Глаза

Почему стук колес такой ровный? Этот ритм, однообразный, даже монотонный, раньше всегда был разным. Когда я была совсем маленькой девочкой, я могла слышать в нем совершенно поразительные мелодии. И ни одна из них не была похожа на другую.

Наверное, я выросла, и чистые детские фантазии сменились взрослыми размышлениями.
Когда я разглядываю людей, которые едут вместе со мной в метро, я не могу сказать, что они чем-то отличаются друг от друга. По-разному одетые, с разными лицами и голосами, они одни и те же. И знакомых в метро практически никогда не встретишь... Там знаком только стук колес: тук-тук, тук-тук, тук-тук...

Почему-то там все старательно отводят глаза, никогда не смотрят напрямую. Я не знаю, почему, но это точно не игра воображения. Может, все дело в пресловутом личном пространстве? Оно нарушается абсолютно всеми, и с такой нежностью оберегается каждым человеком. Может быть, таковы люди, такова наша природа, и мы не сможем посмотреть друг другу в глаза, даже если взгляд будет самый нежный. Редко когда здесь можно встретить открытого человека. Бабушки, дедушки, дяденьки, тетеньки, порой даже маленькие дети – все отводят взгляд. Кто-то старательно читает кричащую рекламу, кто-то всматривается в свое отражение в окне, кто-то рассматривает одежду стоящих рядом людей, а то-то просто устало смотрит в пол.

Постепенно поезд останавливается, двери открываются, и содержимое утробы вагона стремительно меняется. Все как один поднимают глаза и пристально осматривают только что вошедших. Происходит переоценка обстановки: «Опасно здесь или нет?», «А вдруг вор вошел?», «Так, мне на следующей выходить, а вон тот мужик всю дорогу загородил... Надо бы как-то повежливее...». А потом снова все успокаивается, аморфизируется – еще на три минуты, пока поезд едет.

Двери снова закрылись, и я снова часть непонятного мне самой организма, единого всего на пару мгновений. У него множество сердец, множество пар глаз, множество характеров, разных, как мир. Множество чувств, меняющихся, подобно временам года. Моим временем была зима, но что-то мешало наслаждаться ее холодными прикосновениями. Словно во мне поднялась снежная буря.

Все оказалось так просто... Меня, кажется, в первый раз в жизни, рассматривали в упор, совсем не церемонясь с моим по этому поводу мнением. И, кажется, совсем не для того, чтобы подумать «Фу, неряха, у нее шапка набекрень!». Этот взгляд был особенным, одним из тех, на которые хочется ответить.

У меня была доля секунды, чтобы решиться.

И я ответила. Посмотрела прямо в глаза нахалу, посмевшему пялиться на меня так неприкрыто нагло. У него были поразительные глаза, зеленые, с какими-то карими переливами. Неописуемые. В этих глазах был целый мир, вся Вселенная сосредоточилась в двух маленьких точках диаметром всего по сантиметру... Они притягивали взгляд, я впервые в жизни не могла оторваться, все смотрела и смотрела... И тонула. Он смотрел на меня так, словно хотел закричать: «Нашел!»

Сначала, поняв, что я ответила ему, он отвел глаза. Но потом посмотрел еще. И еще. И еще... Мы переглядывались, пока поезд не остановился, двое ненормальных в переполненном вагоне. Странно, мне хотелось растолкать всех и подойти к нему, заговорить...
 
Он вышел на следующей остановке. Я помню, что я очень пожалела об этом, помню, как хотела выйти вслед за ним... Было нельзя. Я понимала, что больше не увижу его, если не решусь.

Двери закрылись, а я все еще стояла в вагоне. Он скрылся в толпе.

Колеса перестали стучать.