Пролог

               НИКОЛАЙ ГАЙДУК

              ХРАНИТЕЛЬ ВЕЧНОСТИ 

                роман   
 
                П Р О Л О Г

               
    Самая длинная ночь на Земле – это, конечно, ночь перед расстрелом. О чём только ни передумаешь, какому только богу ни помолишься, чтобы он всемогущей рукой отвёл кровожадную пулю. Но какою бы длиной не показалась ночь, только и она сойдёт на нет. И побледнеет воздух, и задрожит  дрожмя – может быть, от холода, а может быть, от страха. И  где-то там, за крепкой, глухой стеною камеры, тебе причудится гремящая побудка. Лужёная глотка дежурного протрубит «подъём», и Чёрная Рота Расстрела в едином порыве слетит с кроватей – как стая воронов. Чёрная Рота сполоснёт своё  мурло и, позванивая кованой подмёткой, пойдёт хлебать  казённые харчи, а потом – уверенными жилистыми лапами –  сграбастает оружие, патроны. И всё это будет свершаться –  хладнокровно,  размеренно, тупо. А ты как хотел? Толстокожие черти подбираются в Чёрную Роту Расстрела.  Их не терзает бессонница, раздумья не разламывают головы. Так и должно быть, наверно, – служба любит порядок.
«О, Господи!.. – вздохнул Приговорённый.-  О чём я?.. Об этом ли надо теперь?..»
 Он двумя руками сжали виски. Он хотел подумать о чём-то более важном, возвышенном, да только  поздно…
Железные двери, похожие на мрачные ворота в преисподнюю, заржавлено заскрипели, и на пороге появился командир Чёрной Роты Расстрела. Как  на парад надраенные хромочи офицера зловеще засверкали в полумгле, отражая свет чахоточной лампочки.
В камере смертника стало тихо так, что слышно сделалось, как часы молотят на запястье командира – перемолачивают последний час земного бытия, отпущенного бедному «расстрельнику». За эту ночь он стал седоголовым – трудно было узнать. И потому командир Чёрной Роты на несколько секунд подрастерялся, точно двери перепутал. Поправляя фуражку, офицер угрюмо посмотрел  по сторонам – словно бы искал Приговорённого.
-Ну что? – Он покашлял в кулак, напоминающий гирю. – Готовы?
И вдруг Приговорённый улыбнулся.
-Всегда готов. Как юный пионер.
Командир Чёрной Роты – немногословный обычно, суровый – вместо того, чтобы скомандовать «на выход», в недоумении пожал погонами.
 -Весёленькое дело предстоит, не правда ли? – Он поглядел в широкие зрачки расстрельника и подумал насчёт сумасшествия – подобное бывало в этой камере.
-Нет! – Приговорённый усмехнулся, будто читая мысли. -  Я в порядке.
-Ну, это уже не ко мне… - Офицер кивнул на дверь. – Это –  к доктору.
В камеру вошёл тюрёмный врач – белый и холодный как сугроб – и с какой-то циничной заботой и садистским вниманием начал осматривать Приговорённого, как будто не в расход его готовились пустить, а хотели в космос запускать.  Через несколько секунд сонные глаза врача насторожённо сузились, а потом вдруг стали округляться. Он обнаружил на груди расстрельника замысловатое какое-то пятно сургучного цвета.
- Что за наколка? - пробормотал эскулап.- Вчера ещё не было.
-Была, но только бледная, - сказал Приговорённый.  – А   теперь созрела.
-Что значит – «созрела»? -  Лекарь хмыкнул.- Что за хренотень?
-Это знак бессмертия. Так мне мой учитель говорил.
Эскулап достал очки и нахмурился, рассматривая пиктограмму – своеобразное письмо в рисунках, таинственность которых понятна лишь немногим   посвященным.
-Так вот почему ты весёлый! – догадался командир Чёрной Роты. – Ну, пойдём, проверим… бессмертие твоё.
И опять Приговорённый улыбнулся.
-А можно,  я  разуюсь?
Офицер был изумлён.
-Это зачем ещё? 
Расстрельнику нужно было почувствовать силу и могущество матушки-земли, но признаться в этом он не мог.
-Я босиком люблю по утренней росе… Ведь вы же от откажите в моей последней просьбе? - Он разулся, руки за спину завёл. - Ну,  вот теперь, однако, всё.
За тяжёлой дверью ждал конвой. Сомкнув ряды и грохоча «конскими» подковами, конвой повёл расстрельника по длинному пустому коридору, похожему на огромный ствол, пропахший дымным порохом. Затем куда-то ехали, тряслись.  Глухая машина без окон  с боку на бок бултыхалась на колдобинах, как ванька-встанька. А потом расстрельника повели под руки – постановили  возле какой-то холодной скалы, откуда открывался широкий  горизонт. Над головой небеса голубеть начинали, восходящее солнце краснело вдали, кровенело – как пулевая пробоина  во лбу мирозданья.
Чёрная Рота Расстрела в ожидании команды «пли!» стояла, кукожилась на промозглом ветру, а Приговорённый спокойно  улыбался, глядя  в небо, и бормотал  какие-то странные  слова, похожие на молитву:

            Когда б на роду мне написано было
            Лежать в колыбели богов –
            Небесная мамка меня бы вскормила
            Святым молоком облаков.
            И стал бы я богом ручья или сада,
            Стерёг бы хлеба и гроба…
            Но я человек, мне бессмертья не надо,
            Страшна неземная судьба!

____________________________________________
ПОЛНОСТЬЮ ЧИТАЙТЕ НА САЙТЕ
____________________________________________

Николай ГАЙДУК. Авторский сайт.
www.gaiduk-nv.ru

____________________________________