Посетитель

Во вторник около одиннадцати в редакцию газеты «Еврейское счастье» вошел мужчина, на вид лет шестидесяти-семидесяти, с черным дипломатом. Одет он был в красную рубашку навыпуск. Сквозь солидный животик из-под рубашки торчали коричневые манжеты шорт. На ногах белые носки с красными полосами и босоножки такого же цвета.
-Здравствуйте! Хорошего и удачного вам дня! – с картавым еврейским акцентом, произнес он, улыбаясь.
Нельзя сказать, что улыбка очередного посетителя доставила сотрудникам редакции море удовольствия. 
Дело в том, что в одиннадцать в редакции начинался обед, и обед всего полчаса. А сказать пожилому человеку, что у них сейчас обеденный перерыв, выйди, пожалуйста, и посмотри время приема, никто не решился. И добродушная Шифра, вздохнув, показала рукой на черный дипломат.
-Показывайте, что у вас там!
-Что у меня там? Что у меня там! – подмигнув Шифре, пропел посетитель и после солидной паузы, добавил: – Да ничего, шляпа и бутылка минеральной воды. Может, налить тебе стаканчик? – учтиво спросил он. – Мне ее дали прямо из холодильника.
-Нет, спасибо! У нас сейчас обед, – поблагодарила посетителя Шифра. – Садитесь и рассказывайте, что за проблемы привели вас к нам в редакцию.
-Какие проблемы могут быть у пенсионера? Мизерная пенсия – мизерные проблемы. Зато времени свободного хоть отбавляй. Вот решил я начать писать стихи. Послал я в вашу редакцию несколько своих стихов, и вот зашел узнать, подошли они вам или нет.
-Сейчас посмотрим. Как ваша фамилия?
-Подольский Берале. Берале – так меня зовет жена и друзья, а для соседей, чужих и в документах я просто Борух. Вы меня тоже можете звать Берале: уж очень вы мне симпатичны.
-Подольский, Подольский… Хаваль, но вашей фамилии в наших списках нет. Хотя… Подольский Борух есть таков, правда, ваша фамилия в другом списке. Это список наших корреспондентов из народа. С вами лично хочет побеседовать один из сотрудников нашей редакции. Зайдите в кабинет напротив, он у себя и обязательно вас примет.
Посетитель зашел в кабинет, подошел к столу, где что-то писал этот самый сотрудник, и представился:
-Вас беспокоит Подольский Борух.
-Помню такую фамилию, помню! – обрадовался Боруху сотрудник редакции.
Он встал и пожал руку:
 -Садитесь, пожалуйста! Что пить будете? Чай? Кофе?
-Ничего.
-Ничего так ничего. А сейчас рассказывайте, давно пишете стихи? Где печатались?
-Стихи я начал писать давно. Уже третий месяц. Как пошел на пенсию, так и начал писать. Жена посоветовала этим заняться. И начиналось все так. Раз в месяц, когда мы получаем в банке пенсию, вечером встречаемся с друзьями пенсионерами в кафе, заказываем по тридцать граммов водки, бутылку воды и сидим аж до двенадцати часов ночи. Говорим о своих болячках, о детях, вспоминаем свою молодость. Хаим и Михул читают нам свои мемуары. Они пишут воспоминания о прожитой жизни. Я пробовал тоже писать, даже купил общую тетрадь, но ничего у меня не получилось. Нет у меня таланта к писанию. Вся моя жизнь уместилась на полстранички. Зато стихи у меня хорошо получаются. Складно и даже нравятся многим моим друзьям. Я им читаю свои стихи прямо из головы, ничего не записывая. Например:
Солнце вышло из-за гор,
Заглянуло к нам во двор.
Нас спросило: «Ма нишма?»
Снова скрылось в облака.
Друзья просят почитать еще. Я не отказываю:
Ну а дальше все что было.
Я не помню толком сам.
Голова болела сильно,
И был очень-очень пьян.

Но, поверьте, пьян – это просто для рифмы. На самом деле я никогда не пью больше ста граммов, и то в праздники, – и, увидев заинтересованность в лице слушателя, предложил: – А хотите, я почитаю вам еще про спорт? Значит, у нас в Израиле за последние годы сильно поднялся спорт. И евреи в престижных соревнованиях стали побеждать даже русских. В связи с этим Путин даже издал приказ:
В Новый Год всю водку выпить,
Искоренить всем это зло.
Чтоб спортсмены меньше пили,
На тренировки чтоб ходили.
А то бывшие евреи
В Израиле вовсе обнаглели,
Не стесняясь, в каждой схватке
Ложат русских на лопатки.
Моим друзьям эти стихи очень понравились. Они так и сказали:
-Берале, ты уже настоящий поэт. Сегодня уже поздно и некогда, а завтра с самого утра садись и начинай писать стихи.
Ночью я умирал, так мне было плохо. Вроде и немного выпил. Всего тридцать граммов и бутылку пива. Но не пошла мне на этот раз зараза, не пошла и все. Что поделаешь?
Моя Сорочка просидела у моей постели почти всю ночь, поила меня разными настойками и лекарствами.
-Чтоб ты провалился! – говорила она мне.– Разве можно так напиваться? У тебя ведь почки!
А я своей Сорочке верю. Она у нас домашний врач. Если она говорит, что у меня почки, то, наверное, они действительно у меня есть. А потом самое главное:
-Берале, где это видано, в твои годы где-то шататься по ночам. (В двенадцать часов у нее уже ночь!) Твои друзья пишут книжки, мемуары, воспоминания. Садись тоже, начинай писать мемуары, романы, хоть стихи, только чтобы я тебя всегда видела.
Назавтра я ей читаю первые свои стихи:

Я хочу, чтоб ты жила, как в сказке.
Что захочешь, лилось через край.
Чтоб тебе милой Родиной стала
Наша родина – Эрец Израиль.
 
