00100 11011

     Ещё один день. Нет, ночь. Двадцать четыре часа, сутки существования.
     Я снова проснулся тогда, когда нормальные люди спят. Когда шумный социум, закрыв глаза, утопал в ночных мечтаниях, я же вырывался из мрака своих сновидений. Я не любил свои сны. И они не питали ко мне симпатии.
     Но сны могут о многом поведать.
     Всё время думаю о том, что хорошо бы начать новую жизнь. Жизнь, в которой я не буду беспомощным, смогу открыться, разомкнуть футляр, скинуть эту давящую на меня гробовую крышку. Я мечтал убежать из квартиры с решётками на окнах.
     Но, похоже, я слишком много мечтал.
     В школе я появлялся раньше кого-либо. А мне нравилось. Нравились эти утренние ночи. Когда город, могущественный и шумный, терял своё мнимое величие, и засыпая в закате, становился беспомощным и младенчески спокойным. Младенчески, ибо дети в сне своём тише ночной травы, в которой гуляют в своих розовых снах. На часы. На минуты. А фонари - ночники на тумбочках у яслей младенца, моего и чужого города - стояли невозмутимо. Рыцари охраняли своё чадо.
     Фонари бесшумно пролетали мимо меня.
     Я ехал в ночной маршрутке. Пропустить остановку не выйдет. Это конечная. А может, наоборот - начало?
     С моей образностью мышления я мог бы годиться в рифмоплёты. Или даже стать писателем. Но даже самый захудалый продавец старых новых слов пишет для своего читателя. У меня не было читателя. В моём слове не нуждались, а значит и творить не имело смысла. Не будет иметь.
     Я томно смотрел на стальных рыцарей. На звёзды. Ночное утро было холодным. Неприветливым. Но прекрасным в своём ледяном взгляде. Снежная королева таяла пред ним. Сказки о мягком звёздном покрывале солгали. Небо - это всего лишь потолок. Просто очень красивый. Необычный.
     И я вспомнил то, что не хотел бы вспоминать. Сегодня не тот день. Суббота. 
     Эффект дежавю.
     Я стал роботом. Встал, не глядя на выцвевший календарь. И никто не мог меня предупредить. Я свыкся. Привык к тому, что каждый день в точности как предыдущий.
     Эффект вакуума.
     Я жил один. Отец уехал навсегда, а мать умерла незадолго до этого. И я перестал молиться. Стал замечать звёзды. Больше мне некому было излить всё горе. Я остался один. Выживал, а потом начинал жить. Существовать, если точнее. Жизнь имеет цель, я же утерял её. Как вещь, предмет. То, что имеет цену и не имеет смысла.
     Эффект домино.
     Потеряв родителей, потерял всех остальных. Они не умерли физически, но я погиб для них. Я обуза. Не способен помочь себе самому, кому ты можешь помочь ещё? Я лишился даже своих врагов. То ли из милосердия они перестали видеть меня, а то ли из рассчёта. Рассчитывали на то, что однажды я не выдержу. И они в чём-то правы. Но их мне тоже не хватает. Враги позволяли мне ощущать себя человеком, способным мыслить, чувствовать, опровергать чужое мнение. Настаивать на своём. Они нужны мне. Больной бред, но без лжи. И даже их я потерял.
     Эффект паранойи.
     Я смеялся над собой. Над своим существованием, предназначением, мыслями, целями, мечтами. Я высмеивал себя со всей строгостью циничнейшего критика. Я был собой и кем-то другим. Высмеивал, смеялся, ненавидел и боялся. Самого себя. Я - враг себе. И я же друг. И я же - домашний питомец, который грустно смотрит тебе в глаза. По ту сторону зеркал.
     Эффект бабочки.
     Каждый день я не просто ложился спать и пробуждался. Это ежедневная реинкарнация. Своевременная замена души по гарантии. Товарная лавка потусторонних сил. Нелетальная ежесуточная смерть дарила мне свободу. Я рождался свободным в решётчатых окнах, меня слепила тьма и оглушала тишина. Я рождался в смерти. Снова и опять, опять и снова.
     Ложь правдоподобна. 
     Я словно попал в программу. Бинарный код нового мира. И я - единица среди нолей, ноль среди единиц. Ошибка в работе программы, лишний бит, неверная строчка кода.
     Я буду ехать в своей маршрутке. До конца, до конечной. Передайте Харону за проезд.