3. На всю оставшуюся жизнь

     Сестра, ты помнишь, как из боя
     меня ты вынесла в санбат?
     Остались живы мы с тобою
     в тот pаз, товаpищ мой и бpат.
     На всю оставшуюся жизнь
     нам хватит подвигов и славы,
     победы над врагом кровавым –
     на всю оставшуюся жизнь…
                (Из песни  Б. Вахнюка и П.
                Фоменко  на музыку В. Баснера)

В один из предмайских вечеров собрались люди в клубе «Духифат» (Афула, район Гиват Аморэ), чтобы послушать фронтовые воспоминания  своего одноклубника – бывшего военного врача, хирурга и ортопеда, 86-летнего  Беньямина Спивака.

20-летним  студентом  в 1941  г. после окончания 4-го курса  вместе с такими же юношами был он срочно выпущен  из мединститута в звании «зауряд-врача», отправлен в Действующую армию и прошёл  огромный боевой и профессиональный путь, спасая жизнь и здоровье сотен и тысяч воинов.

 После окончания Великой Отечественной вернулся в родной Киевский медицинский институт, окончил его, а вскоре… снова был призван в Советскую Армию, служил в Китае, в разных гарнизонах на территории Советского Союза…

Будучи уволен из армии в звании майора медицинской службы, работал  по специальности в гражданских медучреждениях. За безупречную службу был не раз награждён боевыми и трудовыми орденами и медалями.
 
Репатриировавшись, вслед за обеими дочерьми, вместе с женой в Израиль, доктор Спивак,  по зову своей деятельной, неспокойной натуры,  принял участие в жизни общины, усердно изучал и изучает иврит, а в последние годы принялся писать воспоминания. Его цель – оставить будущим поколениям свидетельство очевидца незабываемых событий. С одного из них он и начал свой устный рассказ: в составе 100-й Львовской стрелковой дивизии ему, хирургу дивизионного медсанбата, довелось принять участие в освобождении  территории и уцелевших узников гитлеровского лагеря смерти «Аушвиц» (Освенцим). Он был в числе тех врачей, кто оказывал  несчастным заключённым первую медицинскую помощь.

У Беньямина Ароновича есть счастливая для мемуариста особенность: память на выразительные детали.  Вот лишь один из эпизодов: отбившимися от своих немцами был опасно ранен его боевой товарищ – врач Дмитрий Чухриненко (впоследствии занимавший видное положение в медицинском мире Украины). Но вынести раненного с поля не удавалось: один из немцев  вёл огонь, не давая спасателям  приблизиться.  Выручила малышка медсестра: подползши незаметно с другой стороны – метким выстрелом убила врага. Раненого врача сумели вылечить его коллеги, в числе которых был и рассказчик.

(Мы предлагаем вниманию посетителей сайта небольшой отрывок из записок  фронтового  хирурга Б. Спивака, также посвящённый отважным и самоотверженным  женщинам на войне – см. ниже  фрагмент «Наши сёстры»).

Слушатели тепло поблагодарили ветерана за интересные воспоминания, поздравили с  праздниками: Днём Победы над фашистской Германией и 60-летием образования государства Израиль.

Я имел честь без малого  25 лет назад породниться с Б. А. Спиваком – его младшая дочь Ирина стала женой моего сына. Она много лет работает воспитательницей в детских садах, известна и как автор интересных стихов и прозы.  А  Лена, старшая дочь доктора Беньямина,  – … медсестра!

               
Беньямин  СПИВАК               

НАШИ  СЁСТРЫ

Глава из воспоминаний фронтового хирурга


По штатному расписанию нам были положены три старших операционных  сестры  в офицерском звании. Две из них: Виноградова Зоя и Николаева Лена - прошли с нами от Кущубы (военный лагерь в районе Вологды) до Праги. И оставили прочный след в моей памяти. Третья почему-то всё время менялась, но две фамилии помню: Эпштейн и Колбасина...
Зоя Виноградова была центром всей организации хирургического блока: от размещения  палаток, столов  и инструментария - до приготовления перевязочного материала и белья, их стерилизации. Кстати, белья и материала часто не хватало, всё это приходилось стирать и  мокрым закладывать  в автоклав: на сушку, понятно, не было времени. И. разумеется, ей же, по должностным обязанностям, поручалось  подавать инструменты при операциях и ассистировать хирургу.  А такую роскошь, как ассистент-врач, мы редко могли себе позволить. .

Зоя и человеком была очень приятным: живая, общительная, ко всем дружелюбная, она вносила  с собой в операционную деловитость и оптимизм.  Вероятно, нелишне отметить, что и внешне Зоя  была  всегда  симпатичная и аккуратная. К сожалению, после войны следы её потерялись...

