Поезд, стой! раз, два!

Германия. 90-й год. По перрону Бранденбургского вокзала гордо прохаживается Саня Малышев. Маленький, но ладный офицер, весь наглаженный, в шитой форме, блестящих сапогах и главное фуражке-аэродроме, так же шитой, особой гордости пехотинцев.

Я покупал мороженое в стороне и просто загляделся на него, приятно, что русский офицер так выглядит, эдакий франт –голубая кровь, белая кость, золотой эполет.

С первой платформы трогается немецкая электричка, и вдруг, из окошка одного из вагонов вылетает яйцо и со всего размаху взрывается скользкими брызгами на Саниной фуражке.

Я в шоке, Саня в ещё большем. Смешанные чувства… Обида, злость, растерянность. Как! За что?!
Электричка постепенно набирает ход, благополучно увозя трусливого гада...

И снова вдруг на перроне появляется новое действующее лицо: капрал, немецкий полицай, который просто взял свисток и засвистел вслед уходящей электричке…

- Ага, щаз,- зло подумал я, вспомнив анекдот про прапорщика,- Поезд стой! Раз, два. Ну тупой немец! - и тут же вторично был раздавлен и обескуражен поведением паровоза. Тот просто взял и остановился!

- Твою мать,- произнёс Саня, обалдев от происходящего не менее меня, - Это что другая планета?

-Ком мит миар, бите, - полицай жестом приглашал нас пройти с ним по вагонам.
Маленький Саня, как лев раздул ноздри, пытаясь обогнать немца, но тот вежливо придержал Саню за рукав, предложил идти позади.

Я начал переживать, потому как немец с нашей точки зрения вёл себя неадекватно: он просто заходя в вагон что-то спрашивал у сидевших людей и не получив ответа проходил в следующий.

Электричка, нарушая педантичное немецкое расписание, продолжала стоять, мы проходили вагон за вагоном. Я уже окончательно разозлился, что так мы точно упустим гада.

Но вот войдя в последний вагон, полицай вновь бросил в пространство ту же фразу, видимо означавшую «есть ли тут нарушитель, который хулиганит, бросая яйца из вагона?». …

И тут мы с Саней окончательно выпали в осадок: Все немцы, что были в вагоне разом повернулись и показали пальцем на пацана лет 19-ти, что сжался в комок на угловом сиденье… Уже совсем не боевого вида. Куда там наглости.

Полицай молча надел на него наручники и повёл за собой, бросив окружающим: «Филюн данке, майне дамен унд херен.» И что-то ещё о задержке.

Мы шли следом совершенно запутанные и уже не злые, - куда идём, как дальше?. Полицай изредка оглядывался, - идём ли мы за ними, заходим в туалет.

Полицай подводит арестованного ганса к умывальнику, берёт у Сани фуражку и передаёт этому придурку со словами, мол, давай стирай. Тот униженно стал смывать остатки яйца с фуражки. Затем полицай говорит ему, что за моральный ущерб он должен Сане 300 марок. Готов тот заплатить?

Гансик так же поспешно дрожащими руками добыл кошелёк, выудил деньги и передал тихо прибалдевшему Сане.

-Есть ли у вас претензии?- спросил полицай Саню, передавая ему чистую фуражку.

- Да, то есть, нет, конечно, нет,- Саня от восторженной благодарности даже слова путать стал.

- А ты, - полицай обратился к задержанному,- пойдёшь со мной в участок, разбираться дальше за задержку состава и срыв расписания…

Вот так мы по-разному живём.

Но что до меня, так всё одно здесь роднее. Будет хуже ли, лучше ли. Это моё.