-За стихи, Берале, тебе спасибо! Красивые! – говорит мне моя Сорочка. –  Но объясни, как это мне на нашу скудную пенсию жить как в сказке? А если можно, то как? Что это за сказка и для кого? Не иначе, как для наших друзей из Газы. А эти строчки: «что захочешь, лилось через край». Я не хочу, чтобы в нашей ванной у нас начало литься через край. Уже две недели течет кран в ванной, а у тебя друг сантехник. Сам пригласить его отремонтировать кран – не догадаешься. Пригласи его сегодня вечером, пусть починит кран.
-А ты нальешь нам наших фронтовых тридцать грамм?
-Даже по сто и стол накрою.
-Тогда сегодня вечером мы отремонтируем тебе кран.
-Почему мне? – забеспокоилась она.
-Хорошо, хорошо, отремонтируем мне! – успокоил я жену. – Послушай еще стихи лично для тебя.
Лишь с тобой нашел я счастье.
Мне с тобою повезло.
Ты прекрасна в этом платье,
И к лицу тебе оно.

О как сладки, как прелестны
Губки алые твои!
Сердце рвется, ему тесно,
Ему хочется любви!
-Ах, ты мой сладкий! – прослезилась Сорочка. – Это мне под старость ты такие хорошие стихи написал? Спасибо тебе, радость моя! Ну-ну, подойди же ко мне поближе, мой соблазнитель! Пока внуки бегают во дворе, я тебя хоть поцелую.
А я ей:
-Сорочка, солнышко ты мое, ша! Не надо проявлять так бурно свои чувства ко мне. Я этого момента ждал полгода. Давай подождем еще чуть-чуть, когда дочка придет с работы и заберет наших внуков. А сейчас я думаю. Не перебивай мои мысли.
Вот так, господин сотрудник редакции, я начал писать стихи, все мною довольны, а я сам собою доволен больше всех. Чувствую, что еще кому-то нужен. Раньше мне внуки целыми днями дурили голову. А сейчас! Когда внуки носятся по дому, как угорелые, визжат, а на улице сильный дождь, а у меня от их тарарама раскалывается голова, я сажусь за стол и беру в руки ручку. Сорочка сразу же уводит внуков в другую комнату.
-Тише! – говорит она им. – Не шумите! Дед сел сочинять стихи.
А я закрываю за ними дверь, включаю телевизор и смотрю свои спортивные передачи.
А вообще, господин сотрудник редакции, очень жалко, что я так поздно начал писать стихи, начал бы писать пораньше, мог бы написать и целую книгу стихов.
-Ничего, Борух, еще напишешь! – улыбаясь, подбодрил его сотрудник. – В поэзию все приходят по-разному. Одни в зрелом возрасте и успевают создать шедевры, другие в раннем, как Пушкин. Пушкин уже в пять лет написал целую поэму.
-Что вы говорите? Вот это талант! Очень жаль, что меня в пять лет еще не научили писать. Тяжелое время было, война, эвакуация.
-Да, Борух, война погубила много талантов. Ведь кто знает, может, научи вас вовремя читать и писать, сейчас бы в школах учили бы не только Пушкина, Лермонтова, Маяковского, но и Боруха Подольского из Петах-Тиквы.
-Зря я к вам пришел на прием! – вздохнул Борух. – Вы меня только расстроили. Но скажите, мои стихи хоть подходят для вашей газеты?
-Какой вопрос?! Конечно, подходят. Если вы не возражаете, мы их немножко подредактируем, и следующий номер газеты с вашими стихами вы сможете показать своим родным и знакомым. Я в этом вам помогу, а вы Борух поможете мне распродать двадцать пять брошюр стихов по двадцать шекелей одного очень талантливого поэта. Мы – вам, вы – нам. Ведь мы одна нация и всегда должны помогать друг другу, особенно сейчас в это неспокойное время. Вот вам книги, а вот подписанный конверт, пришлете в нем деньги. Рад был познакомиться с еще одним талантливым начинающим поэтом. Творческих вам удач!
Спустя полгода, Борух рассказывал мне:
-Три месяца я продавал книги этого талантливого поэта. Вначале никто у меня не хотел их покупать. Тогда я сказал, что стихи написал я, а фамилия на брошюре не моя, а какого-то Запольского сделана мною специально, чтобы прохожие не приставали ко мне и не дурили  бы голову с автографами.
Соседи из любопытства купили у меня десять книг. Пять книг купили у меня мои верные друзья-пенсионеры. Четыре книги помог продать мой лучший друг-сантехник. Починит он кому-то кран и говорит, что эта работа стоит сорок шекелей. Взамен он бесплатно дает им две мои книги.
Одну книжку я решил оставить себе, но Сорочка моя однажды ее прочитала и сказала, что эти стихи непонятные и очень сложные, и написаны не иначе, как  для сверх умных людей, а в нашем районе такие сверх умные не проживают.
Я подумал и решил подарить этот сборник стихов своему зятю. Он у меня часовой мастер. Раз разбирается в часах, сумеет разобраться и в поэзии, –   решил я.
Деньги от продажи книг я, как и обещал, положил в конверт и кинул в почтовый ящик.
Все. Больше стихов я не пишу. Дети и жена знают, что я был немножко поэтом и хватит.
Вечером, прогуливаясь с друзьями, я всегда держу в руках газету со своими стихами и чувствую, что мои друзья на меня иногда смотрят с завистью.


28.12.94