей злобу дня стороной… И если это уже сейчас в самом начале так, и роль, планируемая нам, будет именно таковой, то что же дальше?
        Уж, не знаю – насколько перебарщивала моя мнительность в те мгновения. Или лишка, стопку-другую перебрал, но мысли были беспросветно-глухие. И зачем этот мрак нам нужен? Мы же вольные птички в волнах эфира. Парим себе и парим… Куда принесёт, туда и прибьёмся. Жизнь непредсказуемо удивительна. Вверимся её течениям и воле волн. Ну, если не по сердцу вся эта мутная суета с договорами, да заберите вы всё себе, только нас в покое оставьте. Мы уж как-нибудь сами. Ох, насколько же бесшабашен и не мудёр ты был, Юрик, на исходе третьего десятилетия своей жизни. Никогда мы не станем, не то чтобы желанными, а вообще приглашаемыми гостями на сценические площадки этого города. Всего лишь трижды выйдет Эльвира к тольяттинской публике – тем же летом в ДКиТ с «Виртуозами» под управлением Маэстро, в Институте Искусств в начале двухтысячных, когда выиграет местный международный конкурс, и совсем недавно – в октябре 2011-го, опять же во Дворце Культуры и Техники, со своим квартетом «Магнетик Фэнтэзи» в концерте Николая Носкова. Но это будет потом…