Глава 13. Свадьба Фивы

начало http://www.proza.ru/2014/02/21/1804

Все персонажи вымышлены, любые совпадения случайны.

Свадьба Фивы. 1946.


Жизнь в деревне потихоньку налаживалась, народ оправлялся от войны. Молодёжь начинала женихаться, вчерашние воины подыскивали себе пару.     Парторг Василий Никанорович затевал грандиозную свадьбу.  Он  пошёл на поклон к Альтук.
Избу освещал тусклый свет пятилинейной керосиновой лампы. Альтук в холщовом платье пряла коноплю.

—Альтук- апа, жениться я надумал, —сказал Василий. 
—  Кого решил осчастливить? — спросила  заинтересовано Альтук, хотя ей было давно известно, что двоюродный брат провожает молоденькую учительницу Фиву.

Фива  приехала в деревню после педучилища. Одевалась   красиво, не чета деревенским.  Тонкую талию подчёркивали приталенные ситцевые платья, а ноги украшали модные ботинки на шнуровке.   Учительница выгодно отличалась от местных девушек, в скромных холщовых одёжках и лаптях. Только слепой  мог не заметить   изящных изгибов её тела.

—Беру учительницу Фиву со Слакбаша, —сказал высокий, стройный Василий, почтительно склоняя рыжеватую голову перед Альтук.
—Хороший выбор. Девушка  скромна и работяща. 
—Уважь, апа, будь хозяйкой на моей свадьбе.  Мама уже стара, не осилит эту ношу.
—Почему ж не помочь. Почту за честь подсобить тебе.
—Угощенье на свадебный стол будет готовить сам Миртазин. Он  спец в этом деле.  А тебя прошу, Альтук апа,  стол накрыть.  За гостями ухаживать.  Проследить, чтобы всего хватило.  Не осрамиться бы перед слакбашевскими гостями. Говорят, там люди непростые.  Родители Фивы из богатого колхоза «Кавал». Живут  зажиточно, не то, что мы.

—Не волнуйся, Василий,  не ударим в грязь лицом.
 — Дай бог тебе здоровья, апа. Ведь после матери ближе родни, чем ты у меня теперь нет. Эх, как бы сейчас радовались мои братья Микки, Иван, Хеветер, если  бы геройски не погибли на войне.
-  Эх, какие парни были!— задумчиво сказала Альтук, думая в это время, что и её Микки не вернулся. - Пусть земля им будет пухом.

Поглазеть  на свадьбу высыпала вся деревня.  Ярко светило солнце. Дома выглядели нарядно и празднично.  Белый  снег как свадебным покрывалом укрыл  деревушку и замаскировал  на время хилые избушки и покосившие ограды.
 С помпой прикатили    на кошёвке знаменитого тамаду.  Тамада работал фельдшером при больнице в Кош- Елге. За невестой Василий Никанорович выехал в Слакбаш на лучшей  паре гнедых. Пусть  видят, что  и жених не лыком шит.

—Свадьба едет, свадьба едет! — перекрикивая друг друга, кричали мальчишки, пытаясь обогнать резвых коней, запряжённых в кошевки. — Смотрите-смотрите сколько подвод!

Деревня давно не видела такой свадьбы. Впереди всех мчалась, пара орловских скакунов, высоко  поднимая ноги,    будто  летела по воздуху. Одна  за другой  по  белому снегу скользили семь ярко наряженных кошёвок, украшенных как расписные шкатулки, разноцветными шерстяными паласами.  Дуги украсили самоткаными полотенцами.   Волшебный  перезвон свадебных колокольчиков и  звонкие песни взорвали  вдовью тишину Тугаса и возвестили о начале новой эры в деревне. 

"Тпру, родимые! — резко остановил «кучер» пару. —Приехали"!
Заржали  и остановились кони, как вкопанные у ворот парторга.  Высыпали гости из кошевок с песнями, плясками, поражая зевак богатыми чувашскими уборами. Головы женщин украшали хушпу, а молодых девушек-тухья.  На свадьбу женщины вынимали из сундуков самые ценные украшения и  лучшие наряды.

Молодых  встретила с хлебом солью и благословила Екатерина Карповна, мама жениха.   Альтук, в чувашском бордовом платье,  с тремя рядами  оборок, в вышитом фартуке, принимала гостей, рассаживала за стол, подавала  угощения. С  достоинством поворачивала голову, держала спину, будто окончила институт благородных девиц, а не провела всю жизнь на конюшне. В   скупых движениях и манерах  сквозили стать и благородство.
 