Лена Николаева работала обычно в большой операционной, обслуживая одновременно две, а то и три хирургические бригады. Даром что ростом малышка, она отличалась большой трудоспособностью и поразительной невозмутимостью в любой ситуации. Даже когда мины падали рядом,  не покидала инструментального стола, а лишь пыталась прикрыть его собой.
Вскоре после моего появления в Кущубе меня вызвал в штаб командир нашего медсанбата  капитан  Николай Дмитриевич Адамантов.

- Погляди, Спивак: прислали нам из Вологды группу медсестёр, закончивших шестимесячные  “краснокрестовские”  курсы. Мы тут решили с комиссаром Мееровичем  предоставить тебе привилегию. Чтобы ты, значит, сам отобрал себе подходящих. Вот, смотри, список.

-  Так что я:  по списку, что ли, отбирать их должен?

- А ты как думал: мы их тебе построим, а ты их разглядывать будешь? Не лошади же. А там, в списке, все данные есть.

Смотрю список... Ну, как по нему отбирать сестёр?! Там только год рождения  и образование: у которой - семь классов, у которой - десять... А как на курсах учились - неизвестно. Что касается возраста - почти все 1924 года рождения. 18 - 19-летние. Правда, вот есть какая-то Попова, так она  - 1917-го года. И закончила... ГИТИС  (государственный институт театрального искусства). Актриса, значит...
 Ну, отобрал я наугад  шестерых, а артистку брать не стал. Подумал: “Немедленно в самодеятельность заберут, да и от ухажёров  спасения не будет...”
Отдал список Адамантову, а он и говорит:

- Добро! Только, чур, без замен. Вот  Некрасов (это был делопроизводитель в штабе батальона)   соберёт их тебе после  обеда - ты их и разглядишь, и побеседуешь. А там уж сам будешь ими командовать.

 Через час иду в столовую - и почти у дверей останавливает меня чуть задыхающийся  молодой женский голос:

-  Товарищ военврач! Разрешите обратиться!

Оборачиваюсь - передо мной стоит рослая красивая молодая женщина с шикарными русыми косами, выбивающимися из-под  нелепой солдатской ушанки.

-  Слушаю вас, товарищ... как ваша фамилия?

-  Я Попова Люся, медсестра. А вы - доктор Спивак? Мне сказали в штабе, что вы - командир операционно-перевязочного взвода и что отбираете туда сестёр, а меня почему-то не взяли. Я очень хочу работать в хирургии, и я буду хорошей сестрой!

Признаться, я растерялся малость. Об актрисе Поповой, мною отвергнутой, помнил, конечно, но не ожидал видеть у себя в операционной настоящую русскую красавицу. Что надо было ей ответить? Не мог же сказать прямо в глаза, что опасаюсь её будущих ухажёров, да ещё и, главным образом, из начальства!  Не найдя  других весомых аргументов, говорю ей:

- Сожалею, товарищ Попова, но я отобрал уже сестёр. А вам, пожалуй,  жалеть не стоит: с вашими косами вам было бы тяжело в операционной.

-  Разрешите идти?   

-  Идите, - отвечаю с облегчением.

Неумело пытается повернуться, как положено, “кру-гом!” - и уходит. А я, наконец, захожу в столовую. Обедаю не спеша. Выхожу, закуриваю - и вдруг вижу: идёт мне навстречу та же Попова:  в руках - отрезанные косы, а в глазах - слёзы.

Пришлось взять её к себе во взвод, да ещё  и к Адамантову идти: просить, чтоб разрешил. Но ни разу потом не пожалел: Людмила Михайловна, наша Люся, оказалась прекрасной хирургической сестрой. Недостаток поспешного медицинского образования она быстро преодолела, восполнила учёбой и самообразованием: 6рала у меня учебники и справочники. 

Люся была  хорошим товарищем, примером всем   нашим девушкам. Совместно с врачом-хирургом  Лидией Петровной Тихомировой  создала  в нашем, преимущественно женском, коллективе такую атмосферу, что мне ни разу не пришлось разбираться с ссорами, сплетнями и т. п. Оказалось, Людмила Михайловна перед войной работала  актрисой в Вологодском областном драматической театре, вступила в партию (у нас она была избрана парторгом). Муж её, тоже актёр, с первых дней  боёв  воевал  где-то на Севере, а она, оставив дочурку у матери, добровольно пошла в армию.

Люся прошла с нами до конца войны. Так как у неё не было формального среднего медицинского образования, нам так и не удалось добиться присвоения ей офицерского звания, и вернулась она с фронта старшиной.