Вагоновожатый

               ранее  http://www.proza.ru/2011/10/22/1415 

        А из того вагона тоже вышли все... Кроме нас и мамой и Танечкой…
        Война продолжалась уже три месяца. К концу сентября сорок первого мама в заботах о грудной Танечке и обо мне совсем замучилась. К тому же нормы выдачи продуктов уже во второй раз были уменьшены, еды становилось всё меньше. Мы переезжали с нашей Кирочной к Дедушке с Бабушкой на Лазаретный; мама беспокоилась, не начнётся ли, пока мы едем, воздушная тревога - последние дни они происходили по две, по три за день.
        Едва тронулись от Звенигородской, из уличных репродукторов ужасающе завыли сирены. В животе, в ногах сразу захолодело. «Освободите вагоны, освободите!» кричал вагоновожатый, вскочивший со своего места, и пассажиры, толкаясь, посыпались наружу - я видел, как они разбегаются по ближайшим подворотням. Только мы с мамой и Таней, с нашими вещами - тяжеленными чемоданом, узлом, с сумкой - остались в вагоне: ведь до Витебского оставалось ехать совсем чуть-чуть, каких-то метров триста!… И мама упала на колени перед вожатым! Он всё кричал «выходите, нельзя ехать во время воздушной тревоги, бегите в убежище» и вдруг, рванулся к контроллеру и резко бросил вагон вперёд!...
        Сирены выли, как звери, и вдруг резко смолкли... Надсаживаясь от тяжести вещей, мы с мамой бежали от остановки к дому, и чем дольше бежали в этой тишине, тем становилось страшнее... Через сквер бежали. Нет, не бежали - почти ползли! Мама, свесившись на бок, задыхалась с Таней на одной руке и тяжёлым узлом в другой; за ней, спотыкаясь и отставая всё больше, я почти волок по земле этот неподъёмный чемодан.
        Вдруг снова коротко взвыло и - оборвалось!. Почти уже доползший до парадной, в наступившей тишине безлюдного пространства я оглянулся…
        Из-за «толстого» купола Витебского вокзала вырвался самолёт, от него вдоль Введенского канала - помню, помню! - как прерывистая трасса, блеснула… радуга! Не выдумывай ты, никогда не налетали на Ленинград фашистские истребители! Видимо, померещился тебе этот самолёт с трассами его пуль. Но я же видел, ярко видел его, зримо! От ужаса, что ли?…

        Я посмотрел вперёд налево и обратил внимание, что на одном из мест расположилась странная пара: на сидении - мальчишка лет четырнадцати, другой – у него на коленях. Мысль мелькнула – неужели?… Да, я не ошибся! По тени нежности на их лицах, по какой-то взаимоустремлённости, по тому, как люди вокруг отворачивались, было видно, что у этих двоих – любовь! Голубая, большинством отвергаемая и презираемая, но – любовь! Но, чтобы вот так публично, в вагоне трамвая!... Странное, мерзкое ощущение! Дёрнуть за руку, пристыдить?!... Но, этим ты сделаешь только хуже, озлобишь. Вокруг все отодвигались подальше от пары, никто не сказал ни слова, ни им самим, ни окружающим… И в то же время…

               далее  http://www.proza.ru/2011/10/26/1685