Прошло больше года после Победы, но ожидаемого  изобилия на столе колхозника не наблюдалось. Подавали  пироги со свеклой, пироги с морковью и картофельную запеканку.
Дети облепили все окна снаружи,   с любопытством разглядывали жениха с невестой. Еликанида  протиснулась через порог.   Спряталась  за полог, потихоньку следила за свадьбой и слушала взрослые разговоры.

  - Везёт же некоторым,  - не скрывала зависти  Лиза, у которой жених погиб в самом начале войны. – Учителя нынче в фаворе. Им по закону и  продовольственный паёк и зарплата.   Даже  кукурузную муку выдают. Дрова ей намедни привезли прямо  во двор, как барыне. Сторожиха школьная помогала пилить. А  нам вместо денег фигу с маслом, только трудодни.

—Глянь –глянь, чё молодёжь творит, — шептала громко старая Агафья своей глуховатой подружке. — Посмотри-ка,   как учительша одета. Чисто  майра, (фифочка,  чув.,) Сидит в белом платье. А где свадебное покрывало?  Жених тоже в гимнастёрке. Нарушают обычаи!
—Он же парторг! — возразила  Альтук, поправляя на голове шёлковый китайский платок с красно-сиреневыми цветами. — Им же нельзя за   старые обычаи цепляться! Главное, чтобы счастливы были.
—Пусть-пусть будут счастливы, —согласно закивали тётки, поглядывая опасливо на  Василия Никаноровича, который  был горяч и мог вспыхнуть как спичка от любого неосторожного слова.
 
Еликанида  глазела за женихом и невестой из-за полога.    Любовалась  необычным свадебным нарядом невесты. Фиве сшили на заказ модное платье с юбкой солнце-клёш. Стройная, высокая Фива Антоновна  одевалась по- городскому.  Дядя Василий, бывший офицер не вылезал из  военной формы, ходил с портупеей наперевес и   широким  кожаным ремнём.

Свадьба набирала обороты. Вот уже гармонист вылез на почётное место, затянул плясовую.  Ему  подыгрывал  пузырист. Первой вышла в круг Мария, в голубом платье,  в нарядном фартуке, в чёрных высоких ботинках на шнуровке. Темные, почти угольные глаза сияли на белом лице.  Задорно позвякивали монетки  на шейном и нагрудном украшениях.  Она плясала отчаянно, даже с каким –то остервенением, отбивая кожаными ботинками дробь так, будто желая вогнать в пол все свои беды, одиночество и проклятую судьбу. Её Кирук не вернулся с войны.  Более  удачливая невестка Валя кружилась белой лебедью вокруг мужа.   Чувствовалось, что народ за время войны засиделся, застоялся.

Тамада в вышитой белой рубашке, с плетёными кистями на поясе выскочил на середину. Оглаживая себя, как это делают девки перед зеркалом, закружился в танце на потеху публике. Хлопая в ладоши и пританцовывая, запел:
Слакпуссен хересен( у слакбашевских девиц)
Аларман пек кучисем (задки как ручные мельницы)
Панулми пек чечесен(грудки как наливные яблочки)
Йрелче пек пестесен(передки как гаечки)

Свадьба каталась со смеху. Все зашевелились, задвигались. Встали  выходить в круг и плясать.   Потом   свадебная процессия медленно покатила в следующий дом. Все родственники Василия по очереди принимали и угощали молодожёнов и свадебный кортеж. Василий Никанорович  пировал неделю.
 
Фива Антоновна привезла с собой богатое приданное. После войны магазины пустовали,  да и денег у колхозников почти не водилось.  Достала  драгоценные материалы и покрывала. Перед  брачной кроватью повесила ширму со сказочными павлинами и невиданной красоты цветами.  Её брат дошёл до Берлина и привез с собой трофейные материалы и занавески.
 
Через неделю после шумной свадьбы приехал брат Фивы Антоновны, Наркис Антонович и содрал все занавески, скатерть, ширму и увёз с собой. Все  забрал, ничего не оставил сестре, только кусок материи с трофейным павлином  смогла выторговать себе Фива.  Она  из этого куска смастерила новую ширму, надставив по краям матёрку с синими цветами. Брачное  ложе офицера остался сторожить только  одинокий «Берлинский» павлин.


продолжение http://www.proza.ru/2011/02/07/1808

иллюстрация Ю.А. Зайцева "Матери" 1968 год, Чувашский Государственный художественный Музей.